Ерунда, Кронштадт это оплот флота.
Не будь дураком, увези их в Сестрорецк, Тихвин, куда угодно!
Я разберусь, благодарю за беспокойство. Прощайте, Алексей.
Упрямый дурак!
Ларин пошёл в сторону Адмиралтейства, я же метнулся в порт, где уселся на катер, идущий в Кронштадт. На мне была гражданская одежда, ибо появляться в форме жандарма в городе было опасно. Катер прибыл в порт Кронштадта, и я по сходням сбежал на пирс. Город бурлил, анархические настроения расползались по флоту, словно вирус, дух вседозволенности витал в воздухе. Несмотря на военное время, по городу шатались пьяные матросы, на площадях, возле собора, на набережной стояли группы гражданских и моряков, слушающих агитаторов. Левые и правые, эсеры и анархисты, меньшевики и большевики вербовали себе новых сторонников. Всё было, как в Петрограде, только с учётом большой концентрации военных моряков. На некоторых кораблях уже прошли кровавые расправы с офицерами, дело шло к общему взрыву.
Из порта я отправился в отдел кадров Кронштадской военно-морской комендатуры. На входе меня тормознул дежурный мичман.
Кто и куда?
Хотелось сказать ему: «Я и туда!», но вместо этого достал ксиву жандарма. Мичман холодно ответил: «Вам туда, пятый кабинет, господин генерал-майор». Я направился в указанном мичманом направлении, услышав разговор мичмана со вторым дежурным.
Кто это такой?
Жандарм, прихвостень царизма.
Узнав в кадрах адрес дома, где проживал Ларин, я бодро зашагал на квартиру. Мне хотелось увидеть эту женщину. Сколько лет прошло с тех пор, как я встретил её молоденькой девушкой, а память не отпускала. Зайдя в «парадное» двухэтажного доходного дома, мне очень не понравились голоса, которые раздавались этажом выше. Я открыл кобуру и нащупал тяжёлый «Люгер», затем расстегнул пальто, приготовив к быстрому выхватыванию из плечевой кобуры второго пистолета «ТТ». Достав пистолет, поднялся на второй этаж. Двери обеих квартир были приоткрыты. В одной квартире раздавался женский крик, и в обеих слышался детский плач. Метнувшись в квартиру, где кричали, в прихожей наткнулся на бабку, лежащую на полу. Крови не было видно, но и следов жизни бабка также не подавала. Возможно, жива, но потеряла сознание. В спальне два морячка на кровати разложили женщину. Похоже, это она и кричала. В зале плакали двое малышей, а трое балтийцев занимались тем, что шарили в серванте, вытаскивая серебряную посуду и деньги из запирающегося на ключ ящика. Пистолет с глушителем отработал чётко, три хлопка организовали три трупа. Двум морякам в спальне было явно не до меня, поэтому я рванул на кухню. Там никого не было, зато из второй спальни высунулась голова в бескозырке. Наши глаза встретились, после чего со лбом матросика встретилась пуля из моего пистолета. В этой спальне больше никого не оказалось, как и в санузле. Проверив комнаты, я занялся оставшимися в квартире бандитами. Два тихих хлопка и секс-террористы отправились в мир иной неудовлетворёнными. Снова раздался крик молодой мамаши. Сбросив с женщины труп матроса на пол, успокаивающе проговорил: «Тихо, они убиты. Закройте за мной квартиру».
Женщина стала прикрываться и, всхлипывая, закивала головой.
Мои дети живы?
В гостиной.
Затем я сменил обойму, достал второй пистолет и побежал в квартиру, куда направлялся изначально. Там слышались грубые голоса, потом пощёчина и ответный удар, женский вскрик и падение тела. Затем послышался голос девушки: "Забирайте всё, только не трогайте нас и детей".
Хорошая курочка. Не беспокойся, мы всё заберём, а ты всё отдашь. Братва, тащите обеих офицерш на кровать, поиграем, а остальные пока займитесь сбором добра. Потом будет ваша очередь.
Не видя противников, я не мог ворваться и начать стрелять. Вначале требовалось разобраться в обстановке, чтобы не пристрелить, кого не следует.
Запричитала мама девушек: «Да, что же вы творите, ироды!»
Заткнись, бабка! Хотя, пошла вперёд, тоже вспомнишь молодость, ха-ха-ха.
Услышав крики и звуки борьбы, я заскочил в санузел. Мимо него из гостиной матросы потащили женщин в три спальни. Когда двери закрылись, я зашёл в зал, где прихлопнул обоих моряков, копающихся в белье. Тут же сидели на полу и плакали малолетние детишки Кати. Я заходил в спальни и стрелял в насильников. В этой квартире оказалось семь трупов.
Милый Лёша, это ты! Как же ты вовремя.
Что вы здесь делаете? Почему не в вашей квартире в Питере?
Когда Ивана перевели с Кронштадт, мы все сюда и переехали. В это неспокойное время решили жить все вместе. Муж Кати, капитан пехотного полка, воюет под Вильно.
Так, барышни, сейчас уложим трупы в прихожей и отправимся в Петербург. Там ещё у ваших соседей такая же беда.
Бедная Сима!
Пишите записку мужу, а я потаскаю тяжести. Надо быстрее бежать, пока сюда не заявились товарищи убитых.
Обе семьи написали записки родным, оставив их на столе, после чего, собрав необходимое, большим табором выдвинулись в порт. Там сели на катер, идущий в столицу. В пути я не разговаривал с Юлей, общаясь лишь по делу. Девушка не навязывалась, но я все время ловил на себе её взгляды. В порту, взяв извозчиков, доехали до отеля "Астория". Я оплатил номера на неделю.
Девушки, поживёте пока здесь. Вот вам пара тысяч рублей «на покушать» и прочее, а я пока занят делами. Отдыхайте, а завтра пообщаемся и решим, что делать. Рекомендую подумать о переезде в Якутию. Там хорошо, хотя и холодно.
В холле отеля меня ждал гонец от Ценка, просившего прибыть на базу. Перед уходом, обратившись к женщинам, произнёс: «К десяти вечера я подойду и решим, что делать». Однако в отель у меня получилось вернуться лишь вечером следующего дня. Я возвращался в хорошем расположении духа, планируя свой разговор с Юлей и программу действий. Беря ключи, администраторша отдала мне заклеенный конверт. Поднявшись наверх, я обнаружил, что оба номера пустые. Я прочитал записку, где Юля сообщала, что приехал отец и забрал их. К соседке также прибыл муж, так что они тоже уехали. Я сжёг записку в пепельнице.
Что же, как гласит народная мудрость: «Всё, что ни делается к лучшему».
Получивший приказ о расформировании Корпуса, комендант базы Ценк отдал приказ о её свёртывании. Курсанты, проходящие обучение, были распущены по домам, чтобы забрать родных и быть готовыми отправиться в Якутск. Забрав супругу, первым же поездом Ерофеев готовился отправиться в наместничество. Серж, ознакомившись с приказом, рванул с бригадой в Питер, чтобы забрать отрядное имущество, решить текущие и семейные дела и отправиться в Якутию.
При встрече я зло высказал Ерофееву и Сержу свои соображения о долге и обязанностях.
Господа, взрослые уже люди, давно пора научиться расставлять приоритеты, по отношению к которым требуется соблюдать долг. Когда можно было все сделать спокойно, вы водили му-му, руководствуясь своими соображениями. Зато сейчас героически бегаете по городу, прячась от полицейских и спасая специмущество.
Титовский, Ценк, бригада и курсанты с семьями, собрав учебные пособия и тренажёры, поездами уезжали в Москву, а оттуда в Иркутск. Ананьев со многими своими коллегами по работе также перебрался в Якутск, поступив на службу в местное жандармское управление.
В наместничество пришла депеша: «Наместнику Семенову приказываю прибыть в Санкт-Петербург для передачи дел. Председатель правительства князь Г. Е. Львов». Аналогичная депеша пришла о снятии Джека. Джек проигнорировал её, дожидаясь меня. Прибыв в Якутск и прочитав приказ, я посмеялся.
Ёмкое слово на три буквы знаешь? Вот его и положи на их распоряжения. Отпиши в столицу: «Слушаюсь, будет исполнено», и забудь об этом. Мы тут хозяева, пусть придут и попробуют нас снять.
Поскольку никто в столицу для передачи дел не прибыл, через месяц пришла очередная депеша за подписью Львова, в которой нас известили о назначении новым наместником графа Мясоедина и предписывали в кратчайшие сроки прибыть в столицу. В Иркутске к кортежу графа подошёл человек в кожанке, какие одевают авиаторы, а в будущем станут носить чекисты.
Господин граф, я начальник Северо-Восточного жандармского управления граф Михаил Владимирович Азовкин.
Здравствуйте, граф. Разве у вас не упразднили жандармов? Граф Мясоедин Аристид Софоклович, я новый губернатор Северо-Дальневосточной губернии.
Именно по этой причине я прилетел в Иркутск. Возвращайтесь в Санкт-Петербург, граф, не тратьте своё время.
Не понял вас, граф?
Князь Семёнов дал указание встретить вас и проинформировать о том, что князь плевать хотел как на само Временное правительство, так и на его распоряжения.
Как вы смеете!
Молчать! Отправляйтесь назад, если не хотите оказаться под арестом.
После этих слов Рыбак махнул рукой и к гостям стали медленно приближаться люди в чёрных куртках с автоматами наизготовку.
Значит, так вы! По-хорошему не хотите.
Это вы называете "по-хорошему"? Семёнов в пустой тайге и тундре поднимал промышленность, строил инфраструктуру, а ваши думцы ему только палки в колеса ставили. А теперь, видите ли, ему «надлежит явиться для передачи дел». Придите и заберите свою должность, а если кишка тонка, тогда не лезьте, куда не просят.
Я доложу об этом на заседании правительства.
Хоть доложите, хоть наложите. Прощайте, граф Мясоедин.
Несостоявшийся губернатор в расстроенных чувствах возвратился в Санкт-Петербург. На заседании Временного правительства, прошедшего в мае 1917 года, граф Мясоедин докладывал о возникшей ситуации. Реакция министров была предсказуема.
Выскочка! Князем стал без году неделя, а мнит себя пупом земли. Будем направлять войска и конфисковать всё его имущество, а самого Семенова под арест.
Простите, князь Львов, я ещё не закончил. Граф Азовкин напоследок сказал, что в случае репрессий с нашей стороны Семёнов оставляет за собой право уничтожить всех причастных к этому решению министров правительства.
Сволочь, совсем потерял чувство реальности.
Поднялся начальник штаба русской армии Алексеев.
Господа, я имел возможность соприкасаться с Семеновым на фронте. У него очень опасное подразделение из жандармов, причём, крайне озлобленных на нас из-за вашего приказа о расформировании Корпуса и аресте ряда его руководителей. Так вот, господин Милютин, я отказываюсь голосовать за санкции против Семенова. Я солдат и не боюсь смерти, но вовсе не хочу проснуться ночью едущим на его шахты в Якутию или, чтобы меня нашли с перерезанным горлом, как немецкого генерала Грубеша, применившего газы против русских войск. А ведь генерала охранял полк рейхсвера.
А если мы направим войска?
То в городе мы его не найдём. Он уйдёт в леса и начтёт против нас боевые действия. Лично я хочу жить, господин Гучков.
Взял слово министр Борис Савинков.
Насколько я знаю, Семенов обычный диверсант и убийца. Он является создателем отряда специальных операций, который провёл много громких акций по подавлению восстаний. Его нужно либо убить, как и всех его соратников-боевиков, либо не трогать.
Хорошо, мы займём нейтральную позицию. Проинформируйте Семенова о сохранении всех его полномочий. К тому же у некоторых из нас есть деловые отношения с предприятиями Семенова. А с ним разберёмся позже, когда укрепим свою власть.
Джек получил правительственную телеграмму с уведомлением о сохранении всех положений о наместничестве, действующих при императоре. В ответ он отбил письмо: «Благодарю за доверие. Будем и дальше работать на укрепление России».
Я же засел в Якутске, занявшись развитием наместничества и координацией деятельности наших филиалов в США, Никарагуа, Эмиратах. Месторождения разрабатывались, добывались золото и самоцветы, цветные и черные металлы, материалы для строительной и нефтехимической отрасли. Заводы работали, выпуская продукцию военного и мирного назначения, развивалось тепличное сельское хозяйство, животноводство и рыбная промышленность. На высокий уровень поднялись медицина, образование и культура в крае. Железная дорога связала Якутск, Охотск, Магадан, Мирный и Иркутск. Построенные аэропорты позволили запустить ежедневные авиарейсы пассажирских самолётов «Илья Муромец» между Иркутском, Якутском, Магаданом, Анадырем, Петропавловск-Камчатским, Охотском и Мирным. Легкие самолёты «К1» и первые вертолёты летали между приисками и дальними заставами, осуществляя поддержку геологических партий и рыбаков. Построенные на верфях края кораблики курсировали между морскими портами региона, а торговые корабли и купленные в США сухогрузы ходили в Никарагуа и Эмираты.
Солдаты и казаки несли службу, тренировались и работали, выпускались новые «Осы» и бойцы отряда специального назначения, которому присвоили название самой ядовитой змеи мира «Тайпан». Выбор названия определялся «смертельностью» прототипа, хотя думали о пауках, оружии, растениях, птицах и даже японских названиях в духе «невидимые убийцы», предложенных Микадо. На самом деле смертельных вещей очень много, даже среди растений. Милые с виду, но ядовитые внутри, они прекрасно растут на приусадебных участках и в домашних горшках. Например, в палисадниках часто встречается привлекающая своим красивым видом клещевина обыкновенная. Растение содержит рицин токсин, в шесть раз сильнее цианистого калия. Достаточно десяти семян клещевины для смертельного отравления человека, а получить этот яд в лаборатории несложно.
Развивались все наши анклавы, а Якутск финансировал эти проекты. Вместе с деньгами в регионы отправлялись мирные строители, врачи, учителя, рабочие и крестьяне, а для их защиты ехали солдаты, везущие новейшее оружие и технику. Всё активнее к реализации наших планов привлекалось местное население, а отобранные молодые парни из арабов и никарагуанцев проходили полный курс «Осы» в Мирном. Лучшие курсанты направлялись для прохождения дальнейшего обучения в «Тайпане».
Наступил июль 1917 года. Время неотвратимо бежало к новым, ещё более грандиозным событиям начала 20 века. Мне нужна была встреча с Лениным. Однако большевики были под запретом, отчего открыто с табличками «я большевик» по городу не ходили. Но была одна зацепка, о которой я знал с детства. Инкогнито я вновь появился в Санкт-Петербурге. Собравшись словно на охоту: чехол со снайперской винтовкой внутри, два пистолета, гранаты в рюкзачке, индивидуальный меднабор и сухпай, я сел на паровоз и покатил в сторону Сестрорецка до станции Разлив. Погуляв по селу, нашёл дом станционного работника по фамилии Емельяненко, после чего стал следить за его жильцами. Под вечер с работы вернулся хозяин, а чуть позже он вышел с котомкой в руках и отправился в сторону Финского залива. Скрываясь, я двинулся следом. Выйдя на окраину станции, забрался на дерево и в бинокль стал наблюдать за маршрутом рабочего. Определив примерное направление его движения, стал осматривать территорией. Вдалеке между зарослей камыша поднимался дымок от костра. Я сполз с дерева, достал компас, взял азимут и продолжил свой путь. Через пяток километров вышел к нужной точке. Отчётливо тянуло запахом сваренной на костре ухи. Замедлившись и выглядывая из-за камышей, увидел шалаш. Возле него горел небольшой костёр, трещали дровишки, варилась уха и два человека разговаривали. О чём они беседовали, я не слышал, но мне это было неинтересно. Спрятавшись в камышах, я просидел с полчасика, пока гость не ушёл домой. Прождав ещё минут десять, я вышел к шалашу. Было время белых ночей, так что я видел «партизана» довольно хорошо. Сидящий ко мне спиной мужчина что-то писал.