Машина затормозила рядом как раз в тот момент, когда девушка начала как-то очень медленно, бесконечно долго падать на грязный асфальт, прямо под ноги безразличных ко всему людей.
Марь Фёдоровна! закричал Сергей в салон, но врач уже всё поняла и сама.
Весь экипаж выскочил к упавшей девушке, совсем девчонке, по мнению Сергея. Та, кажется, даже не дышала, но Марья Фёдоровна была очень опытным врачом, проработавшим не один десяток лет на скорой, поэтому быстро организовала бригаду, оказывая помощь прямо на асфальте.
Серёжа, вещи её прибери, кинул фельдшер бригады, в пулемётном темпе набирая шприцы.
Сергей кивнул, собирая вещи, выпавшие из рук девушки. Глаза зацепились за колоду карт, в картинках которой узнавалась именно эта пациентка, но вот выводы делать водитель не спешил. «Проститутка? подумалось ему. Да нет, не похожа». Девушка действительно на «ночную бабочку» похожа не была, по мнению офицера. Решив подумать об этом позже, он положил вещи девушки в машину и выдернул каталку. Так или иначе, она понадобится.
Моментально образовавшаяся плотная толпа жадно смотрела на то, как врачи борются за жизнь этого почти ребёнка. Сергей такого не понимал доселе вполне разумные люди выглядели, как животные, вслух размышляя о том, выживет ли девушка. Хотелось их разогнать, грубо гаркнув: «Ну, чего уставились?!»
Носилки! скомандовала Марья Фёдоровна, каким-то чудом заставив девушку дышать. Быстро, Серёжа! ОИМ!1
Это значило дорога каждая секунда, что бывший старший лейтенант хорошо понял. Подвезя каталку, он помог переложить пациентку, вопросительно глядя на медиков. В ответ ему просто кивнули жива, значит. То есть в машину закладывать головой вперёд, а не ногами.
Машина с пробуксовкой сорвалась с места, ибо фельдшер всё показал знаками. Видя, что медикам явно не до рации, Сергей потянулся к тангете. По правилам, он не имел на это права, но сейчас действительно была дорога каждая секунда, потому что инфаркт в молодом возрасте мог значить всё что угодно.
Марс2, здесь тринадцатая, спокойным голосом позвал Сергей диспетчерскую. Везём девчонку лет двадцати, с инфарктом.
Поняла вас! Рита, диспетчер, как всегда, соображала просто моментально. Спустя мгновение рация снова ожила: Третья готова принять.
По-онял, протянул Сергей, объезжая очередного «хозяина жизни» на мерседесе. Летим.
Машина действительно почти летела, виртуозно объезжая тех, кто хотел бы не пропустить или «подрезать»скорую. Не обращая внимания ни на знаки, ни на светофоры, старенький рафик, во чреве которого врачи боролись за жизнь совсем молоденькой девчонки, стараясь отобрать её у смерти, летел по улицам города. Подобно ангелам, спасали жизнь врачи, а автомобиль летел, озаряя улицы заполошными вспышками маячков и оглушая отчаянно ревущей сиреной.
Вот и поворот, в который Сергей влетел на полном ходу, едва не задавив легковушку, водитель которой решил, что сирена кричит не для него. Теперь немного по прямой и эстакада, на которую уже выскочили реаниматологи. Фельдшер показывает большой палец, а Сергей просто виртуозно подаёт машину. Миг и каталка скрывается в больничном коридоре. Остро захотелось курить, но офицер подавил это желание, с трудом выбравшись из-за руля. Всё-таки, выжал он из рафика даже больше, чем то, что заложили в него на заводе. Но это и не было важным, ведь только что они спасли ещё одну жизнь.
Вот только портрет, едва не выпавший из сумки спасённой, беспокоил старлея. Не грязные карточки игральных карт, а закатанный в пластик портрет совсем молодого десантника, судя по тельняшке, так на девушку похожего. Чёрная лента на портрете говорила сама за себя Кто он ей? Что случилось?
***
Глаза открывались будто нехотя, ощущения были такие, как будто в них насыпали песка. Тело совсем не ощущалось, и кроме факта того, что, видимо, лежит, Лера не понимала ничего. Наконец, в открывшиеся глаза брызнул свет, заставив их закрыться снова. Что-то тоненько запищало, и Лера почувствовала, что рядом кто-то есть.
Не пугаться! произнёс мужской голос. Всё уже хорошо.
Ч-что попыталась произнести девушка, ощутив просто неимоверную жажду.
Сейчас напоим, потерпи, всё тот же неизвестный голос обволакивал её. Сердце у тебя не выдержало, девочка. Полежи спокойно.
Лера поняла: она в больнице, значит, её спасли. Но зачем? Зачем это надо было делать? После того как её опозорили, выставив самое сокровенное на всеобщее обозрение, смысла жить совсем не было. Хотелось заплакать, но было, видимо, просто нечем.
Надо будет разобраться услышала она, прежде чем уснуть.
Девушку по имени Валерия Ивановна Зайцева, как было установлено из документов, доставила скорая, но вот она сама, когда находилась в сознании, принималась как-то очень лихо заканчиваться, что нормой, разумеется, не было. Вот только причины этого от врачей ускользали. Да и не было никакого желания разбираться с этими причинами, если бы не водитель скорой, что её привёз.
Вернувшись после смены домой, Сергей рассказал маме о девушке, но та только кивнула, лишь слегка улыбнувшись, что обычным не было и значить могло что угодно. Это заинтересовало старлея, потому, всё ещё считавший себя по привычке офицером, он решил разобраться в том, что происходит, для начала расспросив врачей о состоянии спасённой.
Непонятно, покачал головой реаниматолог. Пока спит всё хорошо, как просыпается начинается «ламбада».
Значит, мысли одолевают, пожал плечами Сергей. У неё в вещах портрет есть, в пластик запаянный. Если поставить так, чтобы она видела, может и помочь.
А может и нет, резонно заметил врач. Поди знай, отчего она на свет полетела. Так что опыты ставить не будем.
Реаниматолог был прав, поэтому Леру держали, в основном, во сне, чтобы дать зажить шву после операции, да и попытаться разобраться. Тут очень помог психиатр, поговоривший с девушкой. Правда, об итогах беседы он никому не рассказал. А Леру ждал очередной удар судьбы. Почему-то эта злая тётка каждый раз била зло, наотмашь, не оставляя шанса подняться и хоть как-то прийти в себя.
Постепенно девушка начала чувствовать руки, даже пыталась ими что-то делать. Психиатр её просто напугал, объяснив, каково живётся в психиатрической клинике, поэтому Лера решила не рисковать. Как связана психиатрическая клиника с тем, что она начинает умирать, едва только подумает о случившемся, Леру не взволновало. Но вот ноги
Скажите, это нормально, что я не чувствую ног? поинтересовалась у лечащего врача Лера.
Пока да, улыбнулся ей мужчина, но девушка почувствовала фальшь.
Как он отвёл взгляд, как напряжённо говорил Было в этом что-то настораживающее. Лера не хотела думать о том, что судьба может оказаться настолько жестокой, но шли дни, заживал шрам, она уже сама могла поесть, вот только ног будто и не было.
Настал день, когда врачи всё-таки решились сказать Лере правду. Видимо, убедившись, что она вполне стабильна, лечащий врач пришёл к ней, присел на стул рядом и, вздохнув, посмотрел девушке в глаза. Увидев жалость во взгляде доктора, Лера почувствовала, как внутри неё всё будто покрылось льдом. Предвестником приступа подступил страх.
Иногда бывает так, начал врач, явно не понимавший, как ему объяснить случившееся, что от сильного испуга или стресса отнимаются ноги.
Я не могу ходить? в три попытки произнесла Лера.
Из-за испытанного тобой стресса заговорил лечащий врач, голова забыла, что есть ноги. Это пройдёт само.
Или не пройдёт, помертвевшим голосом закончила за него девушка.
Это был конец. Такого сокрушительного удара судьбы Лера не ожидала. Ей было некуда идти, а теперь она была Произнести это слово было страшно до ужаса, до паники, отчего бултыхнувшееся куда-то вниз сердце девушки вновь попыталось остановиться, но её опять спасли. Непонятно, зачем теперь Лера не видела смысла жить. Она замерла где-то внутри себя, погрузившись в отчаяние, будто в воды холодного озера. Это была катастрофа.
Врачи, впрочем, так не считали. Они обучали девушку пользоваться коляской, которая, как была уверена Лера, останется теперь с ней навсегда. До самого конца жизни, которого вряд ли придётся долго ждать. Своему бывшему, её предавшему, она такая точно не была нужна, а родители В том, что родители её не примут, Лера не сомневалась ни минуты. Это значило ей негде жить. Такую, какой она стала, никто не примет, да даже не посмотрит!
Так прошли ещё две недели, а потом Леру просто выписали. Как они сказали домой. Получив на руки свои вещи, девушка медленно покатилась по больничному коридору, прочь от палаты, принёсшей ей столько горя, уничтожившей её жизнь, надежды на будущее, всё. «Осталось только с моста прыгнуть», подумала Лера. Но и тут она была не уверена, получится ли у неё теперь.
Она замерла чуть ли не на самом выезде с больничной территории, опустив руки. Ехать куда-то не было сил. Хотелось просто умереть, но Лера понимала, что мысль это плохая, потому что всё равно спасут, и будет только хуже. Поэтому она просто упёрлась взглядом в кроны деревьев, впав в какое-то странное оцепенение. Мыслей не было никаких, а её саму будто бы не видел никто, отчего девушка, пережившая очередную катастрофу, но не сумевшая с ней справиться, погружалась всё глубже в себя.
Лера не увидела въехавшую во двор больницы машину скорой помощи, не услышала скрипа тормозов, она просто смотрела на небо, на кроны деревьев, на облака и прощалась с этим миром, не надеясь уже выжить. Но вот подбросивший коллегу до больницы Сергей был иного мнения. Девушку он, разумеется, узнал, хотя сейчас она труп уже не напоминала. Разве что глаза В прошлом старший лейтенант такие глаза видел не раз, поэтому сразу же понял, что испытывает Валерия. Имя её он знал из документов, вот только, что произошло нет.
Судьба, казалось, хотела дать шанс им обоим. Ему обрести смысл жизни в заботе о девушке, а ей шанс всё-таки жить. Сергей, разумеется, об этом не думал, он просто поднял коляску вместе с удивительно лёгкой девушкой в машину, фиксируя её там специальными ремешками. Лера всё так же сидела, безучастно глядя куда-то вверх, и на внешние раздражители не реагировала. Рыкнув мотором, пожилой рафик развернулся, чтобы укатить из опустевшего больничного двора.
Глава третья
Первая, третья, седьмая, восьмая, девятая, тринадцатая, двадцать девятая и психи3! Быстро на вызов! сообщил висящий «матюгальник». Поехали! Спецы4! Бегом!
Салон и кухня моментально опустели, в коридоре выстроилась очередь к окошку диспетчерской. Врачи получали карточки вызовов, а Сергей медленно двинулся к машине. На время отпуска Марьи Фёдоровны, к нему переселили педиатрическую бригаду, правда номер менять не стали, поэтому доктору Альперовичу и его верной фельдшерице Свете по прозвищу Малыш предстояло привыкать к новому номеру.
Усевшись за руль, Сергей оставил дверь открытой, прислушиваясь к разговорам врачей, уже получивших карточки вызовов и выходящих во двор. Он здесь знал уже каждого, да и его знали и уважали как молодого, но классного водителя. Ездить с педиатрией Сергею неожиданно понравилось, тёплая какая-то оказалась бригада, хоть и не без своих нюансов.
На что едешь? поинтересовался у Альперовича Васька из девятой. Несмотря на свои почти тридцать, он так и остался для всей подстанции просто Васькой. Его отчество, наверное, только Гром и знал, ну, или начмед, которой это было положено по должности. Громом называли начальника подстанции, причём все, ибо голос у него был, по мнению Сергея, похож по громкости на танковый дизель.
Девица, четырнадцать лет, плохо, пояснил доктор. Вот интересно, когда нули начнут выяснять, что именно болит?
Нулями в скорой называли диспетчеров, принимавших звонки граждан. Почему так, Сергей не знал, улыбнувшись возмущению в голосе «своего» доктора. В салоне хихикнула фельдшер, тоже подслушивавшая. Светочка по прозвищу Малыш была фельдшером педиатрической бригады и всеобщей любимицей, несмотря на острый язычок. Русская красавица росточком Сергею по подмышку и весом с ящик для медикаментов обладала какой-то дикой интуицией, буквально чувствуя малышей. А интуиция на скорой она на вес золота. Она везде на вес золота, это старлей знал, как никто другой.
Никогда, даже не надейся, хмыкнул догнавший педиатра тёзка из психиатрической бригады. Я там Малышу колбасы заначил, а то маленькая она у тебя.
Замётано, кивнул Альперович, улыбнувшись. Вась, а тебе что досталось?
«Золотой фонд»5 с болями в животе, грустно ответил врач девятой бригады. С кем бы махнуться? выезжать к бабушкам никто не любил, а девятую совсем не вдохновляли старушки, помнившие становление страны и, что самое страшное, любившие об этом рассказывать замотанному «сутками» врачу, заставляя Сергея радоваться тому, что он всего лишь водитель.
Кто там у тебя? доктор восьмой заглянул в карточку и перекрестился. К Никитичне не поедет никто, даже не надейся, лучше вспоминай, где накосячил, что Ритка на тебя так взъелась.
Со двора подстанции с воем и миганием маячков разъезжались машины. Унеслась единственная на весь город жёлтая машина «спецов», оглушая сиреной даже самих медиков, сидевших внутри. Поскрипывая и похрустывая тормозами, выехала видавшая виды «таблетка» психиатрической бригады. Разъезжались рафики других бригад, начиналась нормальная смена, полная старушечьих стонов, ничего не помнящих алкашей, детского плача В общем битва за жизнь, ежедневная работа скорой помощи.
Получив на руки от усевшегося рядом Альперовича карточку, Сергей вздохнул, заводя машину. Понимать они друг друга как-то вдруг стали чуть ли не с полуслова, как когда-то давно было с коллегами во взводе, именно поэтому доктор не стал ничего говорить, по-ленински указав направление. Водитель кивнул, включая сирену. Рафик взвыл и начал набирать скорость, разгоняя сигналом зазевавшихся водителей, а Сергей поглядывал на утреннюю пантомиму докторов. Вот Альперович с меланхоличным выражением лица открыл заслонку, Светка, скорей всего, сделала заинтересованное выражение лица.
И кто у нас сегодня? донёсся до Сергея звонкий голос девушки, заставивший его вспомнить о Лере.
Всё, как ты любишь, Малыш, ответил ей доктор. Четырнадцать лет, плохо. Или истерика, или суицид, или хроника какая-нибудь.
У-г-у протянула Светлана Игоревна. Весна, томления
Машина неслась по скользким дорогам, отчего иногда казалось, что просто летишь по воздуху. Ехать было недалеко, поэтому долетели довольно быстро. Внимательно взглянув по курсу, Сергей со скрипом притормозил. Стало тихо, затем с улицы послышались какие-то отрицательно наполненные крики, отчего бывший старлей полез со своего места. Учитывая его рост за два метра и вес за центнер, представлявшие из себя комок мышц, выглядело это для неподготовленного человека страшно как будто разбуженный медведь выбирается из берлоги. Крики моментально затихли, что говорило о развитом инстинкте самосохранения кричавшего. Пока Сергей потягивался, доктора порскнули в подъезд.
Через некоторое время водитель увидел, что Светочка машет из окна. Всё было понятно транспортировка, учитывая, что речь шла о ребёнке, носилки он решил не брать, легко взлетев на пятый этаж. Дверь квартиры была приоткрытой, поэтому Сергей спокойно вошёл, несколько напугав собиравшихся качать права взрослых людей сомнительной, по его мнению, разумности.
Что тут? поинтересовался он.
Длительное маточное, выкидыш, сообщила ему работавшая Светлана, понимавшая, что шансов немного могут и не довезти.