Вот это поворот! Она рассмеялась, и я удивился тому, что уголки моего рта тоже поползли вверх; показалось, будто кто-то пальцами надавливает мне на лицо. Твои друзья посмеялись над проблемами с ней или ты сказал им, что она хочет остепениться, а тебя вся эта фигня пока не интересует?
Ее циничный тон казался наигранным, но с этим я мог и ошибаться как ошибался уже раньше.
Похоже, у тебя самой непростые отношения с противоположным полом, заметил я, на что девушка неопределенно махнула рукой.
Может быть. Она отпила немного пива и спросила: Что ты там нацарапал у себя в тетрадке? Или этот вопрос уже является вторжением в частную жизнь?
Я пожал плечами. Мне никогда не нравилось признавать, что я писатель, потому что люди неизменно не читали моих книг и никогда не собирались этого делать. Я бы ничуть не возражал против этого факта, если бы только мне так часто не бросали его в лицо. Но в ее глазах непреходяще-просительное выражение казалось таким искренним, что я даже не смог отшутиться по-быстрому, глядя в них.
Я писатель.
В самом деле? И как тебя зовут?
Папа-Лама.
Волны ревели рядом с нами. Они звучали и даже пахли, как какие-то разгоряченные животные. Девушка улыбалась будто бы застенчиво, если не приглядываться, но у этой ее улыбки имелось несколько лукавое второе дно совсем как у меня самого.
Ага, протянула она. Подожди секунду. Это же ты написал «О ламах и людях»?
Да-да, я. А еще «Ламу леди Чаттерли».
Огонь начал угасать. Мы прогулялись по близлежащим дюнам и собрали столько плавняка и веток деревьев, сколько смогли. Мой желудок скрутило. Боль пронзила снова, и я чуть не упал ничком. Я вернулся, собрал холодильник, фонарь и одеяла и перенес их к ее костру.
Мы сидели под одеялами, и я обнаружил, что говорю непринужденно. Я рассказал ей про то, что трещины на моем потолке похожи на профиль Люсиль Болл[4]; про ужасные вафли моей матери; про сломанный податчик бумаги в моем принтере; про то, что у меня есть экземпляр «Вопля» с личным автографом Аллена Гинзберга (подписанный лично Алленом Гинзбергом). Я поведал ей об учебниках по криминологии, которые изучал, и о том, как плохо себя чувствовал, когда мой старый пес умер. Гомеру было четырнадцать, и он ослеп так же, как и его тезка, и теперь каждый день я видел, как Улисс и Ахиллес обнюхивают и шарят под диваном, разыскивая его. Я не говорил о Линде. Где-то между делом я назвал ей свое имя, и она сказала мне, что ее саму зовут Сьюзен Хартфорд.
Разговор принял странный оборот, потому что она начала плакать в какой-то момент, и к тому времени я был достаточно пьян, чтобы разразиться слезами за компанию с ней если бы только мог. Яркие воспоминания потеряли остроту, расплылись и притупились. Привкус крови у меня во рту усилился. Я обнял девушку, и она заплакала у меня на груди, не потрудившись объяснить, в чем же дело. Утешительных слов у меня не нашлось, так что я смолчал. Треск костра и рев волн послужили лучшей отрадой. Несколько раз Сьюзен что-то бралась говорить, но потом, крепко сжимая губы, загоняла это все в себя, подавляя стон. У нее такие вещи явно получались лучше, чем у меня.
Сноски
1
Скорее всего, аллюзия на одноименного персонажа повести «Над пропастью во ржи», старшего брата Холдена Колфилда, ставшего сценаристом в Голливуде. Так как Холден, как и Натаниэль из данного романа, называет его только по инициалам, его полное имя остается неизвестным но у исследователей творчества Сэллинджера имеется предположение, что D.B. это не сокращение имени, а аббревиатура dear brother, «дорогой брат». Здесь и далее примечания переводчика.
2
True crime (англ. настоящее преступление) жанр кино и литературы, в котором авторами анализируется реально произошедшее преступление (или серия преступлений) и действия людей, связанных с ним.
3
Follows (англ.) «следует», «следующий».
4
Люсиль Дезире Болл (19111989) американская комедийная актриса, певица, модель, исполнительный продюсер и руководитель студии. Она была звездой ситкомов собственного производства «Я люблю Люси», «Шоу Люси», «Жизнь с Люси», а также комедийной телепрограммы «Час комедии Люси-Дези».