Идем к машине, ожидающей на парковочной полосе у парка. Рик неизбывно галантно открывает мне дверь, сажусь и надеваю очки для сна. Таков ритуал, но сейчас даже мысли не возникает возразить. Это всего лишь еще один пенс к той цене, которую я готова заплатить за шанс на счастливое будущее.
Дорога проходит в молчании. Интересно, Рик не говорит со мной, потому что я этого не достойна? Или потому что любое, даже приятельское сближение приведет к разрушению идиллической связи Наставник-Ученик?
Отсчитываю ступени до первой площадки, слышу, как захлопнулся люк. Пальцы Рика вдруг стягивают с меня маску, слегка вороша волосы на затылке. Вижу перед собой почти колодец. Вниз ведет крутая лестница. Ввинченные в потолок лампочки дают мало света. Он тускло-желтый и слабый, но все равно слепит. Щурюсь, привыкая. Вдоль выложенной старым кирпичом стены тянется плоская нить перил. В конце различается дверь из серого металла.
Кажется, идти было проще, не видя головокружительную лестницу, которая к низу становится похожа на игрушечную. Спускаюсь, крепко вцепившись в перила. Переживания отходят на второй план, и тело вспоминает вчерашние нагрузки. Пресс отзывается глухой болью, спина ноет, вдруг отяжелевшие бедра напоминают мокрую вату.
В мозгу начинают роиться тревожные мысли Рик же обещал новую тренировку. Смогу ли я что-нибудь вообще? Каким будет наказание на этот раз? Бросает в пот от воспоминаний о пощечинах, непроизвольно прикладываю руку к пострадавшей щеке, ощущаю ноющую боль. Прекрати накручивать, Макс! Ты еще час назад хотела покончить с собой. Какие наказания после этого могут тебя пронять?
Переступаю порог через открытую Риком дверь ощущаю тепло и спокойствие. Я дома. Что за бред?! Это тюрьма! Темница! Хоть я и нахожусь тут по своей воле. Уж точно не дом! А чувство защищенности только усиливается с каждым шагом по бетону.
Переоденься и приходи заниматься, доносится сзади бодрый голос Рика. У тебя пятнадцать минут.
Снова обозначил время. Каждый раз пытается подловить? Или это еще один тренинг? Ускоряю шаг и скрываюсь в своей конуре. Скинуть шорты, натянуть спортивные штаны и толстовку уходит три минуты смотрю на себя в зеркало над раковиной. Каким бы стойким ни был макияж, тональник размягчился под солеными потеками, и маска стерла его там, где прилегала. Лицо выглядит неряшливо, словно стена с облупленной штукатуркой. Решительно смываю. Остается еще три минуты до истечения времени Смотрю на свой матрас с пледом не в силах оторвать взгляд.
Внутри все протестует. Тело, словно кисель, едва слушается, усталость давит камнем, матрас манит с невероятной силой. Хочу лечь. Хочу спать. На том свете отоспишься, Макс! Соберись! Незачем тянуть. Быстрее сядешь, быстрее слезешь!
Мысленными пинками выгоняю себя в зал. Чудом вовремя. Злюсь на себя. Какая же я все-таки размазня! Рику следовало бы наказать меня за то, что три минуты гипнотизировала матрас вместо того, чтобы выйти на тренировку.
Нахожу его на привычном месте в кресле у журнального столика. Убирает телефон в карман джинсов. Смотрит на меня пару мгновений и с гримасой отвращения на лице спрашивает:
Ты смыла косметику? и добавляет возмущенно: Зачем?
Делает пару шагов и останавливается вплотную, нависая надо мной пугающим великаном. Душа уходит в пятки. В желудке собирается ком страха.
Она выглядела плохо, сэр, отвечаю с опаской.
Получается тихо, на грани слышимости, словно голос вдруг охрип.
В таком случае ее надо было поправить, более сурово говорит Рик, и с досадой продолжает: А не смывать. Совсем ты бестолковая! Всему тебя надо учить!
Недовольный, стоит руки в боки, как будто размышляя, как меня покарать за очередную тупость. Сквозь страх в душе поднимается возмущение это была не тупость Я смыла косметику, потому что вернулась домой. Так все делают!
Нельзя говорить! Молчи! Стискиваю челюсти, чтобы ничего не вякнуть но как же хочется оправдаться! Если бы он знал, что я свыклась с бункером и считаю его домом, может, не стал бы так издеваться?
Мы молча играем в гляделки. Рик выглядит свирепо. Страх неумолимо вытесняет злость. Стою не двигаясь страшно неверно пошевелиться и каждое мгновение жду, что сейчас он снова сделает какое-нибудь резкое движение, которого я даже не замечу, и для меня оно закончится болью. Но вместо этого Рик спрашивает:
Сильно устала? заботливый вопрос, но интонация издевательская.
Да, сэр, отвечаю честно. И плевать, какой ответ он хотел услышать. Врать не буду.
Поблагодари небеса, что я не планировал серьезно мучить тебя сегодня, ехидная хозяйская усмешка выбивает зыбкую почву из-под моих макаронных ног.
Так до этого он намеренно меня мучил?! Задыхаюсь в приступе негодования. За что?! Но еще интереснее зачем сообщать мне об этом? Как будто глумится, мол, сколько ты еще сможешь мне доверять? Это жестоко на каждом шагу проверять мою веру!
Двадцать пять кругов пробежки, продолжает Рик. Серьезные обычно глаза азартно улыбаются. И столько же приседаний после. Начнем с малого.
С малого?! Да я еле ноги переставляю! Накатывает отчаяние, но требовательный взгляд Рика возвращает в реальность. Он обозначил задачу, не стоит заставлять ждать. Начинаю пробежку, моля небеса, чтобы мне хватило сил дотянуть до конца тренировки.
12. Без следов
Наблюдая за Макс в парке, я все больше поражался ее выдержке или вере в меня? Не двигалась с места, даже не смотрела по сторонам. Ждала, затаив дыхание. Это была проверка ее желания остаться, и она ее выдержала. Если в бункере утром я еще сомневался, думал, что она могла прикидываться, оправдывая вчерашние импульсивные пощечины, то в парке понял именно о такой воспитаннице я мечтал все время, что занимался «помощью» отчаявшимся. Нужно лишь немного помочь, подтолкнуть и полетит.
Забирать ее из рук офицера полиции было приятно до дрожи. С трудом выдержал дежурный тон, говоря, что дальше провожу ее сам. Голос дрожал от предвкушения. И Макс меня удивила. Я ожидал окрыленной радости в глазах, даже думал, что она бросится ко мне в объятия, а мне придется решать, наказывать ли ее за этот порыв Но она лишь ошарашенно хлопала ресницами. Похоже, была в шоке, не могла поверить в происходящее.
Я специально повел ее в кафе. Хотел поговорить не в бункере. Хотел Стыдно признаться, устроить еще одну проверку. Сидя напротив, я отчетливо видел ее мимику. Оголенные эмоции, казалось, можно было потрогать. Нарочно сказал, что ждал в парке, хотел вывести ее из себя. Отчасти удалось. В глаза она не смотрела, но я заметил ярость во взгляде, которая потухла так же быстро, как и вспыхнула, сменилась на уже привычное смирение.
Разговорить ее оказалось непросто. Точнее, я полагал, полученная встряска заставит ее нарушить правило и высказать мне все, что она обо мне думает, но и тут я ошибся. Макс упорно подчинялась изначальному порядку и лишь отвечала на вопросы.
Оказалось, она собиралась сброситься с моста, если бы я не появился. Думаю, она вполне могла это сделать в ее тогдашнем состоянии. Вышло бы печально, если бы мы разминулись. Впрочем, все закончилось хорошо. А суицидальные мысли можно и простить. Она и так слишком идеальна, должно же в ней хоть что-то быть не так.
Что забавно, Макс начала успокаиваться только после моих слов о грядущей тренировке. До последнего не верила, что я не откажусь от нее. Для ее возраста удивительная наивность. И трогательная честность. Пока мне ни разу не удалось подловить ее на лжи. Интересно, она вообще не обманывает, даже в мелочах?
Забирая у нее ключ во второй раз, снова порадовался легкому замешательству, которое Макс почти успешно скрыла. Цепляется за тот сарай, как за единственное, что у нее есть. Оно и понятно там осталась вся ее жизнь, ведь в бункер она забрала лишь самое необходимое. Даже одежды взяла немного остальная так и висит там на сушилке. А что, если провернуть еще один трюк, подобный сегодняшнему, только не возвращать ключ? Оставить Макс на улице и просто исчезнуть. Она ведь знает, что не сможет меня отыскать ни разу не видела, куда я ее привожу
Даже замечтался, представляя ее отчаяние. Накатило такое возбуждение, что закололо в кончиках пальцев. Нет! Я обещал больше не нарушать слов. Сумею найти другой способ пощекотать ей нервы Отправил в уборную, чтобы прийти в себя. К тому же, за несколько часов в парке она наверняка сильно захотела в туалет. Еще несколько очков к авторитету я ведь о ней забочусь.
Возвращается и садится за столик. Готова ехать в бункер, с радостью принимает матерчатую маску. Удивительная девочка! За три дня я дважды выпускал ее на свободу, даже вынуждал уйти, но она не поддалась. Кажется, с таким настроем Макс сможет найти бункер по запаху, как собака, которая вернется к дому, где ее ни оставь.
В открытый люк Макс привычно спускается наощупь. Захлопываю крышку, отгораживая нас от остального мира. Сердце вдруг тревожно ёкает. А если она оступится? Поддерживать ее на узкой лестнице возможности нет, а от одной мысли, что она поскользнется и сломает себе шею, спина покрывается липким потом. Здесь уже можно стягиваю с нее маску. В конце концов, за закрытым люком лишать ее зрения не обязательно.
Едва переступив порог, отправляю переодеваться к тренировке. В моих правилах не пропускать ни дня. Макс без возражений убегает к себе и возвращается за несколько секунд до назначенного времени. Говорю же, боль лучший мотиватор! Научит даже пунктуальности.
Макс снова выглядит пестро, на сером от усталости лице синеют оставленные мной синяки. Противно смотреть!
Ты смыла косметику? спрашиваю, не пытаясь скрыть возмущения. Зачем?
Вмиг вспыхнувший гнев толкает к ней, хочется ударить в отместку за напоминание, но вовремя вспоминаю, что обещал больше не оставлять следов. Останавливаюсь вплотную и испепеляю негодующим взглядом. Нет, так просто ты не отделаешься, девочка. Я придумаю тебе достойное наказание!
Она выглядела плохо, сэр, сдавленно отвечает Макс, глядя снизу вверх.
В таком случае ее надо было поправить, а не смывать! прибавляю тяжелого металла в голосе, охватывает ядовитая досада. Совсем ты бестолковая! Всему тебя надо учить!
Молча смотрю на нее, утихомиривая гнев. Нет, не распускать руки. Отыграюсь на ней во время тренировки.
Сильно устала? пытаюсь изобразить участие, но язвительность пробивается в голосе.
Да, сэр, выдыхает Макс.
Похоже на правду. Злорадство теплом разливается внутри. Тем хуже для тебя, девочка!
Поблагодари небеса, что я не планировал серьезно мучить тебя сегодня, делаю вид, что решил ее пощадить. Двадцать пять кругов пробежки и столько же приседаний после. Начнем с малого.
В ее состоянии и двадцати пяти приседаний хватит за глаза. Мышцы только-только начали входить в ритм, и то, лишь те, которые задействуются при беге. Приседать она будет, с широко расставленными ногами, а там работают ягодицы, которые у нее наверняка не готовы к нагрузкам. Мысленно потираю руки, предвкушая фееричное завершение и без того волшебного дня.
С пробежкой Макс справляется отлично. До самого последнего круга держит темп хотя бежит медленнее, чем могла бы. Усталость все же накладывает свой отпечаток. Проговорив «двадцать пять», останавливается напротив. Переводит дух. Что же, теперь начинается интересная часть!
А теперь расставь ноги шире плеч, говорю требовательно и жду исполнения. Подчиняется, но стопы можно поставить еще дальше друг от друга. Ноги шире! повторяю медленно с рокотливыми нотками. Макс, краснея, выполняет требование. Вот теперь правильно. Заведи руки за голову и начинай приседать. Спина прямая.
Зуб даю, она и не знала, что так тоже можно. В школе такому не учат. Начинает считать повторения, но делает неправильно. Надо, чтобы ноги сгибались под прямым углом. На третьем разе поправляю:
Глубже приседай! Будто на стул садишься! от ее затравленного взгляда в животе становится горячо. Уже чувствует, что двадцать пять раз могут оказаться ей не по силам. Чтобы добить, сдабриваю угрозой: Иначе не засчитывается!
О! Пошла жара! Макс принимается считать сначала. Лицо с каждым разом все несчастнее. И пунцовее тонкие спортивные штаны каждый раз натягиваются, беспардонно облепляя тело. Позволяю себе похотливые взгляды, но изредка, чтобы можно было сказать, что ей показалось. После такой «терапии» Макс неизбежно начнет влюбляться в меня, если этого уже не случилось. Подобные ей, изголодавшиеся по мужскому вниманию, отчаявшиеся найти себе хотя бы кого-нибудь, готовы упасть в объятия первого, кто посмотрит с желанием. Все-таки влюбленная воспитанница самое будоражащее, что можно себе вообразить. Невероятный простор для воздействий. От банальной физики до эмоционального игнора.
Последние разы Макс выдавливает со скрипом. Лоб в испарение, руки напряжены до предела на запястьях напряглись тонкие сухожилия. Не без труда, но досчитала все повторы до единого. Умница. Выпрямляется на негнущихся ногах и выжидающе смотрит на меня утомленными глазами. О, нет, девочка, мы с тобой еще не закончили.
А теперь объясни мне, что было с твоим лицом? спрашиваю с опасно вкрадчивой интонацией. Это стыд?
Таращит на меня шокированные глаза. Хех, неужели думала, что я не замечу?
Да, сэр, отвечает, пряча взгляд, мне было неловко.
Отчего же? ох, люблю устраивать допросы!
Я потею, а вы смотрите, сэр, говорит неуверенно, словно боится, что ответ мне не понравится.
И правильно боится. Она тут не затем, чтобы стесняться! Но это еще надо донести. И, что приятно, свое наказание она уже заслужила!
Интересно, что же нам с этим делать? не могу скрыть сарказм.
Макс, слыша мой тон, бледнеет. Поняла, что поплатится за собственную глупость.
Согни левую ногу и за спиной возьмись за стопу правой рукой, приказываю с серьезным видом. Макс неуклюже исполняет, хотя после пробежки и приседаний это дается нелегко. Киваю и с улыбкой добавляю: Так и стой.
Кренится, едва удерживая равновесие, но стоит, как велено. Приятно, аж мурашки ползут. Ее исполнительность в купе с собачьей преданностью приводят в восторг. Сажусь в кресло и складываю руки в замок на колене. Любуюсь на снова краснеющую Макс с минуту и продолжаю с наигранным глубокомыслием:
Надо как-то побороть это чувство, не находишь? на самом деле, я не жду ответа, но она делает глазами зигзаг по стене, придумывая, что сказать. Не даю ответить: Ты же, приходя, скажем, к гинекологу, не стесняешься раздеться ниже пояса и залезть в кресло?
Нет, сэр, говорит с кряхтением, никак не может найти баланс в неудобной позе.
Правильно, киваю, как учитель первокласснику за правильный ответ, а затем добавляю колючим сердитым голосом: Тогда что заставило тебя устыдиться простых физических упражнениий?
По лицу Макс скользят оттенки отчаяния. Приседая, она видела похоть в моем взгляде, но не в состоянии облечь чувства в слова, а может, ей страшно или стыдно об этом сказать.
Не знаю, сэр, бормочет, пошатываясь, но чудом возвращает равновесие.
Посматривает на меня украдкой, но быстро отводит глаза. Боится до дрожи. И снова стесняется. Мда. С твоими комплексами, девочка, мы еще поработаем. Но позже.
У меня ощущение, что ты тут, как на курорте. Выбираешь, что стыдно, а что нет! нарочно повышаю голос. Считай, что я тот самый гинеколог, который не вылечит тебя, если ты не переборешь свой стыд.
Макс явно ощущает, к чему все идет. Выражение лица становится умоляющим. Нет, я не буду бить ее голыми руками придумал, как изменить наказания, чтобы не оставлять следов. Но надо, чтобы моя подушечка для иголок поняла правильно и сочла грядущее заслуженным.
Встаю и направляюсь в спальню за мягкой тяжелой кошкой и кожаными наручниками. Черт, стоило только представить Макс подвешенной над рингом, от нахлынувшего возбуждения зашумело в голове. Гостили у меня тут любительницы ролевых игр. Чего мы только ни вытворяли Но мне никогда не доводилось использовать свой арсенал на полном серьезе, партнерши были всегда согласны