Если хочешь, можешь подойти ближе. Не опускай оружие, если не доверяешь мне.
Ага, так я тебе и поверил!
Как будто я не видел, что ты способна делать с людьми парой махов ногами! Такие мысли проносятся в голове, пока мои собственные ноги сами несут меня к ней. Глупые ноги, мы же были заодно! Я практически касаюсь выходным отверстием плазмодрели её мокрых перламутровых волос. Теперь я вижу, что на том месте, где раньше была рука, нет никакой крови. Но зато есть
Нет, не может быть.
Юна медленно разворачивается лицом ко мне. «Эй, ты же не одета!» кричит моё сознание, но губы остаются решительно сомкнуты.
То факт, что она стоит передо мной, ничем не прикрывшись, становится меньшим из потрясений. Я скольжу взглядом по её оторванной руке, из края которой торчат спутанные провода и какая-то молочно-белая неровно оборванная оболочка, по плечам и животу, поделённым тонкими полосами на отдельные сегменты, на которых симметрично вырисованы несколько небольших тонких колец, и по центру её грудной клетки, где поместился большой прозрачный ромб, за которым виднеются сияющие голубым светом детали, сделанные из чего-то, похожего на чистый зеркальный металл. Ключ, переданный ей отцом, поблескивает на поверхности ромба, свисая со шнурка на шее. Кое-где в её кожу впились осколки стеклида, но и в этих местах не видно ни крови, ни ссадин.
Плазмодрель тянется к полу в моих обмякших руках.
Я не человек, просто говорит Юна, опуская свою целую руку вниз. Мои губы дрожат так сильно, что вылетающий из них звук едва похож на слово:
Р-робот?
Андроид, если точно, поправляет она. Только сейчас я обращаю внимание, насколько она красива в этом бирюзовом освещении и с испариной, покрывшей гладкую кожу её лица. Через мозг за секунду проносятся терабайты данных все те вопросы, которые я хочу задать.
Но я говорю лишь:
Может, оденешься? и отхожу в сторону, отвернувшись.
Прости, из-за той аварии я вся в стеклиде. Сначала надо вытащить осколки.
Прилично ли будет предложить ей помочь? Или продолжить притворяться, что мне безумно интересно разглядывать, как розовый свет играет на гранях одной из спа-капсул?
Можешь пока задавать свои вопросы, говорит она, как будто прочитав мои мысли. Знаю, тебе не терпится.
Стеклидные осколки начинают один за другим звякать, осыпаясь на пол.
Тебе не больно? первое, что пришло в голову.
Нет.
Никогда?
Никогда.
Пауза. Я снова поворачиваюсь к ней и выдыхаю одно лишь:
Как?
Она всё поняла.
Доктор Локс кое-что недоговорил об эффекте токсина, которым ИИТ травил маму и тебя. Я сама попросила его об этом
Ты попросила его солгать мне?
Не солгать, просто умолчать о некоторых вещах. Знаю, это глупо, но В общем, отравив человека, токсин не останавливается на этом. Он напрямую действует на ДНК, инициируя генетическую мутацию, которая затем передаётся по наследству. Я была человеком когда-то. Но не так уж долго, потому что унаследовала болезнь от мамы. Ни отец, ни даже Локс не догадывались об этом, да и кто на тот момент мог знать
На пол падает особенно крупный осколок. Юна отпихивает его в сторону ногой.
Первые симптомы начались, когда отца уже не было рядом. Моя Коммуна Аарона не могла понять, что со мной. Хилеры тоже разводили руками, а о докторе Локсе я тогда не помнила: была слишком маленькой, когда они с отцом общались. Да и знай я о нём, вряд ли бы это помогло, ведь он тогда тоже сбежал. Сюда, в аполис, спасаясь от гнева ИИТ после случившегося в инкубаторе. Так я и умирала, окружённая Аароном и его родителями, которые могли разве что молча наблюдать, как я угасаю
Расправившись со стеклидом, Юна хватается за свисающую с талии верхнюю часть комбинезона и натягивает её на плечи.
А потом отец вернулся. Счастливый, потому что наконец мог забрать меня. Вот только забирать уже было практически некого. Она горько усмехается, продевая целую руку в рукав. Он не желал сдаваться. Нашёл способ связаться с Локсом, который, разумеется, сразу бросил все дела и помчался обратно в N11. Жену своего друга он уберечь не сумел и не мог позволить, чтобы подобное повторилось с его дочерью. Можешь завязать в узел?
Погружённый мыслями в её рассказ, я не сразу понимаю, чего она хочет. Она держит свой обрубок на весу и ждёт, когда я помогу ей справиться со свисающей с него тканью рукава. Я спешу к ней, разбрызгивая акву под ногами, и принимаюсь за дело. Пока мои руки закручивают белый нейлон, я стараюсь не касаться того, что осталось от её руки, хотя и понимаю, что больно ей сделать всё равно не могу.
Локс опоздал. Когда он прибыл на место, я уже впала в кому.
Мои руки замирают но задание выполнено.
Спасибо, говорит Юна и, взяв в целую руку свободную часть повязанного рукава, без предупреждения вгрызается в него зубами, отрывая ненужный теперь кусок. Сомнений, что она андроид, не остаётся: у человека от такого трюка повылетали бы все резцы. Покончив с ним, она отшвыривает обрезок.
Всё, что происходило дальше, я знаю только со слов отца. У них было моё бесполезное тело и остатки теплящегося разума, который мог в любую секунду исчезнуть. Тогда Локс рассказал отцу про процедуру, которую он назвал нейрореконструкцией. Суть была в том, что если бы они смогли найти жизнеспособный сосуд, доктор Локс мог бы попытаться извлечь моё повреждённое сознание из мёртвого тела и, восстановив его целостность, поместить в новый носитель.
То, чего хотел ИИТ вставляю я, вспомнив разговор Алгоритма и Локса.
Да. Сам понимаешь, звучит всё это, мягко говоря, нереально. Но ни отец, ни Локс не тратили время зря в изгнании. Пока один, находясь в Церкви, работал над созданием разнообразных машин, в том числе усовершенствованных роботов, другой изучал границы того, но что способна нейрохирургия. Так он и наткнулся на способ восстанавливать человеческое сознание. Ты удивишься, но это не так уж сильно отличается от реконструкции утерянных или повреждённых цифровых данных.
Юна ныряет в ближайшую капсулу-яйцо и усаживается внутри неё. Не дожидаясь приглашения, я устраиваюсь рядом, но поближе к выходу, чтобы в случае чего было куда бежать.
Теоретически, у них были две необходимые составляющие для такой сложной операции: тело, сконструированное отцом, и разум, восстановленный Локсом. Но не доставало третьей, последней.
Души шепчу я.
Юна застывает, удивлённо смотрит на меня и прыскает со смеху. Звук мечется внутри яйца, отражаясь от его стеклидных граней.
Тоа, умоляю. Энергии! Нужна была энергия, чтобы завести машину. Она опускает взгляд на свои ноги. А так как тело должно было функционировать автономно и неограниченное время, можешь себе представить, какой объём энергии требовался для этого.
Я так понимаю, они её нашли.
Она кивает:
Папино прошлое помогло.
Я недолго складываю два и два.
Хочешь сказать, вот это, я тычу пальцем в центр её груди, где под слоем нейлона укрылся прозрачный ромб, энергия из Синтешара?
Ну да, беспечно отзывается девушка. Он украл её. Использовал все свои знания о реакторе и организовал ограбление века. Одного небольшого контейнера хватило, чтобы вдохнуть в новое тело жизнь. Так я и появилась на свет Во второй раз.
И что ты подумала, когда очнулась?
Да ничего. Юна пожимает плечами (с одной рукой это выглядит странно). Отец снова «постарался» и подкорректировал кое-какие настройки моего восприятия. Заставил поверить, что моё тело нисколько не изменилось. Я думала, что им удалось меня спасти.
Получается, он обманул тебя? вспыхиваю я.
С одной стороны, да. Но с другой А ты что бы сделал, если бы проснулся однажды и узнал, что ты умер и единственное настоящее, что от тебя осталось, это кучка электрических импульсов, заключённых в неубиваемую жестянку?
Я как-то запинаюсь я, поджав нижнюю губу. Наверное, разнёс бы всё вокруг.
В точку, соглашается Юна. Вот и он поберёг мои нервы. Точнее, те компоненты во мне, что играли их роль.
И как ты узнала правду?
Случайно. Несмотря на «маленькую» неувязку с моей смертью, отец всё ещё намеревался забрать меня с собой в Церковь. Но для этого ему нужно было объяснить мне причину, по которой он вообще решил туда сбежать. Я была уже большой девочкой, и на этот раз всё могла понять. Так что он рассказал мне о своём расследовании происходящего в Синтешаре, о пропаже профессора Бовара и о том, почему он общается со мной не ртом, а через свой летающий динамик. Всё наконец встало на свои места, кроме одного: я всё ещё не понимала, отчего умерла моя настоящая мама. И тогда он выложил всё, что знал о той ночи в инкубаторе. О том, как Локс обнаружил истинную причину этой болезни и том, как он спас тебя.
Два сапфира вглядываются в моё лицо сквозь горячий пар. Я отвожу глаза в сторону.
Ты, должно быть, возненавидела ИИТ, тихо говорю я.
Не то слово. Я поклялась уничтожить его. Знаешь, все считают, что это отец основал Церковь. Я никогда не спорила с этим, но на самом деле это я подкинула ему идею. Убедила его взяться за вербовку людей. Мы стали рассылать бумажные сообщения всем, кто мог хоть чем-то нам помочь или просто был готов нам поверить. Я знала, что затеваю опасную игру, но кто-то должен был взяться за это.
Профессор не пытался тебя отговорить?
Ещё как пытался. Но когда понял, что спорить со мной бесполезно, то попросил Аарона научить меня самообороне, чтобы я хотя бы могла себя защитить. Так мы приступили к нашим с ним тренировкам. Так я ненароком сломала ему рог. И так я поняла, что являюсь чем-то другим. Аарон надавил на отца, и тому пришлось во всём сознаться. Это чуть не угробило сопротивление в зародыше, потому что после услышанного я видеть его не могла, как и не могла думать ни о чём другом, кроме себя самой. Понимаю, звучит ужасно. Но знаешь, кто в итоге заставил меня примириться с отцом?
Я только лишь приоткрываю рот, чтобы озвучить свою версию, но Юна уже подтверждает её:
Аарон. У нас с ним состоялся долгий разговор. Мне было, за что злиться на отца: он подверг опасности себя и своих коллег по Синтешару, бросил меня одну в чужой коммуне, превратил меня в это, она обводит рукой своё тело, не узнав, хочу ли я вообще быть такой. Но Аарон раскрыл мне глаза на те причины, по которым отцу пришлось пойти на всё это.
Он любил тебя аккуратно вставляю я, воспользовавшись короткой паузой.
Да. Так он и сказал. И это был не какой-то трюк, чтобы я снова начала разговаривать с отцом. Это была чистая правда. Теперь я понимаю это ясно, как никогда. А ещё я понимаю, что если бы не зажглась тогда идеей начать это глупое сопротивление, он был бы жив сейчас
Внезапно она роняет своё лицо в уцелевшую ладонь и, уткнувшись в неё, начинает практически рыдать. Я не знаю, как реагировать: не привык видеть Юну в слезах. Но вот я сижу и смотрю, как эта бойкая воительница сбросила свою воображаемую титановую броню и стала обычной хрупкой девчонкой, такой же слабой и ранимой, как и все остальные в её возрасте. Я придвигаюсь ближе и осторожно, тщательно отмеряя каждое движение, кладу свои руки на её плечи. Я почти касаюсь губами её мокрых волос и одновременно говорю:
Оно не глупое. Вспомни всех этих людей в Церкви. Они бы не пошли за вами, если бы не верили, что мир можно изменить к лучшему.
Всхлипывая, она отвечает приглушённым ладонью голосом:
Они бы точно не пошли с нами, знай они, что дочь того, кто повёл их на войну против Верховного Алгоритма сама не человек, а всего-навсего ещё одна машина.
То есть, никто в Церкви не знал о том, что ты ну
Она качает головой:
Никто, кроме отца и Аарона.
Юна продолжает шмыгать носом, и меня начинает раздражать эта неуместная успокаивающая музыка, играющая на фоне.
Я не думаю, что ты машина, говорю я, вернув руки на свои колени и робко поглядывая на неё. В смысле, ты, конечно, андроид, но я хочу сказать Какая вообще разница? Ведь это всё ещё ты! Просто в другой оболочке. Внутри ты такая же, как и прежде.
Она поднимает голову и смотрит на меня припухшими, влажными от слёз глазами. Никогда бы не поверил, что они ненастоящие. На её синтетических блестящих губах появляется слабая улыбка:
Ты-то откуда знаешь, какая я?
Не знаю. Но был бы не прочь узнать, улыбаюсь я в ответ.
Одна слеза падает с её ресницы на щёку ровно в тот момент, как капля аквы за стенкой капсулы ударяется о залитый пол, наполнив всё помещение эхом из вибрирующего звона.
***
Я не был уверен, стоить ли заваливать Юну очередной порцией вопросов после того, как она решилась поделиться со мной своим самым сокровенным секретом, о котором знали лишь три человека во всём мире. И тем не менее мне не терпелось узнать, что же всё-таки произошло в убикоре Миреи и как мы очутились в пустой сауне за минусом одной руки и двух инкогниторов, как я и подозревал, блокирующее устройство Юны также пропало с её головы.
Не беспокойся, говорит она мне после того, как я не выдерживаю и указываю ей на это. Им меня не обнаружить у меня же нет жемчуга.
Сначала эта новость вводит меня в ступор.
Нет жемчуга? То есть как? А есть ли он вообще у кого-нибудь, кроме меня? Потому что в последнее время создаётся стойкое впечатление, что нет. Но затем до меня доходит: жемчуг создан для человеческого мозга и просто не будет функционировать в любой другой среде, тем более неорганической, коей является тело Юны.
Подожди-ка, хлопаю я глазами. Выходит, ты всё это время носила его, только чтобы
Чтобы никто не сомневался, что я человек, кивает она.
Я слышу взрыв в собственном мозгу.
Теперь я понял, почему тебе не понравилось выступление Миреи! Ты же его толком не видела!
Поверь, без спецэффектов зрелище было печальное, посмеивается она.
Что с ней случилось? Перед тем, как исчезнуть в ИИТ, я видел, как она нажимала на сенсор своего бластера. Она ну Я не могу закончить вопрос.
Веселье мигом смывается с лица Юны:
Она не умерла. По крайней мере, я так думаю, потому что понять что-то наверняка в начавшейся суматохе было трудно. Я только увидела, как её с силой отшвырнуло в стену. Она молчит пару секунд. Как думаешь, что теперь будет с её братом?
Если честно, я уже ни в чём не уверен, подумав, отвечаю я. Этот брат может оказаться такой же выдумкой, как и многое другое. Да и ИИТ сейчас наверняка не до него
Юна вдруг оживляется:
Тоа, говорит она, внимательно глядя мне в глаза. Мне нужно, чтобы ты сосредоточился и попытался вспомнить, что произошло внутри ИИТ.