Как известно, ко всякой демонстрации нужно готовиться так, как будто это не демонстрация; так готовились и в Симбирске, почему и в Казани, и в Симбирске говорили о походе на Казань как о деле решенном. В Симбирске в это время были члены штаба В.И. Лебедев и Б. Фортунатов. Командование русское в лице полковника Каппеля и чешское в лице капитана Степанова
17
В первых числах августа (3-го или 4-го), когда все было готово для демонстрации, между Самарой и Симбирском происходил длинный разговор. В Симбирске у аппарата были Лебедев, Фортунатов, Каппель и Степанов, в Самаре сначала я, как начальник оперативного отдела, а затем полковник Чечек. Разговор был длинный, подробности забылись, но суть я отчетливо помню. Из Симбирска по очереди приводились резоны взятия Казани. Из Самары обрисовывалась обстановка под Самарой, отсутствие самого маленького резерва для предупреждения случайностей и, наконец, невозможность выделить для удержания Казани сколько-нибудь серьезные силы. В.И. Лебедев говорил, что успех под Казанью может сокрушить советскую власть, а обстановка под Самарой это пустяки. Наконец, полковник Чечек категорически заявил, что разрешает только демонстрацию, и поставил капитану Степанову непременным условием вернуть в Симбирск чехов не позже как через неделю, если бы Казань удалось захватить. Капитану Степанову было сказано в дополнение, что если демонстрация кончится овладением Казани, то на резервы сколько-нибудь значительные он скоро рассчитывать не может. Таким образом, Самара настаивала на демонстрации, но из разговора получилось впечатление, что исполнители пойдут против указаний Самары. Так и случилось.
7 августа Казань была взята, захвачен золотой запас, громадное военное имущество, военная академия. Победителей не судят. Они прислали телеграмму с просьбой о предании суду, но, конечно, никто никого не стал судить. Слишком большой был успех, и слишком большая добыча попала в руки Народной армии. Значение взятия Казани было, конечно, громадным и по результатам, и по впечатлению в России. Благодаря успеху удалось восстание на Ижевском и Воткинском заводах, ушли из Камы по реке Вятке красные, оперировавшие на участке Мензелинск Елабуга; советская Россия лишилась камского хлеба. Но конечно, удар в самое больное место, потеря золота, запасов заставили большевиков напрячь всю энергию, чтобы организовать контрудар. Против Казани сосредоточилось все, что было можно, и сам Троцкий явился вдохновлять войска к спасению революции и социалистического отечества.
По плану, одновременно с захватом города должен был быть захвачен мост через Волгу, но это не удалось. Для дальнейшего обеспечения города это было бы громадным минусом, так как красные владели обоими берегами Волги. Казань сразу дала значительные формирования артиллерии, два офицерских батальона, но, конечно, на эти силы оставить оборону было нельзя. Обстановка заставляла капитана Степанова задержать в Казани чехов и присоединившийся к Народной армии при взятии Казани сербский отряд майора Благотича. Скоро начались просьбы о подкреплениях, ибо взявшие Казань не имели сил для активных операций и принуждены были обороняться на широком фронте, охватывавшем Казань с севера и запада. Часть красных заняла правый берег Волги, стремясь перерезать сообщения Казани и Симбирска.
Формирование частей, даже при успехе, не могло идти так скоро, как требовала обстановка. Между тем уже около 10 августа, то есть через три дня после взятия Казани, Симбирск начал переживать тревожные дни, ибо значительные силы красных начали методическое наступление на Симбирск. Полковнику Каппелю было приказано вернуться с частями Народной армии в Симбирск и разбить противника, наступающего к Симбирску; из Сызрани должны были повести демонстративное наступление на Инзу.
14 16 августа произошло под Симбирском длительное сражение, закончившееся 17 августа поражением красных, но без особо решительных результатов. До этого времени бои с красными были кратковременными наступление на фронте и удар небольшой маневренной группы в глубокий тыл обыкновенно заставляли красных сразу же бежать. На этот раз быстрых результатов не было.
Полковник Каппель рассказывал мне при встрече, что во время этих боев он впервые почувствовал перед собой хоть еще слабо организованную силу, но все же такую, которая выполняет директивы командования. «Мы ожидали, что покончим скоро, а разыгралось целое сражение, причем мы старались нанести удар своим правым флангом, а красные своим правым. И уже прежней уверенности в успехе не было. Выручил энергичный удар самарцев в центре. Мы обеспечены от нового удара не более как на две недели». Такова была оценка действий красных Каппеля, и с ней нужно было считаться.
Действительно, середину августа надо считать временем, когда успех в боевых действиях стал склоняться на сторону красных, в Казани мы оборонялись, и сил для успешной обороны было мало, под Симбирском противника лишь отогнали и потрепали, но не разбили, Сызрань и Хвалынск оборонялись, в Николаевском районе красные усиливались.
Наши новые формирования в Самарском районе из всего намеченного приготовили лишь небольшие части (роты, батальоны), остальные призванные даже не имели оружия. Казань дала много в смысле вооружения, но не столько, сколько ожидалось; во всяком случае, винтовок не хватало и на половину призванных. Ни одной целой части не было готово для фронта, и потому обстановка принуждала вытаскивать батальоны из намеченных формирований.
Власть в Самаре, упоенная успехом под Казанью, по-видимому, не особенно задумывалась над дальнейшим. Она не видела грозных призраков и была поглощена другой борьбой борьбой за власть с Сибирским правительством, ибо к середине августа относится начало работы уфимского совещания по избранию всероссийской власти, а перед этим шел спор, где лучше собраться.
Вопрос об избрании всероссийского правительства не особенно волновал дравшихся с большевиками на Поволжском фронте русских, но политика Комуча, особенно после прибытия Чернова, когда в печати начались разговоры о сибирской реакции, живо обсуждалась и критиковалась. Даже Каппель, старавшийся всячески не вникать в политику, принужден был заявить председателю комитета, что комитет опирается на офицеров из буржуев, вовсе не сторонников комитета, и их же ругает в печати. Практической пользы от создания такого правительства, когда фронту начала угрожать опасность, видно не было, тем более что между сговаривавшимися лежала пропасть и разговоры затягивались. Зато считалось необходимым немедленное объединение власти, хотя бы в вопросе вооруженной борьбы в объединении командования.
Только в конце августа командование было объединено Сыровым
18
Что делалось в Сибири, на Урале, что мы могли ожидать и когда, было неизвестно. Уфимское совещание тянулось бесконечно долго, несмотря на явный перелом в борьбе на Волге в пользу красных. Самарская власть, стоявшая на передаче власти Комитету Учредительного собрания, едва ли уступила бы, не будь этого перелома. Избрали Директорию, назначен был главнокомандующий, но это, конечно, не могло уже повлиять на положение на Волге. К избранию Директории Народная армия отнеслась совершенно равнодушно. Была лишь надежда, что новой власти удастся в будущем добиться помощи союзников, ибо в это время фронт переживал тяжелые дни и уже чувствовалось, что раз начались неудачи, то на Волге не удержаться.
Положение в последних числах августа на Волге было уже грозное. Советская власть мобилизовала все свои готовые силы, и армейские, и чисто большевистские, начала пополнение частей по мобилизации. А главное, начала энергично водворять дисциплину и порядок в частях, всеми мерами повышать авторитет командного состава и устранять сумбур в управлении действующими частями, царивший доселе. Конечно, все это была еще слабая сила, ибо, несмотря на газетный шум, на агитацию, на окрики Троцкого и его энергию, не так легко было все это скоро переделать. Но зачатки порядка уже имелись, численность превосходила восставших в несколько раз.
Опасения полковника Каппеля после боев под Симбирском скоро начали сбываться. Отогнанные от Симбирска силы красных энергично приводились в порядок и начали осторожно давить на Симбирск. Под Казанью в это же время шли бои с переменным успехом; становилось ясно, что долго Казань не продержится, если не будет принято исключительных мер, не будет нанесен удар красным. Надежд на присылку свежих частей чехов с Урала не было, а действующие чешские части начали ослабевать, выдыхались в ежедневном сидении в окопах, а не в вагонах.
В других участках фронта, под Сызранью, Хвалынском, Николаевском, шли бои с переменным успехом, причем с этих участков не только нельзя было ничего снять, а наоборот, требовались постоянно пополнения. Красные везде, хотя и слабо, проявляли активность, после неудач скоро оправлялись и снова продвигались вперед. И здесь (под Сызранью и Николаевском) чешские части заметно начали сдавать: не проявляли прежней активности, обороняться было труднее.
Здесь нужно отметить, что при действиях в районе железной дороги чехи жили в вагонах, из которых выходили для действий, оборона же требовала иногда ночлега в поле, в плохую погоду, долгого лежания в окопах и проч. Все это действовало скверно на людей, ранее быстро добивавшихся успехов. Под Казанью чехи действовали в это время на левом берегу Волги; там был один из лучших чешских полков под командованием лучшего командира полковника Швеца. Красные получали жестокие удары при встрече с чехами, но люди начали выматываться. Начались просьбы о смене и отводе в резерв.
В это время начала сказываться и работа Национального комитета, представителем которого в Самаре был доктор Влассак. В чешской печати начали появляться заметки о неуспехах в формировании Народной армии, а затем скоро последовало официальное заявление об этом в Комитете Учредительного собрания. Все это, конечно, отражалось на настроении чешских войск.
Итак, обстановка требовала решительных мер. Посылать в Казань подкрепления батальонами было бесполезно, ибо даже несколькими батальонами трудно было улучшить положение, а этих батальонов было мало. Единственное средство это маневр. Так было раньше под Сызранью, так было в половине августа под Симбирском. Для маневра нужен кулак, подвижный, обученный и верящий в своего начальника. После боев под Симбирском полковник Каппель сразу же занялся собиранием такого кулака. Один или два батальона из мобилизованных дали из Самары, около двух батальонов выделили из симбирских формирований, и это вместе с добровольцами прежнего отряда Каппеля составило маневренную группу.
План был в общем такой: Каппель перебрасывается из Симбирска к Казани, высаживается в районе Нижнего У слона и затем наступает глубоко в тыл противника на правом берегу Волги, стремясь захватить железнодорожный мост через реку в тылу красных. Обороняющие Казань части, а также чехи на правом берегу должны проявлять наибольшую активность. Маневр не дал тех результатов, которые нужны были, чтобы выручить Казань.
По рассказам Каппеля после боев, батальоны мобилизованных шли хорошо, но, совершенно необстрелянные, попав под огонь, смешались и внесли беспорядок в колонну, чем отняли много времени. В дальнейшем, ввиду сложной обстановки при действиях в тылу противника, ему пришлось положиться лишь на свои обученные, испытанные части, которые имели успех, но оказались слишком слабыми, чтобы развить его. Была внесена сумятица в тылу красных, подорвана железная дорога, захвачена добыча, но все это было слишком кратковременно, далеко от фронта и могло отразиться на войсках фронта красных только при сильном ударе и на фронте. Такого удара не было.
По рассказам после, Казань не имела достаточно сил для удара, а чехи только продвинулись вперед и затем вернулись в исходное положение: в их рядах, несших бессменно службу с первых чисел августа, сказалась утомленность. На обратный путь, чтобы вывести людей из тыла красных благополучно, потребовались два дня. Люди вышли утомленными и с подорванной верой в дальнейшие успехи. Полковник Каппель был всегда сторонник глубоких ударов в тыл, но здесь увидел, что красные уже не столь панически настроены, чтобы бежать при одной угрозе, а потому считал, что такого глубокого обхода делать не следовало. Лучше было ударить при содействии чехов на ближайший тыл правобережной группы красных и развивать успех до моста. Казань была обречена. Оттуда взывали о поддержке, которую Самара дать не могла. Не могли ее спасти и призывы населения к обороне. Местное командование не имело мужества заблаговременно объявить об этом населению. 8 сентября ночью Казань была оставлена. Войска и бежавшее население двинулись по левому берегу к Лаишеву.
Участь Казани срезу же нависла над Симбирском, ибо в конце августа оборона его была ослаблена выделением для удара сил под Казань, которые вернулись с Каппелем слишком поздно. Красные в первых числах сентября приблизились к Симбирску и, ободренные затем успехом под Казанью, начали наступать. Кроме того, на Волге появилась флотилия красных, которая стремилась проникнуть к Симбирску с севера.
Полковник Каппель спешил из-под Казани, чтобы выручить Симбирск теми силами, что были у него после маневра, но опоздал. Прибыв в Симбирск, он увидел, что положение его безнадежно и что нужно выводить войска на левый берег Волги и там организовать оборону. 11 сентября был очищен Симбирск. Нужно было задерживаться возможно дольше против него, чтобы дать возможность казанским частям выйти благополучно на Бугульминскую дорогу. Эта задача и была выполнена полковником Каппелем, несмотря на тяжелую обстановку: скверная погода, упадок духа, несогласие с чехами, неналаженность снабжения продовольствием.
Потеря Казани и Симбирска была совершенно определенным указанием на печальный исход дальнейшей борьбы, а в это время власть и военный министр в Уфе спорили о выборе всероссийской власти. Совершенно ясно было, что раз, после того как мы были принуждены к обороне, красные начали наносить поспешные удары, весь фронт на волоске. Стоит лишь ткнуть в наиболее уязвимом месте и все посыплется. Единственное спасение собрать опять хоть небольшую группу для удара и маневрировать. Но где ее можно собрать?
Полковник Каппель привязан к Бугульминской дороге и не может уже перебрасывать отряды по Волге, резервов нет, чехи, прибывшие из-под Казани, неохотно соглашались на маневры, да кроме того, в районе Самары тучи сгущаются: в Николаевском районе красные активны, Иващенковский завод неспокоен, потеря Симбирска открыла доступ красным на судах надо опять усиливать хотя бы Ставрополь, чтобы обеспечить Самару с севера. Еле-еле нашлись силы, чтобы на время организовать оборону Ставрополя.