Готовы идти?
Никаких любезностей. Его можно называть разными именами, но "непредсказуемость" не входит в их число.
Да, почти. Просто дайте нам пять минут, мы скоро выйдем.
Я закрываю дверь. Сара встает со своего места, направляясь ко мне. Я беру ее за руки и притягиваю.
Ты потрясающе выглядишь.
Мне так не кажется, она пытается улыбнуться.
Любимая, ты уверена, что справишься с этим?
Мы в Женеве. Давай сделаем то, ради чего приехали.
Я помогаю ей надеть длинное пальто и сжимаю ее плечи, отмечая отважное выражение, которое она придала своему лицу.
Мрачный и молчаливый Павел ведет нас в лифт. С каждой секундой его кажущееся сходство с Арнольдом Шварценеггером становится все слабее. Двери лифта открываются, и он нажимает кнопку верхнего этажа отеля. Я поднимаю бровь, глядя на Сару, которая тоже заметила это и хмурится. Это не выход. Мой желудок подкатывает к горлу, мы поднимаемся на самый верх. Несколько секунд назад этот громила был слегка забавен, но теперь я волнуюсь. Куда он нас ведет? Лифт прибывает, и Павел, словно подстреленный, выскакивает в коридор и через дверь на крышу. Мы послушно следуем за ним. Он открывает боковую дверь, и нас отбрасывает назад волна шума и яркого света. Павел выходит наружу, на бетонную платформу, низко пригибаясь под вращающимися лопастями вертолета, из-за нисходящей струи облако ледяного воздуха и снега застилает мне обзор. Оглушительный звук вертолета заглушает голос Павла, но, похоже, именно так мы и добираемся до Института Шиллера. Мое сердце замирает. Я не большой любитель такого рода летательных аппаратов; это все равно что лететь на спине осы, хрупкой и ненадежной.