Мужчина огляделся, и когда его взгляд упал на нас, у меня едва не остановилось сердце.
Он идет сюда, зачем-то произнесла я.
Этот детектив или следователь решительно направлялся к нам, и я вдруг занервничала. Полы его длинного пальто развивались, а перчатки он снял. В руках он держал блокнот и карандаш, что придавало ему еще более официальный вид.
Bonjour, mesdemoiselles, произнес он. Я инспектор Мервель, и мне нужно задать вам несколько вопросов.
На вид Мервелю было около тридцати, что меня немного удивило. Не слишком ли он молодой для полицейского детектива? Либо он очень хорош в своем деле, либо выглядит моложе своих лет. Инспектор был ростом с Джулию, и его манера поведения выдавала в нем компетентного специалиста. Он был гладко выбрит, а из-под полей шляпы виднелись темные волосы.
Да, конечно, кивнула я, заметив, что один из полицейских вывел Матильду из толпы жадных слушателей. Ее тоже собирались допросить.
Насколько я понимаю, одна из вас знала эту девушку, напомнил он, записав наши имена и адреса.
Я ее не знала. Я встретила ее прошлым вечером, объяснила я. Ее звали Тереза. Ее фамилии я не помню.
Мервель кивнул, но промолчал. Его серые глаза пристально смотрели на меня, но в них я видела лишь интерес, а не обвинение.
Хотя какие у него были причины меня обвинять?
Я тяжело сглотнула и вдруг почувствовав не холод, а жар. Почему я так нервничала? Ведь я не сделала ничего дурного.
Вчера вечером Тереза пришла со своей подругой в квартиру Джулии, продолжила я и рассказала о Дор, ее работе в Американском театре и о том, что некоторые актеры, съемочная группа и офисные работники часто собирались в квартире ее сестры после спектаклей.
Значит, до вчерашнего вечера вы с этой мадемуазель Терезой не встречались, подвел итог Мервель.
Нет, подтвердила я.
И вы не знали, что она будет присутствовать на этой маленькой ммм вечеринке?
У меня сложилось впечатление, что Мервель вечеринки не любит.
Нет. Откуда я могла знать, если я не была с ней знакома? удивилась я.
Вместо того чтобы согласиться с моей логикой, Мервель переключил внимание на Джулию:
А вы, мадам?
Нет, ответила Джулия.
Но эта женщина была у вас дома, настаивал инспектор. И вы с ней не встречались?
Я заметила: Джулия разволновалась, когда темные, проницательные глаза инспектора остановились на ней, потому что она стала тут же путаться во французском языке:
Она была в гостях у моей сестры. Я легла спать в полночь, потому что привыкла вставать очень рано на уроки в «Лё Кордон Блё», хотя в школе до января каникулы. Как бы то ни было, я легла спать рано и почти не видела гостей Дор э-э, гостей моей сестры.
И вас это не встревожило? То, что к вам в дом пришла незнакомая женщина? осведомился инспектор.
Нет, пожала плечами Джулия. Это в том числе и дом моей сестры.
Хотя детектив и сжимал в руках блокнот и карандаш, он туда еще ничего не записал, кроме наших имен.
С чем это связано? С тем, что я до сих пор не сказала ничего важного, или с тем, что он все запоминает, не записывая, или не хочет ни на мгновение отвлекаться от разговора?
Понимаю. Он снова посмотрел на меня своими холодными глазами. Но вы были на вечеринке и встретили ее.
Совсем недолго.
Вы видели, во сколько она вышла из квартиры мадам Чайлд?
Да. Это было сразу после двух часов.
Он кивнул.
А вы не заметили, с кем она ушла?
Этого вопроса я опасалась больше всего, хотя у меня не было для этого причин.
Мы ушли одновременно, пролепетала я.
Брови Мервеля удивленно поднялись вверх.
Только вы вдвоем?
Да. Мы вместе спускались на лифте.
А когда вы спустились сюда, в холл, что произошло?
Я ушла, ответила я. Я вышла на улицу и направилась к своему дому. И и Тереза вышла на улицу, чтобы дождаться такси. Когда я с ней попрощалась, она была жива, добавила я. Стояла за дверью и ждала такси.
Она стояла у этого дома, на улице?
Да.
И никого рядом не было.
Нет, инспектор. Я никого не видела.
Даже на улице? В автомобиле, например?
Я не заметила вокруг ни людей, ни машин. Я продолжала отвечать на его вопросы. Было очень поздно.
А как насчет других гостей? Они еще были наверху или вы ушли последними?
Наверху еще оставались люди. Больше никто не собирался уходить.
Мервель, казалось, хотел что-то добавить, но тут подошел один из полицейских и привлек его внимание. Полицейский держал что-то завернутое в полиэтиленовый пакет и, отведя инспектора в сторону, негромко с ним заговорил.
Мы с Джулией переглянулись. Казалось, она трезво оценивала эту жуткую ситуацию, но, судя по всему, ее не накрыло то странное предчувствие, от которого я не могла избавиться.
Когда Мервель обернулся, он держал завернутый в полиэтилен предмет, и я увидела, что это был нож. Темный от крови, он предположительно являлся орудием убийства. Я не могла оторвать от него взгляд.
Какой ужас. Как ужасно, что этим предметом человека лишили жизни.
Инспектор повертел сверток в руках, чтобы рассмотреть нож поближе, и я услышала, как у Джулии перехватило дыхание.
Мервель резко поднял на нее глаза.
Да, мадам?
О, ничего. Она тихо засмеялась. Просто крови много.
Но вы, мадам, как ученица «Лё Кордон Блё» наверняка привыкли к виду крови, заметил сыщик, внимательно наблюдая за ней. Иначе вы бы не стали великим поваром, non?
Человеческая кровь это вам не кровь из говядины, возразила она.
Дурное предчувствие охватило меня. Мервель еще не раскрыл рот, а я уже знала, что он скажет.
А может быть, вас расстраивает, мадам Чайлд, не кровь, а то, что вы узнали этот нож? Инспектор пригвоздил ее холодным взглядом. Это ваш нож, не так ли, мадам Чайлд? Это ваш нож, из вашей кухни был использован для убийства pauvre[19] мадемуазель Терезы сегодня рано утром.
Глава третья
Никто в здравом уме не поверит, что Джулия в состоянии кого-то убить! с дикой яростью выпалила я, гневно расхаживая по гостиной и возмущенно жестикулируя. Я даже не сняла пальто, зато стянула шарф и использовала его как знамя, размахивая в такт своим словам. Это смешно!
Ну-ну, ma mie[20], может, не стоит так бунтовать, сказал дедушка, взглянув на стоявший у стены сервант. От моих шагов пол сотрясался так, что тонкие чеканные бокалы для аперитива и вина, соприкасаясь, звенели. Вероятно, его беспокоил и мой развевающийся шарф, поскольку на столах в гостиной стояло много хрупких предметов. Давай ты сядешь и выпьешь чего-нибудь для успокоения нервов. Он указал на голубой парчовый диван в стиле Людовика XV. Как насчет арманьяка?
По-моему, такое безобразие требует виски, а не простого бренди, возразил дядюшка Раф и встал, чтобы за всем проследить. При этом он сунул под мышку крошечную пушистую коричнево-белую собачку, сидевшую у него на коленях, и подошел к серванту. И с каких это пор ты не позволяешь бунтовать, а, Морис? Он искоса, ласково взглянул на моего деда и улыбнулся мне. Помочь тебе снять пальто, ma chére?[21]
Мой дед небрежно и коротко махнул рукой в сторону Рафа, как бы отказываясь от его замечания, но я увидела, что его губы дернулись в улыбке.
Я не знала его точного возраста, но, по моим оценкам, дедушке было под семьдесят. Хотя его тело исхудало, у него сохранилась густая копна темных волос и идеальные зубы. Я не сомневалась, что это протезы. В одной покрытой возрастными пятнами руке он держал сигарету, в другой бокал с коньяком. На его коленях сидела гладкошерстная черная кошка в широком ошейнике с настоящими бриллиантами.
Прости меня, что не помог тебе раздеться, Табита, но мадам Икс будет очень обеспокоена, и дедушка указал на кошку, которую назвали в честь знаменитой картины Сарджента отсюда и украшенный драгоценностями ошейник.
Нет-нет- нет мы не хотим расстраивать мадам, а то она опять раздерет когтями ситцевый диван, с цинизмом произнес Раф и подмигнул мне.
Я стянула с плеч пальто, бросила его на диван и наклонилась поцеловать дедушку в гладкую влажную щеку.
Ты прав. Здесь хорошо и тепло, и пальто мне не нужно.
Когда я вернулась домой и ворвалась в гостиную, охваченная тревогой и праведным гневом, я обнаружила обоих мужчин в их привычных позах, сидящих возле большой батареи. И хотя в гостиной было тепло, их колени с сидящими на них питомцами были прикрыты пледами, а на узкие плечи дедушки была накинута серая шаль.
Раф был лысым, зато с густыми седыми бровями, и носил черную вязаную шапочку, натянутую до самых мочек ушей. Если мой дед был очень высоким для француза, то Раф был среднего роста. У него была оливковая кожа и аккуратно подстриженные борода и усы, которые, по его словам, согревали голову, поскольку на макушке волос не осталось. Он тоже затянулся сигаретой, но другого сорта, чем у дедушки. Это была тонкая темная сигарета с запахом, который показался мне особенно приятным, потому что в нем был намек на экзотические пряности, которые отсутствовали в американских сигаретах. Возможно, кориандр. Или анис? Я уже успела узнать кое-что о специях от Джулии, но до эксперта мне было еще далеко.
Мужчины дружат более сорока лет. Когда моя бабушка в тысяча девятьсот девятнадцатом году переехала в Америку с моей мамой, оказалось, что брак моей бабушки с Морисом Сен-Леже фактически распался.
У меня сложилось впечатление, что это было обоюдное и дружеское решение, поскольку бабушка и мама всегда с любовью отзывались о дедушке. У меня были письма, которые они писали друг другу на протяжении многих лет, с обеих сторон океана, и я не торопилась их читать.
С момента моего приезда я также узнала, что во время немецкой оккупации Парижа Дедушка и Раф были участниками Сопротивления, помогали ввозить и вывозить из города солдат Джедбурга и выполняли другие задания, чтобы поддержать соотечественников.
Раф, художник из семьи виноделов, помогал издавать подпольную газету, содержавшую закодированные послания для участников Сопротивления, а мой богатый дед способствовал этому, используя свои связи через банк, в котором он был партнером. Меня восхищает то, что в таком возрасте они шли на огромный риск и совершали так много смелых поступков.
Ну вот, держи, petite[22], и дядюшка Раф протянул мне маленький бокал в форме лампочки. Медно-коричневая жидкость заполняла лишь четверть. Садись, и мы все обсудим.
Merci, oncle[23]. Я поцеловала его в короткую седую бороду, а затем села на голубой диван и продолжила свои разглагольствования: Это неправильно, что инспектор подозревает Джулию. Нож из ее кухни мог взять кто угодно!
Верно, согласился дедушка. Несмотря на хрупкое телосложение, его глаза по-прежнему были острыми, а зрение ясным. И ты была там вчера вечером, non? Ты не видела, чтобы кто-нибудь заходил на кухню?
Не видела, но я особо и не следила. Я глотнула виски. Оно обожгло горло, но когда спустилось в желудок, я почувствовала, как тепло растекается по всему телу. Я была рада, что Раф не добавил содовой, как обычно делал для меня. Кроме того, кухня находится наверху, над гостиной. Кто угодно мог туда подняться, и я сомневаюсь, что мы бы заметили. Я нахмурилась и покачала головой. Детектив так пристально смотрел на Джулию, будто был готов надеть на нее наручники и утащить в тюрьму. Дядя Раф, вы слышали о детективе? Об этом Мервеле? Он показался мне слишком молодым. Я уверена, что он понятия не имеет, что делает.
Глаза Рафа весело сверкнули.
А зачем ты задаешь этот вопрос такому старику, как я? Я никого не знаю. Я сижу здесь, в этом прекрасном старом доме, ухаживаю за превосходным мистером Уайльдом, и за привередливой мадам Икс, когда мне позволяет Морис, а еще решаю головоломки и ем слишком много овощей для француза. Он бросил на меня многозначительный взгляд, потому что зеленые салаты и тушеные овощи были одними из немногих блюд, которые я не могла испортить. И это вся моя жизнь! Видишь? Сплошная скука и однообразие.
Я похлопала его по руке.
Да, и ты никогда не видел тюрьму изнутри, не пробирался в германский офис, не приглашал в этот дом никого, у кого был бы спрятан нож или пистолет. Конечно нет. Ты невинен, как девственница в брачную ночь. Я сделала еще глоток виски.
А-ха-ха! радостно воскликнул дедушка и погладил мадам Икс по ее изящной головке. Вот женщина и раскусила твой трюк с невинностью! Я же говорил, что наша девочка умница!
Не было надобности об этом говорить, заметил Раф, снисходительно взглянув на дедушку. В конце концов, она твоя внучка.
Чертовски верно, кивнул дедушка, и я могла поклясться, что его щеки порозовели.
Что ж, возможно, я мог бы вспомнить кого-нибудь, кого можно расспросить об этом инспекторе Мервеле. Раф лукаво ухмыльнулся. Может быть, пара человек до сих пор помнят меня в доме номер тридцать шесть.
Я абсолютно уверен, что их не пара человек, а гораздо больше, сухо возразил дедушка.
Тридцать шесть?
Штаб-квартира police judiciaire уже много лет находится по адресу набережная Орфевр, тридцать шесть, и ее часто называют по адресу дом номер тридцать шесть, пояснил дедушка.
Ах, понимаю. Как в Скотленд-Ярде, догадалась я. Но не успела я спросить, почему кто-то в доме номер тридцать шесть должен помнить дядю Рафа, как в дверь постучали.
Поскольку вскоре после моего приезда в Париж их экономка-кухарка уехала ухаживать за больной матерью, дедушка и дядя Раф наняли двух горничных, сестер-близнецов по имени Бет и Блайт, которые приходили к нам каждое утро. Чаще всего они готовили для нас сытный обед и только для меня оставляли что-то на ужин. Но сейчас было уже далеко за полдень, и они ушли, а значит, кому-то из нас следовало открыть дверь. Я была рада, что находилась дома и могла сделать это вместо одного из старичков.
Дядюшка Раф попытался встать, но я оказалась шустрее.
Нет-нет, я открою. Я все равно слишком взволнованна, чтобы сидеть на месте.
Гостиная находился в одном лестничном пролете от вестибюля, а входная дверь располагалась, разумеется, на первом этаже. Это был один из моментов, к которым мне пришлось привыкнуть: дома мы называли первым этажом тот этаж, что идет первым от земли, но парижане называли первым тот, что располагался над ним.
Величественный трехэтажный дом, в котором проживали дедушка и дядя Раф, по любым меркам можно было бы считать особняком. Если бы кто-нибудь решил превратить его в апартаменты, как дом, где жила Джулия, здесь легко уместились бы три отдельные просторные квартиры. Это была одна из причин, по которой горничные приходили к нам каждый день, хотя дедушка и дядя Раф редко отваживались покидать пределы второго этажа, где располагались гостиная, большая ванная комната и спальни. Кухня и еще одна гостиная находились на первом этаже, а моя спальня и ванная комната на верхнем, где когда-то жил целый штат прислуги.
В доме были высокие потолки, то есть каждый лестничный пролет состоял из двадцати ступенек, а также много высоких узких окон, в том числе ряд мансардных, которые делали мои комнаты на третьем этаже просторными и светлыми. Из одного окна я даже видела Эйфелеву башню, и мне нравилось, что это было последнее, на что я смотрела каждый вечер перед тем, как уснуть: ее изящные, словно бы сплетенные очертания купались в золотистом свете.
Небольшой балкончик на портике с плоской крышей застеклили несколько лет назад, чтобы создать восхитительную маленькую оранжерею, в которую можно было попасть из комнаты рядом с гостиной на втором этаже. Оранжерея выходила во внутренний двор, и именно там дедушка держал растения, за которыми я теперь помогала ему ухаживать.