Тем, кто продолжал своё дело в крупных городах, жилось не лучше. Здесь, особенно в центральных районах Москвы, действовали наблюдательные системы с программой автоматической идентификации личности. Здесь были полицейские патрули, которым не стоило попадаться на глаза. Здесь работала агентура РСБ, Республиканской Службы Безопасности, созданной через год после Июньской революции. И вся эта машина тоже была подчинена одной-единственной цели найти и уничтожить угрозу системе.
Когда Казаков вышел на улицу, ему в лицо ударил злой холодный ветер, словно в подтверждение его мрачных мыслей. Мимо проходил полицейский патруль. Двое хорошо экипированных бойцов. Один был вооружён волновым излучателем, другой укороченным автоматом, и оба были одеты в гибкую броню, которая почти не сковывала движений. Один мерил выходящих из метро людей равнодушно-пренебрежительным взглядом. Второй в этот момент смотрел в противоположном направлении, на струящийся поток машин. Оба стража порядка шли с поднятыми забралами шлемов и носили оружие на правом боку. Казаков машинально отметил, что при необходимости они замучаются вскидывать его к плечу и закрывать забрала. Очевидно, за последние годы эти края сделались настолько спокойными, что полиция стала считать оружие и шлемы церемониальными атрибутами, наподобие меховых шапок у британских гвардейцев.
«Может быть, стоит подождать ещё пару лет, чтобы они забыли, как снимать автомат с предохранителя?» задумался капитан. Чисто умозрительно он прикинул, что если сейчас напасть на первого «полицая», то его напарник, скорее всего, не успеет нужным образом отреагировать и тоже станет лёгкой добычей.
Но в этот момент полицейский, тот самый, что следил за выходом из метро, окликнул своего коллегу, и они оба двинулись навстречу Казакову.
Сержант Якимов, деловито представился всё тот же страж порядка. Предъявите ваши документы!
На каком основании? поинтересовался Казаков.
Профилактика терроризма, ответил сержант.
«Чего и следовало ожидать!» подумал Казаков и достал свою идентификационную карту.
Виталий Казаков? уточнил Якимов, просканировав её. Его тон стал учтивее. Видать, «полицай» посмотрел раздел по работе и отметил, что проверяемый работает в охранной сфере. Вот и решил на всякий случай не выпендриваться. Капитан про себя усмехнулся, а вслух ответил:
Да.
В принципе, он не очень боялся этой проверки. Документы у него были в порядке, никаких тёмных дел за ним официально не числилось.
Сержант кивнул своему напарнику, и тот достал из полевой сумки планшет дактилоскопического идентификатора. К счастью, соратники Казакова по Сопротивлению в своё время обеспечили ему надёжную легенду, подтверждённую государственными базами данных. Сверившись с показаниями идентификатора, сержант вернул Казакову карту:
Всё в порядке, господин Казаков. Можете идти.
«Это правильно, подумал Казаков, покидая полицейских. Что возьмешь с инструктора по рукопашному бою, который собирается забрать свою машину из ремонта, а потом вернуться домой, к любимой девушке под бок?»
У Нины сегодня состоялось вручение диплома. Вручал, как водится, сам Аркадий Фёдорович. Один из немногих порядочных ректоров, ещё не продавшихся «шизам». Диплом у Нины был красный. Пожалуй, для Казакова это было единственной хорошей новостью за последние два месяца. В преддверии тридцатилетия МОВ подконтрольные Клубу правительства начали чистки в своих странах. И проверка, под которую попал капитан, была тому подтверждением. По всему миру уже были арестованы тысячи членов Сопротивления. Пришлось залечь на дно.
«Хотя сам тоже хорош! мысленно отчитал себя Казаков. Смеялся над придурками-«полицаями», рисовал себе картины расправы с ними! И тут же дождался! Хитрый Джоб, блин!
Ладно, хватит причитать. Судя по манерам, это были обычные «полицаи». И раз они меня отпустили, то ничего подозрительного не нашли. Ничего страшного, бывали проверки и посерьёзнее. Но командиру всё равно надо об этом сказать. Пусть знает ситуацию».
4. История Алистера Филлиона
6 июля 2128 года
Столицей Международной Организации Восприимчивых был Торонто. Официально, конечно же, столицы полагаются только государствам. Но Международная Организация Восприимчивых была сильнее любого из них. Она могла себе позволить такой властный атрибут, даже если не заявляла об этом прямо. В ней состояло уже двадцать четыре миллиона Восприимчивых по всему свету. Более того, многие Восприимчивые, которые не могли в открытую состоять в ней из-за занимаемого ими положения, всё равно оказывали всяческую поддержку МОВ и сами не отказывались от её помощи. Официально у МОВ и Восприимчивых не было собственной территории. Но зато у них были государства, у которых эта территория имелась.
Североамериканская Конфедерация, Чили, Китай, новый Европейский Союз, Япония, Корея, а теперь ещё и вся Российская Республика везде Учение Единства делало своё дело. С его помощью лечили болезни, предсказывали стихийные бедствия, укрепляли здоровье и развивали ум. Кроме того, обученные и старшие Восприимчивые находили среди обычных людей своих собратьев и наставляли их на правильный путь. Так что человечество медленно, но верно двигалось в нужном направлении.
«Интересно, подумал Алистер, успею ли я застать торжество Единства?»
Восприимчивых сейчас было уже около миллиарда, и их число росло с каждым днём. По всему миру создавались новые отделения Международной Организации Восприимчивых, то есть региональные общества Восприимчивых. Но всё равно ещё не одному поколению предстояло родиться, чтобы воцарение Учения в мире состоялось.
На западе солнце медленно уходило за горизонт, а с востока неуклонно подступала темнота. На здании уже зажглись габаритные огни, а в зале, где находился Алистер, включились лампы. Молодой человек стоял у прозрачной стены и смотрел на наступающий мрак.
Штаб-квартира МОВ располагалась на окраине Торонто. Восемьдесят один год назад именно здесь состоялась памятная Встреча, зарождение Учения Единства. Тогда инопланетные наставники открыли Восприимчивым глаза на способности, которыми те обладают, и помогли им понять Основу. Поэтому штаб-квартира Международной Организации Восприимчивых была построена здесь. Она была символом не только их могущества, но и знаком признательности раклэнам.
Основа именно так просто и незатейливо назывались потоки незримой энергии, которые пронизывали всё и наполняли жизнью каждое живое существо на Земле. И, наверное, не только на Земле, но и во всей Вселенной. Так или иначе, они охватывали всех, но осознанно почувствовать их могли пока только некоторые.
Алистер вспомнил время, когда он только начал делать успехи в освоении Восприятия. Каково это было, когда вокруг открывался новый взгляд на мир, когда привычное вдруг становилось совсем другим! Он чувствовал себя связанным с Основой и в особенности с другими Восприимчивыми. Порой ему даже казалось, что они одно целое, хоть и имеют разные тела, разные Ка и разные души. Он отчётливо видел, что не одинок, и это понимание было подобно яркому свету в тумане неопределённости и заблуждений обычного мира. И даже спустя много лет, когда время и опыт немного остудили его чувства, он всё равно с удовольствием вспоминал об этих первых шагах.
Здание штаб-квартиры имело шестнадцать этажей в высоту и ещё четыре в глубину. С воздуха оно напоминало гигантскую букву «U». В промежутке между двумя рукавами дороги, ведущей от пропускного пункта к главному входу в здание, оставался зелёный газон. Это и было место Встречи. Основатели Учения Единства решили оставить его нетронутым, и с тех пор эта традиция оставалась незыблемой. Над главным входом был изображён символ Учения Единства. Это был золотистый крест с петлёй, древний знак вечной жизни, в кругах сначала зелёного цвета цвета торжества и биения жизни а потом синего цвета цвета потустороннего мира. Ночью символ Учения светился, отчего издали казался путеводным маяком. И, по мнению Алистера, Учение вправду было маяком для людей. Во всяком случае, для Восприимчивых.
Вокруг штаб-квартиры тёмно-зелёной полосой тянулись кеодлонские оранжереи. В принципе, любой старший Восприимчивый мог черпать энергию прямо из Основы для того, чтобы восполнять силы во время работы. Но получение и накопление энергии требовало дополнительного напряжения Ка. А это было непросто, если речь шла о сложных процедурах. Кеодлон умел накапливать излучения Основы и отдавать их значительно лучше, чем какая-либо другая известная форма жизни. Чуткие к Основе люди научились использовать его запасы энергии, по минимуму расходуя собственные силы. Это позволяло управлять большей силой и при этом дольше оставаться в форме. По этой причине кеодлон применяли везде, где работали с Основой. И за это тоже стоило благодарить раклэнов. Именно они в своё время поделились кеодлоном с землянами.
Алистер отвернулся от стекла и заметил низенького старичка. Молодой человек сразу же узнал его. Это был не кто иной, как ректор Нью-йоркской Высшей Школы Единства.
Здравствуйте, мистер Николо, поприветствовал его Алистер и почтительно склонил голову. Да хранит вас Основа!
Николо славился тем, что всегда знал своих учеников наперечёт и даже по прошествии многих лет узнавал их при встрече.
О! Алистер! на лице у него загорелась улыбка. Сколько лет, сколько зим!
Он протянул сухонькую ручку, и преисполненный уважения Алистер пожал её. Единственное, что его огорчило, так это то, что ректор немного сдал за эти годы. Во всяком случае, передвигался он явно медленнее, чем прежде. Руки у него, как показалось Алистеру, стали более сухими. К сожалению, даже Восприятие и единство с Основой не защищают от старости до конца. Её наступление это один из законов Основы. Ему невозможно противиться.
Здравствуйте, мистер Николо! раздался рядом ещё один голос. Причём сказаны эти слова были с тем же почтением, с каким говорил их Алистер.
Это оказался Теодор Рамос, директор Центра по изучению Основы, где работал сам Алистер. Он тоже был воспитанником мистера Николо. Ректор Нью-йоркской Высшей Школы Единства всю жизнь обучал Восприимчивых. Некоторые из его выпускников впоследствии даже стали руководителями МОВ.
Здравствуйте, Теодор, обрадовался Николо. Как продвигаются научные изыскания?
Вашими напутствиями, дорогой наставник, ответил Рамос.
Поскольку приличия были соблюдены, а Николо с Рамосом перенесли внимание друг на друга, Алистер подумал, а не двинуться ли ему дальше по своим делам. Сегодня МОВ исполнилось тридцать лет, и по этому случаю в штаб-квартиру съехались коллеги со всего света. Да и не только коллеги. Праздник открывал сам Чжан Шуи, Председатель Верховного Совета Международной Организации Восприимчивых. Стольких выдающихся людей в одном месте можно не увидеть ни разу за всю жизнь.
И едва молодой человек так подумал, как к ним присоединилась темноволосая женщина лет тридцати пяти. При виде этой особы Алистер почтительно улыбнулся и посторонился, пропуская её к двум другим старшим Восприимчивым. Сейчас он поймал себя на мысли, что про себя называет их старшими с прежним уважением, хотя формально он теперь был одним из них. Он тоже мог не только сам ощущать Основу и пользоваться ею, но и влиять с её помощью на других.
Рамос немедленно представил женщину ректору:
А это, мистер Николо, Эбби Лоран, моя сотрудница из лечебного отдела.
Да хранит вас Основа, мистер Николо, сказала женщина.
И вас она пусть хранит, мисс Лоран.
Если позволите, миссис Лоран, вежливо поправила его женщина, заставив Алистера чуть сильнее сжать губы.
Простите, миссис Лоран, поправился Николо.
Алистер смотрел на Эбби Лоран. Он работал её ассистентом уже пятый месяц и довольно успешно. Руководительница хвалила его редко. Но зато когда это случалось, Алистер всегда точно знал, что одобрение миссис Лоран совершенно искреннее и справедливое. Он был готов многое дать за то, чтобы увидеть обращенную к себе лёгкую улыбку на её лице. Хотя дело здесь было не только в работе.
Эбби Лоран была необыкновенной женщиной. Тёмные, почти чёрные волнистые волосы и при этом светлые глаза цвета морской волны. Иногда, при определённом освещении, казалось, что они отливают сталью. Взгляд у миссис Лоран был необыкновенно глубокий, а порой становился пронизывающим. Даже не тяжёлым, а именно пронизывающим. Порой Алистеру казалось, что она понимает стоящего перед ней человека намного лучше, чем сам человек. Наверное, именно таким и должен быть врач Ка.
Лицо миссис Лоран совершенно не походило на смазливые мордашки моделей с обложек журналов и из рекламных разделов в Сети. У неё были чётко очерченные скулы и выступающий подбородок. Едва взглянув на неё в первый день работы с ней, Алистер понял, что эта женщина умная и довольно требовательная. Его предположения оправдались. Но с течением времени молодой человек начал понимать, что именно в этом характере и в столь необычной внешности заключается самое привлекательное в этой женщине. А самое главное было то, что чем дольше Алистер работал с Эбби Лоран, тем больше она завладевала его мыслями. От этого увлечения его способности к Восприятию только возросли. Алистер не мог дать этому точного объяснения. То ли он больше старался в присутствии своей руководительницы, то ли его Ка становилось более открытым. А может, дело было и в том, и в другом.
Алистер знал, что Эбби Лоран замужем, но ничего не мог с собой поделать. Восприимчивый, несмотря ни на что, всё-таки остаётся человеком. Ему оставалось только гадать, подозревает ли она что-нибудь о его чувствах. Но зато он с уверенностью мог сказать, что руководительнице нравится его почтительное и вежливое отношение к ней.
Сегодня она выглядела просто великолепно. В свете ламп волнистые тёмные волосы чуть поблёскивали и переливались при каждом её движении. Черты лица, казалось, утратили свою привычную резкость и стали более женственными. Как, впрочем, и её фигура. Алистер был не в силах отвести глаз от очертаний её тела, облегаемых тёмным вечерним платьем. До этого вечера он даже не представлял себе, что его руководительница может быть такой красивой. Молодого человека обдало волной жара, как будто его кровь превратилась в лаву, в густую, горячую и тяжёлую лаву. Он с трудом отвёл взгляд в сторону и на мгновение прикрыл глаза. Так ему было легче справиться с наполнившими его чувствами.
Эбби Лоран, казалось, ничего и не заметила. Она вовсю рассказывала Рамосу и Николо о временах своего обучения. В отличие от Алистера, она родилась тут, в Торонто, и была выпускницей здешней высшей школы Единства. А это была очень хорошая школа. Не зря незадолго до Рождества миссис Лоран была признана лучшим специалистом в своём отделе. Поздравительную грамоту вручал сам Рамос. Алистер даже жалел, что пришёл к ним позже и не видел этого момента.
Между прочим, в начале осени в Новосибирске пройдёт международная конференция исследователей Основы, сказал Рамос.
По какой теме? осведомилась Эбби.
«Перспективы применения кеодлона», ответил директор. Уверен, что и врачи Ка могут почерпнуть там массу всего полезного. Так что, если желаете поехать, милости прошу.
С удовольствием, улыбнулась Эбби. Это очень интересная тема.
«Ещё бы!» согласился про себя Алистер. В своё время он увлекался проблемами применения кеодлона. И даже подготовил несколько работ по этой теме, пока учился в Нью-йоркской Высшей Школе Единства. Вообще, он был любознательным человеком. Когда Алистера пригласили в исследовательский центр Рамоса, он был уверен, что его порекомендовал Николо. Ректор считал, что упорство и таланты учеников не должны пропадать зря.