Что ж, тоже неплохо, я примерно этого и ожидал, небожитель скорее пробормотал это, глядя куда-то помимо меня и думая, кажется, совершенно о другом. На самом деле из редакции в Северосибирске раньше бывал только Авдеич, но его посылать нельзя.
Авдеич был живой легендой нашей редакции. Пришёл работать к нам он, кажется, ещё при Сталине и доработался до нынешних перестроечных времён. Он уходил лишь раз, в период глубокого брежневского застоя, причём ушёл не просто так и абы куда, но главным редактором в какой-то провинциальный литературный журнал, получив к тому же в этой самой провинции неплохую жилплощадь. Вернулся в наш журнал он скорее победителем, заняв вожделенный им пост завотдела, причём именно того отдела, которого и хотел, а не неважно какого. Почему послать его в Северосибирск было нельзя, я не особо понимал, да и не собирался вникать.
Так вот, главред продолжил говорить теперь уже погромче, но всё равно скорее глядя мимо меня, в этом самом Северосибирске могут начаться какие-то важные события. Город, якобы, бурлит. Там атамана казачьего убили, причём на Пасху. Ну и не только это.
Я же не криминальный репортёр, Виталий Васильевич, я попытался отказаться от задания, значение которого я решительно не понимал, а потому совершенно не хотел выполнять.
Валерий, хм, Александрович, главред взглянул опыт-таки мимо меня, но теперь я точно понял, что на дверь, так вот, если Вы думаете, что какое-то рядовое убийство может быть нам интересно, то Вы некоторым образом заблуждаетесь. Голубчик!, тут он наконец-то опять соизволил посмотреть на меня, голубчик, на самом деле, в последние полгода в редакцию пришло немало писем именно из этой республики и в основном именно из Северосибирска. И многие письма шлют лично мне!
Кто бы сомневался, что шефу: а). это льстило и б). он не мог промолчать об этом. Естественно, льстит, когда именно тебе как редактору самого читаемого в стране журнала пишут со всех уголков страны и рассчитывают на тебя чуть ли не как на последнюю инстанцию. Ну или на предпоследнюю перед Крючковым, Ельциным, Горбачёвым и самой Аллой Пугачёвой.
Так вот, наиболее интересные письма я отложил и отдаю тебе, главред взял пачку писем, лежавших у него на столе, и протянул мне. Впрочем, протянул столь удачно, что потянуться в итоге за ними пришлось мне вот оно преимущество больших начальственных столов, позволяющих в любой почти что момент показать, кто в доме, сиречь в кабинете хозяин. И не вздумай их потерять!
Я, разумеется, заверил главреда, что терять ничего не собираюсь и что вообще статус «Маша-растеряша» никогда не был мне присущ. Ещё я попытался тактично намекнуть, что неплохо бы командировать меня в Горький, где, как я понял, кажется, появился новый интересный молодой политик, который уже сумел добиться остановки строительства атомной станции теплоснабжения. О том, что попутно я хотел погостить у своих дяди и тёти, вкусив прекрасного заливного из волжского судака, я тактично умолчал.
Немцов, да я слышал про него Он недурственен Но пока рано, тут шеф опять обратил свой взгляд на меня, причём даже остановил его, не став обозревать дверь, равно как и другие части своего кабинета. Так вот, Валерий, в Северосибирске, ещё раз повторяю, не только криминал. Там и экологии выше крыши, и взяточничество, и кумовство. И даже, тут он зачем-то понизил голос, ухудшение межнациональных отношений.
Странно, вроде там нет армян и азербайджанцев, зачем-то решил пошутить я.
Ну армяне есть везде. Можешь у Карины спросить!
Я не стал говорить, что будь у меня возможность, то с Кариной я бы беседовал отнюдь не о прошлом, настоящем и будущем армянского народа, но о совсем иных материях, равно как и не стал сообщать, чем бы я постарался сей диалог завершить.
И евреи тоже, бодро ответил я вместо этого.
Евреи, хм,.., видимо шеф не очень понял моего перехода и предпочёл отойти от скользкой темы межнациональных отношений ближе к тому, ради чего вызвал. А, может, быть, он заподозрил даже какую-то крамолу в моей реплике, благо радикальные оппоненты нередко обвиняли его в еврейском происхождении. Правда, договориться на счёт его истинной фамилии так и не сумели, колеблясь между Гинзбургом и Левинским.
В общем, сейчас ищи Диму Батанова ну ты знаешь, нашего фотокорра и как найдёшь, дуйте оба оформлять командировку. Деньги я уже выписал. Да ещё: в бухгалтерии уже лежит 2 билета на сегодня на 21.10. Вылетаете из Внуково в Северосибирск. Дальше смотри, гостиница для вас обоих-охламонов забронирована. Не «Атлантик», правда, как в «Брильянтовой руке», а «Север», но тоже ничего. Вам обоим за глаза хватит. Потом, запоминай, завтра в 9.30 по местному времени у них на 5 часов раньше Москвы вас обоих ждёт в кабинете первый секретарь обкома партии Герасим Герасимович Долманов. Повтори теперь всё!
Я повторил всё, тактично забыв про собственное и димино-фотокорреспондентское охламонство. В ответ я услышал продолжения ЦРУ (ценного руководящего указания) от шефа, требующего, чтобы я ознакомился с письмами, которые он мне передал, а также взял в библиотеке какую-нибудь книгу про Северосибириск и/или Элурмийскую АССР. «Стыдно же ехать ничего не зная», особо подчеркнул главред-небожитель. Далее шеф особо подчеркнул важность присутствия на открывающемся в воскресенье в Северосибирске Конгрессе элурмийского народа. На мой вопрос, с чего бы это вдруг они решили начать в законный выходной, он не дал никакого ответа, а на мою ухмылку по поводу «конгресса», а не чего-нибудь другого, ёмко произнёс, что «вот, мол, и узнаешь, почему не съезд, не курултай, а именно Конгресс и почему опять же он, например, не Всемирный».
В общем же и целом, я и Дима Батанов должны были провести в этом самом Северосибирске а при необходимости и в других населённых пунктах Элурмийской АССР 4 дня и по итогам представить что-то если уж не выдающееся, то, как минимум, интересное миллионам читателей. Пойти в печать всё написанное мною и заснятое Димой должно будет после Дня победы. Шеф особо подчеркнул, что мы должны нарыть много интересного, однако при этом же не сделать врагами журнала ни целый народ речь шла прежде всего об элурмийцах, ни целую республику.
Да, кстати, Валерий, тут шеф и небожитель нахмурил лоб, видимо, опять попытавшись вспомнить моё отчество, и не преуспел в этом, не исключено, что вы будете жить в номере, где когда-то останавливался
После этого шеф произнёс фамилию одного довольно известного в прошлом певца, который скончался пару лет назад. Моя мама, помнится, практически фанатела от него. Пластинки с его песнями, кажется, она не прочь послушать и сейчас.
Номер чем-то знаменит?, не то, чтобы я решил схохмить перед уходом, скорее мне даже стало по-настоящему интересно.
Ещё как знаменит!, глаза у шефа загорелись, из чего я сделал вывод, что история та не просто была интересной, но даже и как-то затронула шефа лично.
В общем, в те благословенные годы певцы всячески стремились получить «заслуженного». Понятное дело, что это было хорошо и для статуса, и что ещё важнее для кошелька. Но в РСФСР, как ты, Валерий, понимаешь, стать заслуженным артистом было весьма непросто. Иным это удавалось ближе к 50-летию. А хорошо есть и сладко пить им хотелось и в более молодые годы. Да и администраторы в филармониях тоже были заинтересованы в этих самых заслуженных чтоб не просто певцы ртом у них выступали, а заслуженные артисты. А вот взять их было непросто. И нашёл один мудрый человек явно еврей выход. И стали молодые, да перспективные, а то и немолодые и уже перезревшие, становиться заслуженными в автономных республиках. Кто в Чечено-Ингушетии, кто в Южной Осетии, кто ещё где. А наш «герой» сумел каким-то макаром достучаться до общественности в Элурмийской АССР. И таки стал! Понятное дело, гастроли сложные были и перед нефтяниками попел, и перед золотодобытчиками, и перед оленеводами-коневодами, и даже перед лесорубами. Но потом сильно оскандалился, тут шеф даже замолчал. Чему можно было это приписать, я не понял.
Что ж он там наделал-то, в Элурмийской АССР?, попытался я вернуть шефа к повествованию, которое, конечно, вряд ли поспособствовало бы успеху моей командировки, но было, надо признать, небезынтересным. Как минимум, будет, что потом рассказать маман.
Ещё как наделал, шеф буквально давился от распиравшего его смеха. Короче, по итогам его гастролей номер в «Севере», где он изволил останавливаться, 2 уборщицы отмывали не то 5, не то 6 часов. Тумбочка вроде бы восстановлению после визита маэстро не поддавалась. Ещё по морде он там кому-то приложился Ну и нашлись доброхоты точнее, явно завистники, которые всё это кому надо рассказали, да под нужным соусом преподнесли. В общем, в двух центральных газетах вышли статьи, в которых были в красках описаны подвиги молодого ему ещё 29 вроде тогда было советского эстрадного дарования. Но и это хрен бы с ним, шеф на этих словах уже проржался и стал говорить спокойным тоном. В общем, попытались с него звание заслуженного снять, да ещё и практику эту прикрыть. Типа заслуженным в автономии быть можешь, но только если сам там живёшь. А тогда, Валерий, как раз 3 человека на низком старте, что называется, были. В Йошкар-Олу, Казань и Нукус соответственно, чтоб там заслуженными стать. И тут такой им облом. Муж одной из певиц той, что к марийцам ехать собралась, даже морду ему бить хотел.
И набил?, этот вопрос отнюдь не был дежурным: такого рода подробности про жизнь людей если уж не знаменитых, то, как минимум, известных, вполне интересны.
Не, Валерий, не набил. Певец ведь разрядник по боксу был, так что муж певицы как узнал об этом, так и решил не лезть.
Вот уж не подумал бы, что он боксёром был, мне и впрямь тот певец казался скорее тщедушным, нежели богатырём.
Был. Согласен, не тяжеловесом покойный был, но удар у него имелся. А слетел он потом из-за истории перед концертом в честь дня милиции. Знаменитая, я тебе скажу, Валера, в узких кругах история была, шеф почему-то глубоко вздохнул. Ладно, если с хорошим репортажем приедешь из Северосибирска, то расскажу. А про номер в гостинице пусть для тебя с Димой это будет добрым знаком: заслуженного-то не с него в итоге так и не сняли.
Глава 3.
Выполнение распоряжений шефа шло довольно успешно. Письма я начал читать ещё в метро, на котором я ехал из редакции к себе домой. Районная библиотека также, по счастью, была расположена рядом с моим домом, а читательский билет в неё, как выяснилось, не был мною утрачен в ходе редакционных и не только пьянок, равно как и различных поездок включая на «картошку». Мало того, в библиотеке нашлась вполне неплохая и даже современная (издана в 1987 году) книжка про Элурмийскую АССР, снабжённая к тому же картами, фотографиями и картинками.
Сборы были недолгими не то, чтобы «нищему собраться, только подпоясаться», но всё же. Поцеловав на прощанье жену и дочку, и пообещав им «быть умником-разумником» и даже вроде как мало курить, я сел в вызванное заблаговременно такси и продолжил начатое ещё в метро чтение писем в редакцию нашего если уж не самого передового, то уж точно самого читаемого в СССР журнала.
Первое письмо было пространным, написанным каллиграфическим почерком и весьма хорошим стилем. Даже обилие количественных данных, касающихся объёмов выбросов в атмосферу, почву и воды загрязняющих веществ, количества становящихся непригодными для оленеводства пастбищ и т.п., письмо не портили и не делали нечитаемыми. Подписано отнюдь не краткое послание было Зейамом Яндииевым и Коляем Гудяевым, соответственно поэтом и журналистом газеты «Северосибирская молодёжь». Кроме того, оба они акцентировали внимание нашей редакции, что являются сопредседателями Элурмийского народного фронта. «Надо же, даже до туда дошла мода на народные фронты», подумал я.
Следующее письмо было, во-первых, куда как короче первого, во-вторых, содержало в себе скорее эмоции, нежели факты, и, в-третьих, у авторов явно не всё в порядке с грамотностью. В первых двух абзацах я ещё искал только синтаксические ошибки, далее перешёл уже исключительно на грамматические, а ближе к концу письма плюнул на это занятие, просто поняв, что русский язык для авторов вряд ли является родным, а ни поэтом, ни журналистом писавшие стать не смогли. В принципе ничего сверхнового по сравнению с предыдущим письмом авторы не сообщили, но, видимо, главреду надо было показать мне, что есть с мест не только отклик интеллигенции, но и глас простого народа.
Третьей письмо было подписано некоей Савельевой Ниной Ивановной, рабочей, членом КПСС с 1964 года. Про экологии там не было ни слова, зато о том, что власть мало слышит простой народ более чем. Впрочем, ещё больше эту самую Нину Ивановну занимал дефицит продуктов питания в Северосибирске, равно как и возмущало введение карточной системы на 8-м десятилетии советской власти. Смысла этих возмущений я не особо понял, поскольку у нас в Москве тоже было не особо хорошо с продуктами, да и к тому же вряд ли бы наш главред, расчувствовавшись, отправил бы Нине Ивановне посылку с деликатесами. Впрочем, наверное, это письмо было передано мне, поскольку: а). адресовано лично шефу, а не в редакцию (он одна из последних инстанций во всём СССР!) и б). должно было подчеркнуть объективность нашего журнала.
Следующее письмо, каюсь, я начал читать с некоторой ленцой, ожидая своего рода «перепева» предыдущих посланий. Первый абзац, заключавший в себе восхваление нашего журнала, я прочитал, не особо вникая в смысл написанного. Потому второй абзац я тоже начал читать «в полглаза», в связи с чем в итоге мне пришлось перечитывать его, причём на всякий случай не один раз. Итак, «доводим до вашего сведения, что в последний год в школу 18 Южного района Северосибирска перевелось много школьников коренной национальности. Почти все они из семей, переселённых в наш микрорайон Юбилейный из Бадабинского района Элурмийской АССР. Практически все переведённые в школу 18 школьники титульной национальности сразу же занялись систематическими избиениями, поборами и издевательствами в отношении своих соучеников. Все попытки учителей школы, а также директора пресечь их деятельность успеха не имели. За 89/90 учебный год из школы 18 перевелось в другие школы города более 10 учащихся разных классов. Родители школьников-элурмийцев не ходят на родительские собрания, а при всех попытках обратиться к ним со стороны директора, школьных учителей и родителей учеников-неэлурмийцев, просто говорят, что не понимают русского языка и отказываются общаться. Чашу моего терпения переполнил тот факт, что моему сыну-ученику 9 «Б» класса трое учащихся-элурмийцев помочились в рот».
Я сначала даже не понял, правильно ли я перечитал последнюю фразу, но после трёхкратного прочтения понял, что прочитал я всё верно. Я отложил письмо и прикрыл глаза. После вала публикаций про «казанский феномен» и не только я уже мало удивился бы практически любой гадости, совершённой нашими «детишками». Впрочем, при этом же я прекрасно знал, как много в последнее время писали в нашу редакцию (да и лично шефу тоже!) разного рода неадекватный личности от странноватых товарищей, ещё только вступавших на путь превращения в городских сумасшедших, до законченных психов. Они присылали конспекты своих планов вывода страны из кризиса за два месяца; заверяли о прилёте лично к ним НЛО; об установлении устойчивых контактов с инопланетянами с помощью портативного радиоприёмника; о возможности промышленного производства вечных двигателей на базе агрегатов, собранных ими лично в сарае или гараже из косы, ручной дрели и наручных часов «Полёт». Кроме того, они просили, чтобы редакция добилась для них возможности выступить перед Академией наук, Верховным Советом СССР, Генеральной ассамблеей ООН и горисполкомом в каком-то городе в Туркменской ССР. Один так даже просил добиться возможности провести поединок с Теофило Стивенсоном12, Феликсом Савоном13, Майклом Тайсоном14 и, кажется, Александром Ягубкиным15 (со всеми сразу или всё-таки из остатков уважения к этим вроде как тоже боксёрам с каждым в отдельности, из текста письма было уяснить сложно). Мы очень надеялись, что автора сего послания врачи исправно кормят галоперидолом, а то вдруг не добравшись до Ягубкина со товарищи, он приедет в нашу редакцию. Наиболее весёлые «выборочные места из переписки с друзьями», они же «перловка», регулярно зачитывались нами на редакционных пьянках. Так что на всякий случай и такой вариант я не стал сбрасывать со счетов.