Выражение его лица меняется в сторону ярости, что заставляет меня прикусить губу и замолчать.
Сядь в машину, голос низкий, лишенный каких-либо эмоций. И в то же время требующий подчинения.
С минуту пытаюсь убедить себя, что должна отказаться, вызвать такси или запрыгнуть в уезжающую скорую, да что угодно, лишь бы не садиться к этому Сатане, однако я внезапно ощущаю усталость, поэтому, сама не понимая почему, выбираю наименьший путь сопротивления и проскальзываю мимо Айдарова на переднее сиденье машины. Наверное, потому, что я все-таки не в порядке. По крайней мере, головная боль усиливается достаточно, чтобы мне пришлось обратить на нее внимание.
Откидываюсь на спинку сиденья, растирая пальцами виски, а следом улавливаю, как открывается водительская дверца и Айдаров садится за руль. В салоне мгновенно повисает напряженное молчание. Терпеть не могу все эти неловкие ситуации. Я даже не рискую смотреть на него. А он все так же молчит, ни на йоту не облегчая мои муки. Хотя, думаю, молчание определенно пойдет мне на пользу. Голова и без того трещит. А потом боковым зрением замечаю, как он тянется к задним сиденьям, после чего мне на колени прилетает что-то тяжелое, и я понимаю, что это моя сумочка.
Не удерживаюсь и бросаю на Айдарова вопросительный взгляд, но он, разумеется, не смотрит на меня. Вместо этого заводит машину, стискивая свои выразительные челюсти до выступающих желваков, и спустя мгновение мы трогаемся с места. Все в той же гребаной тишине.
А мне так хочется наброситься на него с расспросами. Судя по всему, он единственный в курсе последних событий. Только почему-то не решаюсь и слова вымолвить, постепенно погружаясь в мысли, которые снова уносят меня в сторону Завгороднего. Я даже несколько раз пытаюсь дозвониться ему.
Черт шиплю я, завершая вызов после очередной неудачной попытки, и, бросив телефон обратно в сумку, переключаю свое внимание на дорогу. Вся эта неизвестность жутко раздражает.
Сегодня ему не до звонков, можешь не пытаться, внезапно раздается мрачный голос Айдарова, и я поворачиваю голову в его сторону.
Что ты имеешь в виду? в замешательстве хмурю брови.
Он выдерживает паузу.
Твоего идиота несколько месяцев назад лишили прав, но он так и не сдал карточку в ГИБДД. Мои глаза округляются от шока. К тому же из-за неадекватного поведения сотрудники повезли его в наркологический диспансер для прохождения экспертизы. Едкая усмешка трогает красивые губы моего босса, в то время как я смотрю на него в полнейшем неверии. Уверен, следующий его пункт назначения суд. У этого отморозка есть все шансы оказаться по ту сторону мира.
Грубое уродливое чувство встает поперек горла и затрудняет мое дыхание. Я в ужасе. Что если Боже! Что если его действительно посадят?! От одной этой мысли в глазах застывают слезы, а потом я слышу равнодушное замечание Айдарова:
Он чуть не убил тебя, Алевтина. Это меньшее, чего заслуживает этот ублюдок.
Нет, нет, нет Не говори так.
Я закрываю глаза и шепчу:
Все не так Я ведь я сама его спровоцировала. Господи с паникой в голосе тараторю я, находясь практически в шаге от истерики. Этого не может быть
Айдаров прерывает меня уничижающим смешком:
Чудакова, блядь что-то заставляет его замолчать, но ненадолго. Самая большая женская тупость брать вину на себя! Таких выродков, как он
Айдаров издает низкий раздраженный звук, снова не заканчивая мысль, и я ожидаю, что он выместит свое недовольство на педали газа, однако скорость остается в пределах нормы. А мое тело трясет совсем от другого страха. Это страх за жизнь нечужого мне человека.
Я Закусываю губу и даю себе время, чтобы оправиться от полученной информации. Айдарову нет смысла врать мне и только поэтому я принимаю поражение. Его посадят, да? снова смотрю на него полными слез глазами, ненавидя себя за проклятую уязвимость. А ведь так и есть. Сейчас, наверное, кроме жалости, он ко мне ничего не испытывает. Я и сама чувствую к себе то же самое, потому что совершенно не была готова к такому повороту. Но я обещаю себе, что завтра первым делом поговорю с Костей и все выясню. Главное, что он жив. Вытираю скопившиеся в уголках слезы. У него должно быть хоть какое-то оправдание для меня. Перевожу дыхание. Должно ведь? Хаким, шепотом, ответь, пожалуйста.
Не думаю, наконец отвечает сквозь зубы, и я обращаю внимание на то, с какой силой он сжимает руль. Отделается штрафом, ублюдок.
Несмотря на презрение в голосе Айдарова, на короткое мгновение что-то напоминающее облегчение согревает мою грудь, прежде чем я замечаю, как мы сворачиваем не туда, проезжая нужный мне съезд.
Стой! с запозданием выкрикиваю. Мы проехали! Нужно развернуться! Моя квартира
Я не повезу тебя ни в какую квартиру, резко отрезает он и поворачивает на знакомую мне дорогу. Тебе нельзя оставаться без присмотра.
Мои брови взлетают вверх от удивления. Пожалуй, на сегодня хватит потрясений.
А может, я сама решу, что мне можно, а что нет? возмущаюсь, задыхаясь от нарастающего волнения. Я хочу домой. Туда, где я буду одна и смогу абстрагироваться от всего, что сегодня произошло. Мне нужна бутылка вина и моя гребаная ванна.
Нарешалась уже, недовольно ворчит он, отвлекаясь на входящий телефонный звонок, принимая его без промедления. Да, Паш. Сердце реагирует на знакомое имя, пока я смотрю перед собой, пытаясь совладать с эмоциями. Какого черта он вообще возомнил о себе? Я не беспомощна! Нет, снова пауза, да, с ней все в порядке. В этот момент я не удерживаюсь и смотрю на Айдарова. Через сколько ты будешь? Его голос звучит крайне напряженно, что совершенно не отражается внешне. Поза расслабленная. Одна рука с абсурдно дорогими часами спокойно лежит на руле, изредка маневрируя им, а второй он удерживает телефон. Хорошо, я дождусь тебя.
На секунду мне показалось, что ему потребовалась вся выдержка для этих слов, а потом до меня доходит смысл
И вот тогда мои глаза едва ли не вываливаются из орбит. Потому что теперь я понимаю, куда он везет меня. В дом моих родителей. И, судя по всему, Паша еще на работе, а оставлять меня одну кое-кто не намерен
Глава 3
Оставшуюся дорогу никто из нас больше и словом не обмолвился, поэтому сейчас находиться в одной машине с угрюмой «тучей» становится просто невыносимо. Да и в принципе мне не по себе от всей этой ситуации. Но какого-то черта я продолжаю сидеть в его спорткаре, будто мне не хочется как можно скорее добраться до аптечки и закинуться обезболивающим. Хорошо, что сегодня любую заторможенность можно списать на шоковое состояние после аварии.
И то, что я не могу украдкой не посмотреть в сторону Айдарова, тоже. Хмурюсь. Высокомерный и, как всегда, собранный. Он снова что-то печатает в телефоне, сжав упрямые губы в тонкую линию. Все мужское внимание приковано к гаджету, словно меня не существует, в то время как я буквально задыхаюсь от его грозного присутствия или божественного запаха, который окружает и против воли въедается в мои легкие. Господи, я сказала, что он божественно пахнет? Может, отказ от госпитализации был и правда лишним? Кажется, моему поврежденному мозгу нужна помощь. А мне успокоиться и взять эмоции под контроль, жаль, что на деле это оказывается не так легко.
Не могу ничего с собой поделать. Рядом с ним мое тело всегда преследует какое-то странное напряжение. Я чувствую его даже в воздухе. Оно похоже на статическое электричество, гудит вокруг меня и под моей кожей. Особенно когда я каждый раз неизбежно вспоминаю, как он поймал меня со своим пиджаком. Черт возьми, почему я не могу забыть об этой нелепости? Но я успокаиваю себя тем, что скоро он уедет и возможность мыслить адекватно снова вернется ко мне. Раз Айдаров не глушит машину, значит больше не планирует дожидаться Пашу. Отлично! Я буду только рада, если Хаким отказался от столь неуместной идеи и его благородство закончится в салоне этой проклятой машины. Испытывать из-за его присутствия дополнительное волнение роскошь, которую я не могу себе позволить сегодня. К тому же я и правда устала.
Эм Спасибо, что подвез Прочищаю онемевшее от молчания горло и невзначай заправляю волосы за уши. На него больше не смотрю. Теперь моя очередь находиться под прицелом испытующего взгляда. Чувствую это из-за расползающегося по шее жара. Он задевает каждый нерв в моем теле. Невозможно!
Больно кусаю губу и, сжав кулаки, выпаливаю на одном дыхании:
Извини за все, что сегодня произошло. Пожалуйста. Надеюсь, никто, кроме меня, не пострадал. Ой ну и твоей машины., киваю, нервно жестикулируя. Разумеется, мы все оплатим. Я не дам тебе повод понизить меня до уборщицы. Истеричный смешок все же свидетельствует о моем взвинченном состоянии, и я затыкаюсь, испытывая ещё больший стыд.
Боже милостивый! Что я несу? И почему он продолжает молчать?
Так! Мне нужно что-то делать.
Если я продолжу сидеть здесь, этот раздражающий нелепый момент никогда не закончится.
Покачав головой, тяжело сглатываю и добавляю, избегая встречаться с ним взглядом:
Пожалуй, я пойду. Тянусь к дверной ручке. Еще раз спасибо.
Напоследок все же смотрю на строгое лицо Айдарова, притворяясь, что совершенно не сбита с толку его молчанием, и, натянуто улыбнувшись, едва ли не вываливаюсь из машины с сумкой в руках. Не знаю, каким чудом, но я удерживаюсь на ногах и даже вполне уверенно шагаю в сторону дома, испытывая волну облегчения от ночной прохлады. И от того, что расстояние между нами увеличивается. Жаль, что моему выпрыгивающему из груди сердцу этого недостаточно.
Наверное, потому что машина Айдарова все еще стоит на месте и освещает мне путь фарами. Я говорю себе, что нет повода для беспокойства, что он скоро уедет, что, скорее всего, он снова переписывается с кем-то. И совершенно не имеет значения с кем. Абсолютно не имеет.
Покопавшись немного в сумке, останавливаюсь на крыльце и шумно выдыхаю, потому что нужной связки ключей там нет. Недолго думая, поднимаюсь на цыпочках и пытаюсь нащупать на полке с цветочным горшком запасной.
Пусть я и читала маме нудные лекции о ее легкомысленной привычке хранить ключ вне стен дома, сейчас я молюсь, чтобы он был именно здесь. Просить Айдарова о помощи после всего, что случилось, будет настоящей пыткой. Но, слава богу, мои испытания на сегодня заканчиваются. Мне требуется еще пара секунд, прежде чем я открываю дверь. Вот только так и замираю на пороге, не сразу понимая, в чем дело.
Машина. А точнее, звук работающего двигателя и свет фар. Я больше не слышу и не вижу их. Черт, черт, черт Я успеваю запаниковать, как вдруг тихий хлопок, раздавшийся позади меня, заставляет мое сердце подскочить, словно его только что попытались укусить. Он не может остаться в этом доме! Однако шум шагов по гравию доказывает мне обратное.
Оборачиваюсь, тяжело дыша и придерживая полуоткрытую дверь.
Куда ты идешь?
Айдаров не отвечает, и тревожное чувство подбирается к моему желудку, чтобы сжать его в смертоносных тисках. Я хочу, чтобы он сел в машину и уехал. Этот человек не должен здесь находиться, по крайней мере, когда я одна. От мысли, что я останусь с ним наедине, да еще и ночью, у меня сводит живот. Даже несмотря на понимание, что это ничего не значит.
Вернитесь в машину, Хаким Тазиевич, дальше я справлюсь сама.
Я благодарна господу, что мой голос прозвучал ровно и вполне строго.
Не воображай лишнего, Чудакова, я не меньше тебя желаю убраться из этого дома. Он подходит слишком близко, вынуждая меня попятиться внутрь. И я злюсь на себя за то, что не хлопаю перед его носом дверью, а вместо этого позволяю высокомерному подонку переступить порог родительского дома.
Растерянно смотрю на стоящего передо мной Айдарова, стараясь не вдыхать аромат его дорогого парфюма с терпкими древесными нотками и не обращать внимания на то, как этот проклятый запах укутывает меня, подобно теплому кашемиру.
Встряхиваю больную голову и заставляю гребаный рассудок вернуться на место!
Так и убирайся, с трудом выдавливаю из себя по буквам, потому что после его едкой фразы проявлять гостеприимство я точно не собираюсь. Уходи. Я в порядке. Полном.
Вздергиваю подбородок, обещая побыть слабой чуточку позже. Не тогда, когда этот Сатана окидывает меня ледяным и, чтоб его, властным взглядом. И я хочу, чтобы этот взгляд заморозил все мои эмоции, вот только его низкий гортанный голос все портит, разбрасывая по моему телу горячие мурашки:
Ты не в порядке, Алевтина. И я пообещал твоему брату присмотреть за тобой. Так что в ближайший час точно никуда не уйду. Но ты облегчишь мне задачу, если перестанешь вести себя как упрямый ребенок.
Мои губы приоткрываются, позволяя частым вздохам вырываться наружу.
Мне послышалось? Или он назвал меня упрямым ребенком?
Что за абсурд?
Мне требуется несколько секунд, чтобы осознать услышанное.
Нет, это какое-то недоразумение!
Тогда какого черта я и правда чувствую себя подростком, который едва справляется со своими эмоциями?
Айдаров смотрит на меня самым что ни на есть испытующим взглядом, не давая потеряться в мыслях. А я бы предпочла исчезнуть в них хотя бы на сегодня.
Господи! Ненавижу то, какой беспомощной становлюсь рядом с ним под прицелом его дьявольского внимания. И у меня до сих пор нет этому никакого объяснения.
Прочищаю горло и медленно сглатываю, прослеживая в его бесчувственных глазах странный блеск. Но ни это, ни головная боль, которая старательно пробивается на поверхность, словно дефилирующая на лабутенах сука, подиум которой мой череп, не мешают мне вести себя убедительно.
Между прочим, я не ребенок и не нуждаюсь в твоей помощи, и тем более в услугах высокомерной сиделки. Как видишь, киваю с притворной улыбкой, я в порядке.
На самом деле я нервничаю, неосознанно отстукивая носком туфли по деревянному паркету. И нервозность усиливается, как только он шагает за дозволенную черту, вторгаясь в мое личное пространство.
Своим поведением ты лишь доказываешь мою правоту.
Он. Так. Близко Черт бы его побрал!
А потом этот мудак за секунду приводит меня в чувство, не давая потеряться в его подавляющей энергетике:
Достаточно просто сказать спасибо, Алевтина.
Мои ногти впиваются в ладони до полукруглых красных отметин.
Спасибо?! возмущенно вылетает из моего рта, меня всю трясет, но каким-то чудом я удерживаю себя на месте, потому что желание вступить в схватку с самим Сатаной кажется обречено на неудачу из-за перевеса сил. Не в мою пользу. Но у меня есть язык. И я использую его в полной мере: Вообще-то, я уже говорила слова благодарности и приносила свои извинения, а еще пообещала возместить весь ущерб и даже любезно предложила тебе пойти домой. Но ты предпочел нахамить и остаться в доме, в котором не хочешь находиться, с девушкой, общество которой для тебя совершенно невыносимо. Тогда для чего это все? Не хочешь упустить еще один повод поиздеваться?
Айдаров издает мучительный стон, после чего отступает и принимается растирать пальцами переносицу, словно ему нужно время, чтобы взять себя в руки. Только вместо этого резко, но весьма сдержанно он обнимает мои плечи и силой отодвигает меня в сторону, вынуждая удушающий жар подняться к горлу от внезапной близости.
По поводу возмещения ущерба. Его голос становится опасно низким, когда он произносит, склонившись надо мной: Если ты дашь своему мудаку хоть копейку на штраф, который он заслужил, в ту же секунду будешь уволена.
Шокированная услышанным, я распахиваю рот, из которого вылетает лишь глухое аханье.
Все так странно, я даже немного теряюсь. И это не ускользает от внимания Сатаны. По крайней мере, мне кажется, именно поэтому он все еще держит меня в своей горячей хватке, словно желает убедиться, не упаду ли я, когда он отпустит меня.