то даже если я не буду ничего знать, я смогу
рассмотреть вопрос с двух сторон и обо всем
рассказать».
(Конфуций «Беседы и высказывания»)
Добралась наука до человека. И таких, как Цезарь, приготовилась объяснить. Проникло знание в живое поле жизни: впрыснул химию запрета и глядь! Как ветром сдуло жажду власти. Серотонончик в крови понизился и лимфу жадным чувством править не тревожит. А кортизола добавь, к примеру, вмиг опустеет сердце, любовный трепет покинет душу, и безразличное придет смиренье. Вот почему вожаки минувших дней мутили воду непрестанно и в поданных поддерживали напряженье. От напряженья кортизола больше, а тестостерона, который заведует страстями меньше. Вот и угрозы нет покорны слуги, и вянут враждебные чувства. А вожаки ликуют: у вожаков, ведь, химия другая, и кортизол тестостерону не помеха, не то, что у робких сердцем.
Эх! Кто сказал, что мы равны? Кто сказал, что эта жизнь нас всех вновь и вновь востребует в очередных рожденьях? Дудки! Востребует Браминов, Кшатриев и Кого-надо и все! Про остальных чего говорить, они только в мечтах про жизни прошлые нонче пытают у жуликов лекарей. И в самом деле, какие у теперешних людей возможны перевоплощения, прошлые иль будущие жизни, когда в этой, единственной, они себя Уже не помнят и не живут как люди вовсе! Смех один на таких перевоплощенья тратить. Иное дело Цезарь, особые люди, отмеченные еще с древних эпох в законах великого Ману, где все про эти перевоплощения и написано взаправду. Вот до таких добраться науке и всеобщему их подвергнуть рассмотрению! И добрались!
Да только человек не поддался. Ты ему химию, а он в такое состояние погрузится, что не то что химия дышать ему не надо. Понятно, разрежь его на куски в эту минуту назад не придет. А и разрезать нелегко: вроде сила какая обернута вокруг и защищает. Это лишь обыкновенные бессознательные люди легко поддавались. Хотя какие это люди.
Так что научные авторитеты приостановились, потому что, как ты в сознание влезешь чужое? Здесь вся наука про вещи теряется. Сознание оно ведь бестелесно, ни массы, ни заряда каким поймать прибором сей мираж. Тут надо ученому в одно соединяться: с собой, прибором и тем, что померить желаешь. А как соединишься так всякое различие и пропадает неясно, где Ученый, а где Явление. Не разберешь где Кто и Что и Как. Все на границе тончайшей брезжит в единстве морока и яви. Сознание не спутано временем и к месту не прикреплено, как вещи. Разве что привычкой, навязанной годами младенчества и детства. А жить-то, на самом деле, можно даже по-разному. И в снах чужих и грезах, или в душе читательницы, к примеру; в истории как Цезарь. Сознательная жизнь бывает очень разной. А нет сознания все по ранжиру привычки, Сейчас и Тут, в разложенной на всех Судьбе эпохи, нации иль географии. Привычные сюжеты детства, школы, как у всех защитного цвета костюмы службистской формы жизни, под коей скрывается, порой, неведомо что. Любая пакость может поселиться, даже инопланетная не различишь без специальной подготовки.
Такие развели философии. Большой рубеж наметился на стыке одних времен с другими, когда ось звезд, качнувшись, перешла из Рыб к великому Водолею. Переменилось понятие жизни. Космическим подуло ветром смысла, неведомого последним векам, когда только в соцветие химических молекул вникало знанье. И вожакам такое новое понимание жизни не много оставляло места. Зачем нужны Вожди, когда Человек со своим сознанием способен жить, к примеру, в своих сладких мечтах, и выгнать его оттуда нельзя: права человека стали соблюдать. Так кем же тогда править, кто будет работать и созидать нашу жизнь?
Властители Жизни и забеспокоились, большие средства отпустили науке на изучение нежелательных человеческих психологий, когда человек вместо того чтобы идти в ногу со временем или в армии честно служить возьмет и отойдет в сторонку. Или того хуже, вообще отринет мир и в себя погрузится, нырнет в глубины, а когда опять наружу ступит совсем другой человек, и сознание у него совсем другое. И что такой преображенный способен натворить неизвестно. Надо заново за ним смотреть, всю анкету переписывать
Отпустили науке деньги на особое скорое и пристальное изучение всяких загадочных и вредных сознаний в человеке. Стали ученые вникать поглубже в людскую сущность диву дались! Такие страсти обнаружились. И не в том дело, что люди неровными оказались, а много хуже. Как до отдельных личностей дошли, то выяснилось совсем ничего общего они с Человеком не имеют, и что простому человеку счастье, таким особенным, не от мира сего существам, одна беда и огорченье. И еще страшней картина обнажилась многие вообще не были живыми существами: много мертвяков оказалось подставлено было в жизнь для неизвестной цели и неизвестно кем. Не зря Андрей Петрович подозрения испытывал в отношении некоторых знакомых. Понятно, что у мертвяков отношение к смерти совсем не то, что у живого человека. Им живые люди вообще неприятны.
И, как всегда это бывает, слухи пошли гулять про то, что нами мертвяки правят, которым нет дела до человеческой радости. Что нежить она, как известно, бедой людской себе пир справляет Что дыру в небе озонную специально проделали, чтобы совсем человека прижать, чтобы не дать ему продохнуть, не то что личным спасением заниматься. Все чаще о конце света объявлять стали, и такое развелось количество колдунов, лекарей и спасителей, что нормальному человеку, не подсоединенному к космосу и не видевшему Летающие Блюдца, неудобно становилось в том признаться Одним словом, началась массовая перестройка жизни и началась она с сознания. Кто ее начал и с какой целью Бог про то ведает, однако началась. И тут хочешь не хочешь пришлось согласиться, что Сознание оно первично! И в каком состоянии наше народное сознание сейчас пребывает такой и жизнь будет. И если во вредном состоянии то и жизнь такая вредная получится. И чтобы хоть просто так жить стало возможно (о лучшей жизни никто уже и не заикался) надо, чтобы люди очухались, опамятовались в том, куда они свое сознание подевали? В какое такое состояние погрузились, что оттуда не выбраться
Неученые люди и философы стали во множестве создавать объясняющие теории, чтобы выпутаться из неприятного сложившегося положения. Про мертвяков и всякую бесовскую нежить, к примеру, так объясняли и во всяких печатных изданиях распространяли: Дело не в том, что они (мертвяки и бесы) не люди! А в том, что человек в самых разных Состояниях может находиться и самые разные роли исполнять. И даже так бывает, что, если в одном состоянии ты, к примеру, начальник, а в другом черт знает кто, то находясь в одном, про второе свое состояние человек и не помнит даже. Так получается, что вроде два совсем отдельных в нем живут существа. И цель человека этих существ в одно соединить. Потому что когда душевность человека раздроблена, то ему очень трудно жить. Всякий раз в новую фигуру перевоплощаться. Изображать изображают: и бесов, и мертвяков, и святых, порой, изображают. Всякие личины нацепляют, а как снять глядь и прилипла масочка-то: роль и замысел захватывают! Как в желобе бобслея летишь, только успевай поворачиваться. Замыслы-то все вечные, классические. Из них просто так не выпрыгнешь, коли начал исполнять и соответствовать.
Тут наметилось вообще иное толкование человека: человек и есть этот самый ассортимент ролей и замыслов, набор программ, вложенных в счетную Машину Жизни. Другое дело, что, конечно, красота и высота исполнения, легкость, у всех разные. Иной так Ромео сыграет, что потом Джульетта всю жизнь по больницам бродит безутешная даже шутили в солидных журналах по этому поводу.
Так что все эти состояния и множественные личины, пусть и нечеловеческие вполне естественны для человека. Это как с гипнозом: нормальный человек как раз гипнозу сильно подвержен, в особенности, если на людях и массовый сеанс. Вот кто не подвержен гипнозу, кого внушением из одного в другое состояние не переведешь, у кого вообще имеется только одно состояние за такими надо внимательно наблюдать. Вот именно они-то и особенные. Они-то и неизвестно какую роль в человеческих судьбах играют!
Так утешали и развлекали народ печатные страницы, а в то время ученые, которые выполняли задание Правителей Жизни, уже создавали настоящие теории для последующего помещения туда любого сознания. Чтобы после отобрать самые подходящие нашей жизни, а от неподходящих избавиться. Создавали теории, не особенно их выставляя, и готовили себя, как приборы, для будущего подтверждения этих теорий через личное проникновение в душевность с последующим измерением и отчетом. Главной теорией среди этих скрытых от глаз и внимания народа научных умозрений была теория Академика Х., имя которого, несмотря на перестройку жизни и гласность слова, было по-прежнему строго засекречено.
Академик и гипнополе
Гипнополе вначале теоретически ввели в научное рассмотрение. Как электромагнитные волны, в свое время, чтобы объяснить разные явления и события иным путем не объяснимые. Потом уже стали радиоволны принимать замкнутыми друг на друга двумя металлическими пластинками и катушечкой с проволокой: стоит простой такой контур построить и смотришь, в нем электричество начинает бегать в лад с волной пролетающей Хоть доподлинно разве известно есть эта волна или нет? Речь ведь идет о способе описания при помощи, так сказать, волнового воображения ума. А так, кто его знает, что это за явления такие: свет, радиоволны и прочие электромагнитные дела, которые так чутко откликаются на металл, а, скажем, на деревяшку или из палочек и тряпочек сложенную замысловатость не откликаются. Так что доведись нам под рукой только растительное или камень не видать нам изображения в ящике и звука не слыхать на далеком расстоянии без металла.
Так и с Гипнополем вышло. Ввели теоретически, а как вышло дело до приемных устройств, пришлось ограничиться живым: на мертвое вещество в особенности, к примеру, на пластмассу, это поле совсем никак не откликалось. Не возбуждало оно в мертвом материале того, что в живом зажигало. Однако, если форма этих живых колебаний соответствовала нашему сознанию, то подобием силы тока служили чувства.
Они и тащили усталую душу вновь и вновь по одному и тому же сюжетному кругу к высокому напряжению драматического момента. И какая разница, этот разряд наивысшего напряжения был положительным или отрицательным! Главное, человек разряжался и в этой сцене разряда и разрешения кульминировало его ощущение жизни Вот отчего одни и те же ошибки, в одном и том же фарсе совершали люди. Не потому что глупы или не понимали, а вновь и вновь тянулись вдоль токовой линии привычного, хоть и гибельного лицедейства, чтобы с уверенностью ощутить знакомую кульминацию. Как бабочки на огонь летели, захваченные движением известного сюжета, в одни и те же драматические узлы и сплетения. И отношения, конечно, между этим полем и приемниками живыми отличались сильно от схожих отношений для волн электромагнитных. К примеру, свет и радиоволны в непрерывном беге с самой большой дозволенной скоростью мчат, а Гипнополе оно на месте стоит, как привязанное, и с телесным расстоянием не затухает, а меняется в силе только в зависимости от разницы в состояниях души нашей. Если один человек грустит, а другой счастьем напоен, то расстояние меж ними получается очень большим, и то, что звучит в одном из них порожденное тем же самым Гипнополем, в другом совершенно иной оборачивается передачей Одним словом, пространственно-временное описание как для предметов, для гипнополя не подходило: оно было везде и в любую механическую секунду, однако передача звучала в живых телах-приемниках разная.
Ближе всего, по сходству, если объяснять, положение напоминало сон, в котором себя вспоминаешь или на чем-нибудь соберешь внимание: только сосредоточишься мысленно глядь переменилось видение. Самое чудное и пока необъяснимое наступало, когда полностью человек сам себя припоминал во сне, мол, сплю, а тело мое там-то, сам я то и другое, а это все мне снится и я про это знаю доподлинно Вот когда такое случалось, то и наступало совсем неведомое качество: получалось будто, скажем, в телевизоре передача сама себя с отчетливостью рассматривать и глядеть начинала, не нуждаясь больше в зрителях. Невозможно такое представить даже, равно как и объяснить, если даже испытаешь сам. Потому что, если объяснением можно было бы другому передать, то этому другому и трудиться достигать ничего не понадобилось бы. Но тут загвоздка выходила в сравнении с предыдущей наукой, которая из всего вокруг только узкую всеобщность и рассматривала. Тут всеобщность в случае гипнополя присутствовала, но требовала от человека личных усилий. Это, как с симфонической музыкой получалось любой может слушать, а чтобы понять и насладиться, надо развивать в себе приспособление, прибором стать, который на музыку откликается
Много вышло зависти и обид в связи с таким делением людей на способных и неспособных работать в качестве прибора. Одно дело, когда каждый может поглядеть на стрелку со стороны и удостовериться в истине измеренного, а другое когда стрелка эта в душе располагается и постороннему не видна. А чтобы удостовериться лично, надо самому таким прибором стать
Однако, самое главное, что обнаружилось превращение людей, соприкасавшихся с Новым Знанием, и странное присутствие в их жизни невидимых сил, о которых раньше и не подозревали. Как будто за такими Исследователями состояний души особо присматривали, и если удавалось Новым Ученым открыть что-то, видать недозволенное их просто изымали из жизни. То несчастный случай, то вдруг личное помешательство ума происходило у Жрецов нового Знания, то еще какая-нибудь судьбинская дрянь случалась, и Ученый больше ничего открыть не мог. И, если не умирал во плоти, то как будто ему в каком-то месте заклинивало и полностью отказывало не то что в откровениях, а и в простом соображении
Слухов про это ходило много, хотя доподлинно так никто никогда и не обнаружил прямых улик этого таинственного надзора. Разве что бульварные газетки все писали, да в кино показывали, как за нами следят Инопланетяне, Духи и прочие нежизненные сущности Однако с очевидностью стало всем понятно: новое Знание опасно. И в каком обличье эта опасность себя обнаружит в жизни остается загадкой
Именно в связи с такой опасностью за Новым Знанием и был учрежден особый надзор уже земного свойства, чтобы, как говорили, защитить наших Ученых от злых и пока еще неведомых сил. По крайней мере, оградить хотя бы от несчастных случаев и происшествий таинственного свойства Хотя кого земной надзор когда-нибудь защитил от проявления в их жизни неземного? К тому же, настоящих Ученых разве испугаешь. Гораздо страшней были возможности открытий Нового Знания на поприще Сознания души и жизни. И Надзор за учеными установили (так говорили многие) вовсе не для защиты их от неведомых сил, а чтобы не дать утаить Открытое. Потому что многие, преображаясь в процессе открытия, начинали испытывать особую ответственность за открывшееся им, там, в глубинах Сознания, и не торопились делиться своими откровениями со все теми же зоологическими вождями и правителями жизни.