Под «одним разом» Кифер Шапиевич, имел в виду случай, когда в своем же дворе была похищена девочка. Тогда бригады инициаторов организовали подомовой обход по всему городу, раструбив о своей инициативе по всем соцсетям. Поиск ничего не дал. Тело девочки обнаружили спустя несколько месяцев. Как оказалось, это было похищение с целью выкупа. Но огласка в сети, вероятно, заставила похитителей забыть про деньги и все человеческое.
Версия с инфарктами продержалась до тех пор, пока начальник отдела правопорядка местного еженедельника не задался вопросом о том, с какой стати «убойка» занимается несчастными случаями. Журналисты выведали о ранах на телах жертв и вскоре первая полоса с расследованием «Серия загадочных инфарктов» уже прожигала стол Кифера Шапиевича. Полковник едва не отстранил от дела всю группу, но потом остыл, затевая спорадические очные ставки с целью выявить источник утечки. За своих ребят Адиль был уверен. Ни Тагир, ни Ильяс и слова бы ни сказали газетчикам. По большому счету Адилю было начихать, как журналисты узнали каждый делал свою работу.
В следующей статье журналисты подсчитали, что правоохранители позволяют убийце «разгуливать» по парку уже второй год. На совещании по поводу публикации Адиль во всеуслышание заявил, что этот год станет для Упыря последним.
Адиль заметил выглядывавший из-под свежей распечатки с телом Младенцева краешек пожелтевшей газетной вырезки, и в голове безнадёжно прозвучали отзвуки его ультиматума.
Спустя месяц после выхода статьи была обнаружена четвёртая жертва. Изрешечённая арматурой Карина Инесова оказалась единственной, кому удалось оказать сопротивление, судя по вспухшей костяшке и разорванным леггинсам. Адиль не хотел услышать, что теперь к статьям Упыря можно добавлять изнасилование. Камал успокоил его, «Лосины, судя по всему, пострадали уже после убийства, но этим он и ограничился. Он, вероятно, хотел её удушить, а уже потом поставить свою метку, но девушка оказалась не из простых, врезала ему знатно».
Адиль чувствовал, что после девушки, убитой в конце августа, Упырь затихнет, потому как действовал он исключительно летом. Но Адиль не предполагал, что затишье продлится больше года. И вплоть до сегодняшнего дня, когда тополь за окном скидывал последние листья, Адиль уже не знал, хотел ли он, чтобы всё это закончилось навсегда, или, чтобы Упырь вновь объявил о себе. В тот период в ход шли уже самые отчаянные версии. Ильяс Касаев, самый зелёный в отделе, поступивший на службу за полгода до появления Упыря, всерьёз взялся за версию с конюхом, чей мерин общипывал траву в разных частях парка и был главной гордостью аутентичных парадов в честь побед царской России.
А конь тоже с ним заодно или как?
Тагир, угомонись. Ильяс, ну вправду, завязывай уже с фэнтези.
Все тела находили поутру окрестные собачники. Только на третьей жертве, физруке гимназии 33 Гамиде Бетрейдове, у Адиля появились первые улика и свидетель. Ещё не начав осмотр тела Адиль, почувствовал на себе взгляд этого парня. Он был похож на Рабледо Пуча и выделялся из толпы, как «Мамба» среди бабушкиных конфет. Красная худи с подмигивающим Соником, кислотные браслеты поверх рукавов, прижатая капюшоном копна вьющихся волос. Адиль поманил его к себе и дал знак патрульным пропустить парня, которому впоследствии предстояло ещё не раз попасть в поле зрение следователя.
Он присел на лавку, оставив щедрый кусок слева от себя. Адиль остался стоять и жестом дал понять парню, что если у него есть, что сказать, то самое время это сделать.
Я был в парке прошлой ночью, в метрах пятидесяти от этого мест, парень огляделся. Прежде чем продолжить, я бы хотел вас кое о чём попросить. То, что я вам расскажу, видел не только я. Но второй свидетель скажем так, мы бы не хотели, чтобы наши показания, точнее мои в общем, вы бы могли приобщить к делу только мои показания. Тем более видели мы одно и то же, так что
Я тебя услышал. Не вопрос. Продолжай.
Мы с моей девушкой мы оба услышали какое-то шипение сверху. Было около 3 часов ночи. Вначале подумали, вдруг змея, а потом увидели его. Лица в темноте не разобрали, да и перепугались, если честно, меньше всего хотелось, чтобы нас кто-нибудь заметил, и уж тем более этот тип. Он спрыгнул с дерева. На поясе у него висело что-то вроде что-то кожаное, длинная херня, почти до колена. Он подвязал куртку на поясе и прикрыл это. Огляделся, вышел на дорожку и побежал. Криповатый дядька, короче. Мы ещё минут десять лежали без движения, всё думали, он нас заметит. Какое-то время, даже показалось, что он за нами следит. В итоге мы оттуда на четвереньках уползали. Метров сто прошоркали, только тогда решились встать и бегом с этого парка. Не знаю вообще как я решился сюда вернуться, если честно?
Парень вздрогнул, на другой конец лавки присоседилась ворона. Он повернул голову и Адиль заметил крохотное отверстие на мочке парня. Адиль уже тогда начинал понимать, что действительная причина, по которой Соник не хотел привлекать второго свидетеля, заключалась в том, что это была не девушка.
Криминалисты обыскали дерево. На высоте четырёх метров они нашли искусственное углубление в стволе, заполненное затушенным углем. Частицы угля так же были обнаружены во рву протекавшей возле дерева канавки. Ещё день ушёл на исследование участка канавы, который был в два раза шире и пролегал от центра парка до арки, выходящей на шоссе. Но больше никаких улик не нашли.
Обысканный участок канавы разрезал зелёную зону на две половины. Одна, освещенная и обустроенная, с футбольным полем, скамейками и тренажёрами, другая половина, где не было ни одного фонаря, служила обителью отожравшегося на мусорных свалках воронья. Заканчивалась она опушкой, где собрались самые величественные лиственные во всём парке, а может и во всём городе. Участок беговой дорожки от опушки до котельной замыкал зелёную зону. Дальше шла рекреационная зона, начинающаяся с парка аттракционов, точнее, аттракциона, строительство которого велось ускоренными темпами.
«Горки», «Цепи», «Сюрприз», «Ромашка» и прочие радужные механизмы когда-то были центром притяжения всей детворы. Благополучно захиревшие в начале миллениума «качельки» ещё несколько лет наполняли окрестности ржавым ароматом светлого будущего. Каждый год нового столетия отгрызал по одному аттракциону, оставляя только покореженные остовы. Колесо обозрения продержалось дольше всех. Оставшийся от него скелет, с единственной кабиной, зависшей на одиннадцать часов, если смотреть со стороны котельной или на час, если с опушки, около полугода возвышался на фоне серых крон неприкаянным памятником ушедшему детству. Вереница из остальных кабин лежала вокруг Колеса, отданная на растерзание местной шпане, которая по ночам растаскивала на металлолом останки своих беззаботных лет.
Сейчас большая часть парка аттракционов, была огорожена в рамках программы по созданию комфортной городской среды. В центре огорожённой зоны очень скоро должно было взойти новое Колесо, яркие и герметичные кабины которого, судя по картинкам, будут переливаться всеми кислотными оттенками новой жизни.
Пока что единственным развлечением в рекреационной зоне оставался тир. Как бы ни менялась инфраструктура этой части парка, синий вагончик с кровящим девизом «Учись стрелять метко!» всегда находил себе место. В нескольких метрах от тира не утихал банкетный зал «Кегельбан», зажатый между двумя спорткомплексами: «Урожай» и «Спартак». Оба сооружения служили греко-римскими парниками, откуда вольники отправлялись на «золотодобычу» во все концы мира. Памятная аллея с портретами спортсменов венчала главную прогулочную полосу парка, пролегавшую от эспланады центрального входа. Сдобренная кофейными точками, изредка брызжущим фонтаном и автоматами «Рокки», эспланада была самым оживленным местом в парке.
Адиль уже не помнил, сколько раз он начинал свой вечерний маршрут от «Урожая», где перед этим выгрызал в спарринге с Тагиром несколько балов, огибал памятник Воину-освободителю, просачивался через мемориал ВОВ мимо Музея боевой славы и петлял по опушке вдоль каменной ограды Пивзавода, слушая нарастающий вороний клёкот. Он не помнил, во сколько сотен лиц он вглядывался, в надежде ухватить в очередной паре глаз, выплывающих из темноты, помутненный прищур Упыря. Но он возобновлял эти теряющие смысл променады не реже пары раз в неделю каждые лето и осень.
После публикации журналистского расследования, он любил завершать свой маршрут визитом в редакцию, которая находилась у въезда в парк со стороны частного сектора. Адиль не ставил себе цели выведать имя «крысы» среди коллег или припугнуть журналистов на случай будущих расследований, затрагивающих его дело. Он уважал их труд, когда-то и сам публиковал здесь несколько заметок о нравах подростковой преступности. Шел он сюда лишь по одной причине никто не напивался с таким знанием дела и погружением в процесс так, как это делали чернорабочие истории.
К попойкам нередко присоединялся и автор тех самых статей Микаил Вефадеров, которого Адиль помнил ещё по университетским брейн-рингам. После трехсотого грамма Адиль все-таки делал попытки невзначай расколоть приятеля на предмет его источника, но последний был непреклонен. Ничего кроме заверений, что это был не его сопогонник, Адиль так и не получил. Микаил всегда был симпатичен ему, и гнобить журналиста за отменно проделанную работу он никогда бы не стал. В глазах Адиля это был, пожалуй, единственный адекватный, профессиональный, вдумчивый, честный и трезвый, за исключением подобных вечеров, представитель прессы.
Микехуа, ты не акула, ты пиранья пера, ты барракуда клавиатуры, ты крака катара каракатица, про этого моллюска, брызжущего чернилами, Адиль узнал, когда подключил пакет с Дискавери, блокнота, ты чиксофон, понимаешь, без устали номинировал Микаила Адиль когда они оформляли страйки из чекушек в «Кегельбане».
Выходя на балкон ресторана, Адиль всматривался в чернеющие кроны, пытаясь разглядеть проблески Упыревой домны. Иногда он ночевал в парке, просыпаясь от карканья ворон, мчащихся прочь от восходящего солнца, или от упавшей в листву серёжки.
В одну из таких ночей он наткнулся на коня, смотрителя которого подозревал Ильяс. Был сильный туман и когда в нём проступили черные, лоснящиеся ляжки животного Адиль подумал, что в свой почин горячка могла бы и сжалиться, избрав менее ужасающий образ. Полминуты спустя Адиль пришёл в себя, услышав своё дыхание, как бывает, когда просыпаешься после кошмара, но еще долго не мог отвести покрасневших глаз от животного. Виски наливались теплотой от проходящего ужаса, после чего все тело медленно обволакивали щупальцы токсикоза. Лошадь мотнула головой. Адиль понял, что животное напугано не меньше. Вокруг никого, только туман, расступающийся перед тобой, но всегда норовящий ухватить тебя за ухо. Отходя от лошади, он подумал, что при первой же встрече расскажет Ильясу, что готов включить животное в список возможных соучастников. Но эту шутку он забыл уже на следующее утро, когда нашли девушку. Шутка не пришла на ум и в этот раз, когда в кабинет, в состоянии не многим свежее Тагира, вошёл Ильяс.
Мы с Тагирой, да, коллега?
Обещаю, моё состояние никоим образом не скажется на продуктивности, шеф.
С первого дня, как этот заросший угловатый лейтенант пришёл в отдел, Адиль понял, что, наконец, утолил свой кадровый голод. Своим трудолюбием Ильяс напомнил ему Саиду. Одна из лучших его стажёрок уже два года работала в Каспийских органах, но по-прежнему снабжала отдел банкой чая, когда приезжала к ним в гости.
К своим 27, когда Ильяс закупорил штат убойного отдела Горского РОВД, он уже был Мерлином канцелярии. Под его гелиевым жезлом обычная поножовщина распухала в процессуальный альманах. В то время как начальнический бич полосовал коллег за стенкой, Ильяс клепал анфилады дел, выбивая премии, словно Марио.
Но вместе со скилами бюрокрафта он сохранил ману и на прокачку навыков добротного сыскаря. Тагир, несмотря на то, что в области дознания был трехглавым тирексом, в следственной работе давно достиг своего пика. Он соглашался с мнением шефа о волшебной сущности Ильяса, но выражал признательность нехотя, поглаживая новичка по длинной черной шевелюре.
Спасибо, Северус. Ты ж наша тёмная лошадка.
Ильяс, не снимая куртки, разглядывал свежую распечатку на столе Адиля.
Это что-то новое, шеф. Трудовика надо потрясти. Он же выздоровел, я надеюсь?
Давно.
Адиль и сам предвкушал очередной разговор с Джалилом Шагаевым, уволенным трудовиком гимназии 33. Именно его с раздробленной челюстью и множественными ушибами нашли возле трупа Инесовой. Когда делали фотографию, Адиль считывал на ошарашенном лице Джалила знакомые оттенки мимики, которыми когда-то пестрила физиономия Расима. Но ни один врач, включая Камала, не подтвердил тогда, что хоть какое-либо из увечий было нанесено убитой. Ни единого следа крови девушки, ни каких-либо частиц тела или волокон с её одежды на Шагаеве обнаружено не было.
Помимо травм головы в глаза сразу бросались огромные синяки на плечах Шагаева, сползающие к лопаткам. Все попытки Адиля увязать их с Инесовой оказались напрасны. Камал тогда ясно дал понять, что одетая в лёгкие беговые кроссовки девушка не наносила эти удары уже потому, что такие синяки могли оставить только бутсы.
Сынишке на футболе недавно зарядили по ноге со всей дури. Наутро синяк такой же был. Видишь, черные точки это однозначно шипы от бутс. Скорее всего на него прыгнули сверху. Это объясняет почему тот, кто его избил выбрал такую обувь. Легче лазать по деревьям. Хорошо, что он не нашёл альпинистские сапоги.
Камал, ты хочешь сказать, что какой-то Ван Бастен забежал к ним в кусты, потоптался на Шагаеве, убил девушку и сбежал. Мы проверяли, Шагаев запросто мог затянуть хомуты сам. Сначала прикончил девчонку, убрал все следы, а потом решил привязать себя рядышком, чтоб над нами покуражиться.
Большие пальцы на руках Шагаева были вплотную прижаты друг к другу, так что вряд ли он затягивал удавку на руках сам. Разве что зубами, но руки у него были за спиной, точнее за стволом дерева, так что не вяжется. Да и зачем ему всё это устраивать? В общем, думай сам, шеф. Как я и сказал, оба удара по плечам наносились одновременно и с огромной силой. Не похоже, чтобы их нанесла Инесова, даже при условии, что отбивалась изо всех сил двумя ногами сразу.
Несмотря на все доводы танатолога, Шагаев во всей этой истории для Адиля был кем угодно, но только не жертвой. Адиль как сейчас помнил визит в травматологию, который он нанёс Шагаеву через неделю после убийства Инесовой. Ему было всё равно, что большая часть лица была забинтована, ему достаточно было разглядеть кантик испарины, обсыпавшей застывшие глаза Джалила. Пока трудовик скупыми жестами пытался убедить следователя, что физически не может ответить ни на один из вопросов, которые тот, будто в издёвку, продолжал накидывать ему в койку, Адиль с наслаждением наблюдал, как в ореолах этих блаженных, впалых под тяжестью собственной невиновности глаз, проступает и поигрывает знакомый бисер.
Ильяс продолжал разглядывать снимок, наклоняя голову то в одну то в другую сторону и проворачивая его в руках, будто выискивал правильный ракурс, пытаясь понять, какой смысл заложил убийца, придав телу Младенцева такое положение. Адиль предпочёл больше не смотреть на Младенцева, до тех пор, пока не прибудет на место.