Но, тем не менее, нам нужны люди, чтобы продолжать работу прошлых поколений. И это хорошо, когда ты чем-то интересуешься, увлекаешься Он откусил еще от одного кубика сыра. Однако тебе также следует подумать о тенденциях.
Я была из тех людей, для которых тенденции всегда были чем-то непостижимым. К тому времени, когда мне казалось, что я их уловила, они уже ускользали от меня. Меня привлекало в академической среде то, что она казалась мне местом, где я могу быть блаженно свободна от тенденций, где можно обосноваться в какой-то теме и никогда ее не покидать. Линграф издавал книги только о художниках Равенны; ему даже не приходилось забираться в Венецию.
Сейчас эти вещи имеют значение, говорил Мика. Тем более что в пятнадцатом веке не так уж много нового, верно? На данный момент это довольно хорошо изученная территория. Никаких новых открытий. Если только кто-то не попытается переатрибутировать Мазаччо[5] или что-то в этом роде. Он рассмеялся и воспользовался этим, чтобы перейти к другому, более полезному разговору. Его советы были даны, его обязательства выполнены. Вот, Энн, позволь мне рассказать тебе, почему пришли эти отказы. Как будто я и так не знала.
* * *
Тебе нужна помощь? Мама прислонилась к дверному косяку моей спальни, где я вытаскивала груды книг из книжного шкафа и складывала их на пол.
Всё в порядке, отозвалась я. Но мама все равно вошла в мою комнату, заглянула в коробки, которые я упаковывала, и открыла ящики моего старенького комода.
Почти ничего не осталось, произнесла она так тихо, что я ее едва услышала. Ты уверена, что не хочешь оставить здесь некоторые вещи?
Если я когда-либо и ощущала себя виноватой в том, что оставляю ее одну в Уолла-Уолла, то чувство самосохранения отодвинуло эти ощущения на второй план. Даже когда отец был жив, я считала свое пребывание в этой комнате временным. Я хотела увидеть места, которые видела в книгах из библиотеки Пенроуза, приносимых им домой, кампанильи[6] Италии, обдуваемое всеми ветрами побережье Марокко, сверкающие небоскребы Манхэттена. Места, в которые я могла позволить себе путешествовать только посредством чтения.
Ко дню своей смерти мой отец говорил на десяти языках и мог читать как минимум на пяти исчезнувших диалектах. Язык был его способом выйти за пределы четырех стен нашего дома, за пределы собственного детства. Я сожалела, что его не было сейчас рядом: чтобы он увидел, как я делаю то, чего он всегда хотел больше всего. Но моя мать боялась путешествий самолетов, незнакомых мест, самой себя, поэтому отец обычно предпочитал оставаться с ней, рядом с домом. Я не могла не задаться вопросом: если б он знал если б он только знал, что умрет молодым, неужели изо всех сил не попытался бы увидеть еще что-нибудь?
Я хочу быть уверена, что ты сможешь сдать комнату, если понадобится. Я закончила наполнять коробку книгами, и звук скотча заставил нас обеих вздрогнуть.
Я не хочу, чтобы здесь жил кто-то еще.
Когда-нибудь, возможно, захочешь, мягко возразила я.
Нет. Почему ты такое говоришь? Где ты поселишься, если я сдам твою комнату? Как смогу с тобой видеться, если ты не будешь приезжать сюда, не будешь возвращаться?
Ты всегда можешь приехать ко мне в гости, рискнула предложить я.
Я не могу. Ты знаешь, что не могу.
Я хотела поспорить с ней, посмотреть на нее и сказать, что она может. Она может сесть в самолет, и я буду ждать ее на другом конце рейса, но я знала, что это того не сто́ит. Она никогда не приехала бы ко мне в Нью-Йорк, а я не могла остаться. Если б я осталась я знала, как легко увязнуть в здешней трясине, как увязла она.
Я все еще не понимаю, почему ты вообще хочешь туда поехать. В такой большой город! Здесь тебе жилось бы гораздо лучше. Здесь люди знают тебя. Знают нас.
Это был хорошо знакомый мне разговор, но я не хотела проводить свой последний вечер в этом доме так, как мы провели много вечеров после смерти моего отца.
Все будет хорошо, мама, сказала я, не озвучивая вслух то, что говорила сама себе. Должно быть хорошо.
Мама взяла книгу, лежавшую на углу кровати, и пролистала ее страницы. В моей спальне хватало места только для одного книжного шкафа и комода, а кровать стояла у стены.
Я и не думала, что у тебя их так много, заметила она.
Книги занимали больше места, чем моя одежда. И так было всегда.
Издержки профессии, отозвалась я, чувствуя облегчение от того, что она сменила тему.
Хорошо, сказала мама, отложив книгу. Думаю, тебе уже пора заканчивать сборы.
И я закончила их, втиснув книги в коробки для отправки по почте и застегнув молнию на дорожной сумке. Затем залезла под кровать и нащупала картонную коробку, в которой хранила свои чаевые. Положив ее на колени, ощутила вес денег.
Завтра я буду в Нью-Йорке.
Глава 2
Боюсь, этим летом мы не сможем предоставить вам работу в музее Метрополитен, сказала Мишель де Форте.
Мы сидели в ее кабинете, на моей блузке все еще висел бейджик с названием моего отдела и именем Энн Стилуэлл.
Как вы знаете, вас направили работать у Карла Гербера. Она говорила ровно и четко это не был акцент какого-либо конкретного штата, такую речь ставят только в лучших учебных заведениях. Он готовил выставку работ Джотто, но его затребовали в Бергамо, и ему пришлось неожиданно уехать.
Я попыталась представить себе работу, с которой меня могли бы вызвать в Бергамо по первому требованию, а затем работодателя, который позволил бы мне уехать без дальнейших объяснений. И в том, и в другом случае у меня ничего не получилось.
Ему может понадобиться несколько недель, чтобы закончить все необходимые дела. Все это означает, что, как ни жаль, но у нас нет для вас работы.
Мишель де Форте была начальницей отдела кадров музея Метрополитен. В то утро, как только я пришла на вводный инструктаж, она отозвала меня в сторону и увела из комнаты, где на столах были расставлены кофейники с горячим кофе и вазочки с сахарным печеньем, в свой кабинет и усадила в пластиковое кресло. Свой рюкзак мне пришлось положить на колени. Мишель де Форте смотрела на меня с другой стороны стола поверх синих люцитовых очков, сползших ей почти на самый кончик носа. Ее палец, тонкий и сухой, как птичий коготь, ритмично постукивал по краю стола.
Если она и ожидала от меня какого-то ответа, то я не знала, что сказать. Похоже, я оказалась досадной ошибкой в их летнем расписании. Административной накладкой.
Вы сами понимаете, Энн, что положение неприятное.
Я попыталась сглотнуть, но в горле пересохло. Я только и могла, что моргать и стараться не думать о своей квартире, о нераспечатанных коробках с книгами, о других сотрудниках, которым разрешат остаться.
На данный момент все остальные должности в нашем отделе заняты. У нас нет нужды дублировать существующий штат по эпохе Возрождения, а для работы в тех областях, где требуются сотрудники, вы, честно говоря, не квалифицированы.
Она была не грубой, просто прямолинейной. Всё по сути. Она сопоставляла потребности отдела с моим наличием теперь, увы, совершенно излишним. Через стеклянные стены ее офиса было видно, как в двери вливается ручеек сотрудников: одни с закатанными штанинами, в велосипедных шлемах, другие с потрепанными кожаными сумками и ярко-красными губами и почти у каждого в руках был стаканчик с кофе. Я все утро перебирала те немногие вещи, которые взяла с собой, прежде чем остановилась на чем-то разумном и профессиональном: хлопчатобумажная блузка на пуговицах и серая юбка с теннисными туфлями. На моем бейджике можно было бы написать «Эконом-класс».
Мысленно я соотнесла потерю стипендии от Метрополитен-музея и свои накопленные чаевые. По моим расчетам, у меня было достаточно денег, чтобы прожить в Нью-Йорке до середины июля, плюс всегда оставался шанс найти другую работу любую. Не было необходимости сообщать маме новости. Теперь, когда я оказалась здесь, то для того, чтобы заставить меня уехать, потребуется нечто большее, нежели увольнение, о котором мне сообщила Мишель де Форте. Слова «я понимаю» уже были готовы сорваться у меня с языка, я уперлась ладонями в края кресла, намереваясь встать, и тут раздался стук в стекло у меня за спиной.
Какой-то мужчина, приложив обе ладони раструбом к стеклу, смотрел на нас. Он встретился со мной взглядом, затем толкнул дверь и вошел, наклонившись, чтобы не удариться головой о верхнюю часть рамы.
Патрик, будьте добры, подождите немного. Мне нужно разобраться с этим.
«Этим» была я.
Не обращая внимания на слова Мишель, Патрик опустился в соседнее со мной кресло. Я украдкой взглянула на его профиль: загорелое лицо, морщинки вокруг глаз и рта, какие образуются только от частых улыбок, борода, присыпанная сединой. Он был старше меня, но стариком его нельзя было назвать: ему было то ли около пятидесяти, то ли чуть больше того. Симпатичный, хотя и не красавчик. Он протянул мне руку, и я пожала ее. Его ладонь была сухой и мозолистой, приятной на ощупь.
Патрик Роланд, представился он, даже не взглянув в сторону Мишель, куратор в Клойстерсе.
Энн Стилуэлл, практикантка на лето в отделе Возрождения.
А. Очень хорошо. Патрик улыбнулся с затаенной хитрецой. Какой именно части Возрождения?
Феррара, отчасти Милан.
Специализировались на чем-либо конкретном?
В последнее время на небесном своде, ответила я, вспоминая о своей работе с Линграфом. Астрология эпохи Возрождения.
Значит, малоисследованное Возрождение
То, как он искоса посматривал на меня ко мне была обращена половина его лица, но при этом на меня было направлено все его внимание, заставило меня на некоторое время забыть о том, что мы находимся в кабинете персоны, собирающейся меня уволить.
Нужна незаурядная смелость, чтобы работать в сфере, где по-прежнему требуется проводить время в архивах, отметил Патрик. В сфере, где большинство материалов еще не переведено. Впечатляет.
Патрик снова попыталась встрять Мишель.
Мишель, Патрик свел ладони перед собой и повернулся к ней лицом, у меня плохие новости. Он подался вперед и передал ей свой телефон через стол. Майкл уволился. Без предупреждения. Он устроился на работу в отдел культуры и искусства какой-то технологической компании. Судя по всему, он уже на пути в Калифорнию. Прислал мне письмо по электронной почте еще на прошлой неделе, но я увидел его только сегодня утром.
Мишель читала на телефоне Патрика заявление упомянутого Майкла об увольнении ну, как я полагала, периодически перелистывая его вверх-вниз.
У нас и до этого не хватало сотрудников. Как вы знаете, мы не смогли найти подходящего помощника куратора, и Майкл взял на себя эту роль. Хотя его ни в коем случае нельзя было назвать квалифицированным специалистом. В результате Рейчел приходится выполнять двойную работу, и я беспокоюсь, что мы слишком много на нее нагружаем. У нас в отделе образования есть несколько дополнительных пар рук, способных помочь, но этого просто недостаточно.
Мишель передала телефон обратно Патрику и водрузила на стол стопку бумаг.
Я надеялся, что Карл сможет помочь нам в течение нескольких недель, пока мы не найдем кого-нибудь, резюмировал Патрик.
На протяжении всего разговора я сидела тихо, надеясь, что если не буду шевелиться, то Мишель забудет о моем присутствии, забудет, что просила меня уйти.
Карл уехал на лето в Бергамо, Патрик, сказала Мишель. Мне очень жаль. У нас нет никого на примете. Клойстерсу придется самому разбирать свои проблемы. Мы и так расщедрились, предоставив вам бюджет на оплату должности Рейчел в течение года. А теперь, если вы не возражаете Она кивком указала на меня.
Патрик откинулся на спинку кресла и окинул меня оценивающим взглядом.
Вы можете прислать ее ко мне? спросил он, ткнув большим пальцем в мою сторону.
Не могу, ответила Мишель. Энн намерена покинуть нас до конца лета.
Патрик облокотился на подлокотник своего кресла; его плечо было так близко ко мне, что я чувствовала жар его тела. Только через мгновение я поняла, что затаила дыхание.
Не хотите ли поработать у нас? спросил он. Только не здесь, а в Клойстерсе. Это севернее, вдоль шоссе. Где вы живете? Вам удобно будет ездить оттуда?
В Морнингсайд-Хайтс, сказала я.
Отлично. Прямо рядом с вами проходит маршрут поезда А, и вы можете проехать на нем почти до места. В любом случае, пешком идти меньше, чем через парк.
Патрик, вмешалась Мишель, у нас нет бюджета на то, чтобы отправить к вам Энн. Ваш практикантский бюджет за летний период ушел на Рейчел.
Он воздел указательный палец, призывая подождать, и достал свой телефон, затем стал прокручивать контакты, пока не нашел нужный номер. На другом конце кто-то взял трубку.
Алло. Да. Герр Гербер. Послушайте, это важно. Могу я пригласить вашу стажерку Он выжидающе посмотрел на меня и щелкнул пальцами.
Энн Стилуэлл, подсказала я.
Могу я пригласить Энн Стилуэлл на лето поработать у нас? Как это кто она? По-моему, она должна была летом проходить практику у вас, Карл, но вы уехали. Он посмотрел на меня в поисках подтверждения, и я кивнула. Несколько минут они разговаривали по-немецки, пока Патрик не рассмеялся и не передал трубку Мишель.
Она в основном слушала то, что ей говорили, но каждые несколько минут вставляла что-то вроде «только если вы уверены» и «вы потеряете бюджетные деньги». В конечном итоге несколько раз кивнула и произнесла:
Хорошо Ну-у-у Хорошо.
После этих слов Мишель передала телефон обратно Патрику, который громко рассмеялся и повторил слово «чао» два или три раза с дивным произношением.
Отлично. Он поднялся из кресла и похлопал меня по плечу. Идемте со мной, Энн Стилуэлл.
Патрик, запротестовала Мишель, девушка еще даже не согласилась!
Он взглянул на меня, приподняв одну бровь.
Да, конечно! выпалила я.
Отлично, повторил Патрик, разглаживая случайную складку на своей рубашке. А теперь давайте покончим с этим и увезем вас отсюда.
* * *
Пока Мишель объясняла мне, почему я не могу остаться на стажировке, комната наполнилась летними сотрудниками, которые, напротив, могли остаться. Говорили, что в эту партнерскую программу отбирают лишь немногих выпускников из лучших школ, и с этими выпускниками работают быстро и негласно, дабы обеспечить их будущие успехи. Когда меня приняли в эту программу, я решила, что произошла ошибка, но к концу того лета узнала, что в жизни редко случаются ошибки.
Штатные сотрудники были вынуждены присутствовать здесь, и хотя они не носили бейджики с именами, я узнала некоторых из них: молодого помощника куратора отдела исламского искусства, прибывшего прямиком из Пенсильванского университета, куратора отдела древнеримского искусства, который часто снимался в сериале о древних цивилизациях, выпускаемом PBS[7]. Все красивые, строгие и недоступные вживую. Мой рюкзак, который я держала на весу, показался мне еще более тяжелым, когда я поняла, что все остальные уже избавились от своих сумок.
Я вернусь через несколько минут, сказал Патрик. Возьмите кофе, он указал на кофейники, а потом мы отправимся в Клойстерс. Он осмотрел комнату его рост позволял ему увидеть всех присутствующих. Рейчел еще нет. Но я уверен, что вы знаете некоторых других практикантов, верно?
Я собиралась ответить, что не знаю, но Патрик уже отошел, чтобы обнять за плечи пожилого мужчину в поношенном твидовом пиджаке. Я почувствовала, как по моему боку стекает струйка пота, и прижала руку к телу, чтобы остановить ее продвижение.
Именно поэтому я приехала сюда пораньше: чтобы не пришлось вступать в уже начавшийся разговор. Когда ты приходишь первой, у людей не остается выбора, кроме как заговорить с тобой. К тому времени как собралась группа, я уже с удовольствием расположилась бы в кругу таких же ранних посетителей. Вместо этого стояла, цепляясь большими пальцами за лямки рюкзака, и обводила взглядом комнату, пытаясь сделать вид, будто ищу друга. Хотя предполагалось, что это будет приветственный завтрак, на самом деле он не был первой встречей и знакомством для основной массы присутствующих. Когда я смотрела на людей, разбившихся на группы, на то, как они разговаривали друг с другом, мне становилось ясно, что за последние четыре года у них уже была возможность познакомиться друг с другом разными способами на симпозиумах и лекциях, на последующих званых ужинах и посиделках с выпивкой. Я придвинулась поближе к одной такой группе, чтобы хотя бы послушать их разговор.