Все ждут.
Сверим. Сиверс форсисто поддёрнул манжет, открывая крупные «траншейные» часы. Девять часов двадцать две минуты.
Штабные послушно принялись крутить и вертеть свои собственные «буре», «мозеры» и «фаберже».
Летнее утро едва успело отгореть, чистое небо не предвещало дождя ах, какой славный сенокос получился бы! И не жарко, солнце не палит чрезмерно, а травы уже поднялись, уже можно браться за косу-литовку, выходить на добрую работу; не только майский день год кормит, но и июньский, и июльский тоже, когда сметываются высокие стога чтобы было чем скотине кормиться долгой белой зимой.
Ирина Ивановна Шульц тоже смотрела на часы. Круглый серебряный «мозер», крупные, мужские. Маленькая секундная стрелка завершила круг, минутная легла на половину часа, и земля содрогнулась.
Артиллеристы-военспецы из Михайловской академии открыли огонь с закрытых позиций. Из столиц и центральных складов доставленные гаубицы в шесть и восемь дюймов изрыгнули огонь, и засуетились вокруг них муравьи-человечки, торопясь загрузить в раскрытые пасти казёнников сперва снаряд, затем пороховой заряд в картузе, словно тщась насытить вечно голодное чудовище.
Все штабные дружно вскинули бинокли.
На «той стороне», на цепи высот, где укрепились белые, благоразумно не суясь в болотистую низинку, встали чёрные султаны разрывов.
Второй залп третий четвёртый
Эх, весёлая работа, бей буржуев, не жалей!
Вообще-то говоря, штабу всего Южфронта находиться на переднем краю никак не полагалось, совсем наоборот. Вот Лев Давидович Троцкий никуда не лез, вернее, лез, только когда было нужно. И, самое главное, точно знал, когда именно нужно. Поэтому сейчас он преспокойно пребывал в Харькове, «ожидая добрых вестей», как он выразился.
Порученец его, Бешанов, со своими ухорезами тоже остался при товарище народном комиссаре, а вот Константин Нифонтов, напротив, мрачно сидел сейчас в седле на самом краю строя штабных. На него старались не смотреть потому что в чёрных петлицах его формы, новой, дорогой и из лучшего сукна, по-прежнему красовались не кубари или шпалы, а одна-единственная адамова голова цвета серебра. На Ирину Ивановну Константин время от времени бросал странные взгляды вроде и со злобой, но в то же время и какие-то виноватые.
Никто, ни один краском, товарища Сиверса не исключая, не задал Косте Нифонтову ни одного вопроса кто он, собственно, такой, в какой пребывает должности и что вообще тут делает, не имея никакого отношения к штабной работе?
В седле Костя сутулился, словно только что выучившись верховой езде, будто и не было всех этих лет в корпусе, с обязательной выездкой, с умением скакать даже и без сбруи.
Но сейчас штабные глядели исключительно вперёд, на разворачивающую атаку «ударных пролетарских частей». На самом деле никакими «пролетарскими» они не были обычные номерные полки старой армии, лишившиеся своих названий и численных обозначений, получившие новые знамёна да новые петлицы. Многим не хватило латунных треугольников, квадратов или «шпал» на петлицы, и знаки различия просто рисовали краской через трафарет.
Но трафарет или нет, а в атаку они поднялись хорошо, дружно. Пока артиллерия продолжала обрабатывать гребень цепи холмов, пехота одним броском преодолела низину, задержалась, накапливаясь перед решающим натиском.
К Ирине Ивановне подал своего коня Павел Егоров бывший начальник Харьковского военного округа, а затем начдив; в начдивы он попал, не поладив с властным и жёстким Сиверсом, однако теперь вот оказался возвращён в штаб шептались, что по личному указанию товарища Троцкого.
Всё идёт хорошо, не так ли, товарищ Шульц?
Всё хорошо, кивнула Ирина Ивановна. Белые не ожидали такой мощи нашего огня, это ясно. И не ожидали здесь удара.
Почему вы так думаете?
Потому что иначе бы постарались открыть ответный огонь шрапнелью по сосредоточенной пехоте, показала Ирина Ивановна. Не надо было им там задерживаться, скопились, замедлились Грамотный и готовый к отпору противник накрыл бы их прямо сейчас, нанеся нам потери ещё до начала настоящего боя.
Хорошо б, кабы так
Да вы сами посмотрите, товарищ член военного совета.
И точно артиллерия била теперь куда-то в глубину, накрывая тщательно разведанные цели (списки их Ирина Ивановна самолично рассылала командирам-артиллеристам); над головами поднимался воздушный шар артиллерийских наблюдателей, снабжённых телефоном, дабы по прямому проводу корректировать стрельбу.
А пехота красных частей встала во весь рост, взревела дружно старорежимное, но по-прежнему действенное «ура!» и, наставив штыки, устремилась вперёд, прямо вверх по склонам разбитых тяжёлыми снарядами высот.
Белые успели тут укрепиться, но не сказать чтобы так уж сильно, оно и понятно, разом на всём тысячевёрстном фронте укрепления не выстроишь, и даже колючей проволоки может не хватить.
Вот и здесь всего один ряд кольев, во множестве мест уже разнесённый тяжёлыми снарядами.
Ожил один пулемёт белых, за ним другой. Бегущие фигурки в зелёном падали, но куда большее число их перемахнуло через колючку, ворвавшись на позиции добровольцев, и пулемёты тотчас захлебнулись.
Новые волны пехоты следовали за первыми, шли густыми цепями, пулемёты молчали, молчали и пушки белых они имелись на этом участке, стояли на закрытых позициях, но, похоже, были успешно накрыты красной артиллерией.
Запросите наблюдателей, что с поражением целей пять, восемь и десять? Ирина Ивановна обернулась к порученцу. Тот по старой привычке козырнул и кинулся к телефонистам.
Успешно поражены! доложился вскоре.
Услыхавший это Сиверс довольно кивнул.
Вскоре и ваш черед настанет, Семен Михайлович.
Да уж заждались, пробурчал усатый кавалерист. Покажем контре этой, что такое красный конник!
Да чего там показывать, в пустоту войдёте, если разведка нам не врёт, подхватил Егоров.
Чего это «в пустоту»? аж обиделся усатый. Нам пустота не нужна! Кого рубить станем?
Спокойно, спокойно, товарищи. Сейчас должны командиры доложиться
И точно немного погодя к штабным подвели пару запыхавшихся вестовых.
Комполка докладывает, что высоты взяли! Беляки сбежали, пулемёты побросав! Винтовки тож! Видать, чтобы бежать сподручнее было!
Штабные хохотнули.
Карту! властно потребовал Сиверс.
Михайловку, значит, взяли. Новоцыгановку тоже. Сопротивление белых слабое. Очень мало войск.
Подозрительно это, вдруг мрачно заявил Костя Нифонтов. Нервно засучил пальцами, словно что-то солил. Добровольцы всегда насмерть стоят, контратакуют при первой возможности, а тут постреляли, да и отходят. Трофеев очень мало, пленных совсем нет. Сколько пулемётов взяли, два всего?
Ничего удивительного, резко ответила Ирина Ивановна. Вы хотя бы знаете, сколько у белых всего на фронте войск и сколько конкретно на этом участке? Или вы считаете, что штаб Южфронта должен был специально выбрать направление, на котором беляки зарылись в землю по самые брови и где у них стоят их лучшие части? Только чтобы вам «трофеи» обеспечить?
Остальные штабные воззрились на товарища Шульц с почти мистическим ужасом. Возражать личной гвардии Льва Давидовича с адамовой головой на петлицах не решался никто.
Слишком уж легко это у нас получилось, упрямо бурчал Нифонтов. Вид у него, правда, был весьма затравленный. Подозрительно. Я доложу товарищу наркому
Доложите, ещё резче бросила Ирина Ивановна. А заодно доложите, что штаб Южфронта несомненно, из контрреволюционных соображений, так выбрал место для прорыва, чтобы тут оказалось как можно меньше войск противника. Чтобы наши полки понесли как можно меньшие потери. Всё это, разумеется, очень подозрительно. Ведь настоящие командиры, всем известно, стараются атаковать наиболее укреплённую позицию врага.
Раздался сдержанный смех. Нифонтов покраснел.
Правильно, товарищ Шульц! Сиверс набрался храбрости. А вы, товарищ Нифонтов, не думайте, что только вы товарищу наркому докладывать можете. Мы такое количество войск не для того собирали, чтобы телами солдатскими все подступы к позициям беляков устилать.
Нифонтов нахохлился, руки его тискали поводья.
Мы продвинулись на четыре версты, обвёл штабных взглядом Сиверс. Беляки не бегут беспорядочно, они стараются отходить, цепляясь за тыловые позиции. Но их тут слишком мало, понятно это вам, товарищ Нифонтов? Вот и Семёну Михайловичу в дело пора. Застоялись, поди, лошадушки-то ваши?
Как есть застоялись! ухмыльнулся усач. Наконец-то, товарищ комфронта! Первая конная дивизия себя покажет, не посрамит пролетарского дела!
Сиверс кивнул.
Добро. Задача вам известна. А нам пора. Сейчас второй эшелон в дело пойдёт; а Льву Давидовичу мы доложим, что оборона белых прорвана на всю глубину, противник отходит, оказывая слабое сопротивление в силу ограниченности сил. Надеюсь, на Юго-Восточном фронте, у товарища Егорова, дела идут так же хорошо.
В Харьков, в штаб фронта, все вернулись в приподнятом настроении. Прорвавшиеся части слали бодрые донесения, конная дивизия Будённого пошла дальше гулять по тылам беляков, пехота, сколько могла, продвигалась даже и в темноте.
Лев Давидович Троцкий встретил их в большом зале, подле огромной карты, на которую расторопные его ординарцы успели нанести положение наступающих полков.
Красные стрелы глубоко и уверенно вонзались в пространство, очерченное жирными синими линиями. Короткими дугами показывалось положение отдельных частей; за день горловина прорыва расширилась до двадцати вёрст.
Правда, не были взяты два городишки у основания прорыва, там беляки отстреливались несколько более бодро, но Сиверс решил городки эти просто блокировать, а ещё лучше окружить, благо сил хватало. Потом добровольцы оттуда сами уйдут, ну, а если не уйдут им же хуже.
У Егорова на Юго-Восточном фронте дела тоже шли хорошо, хотя там противник сопротивлялся упорнее.
За сутки получились два клина, глубоко врезавшихся в боевые порядки белых. Конные дивизии продвинулись ещё дальше, и последние рапорты от них были более чем бодры захвачены железнодорожные станции, перерезаны дороги, белые всюду отходят
Троцкий поигрывал красным карандашом, склоняясь над картой поменьше, чем висевшая на стене.
Товарищ народный комиссар
Все в штабе Южфронта разом обернулись. Сжав кулаки и побледнев, рядом с развалившимся в кресле Бешановым стоял Костя Нифонтов.
Лев Давидович, Костян тут дело говорит, Йоська обращался к народному комиссару по военным и морским делам словно к собственному дядюшке. Что-то легко уж больно у нас всё выходит. У меня так с фараонами случалось. Коль чего идёт как по маслу и даже глаже жди засады.
Троцкий наблюдал за Бешановым с каким-то почти медицинским удовольствием. И улыбался, словно задавшись целью определить, до чего тот может дойти и что вытерпят штабные командиры.
Товарищ народный комиссар, твёрдо сказал Сиверс, мы не знаем этих людей, не знаем степени их военных познаний, равно как и не осведомлены об их заслугах перед революцией. Секретно-исполнительный отдел пока что отметился в Харькове только лишь расстрелом заложников. Контру, конечно же, расстреливать надо; но геройствовать в подвале, куда приговорённого приводят связанным, это несколько не то, что встретить ту же контру на поле боя, да ещё и при оружии.
Смело говорите, товарищ Сиверс, смело! Троцкий усмехался, даже как будто бы одобрительно. Но ведь наступление и впрямь началось успешно? Как по маслу, не так ли, товарищ Бешанов?
Сиверс не сдавался. Рядом с ним тесно стояли штабные и «военспецы», и те, кто ещё полгода назад и не помышлял о военном деле. Все сильные мужчины не робкого десятка, все при оружии. И Сиверс решился.
Очевидно, гражданину Бешанову больше пришлось бы по нраву, если бы мы сейчас умывались кровью, так?
На понт не бери, начальничек. Бешанов не сменил позы, так и сидел, развалясь, в своём кресле. Говорю тебе, Сиверс, я подлянку фараоновскую за три версты чую.
Товарищ народный комиссар! Сиверс вытянулся в струнку, рядом с ним так же встали по стойке «смирно» кадровые военспецы, а после мгновенного колебания и остальные красные командиры. Я не знаю, в каком качестве здесь пребывает этот гражданин, комфронта вновь сделал акцент на слове «гражданин», и почему он позволяет себе подобное. Если вы, товарищ народный комиссар, самолично утвердив своей подписью приказы штаба Южфронта, недовольны мною как его командиром снимайте с должности, но терпеть выходки этого этого уголовника я не намерен!
Бешанов нагло закинул ногу на ногу, покачивался до блеска надраенный сапог. Гневные словеса Сиверса его нимало не задели и даже не взволновали.
Вы, товарищ Сиверс, прямо как и не большевик, не красный командир, Троцкий улыбался. Товарищ Бешанов не «гражданин», а начальник секретно-исполнительного отдела ВЧК; и здесь он со специальным заданием: проверить, не работает ли тут разведка белых, нет ли здесь их агентов.
Агентов искать, бесспорно, следует, товарищ нарком, спокойно сказала вдруг Ирина Ивановна. Вопрос только в том, где именно их искать и как. Мы вот, например, с товарищем комфронта проверили всю организацию секретного документооборота, усилили контроль за вольнонаёмным персоналом
А с тобой мы ещё поговорим! Бешанов вдруг резко поднялся. В Питере разговора не вышло, ничего, здесь закончим!
Тихо, негромко сказал Троцкий, и удивительное дело Бешанов мгновенно осёкся. Не горячитесь, товарищи. Большевик это прежде всего холодная голова. Товарищ Сиверс! Вам самому успех первого дня не кажется подозрительным?
Никак нет, товарищ нарком!
Почему? У Егорова на Юго-Восточном такого глубокого прорыва нет.
У Егорова казачьи земли, он прямо в области Вёшенского мятежа наступает. Ясно, там из-за каждой стрехи в спины палить будут. А у нас здесь области русские, крестьянские. Они продразвёрсткой хоть и не шибко довольны, но беляков ненавидят, Сиверс говорил уверенно, с напором. Это раз. Второе не знаю, как Егоров разведку у себя поставил, а вот у нас товарищ Шульц, хоть и зам по оперативному разделу, но разведкой занималась самолично, множество ценных сведений было собрано!
Это как же? заинтересовался Троцкий.
Нет, за линию фронта я не ходила, товарищ нарком, товарищ Шульц позволила себе лёгкую, почти незаметную улыбку. А вот с бабами говорила. Бабы, они сейчас туда-сюда шмыгают, тут что-то продадут, там на что-то сменяют, здесь что-то купят. Мужики-то большей частью или дома сидят, или в армии
В какой? тотчас перебил Лев Давидович.
В обеих, товарищ нарком, Ирина Ивановна оставалась очень спокойна. Куда мобилизовали. Вот бабы и бегают. Всё видят, всё слышат. И языками мелят, само собой. Вот мы баб-то и слушали. Потом, конечно, перепроверяли, слухи отсеивали, выдумки, прочее Вот и нашли слабое место!
Значит, местное население, раз. Разведка, два. Что ещё, товарищ Сиверс?
Артиллерийское наступление, товарищ нарком. Собрали все тяжёлые орудия в один кулак. Аэростат подняли, с наблюдателями. И накрыли все выявленные разведкой цели. Товарищ Буденный вот докладывал батареи у беляков разгромлены нашим огнём, много побито и брошено!
Учёт трофеев ведётся?
Так точно, товарищ нарком. Только с тех трофеев толку немного обломки одни. Что сгорело, что осколками посекло.
То есть орудия белые не бросили?
Исправных совсем мало. Всё остальное только на лом и годится.