Ты в порядке? спрашиваю без предисловий.
В ответ получила утвердительный, но неуверенный кивок. Желание чем-то помочь скреблось изнутри. Неясно чем и для чего, но я точно должна это сделать.
Не знаю, кто такой Скам Аштар, но мы выясним, не переживай, понижаю голос, не давая лишнего повода нас подслушивать. Наверняка можно что-то сделать, если он окажется говнюком, а в этом я даже не сомневаюсь.
Кара, это я, Нэнси, как обычно, слишком тихая.
Что ты? Ты Скам Аштар? усмехаюсь, ступая на лестницу.
Нэнси наклонилась к моему уху.
Я сама его выбрала. Ну, приняла его предложение.
Хочу остановиться, но ноги продолжают двигаться на рефлексе.
Она сама?
Тот парень в черной толстовке, поясняет Нэнси очевидное. Помнишь?
Хотела бы не забыла. Он говорил что-то прийти к нему и не брать меня с собой.
Ты ходила к нему?
Нэнси смущенно кивает.
Неприятный укол обиды остается между ребер.
Когда?
Вчера.
Не на что обижаться. Нэнси ведь не ребенок, способна сама решать, что для нее лучше.
Могла предупредить. Наверно.
Тогда бы я попыталась ее отговорить, возможно, тем самым сделала бы хуже. Я с ней тоже не советовалась. Приняла предложение Дрейка и даже не задумывалась с кем-то это обсудить. И сама до сих пор не обдумала свой поступок как следует.
Как ты решилась?
До столовой осталось немного. Разговаривать об этом за столом точно не стоит.
Нэнси смотрит под ноги. Приоткрытые губы будто застыли на полуслове.
Не знаю, она мотает головой, не поднимая взгляда. Поддалась страху и отчаянию. Я не такая сильная, как ты.
Пойти к незнакомому столичному в комнату Нэнси, мне бы на такое духу не хватило.
Усмехаться и улыбаться не хочется. Уголки губ магнитом тянет вниз.
Мы все в одной большой ловушке. За нами наблюдают и веселятся, загоняя в очередные рамки, зная, что сопротивления не последует. Безвольное стадо, безропотно исполняющее прихоти.
Сжимаю лямку сумки. Челюсть ноет от стиснутых зубов.
Повсюду эти столичные, «хозяева». Довольные жизнью и новым днем.
Швыряю сумку под стол, падаю на стул. Разговор между Мишелем, Риной и Олдосом прекратился. Они смотрят на нас, будто никогда не видели.
Что? набрасываюсь без видимой причины.
Ребята переглядываются, а я шумно выдыхаю.
Извините.
Тяжелая пустота заполняет грудную клетку, придавливает к стулу. Аппетита нет. Ни грамма.
На другом конце зала за окном под давлением ветра колышутся ветки. Листья местами пожелтели. Сочетание цветов на фоне голубого неба впечатляет.
Что толку от красивой осени, когда не можешь ей порадоваться?
Сцепила руки под грудью, не притронувшись к завтраку. Шум столовой стучит молотком по нервам.
Сила в спокойствии. Я далека от него как никогда.
От вида преподавателей хочется скривиться. Молча потакать текущему порядку вещей, значит, быть сопричастными.
Мышцы лица окаменели. Моргнуть не получается. Перед глазами желтые и зеленые листья за окном, трава, только воздух не свежий отравленный ядом истинности. Медленно проникает в легкие, червями расползается по венам, заполоняет все. Мозг. Легкие. Сердце отбивается от ползучих тварей, не позволяет себя отравить.
Сжимаю кулаки из-за жгучего желания обернуться. Одеревеневшая смотрю в окно перед собой и не шевелюсь.
Сладкие импульсы в солнечном сплетении тянут туманные щупальцы к разуму. Затмевают, опутывают ласкающими движениями.
Посмотрела в центр зала. Столкновение с бледно-желтыми глазами болезненное. Я будто на скорости влетела в бетонную стену и разлетелась на части.
Малин одной рукой держится за спинку стула. Втягивает воздух, набирает полную грудь и не спеша выдыхает. Грудная клетка снова расширяется под моим прямым взглядом.
Он вдыхает медленно, словно отделяет запахи один от другого, выискивает нужный.
Крем действует хорошо. Безотказно. Блокирует мой запах полностью.
Очередной взгляд полоснул меня острой бритвой. Малин сел спиной ко мне.
Пальцы в кулаках ныли от сильного напряжения. Расслабилась, насколько вообще возможно.
Дрейк коротко усмехнулся мне и вернулся к беседе за столом.
Нет, все. Не могу здесь больше находиться. Поднимаю сумку и на подрагивающих коленях покидаю столовую. Нэнси что-то спрашивает, но я не оборачиваюсь.
Мне необходим свежий воздух. Здравый рассудок. Тело должно слушаться меня, а не глупые истинные инстинкты.
Глава 7
Ничего я не ждала сильнее биологии. Расширенный курс на полгода с наибольшим вниманием к окружающей среде и новым видам животных. Мутации изменили прежнюю картину флоры и фауны, существовавшую сотни лет назад.
Я ждала окончания лекции, чтобы лично задать миссис Гринвуд тревожащий вопрос. Она профессор, изучает мутации. Вероятность, что у нее найдется ответ, высокая.
Жду, когда студенты освободят кабинет, обещаю Нэнси догнать ее где-нибудь.
Гринвуд сосредоточенно смотрит в монитор, не обращая внимания ни на что другое.
Сжав и разжав пальцы, переминаюсь с ноги на ногу и порывисто иду вперед.
Профессор коротко смотрит на меня и возвращается к созерцанию экрана.
Что вы хотели? строго спрашивает она, тапая по тонкому сенсорному монитору.
Плечи ноют от напряжения. С тяжелым дыханием покусываю губу изнутри.
Разрешите задать вопрос не по теме лекции?
Гринвуд смотрит на меня с видимым недовольством.
Колено дернулось в нетерпении.
Спрашивайте. У вас одна минута.
Вопрос, который формулировала на протяжении полутора часов, испарился под суровым взглядом.
Мне хотелось бы узнать Может быть, вы порекомендуете книги про истинность?
Губы женщины изгибаются в саркастичной улыбке.
Конкретно интересует, какие существуют способы от нее избавиться.
Улыбка пропала. Губы Гринвуд вновь вытянулись в линию. От ее взгляда по загривку пробегает холодок.
Почему вас это интересует?
Углубляться в детали не планировал. Истинность встречается не так уж часто, чтобы распространяться о ней перед незнакомыми.
Для общего развития, улыбаюсь и понимаю, что вышло слегка нервно.
Гринвуд приподнимается, садится поудобнее, откинувшись на высокую спинку кресла.
Для женщины за сорок она выглядит весьма неплохо, и всячески стремится это подчеркивать. Об этом прямо-таки кричит ее декольте на белой блузе.
Истинность химический процесс в организме, запускающий определенный набор инстинктов, тон профессора немного смягчился.
Отрывисто киваю, соглашаясь.
Его наверняка можно остановить. Он ведь не является необратимым?
Вы задаете вопросы, непохожие на те, что «для общего развития», Гринвуд покачивается на кресле, пристально наблюдает.
Она ждет реакции. Опровержения или подтверждения, но точно следующее слово предстоит говорить мне.
Стиснула лямку сумки, колено вновь последовало короткому ритму.
Просто пытаюсь понять.
Попытка ответить с легкостью почти удалась. Меня явно выдает напряжение, видимое невооруженным взглядом.
Насколько мне известно, химическая реакция, которая вас по какой-то причине интересует, необратима, миссис Гринвуд подается вперед и складывает перед собой руки на столе.
Сердце точно пропустило удар. Сбилось с ритма, замедлилось.
Во рту сухо. Надежда, питающая организм живительной влагой, иссохла.
Истинность недостаточно хорошо изучена, мисс Шерп. Желающих от нее избавиться мне встречать не доводилось, тон профессора приобрел азартную горячность исследователя. Это была бы большая удача найти человек с истинностью, согласного на эксперименты.
В ее глазах загорается любопытство наравне с жаждой. Немного пугающей.
Никогда не мечтала стать подопытной. Подвергнуть себя сознательному риску. Любой опыт над организмом, несомненно, представляет опасность. Большая удача, если в результате экспериментов я не пострадаю и при этом избавлюсь от истинности. Но если что-то пойдет не так?
Тру занывший висок. Мысли сотнями мячиков отскакивают от черепной коробки, сталкиваются друг с другом в тесном пространстве, разбиваются.
На эксперименты? переспрашиваю, сдвинув брови.
Острый нос туфли под столом постучал по полу. Гринвуд пожевала тонкими губами, щедро выделенными алой помадой.
Истинность недостаточно хорошо изучена, мисс Шерп, повторяет она с улыбкой во весь рот. Мы с вами можем совершить открытия, только подумайте об этом. Если, конечно, вы не испугаетесь.
Ироничный тон и взгляд свысока отрезвляет. Решения на эмоциях часто приводят к поражению.
Мне необходимо подумать, заявляю уверенно, хотя и напряженно.
Фанатичный огонь буквально вырывается из глаз Гринвуд. Облизывает ресницы, достигает бровей.
Чертовски пугает.
Вновь сжимаю лямку сумки, стискиваю. Демонстрация страха даст очевидные преимущества профессорше.
Она медленно кивает, улыбается, откидываясь на спинку кресла. Подпрыгнувшая грудь натянула пуговицу шелковой блузы.
Вы знаете, где меня найти.
В ответ растянула губы в фальшивой благодарности.
Вылетаю из кабинета, не смотря по сторонам. А стоило.
Тело срабатывает на рефлексах выставила руки перед столкновением. Едва не снесла человека и не рухнула сама.
Растерянно потираю лоб, провожу по волосам, смотря на парня в черной толстовке. Капюшон, как обычно, скрывает глаза, но я отчетливо чувствую его взгляд.
Я ненамеренно, извини.
«Хозяин» Нэнси усмехнулся. Он, похоже, не собирается мне мстить или как-то наказывать. Обычно столичные именно так и поступают.
В себе интереснее?
Скам, кажется? Он совершенно точно не злится.
Знаешь, да. Безопасная территория.
А здесь нет, так что смотри по сторонам, он продолжил свой путь, не обращая ни на кого внимания.
Снова будто со всеми, но отдельно. Странное, необычное впечатление. Он столичный, а словно приезжий.
Я развернулась в противоположную сторону. На обед не хочется. Я не завтракала, но чувства голода нет.
Лучше пойду в блок. Вдруг в общей сети удастся найти информацию об экспериментах над истинностью. Успешных и не очень. Любых.
Какое-то подтверждение, что они были, пусть и неудачные.
***
За несколько часов поисков отыскала только имя ученого Карл Кристмал. Шесть лет назад он проводил опыты над истинностью, но все работы ученого засекречены. Получить к ним доступ можно только сделав официальный запрос. Даже в таком случае мне доступ никто не даст.
О самом Кристмале информации тоже немного. Живет в Амоке, возглавляет Совет ученых-биологов.
Почему его эксперименты засекречены? Что такого ужасного произошло во время опытов, раз это решили скрыть? Или опыт, наоборот, удался?
Наверху экрана выскочило уведомление из университетской сети.
«Этап 1. Сбор в 18:00 у ворот. Начало в 19:00»
Прекрасно, нам оставили полчаса на сборы.
Борясь с внутренним протестом проигнорировать заносчивых засранцев и послать их ко всем чертям, несусь в душ. Лучше обновить крем, во избежание неприятных ситуаций.
Напоролась на Нэнси. Она застыла над раковиной и пристально рассматривает себя в зеркале. Подпрыгнула на месте, уставилась на меня.
Тебя не было на обеде, она сконфуженно переминается с ноги на ногу. Все в порядке?
Да, а у тебя?
Она кивнула в подтверждение.
Что это? ее взгляд прикован к белой банке. Собираешься на первый этап?
Крем для тела, покрутила им и скрылась в одной из кабинок.
Нэнси не ушла. Сквозь мутное стекло ее размытый силуэт на прежнем месте.
Как думаешь, что нас ждет? Ну, на этом этапе.
Тихий голос едва пробивается сквозь закрытую дверцу.
Я разделась, ежась от холода. Сжала душевую лейку. Не хочется произносить вслух. Признавать очевидное.
Я не знаю, правда. Сложно представить.
Шум воды перекрыл громкие мысли. Тяжесть в груди перестала быть отчетливой.
Истинность, посвящение
Зачем мне все это? Почему я должна с этим справляться?
Шею стянула невидимая петля отчаянной безысходности, выталкивая ответ наружу.
Потому что иначе меня просто не станет.
Раздавят. Морально и физически. Уничтожат.
Выстоять необходимо для себя же. Кроме себя у меня здесь никого нет.
Я всегда полагалась только на одного человека. Кара Шерп еще никогда меня не подводила. Буду и впредь придерживаться веры в себя.
Нэнси не стала дожидаться ушла. Проницательная девушка знает ценность личного пространства.
Крем в банке неприятно попахивает. Сморщилась, подцепляя сероватую субстанцию двумя пальцами. Прикрыла крышку.
Видимо, при развитии побочки я начну так же вонять. Надо решить проблему истинности надо прежде, чем проявится неприятный эффект.
Противный запах крема исчезает при соприкосновении с кожей. Растворяется, будто и не было.
Времени осталось мало. Переоделась в тот же костюм, в котором вчера искупалась в бассейне. Собрала волосы на затылке в короткий хвост.
Всего за несколько дней кожа изменила цвет. Нездоровая бледность мне не нравится.
Роюсь в косметичке, выискивая любимую помаду. Наполовину стертая, глубокого бордового цвета, бархатом ложится на губы. Четко очерченные контуры визуально увеличили. Теперь бледность изящная, а не больная.
Нэнси топталась на выходе из блока, натягивая длинные рукава свитера на кисти. Она робко улыбнулась мне.
Ты, как всегда, хорошо выглядишь, произнесла почти шепотом.
Ты тоже. Тебе идет этот свитер.
Серый цвет, как ни странно, действительно подходит Нэнси. Даже врать не пришлось.
Вчера в бассейне я думала, что все будет плохо. Нас изобьют, изнасилуют, тихо говорит девушка, шагая рядом, а они нас отпустили. Может и сегодня будет так же?
В ее вопросе звучит надежда. Искренняя вера, что все действительно обернется сносным финалом.
Что-то в груди сжимается от этой мысли. Интуиция просит не обманываться, но пугать Нэнси еще больше не хочется.
Возможно.
Уклончивый ответ ее устроил. Она молчала весь путь до выхода из универа.
Если бы я могла, я бы ни за что в этом не участвовала, Нэнси смотрит на наших однокурсников, столпившихся у ворот.
На дороге стоит белый микроавтобус.
Надеюсь, нас повезут не на мертвые земли, голос мрачный, как ни стараюсь.
Сам факт, что нам предстоит уехать в неизвестном направлении, не вселяет оптимизма.
Может это нехудший вариант, Нэнси тяжко вздыхает.
Воображение сработало безотказно.
Картинка, как нас вышвыривают на красно-оранжевую с бордовыми прожилками землю, нарисовалась ярко. Ладони закололо, будто я уже обожглась.
Самовнушение сильная штука.
Кого-то придется принести в жертву, чтобы добраться до города, я продолжила развивать худший вариант, пока мы шли по дорожке.
Придется слушать крики боли, Нэнси снова оттянула рукава. Я не смогу.
Что-то внутри подстегивает продолжить.
Обувь истлеет, ты почувствуешь запах горелой кожи
Нэнси морщится, словно в самом деле его чувствует.
Повсюду будут слышны мучения, плач, дышать будет все труднее
Ты специально, да? перебивает Нэнси, насупившись. Мне страшно, да. Нагонять панику я умею превосходно.
Беззвучно согласилась с безобидной усмешкой.
На подходе ворота открылись. Встревоженные студенты прикладывали личный номер к сенсору, отмечая выход за территорию.
Вереница неторопливо, опасливо скрывалась в автобусе.
Прикладываю кулон к замку. Короткий писк оповещает о записи в системе. Следом отметилась Нэнси.
Места в начале автобуса все заняли.
Мадина, оказавшаяся вчера в центре всеобщего внимания в бассейне, хмуро смотрит в окно.
Она была на занятиях, теперь знаю, как ее зовут.
В конце осталось несколько свободных мест. Села к окну, Нэнси опустилась рядом. Ее тревога звенит глухими колокольчиками, смешиваясь со звуком общей напряженности.