Хватит капризничать, с этими словами он выдергивает меня из снега и ставит рядом с собой.
От этого неожиданного маневра мои ноги разъезжаются в стороны, словно я стою не на снегу, а на только что залитом льду, и, потеряв равновесие, я лечу прямо на Благова.
Он явно не ожидал, что я выкину подобный цирковой номер, и, не успев ничего понять, летит в снег вместе со мной.
Н-да, Мирослава, ничего не скажешь живописная картина. Благов лежит на спине, я сверху. Наши грудные клетки соприкасаются, так что я через два слоя курток слышу ритмичный стук его сердца, а мой нос упирается в его шею, от которой приятно пахнет апельсиновой коркой и мускусом.
Ты убить меня, что ли, хочешь? спрашивает он строго, но мне почему-то кажется, что в его голосе проскальзывают нотки веселья. Ударила меня своей лыжей по ноге. Больно, между прочим. Если мне придется заняться ее лечением
Он не договаривает, потому что я дерзко обрываю его на полуслове:
Тебе не ногу нужно лечить, а голову. Никто тебя убивать не собирался, так же как никто не просил тебя вытаскивать меня из снега. Если бы не демонстрировал свои замашки альфа-самца, то не лежал бы сейчас подо мной.
Едва последние слова слетают с губ, до меня доходит их двусмысленность. Кровь приливает к щекам, дышать нечем, и я начинаю отчаянно потеть от жара, который разливается по телу.
Осторожно приподнимаюсь на руках и с опаской смотрю на красивое мужское лицо в опасной близости от моего собственного. Теперь Благов улыбается, откровенно наслаждаясь моим смущением.
А знаешь, лежать «под тобой» не так уж и дурно, очередная дерзость вылетает из его прекрасного рта, пока глаза исследуют мои губы, подрагивающие не то от холода, не то от волнения.
Иди к черту! пытаюсь отстраниться от него и встать, но мне мешают мои дурацкие лыжи и сильные руки, которые по непонятной причине лежат на моей талии.
Знаешь, в детстве я любил спать с маленькой плюшевой обезьянкой. Надо признаться, с тобой гораздо приятнее, протяжно произносит Благов, дыша мне в лицо едва уловимым ароматом мяты. Могу только предположить, каково будет, когда мы вдвоем завалимся в постель.
Смотрю на него в немом изумлении. Рот открывается и закрывается, как у рыбы, выброшенной на берег.
Как он сказал? Когда мы вдвоем завалимся в постель. «Когда», а не «если»?
Самовлюбленный нахал! Думает, я так просто упаду к его ногам, как все его девицы?
Я тебе не обезьянка, раздраженно бросаю я. И отпусти меня наконец!
Если я тебя отпущу, где гарантии, что ты не упадешь снова и на этот раз действительно не покалечишь меня?
Могу дать тебе только одну гарантию: если ты не прекратишь меня лапать, я действительно покалечу тебя.
Благов весело хмыкает. Его чуть самодовольная улыбка обнажает ряд ровных белых зубов, контрастирующих с тронутой загаром кожей. Очевидно, что он не воспринимает мои угрозы всерьез, но руки убирает.
Перекатываюсь на бок и сажусь, мечтая избавиться от злосчастной пары лыж. Наклоняюсь вперед и отцепляю крепление на одной ноге, потом на другой. Нехитрая инспекция показывает, что одна из лыж треснула посередине, хотя еще не разломилась окончательно.
Превосходно, Громова! Во время затяжного полета над трассами ты где-то посеяла палку и сломала лыжи, но самое главное, так позорно свалившись, нанесла ощутимый удар своей гордости.
В раздражении отпихнув от себя инвентарь, украдкой наблюдаю, как Благов встает и стряхивает снег со своей куртки.
В этот момент в моем рюкзаке звонит телефон. Достаю его и смотрю на фотку Сашки на экране. Перевожу звонок в беззвучный режим и кидаю телефон обратно. Сейчас точно не самое лучшее время, чтобы трепаться с бойфрендом.
Вскакиваю на ноги, поднимаю лыжи и единственную оставшуюся у меня палку. Закидываю ношу на плечо и делаю несколько шагов вверх по склону.
И куда ты собралась? раздается раздражающий голос Благова.
Не твое дело.
Боюсь, мое, так как если ты собралась идти в гору, то вскоре тебя собьет какой-нибудь горе-лыжник наподобие тебя. Так что считай, что я предупреждаю тебя об опасности.
Ты предупредил. Доволен? упрямо поджимаю губы и делаю еще несколько шагов вверх.
Послушай, кататься ты уже все равно не сможешь, говорит Благов тоном, каким разговаривают с непослушными детьми. Так зачем идти в гору? Тут за поворотом канатная станция.
Мне очень не хочется слушать Благова, но идти в гору, когда внизу канатка, просто глупо. Даже мое нежелание находиться в обществе этого типа не позволяет мне поддаться природному упрямству.
Куда идти? спрашиваю холодно.
Взмахом руки он задает направление, и я начинаю спускаться с горы.
Поужинай со мной, предлагает Благов, догнав меня. А я столбенею от очередного наглого предложения. С авто не прокатило, теперь я в его глазах доросла до ужина?
Иди к черту!
И это твоя благодарность? Судя по веселым ноткам в его голосе, другого ответа от меня он и не ждал, а вся ситуация его просто забавляет.
У тебя подружка в номере. С ней ходи на ужины. Я занята.
Я хочу с тобой, просто отвечает он.
Извини, жизнь так устроена, что мы не всегда получаем то, что хотим.
Я всегда, говорит он твердо, ловко закидывает сноуборд на плечо и в раздражающей меня манере командует: Иди за мной.
Глава 6
Оказывается, что до ближайшей станции канатной дороги больше километра пути. Сущий пустяк, если топаешь по асфальту в хорошей компании, и настоящий ад, когда плетешься в лыжных ботинках по рыхлому снегу вслед за Даниилом Благовым.
Мы идем по обочине вдоль трассы, и наше уединение лишь изредка нарушают проносящиеся мимо экстремалы, которые решили пощекотать нервы отрывистым спуском. Погода неумолимо портится: ветер усиливается с каждой минутой, небо заволокли тучи, и кажется, вот-вот пойдет снег. А еще у меня сел телефон, который накануне вечером я забыла поставить на зарядку. Хорошо, что хоть Ленке успела написать, чтобы та напрасно не ждала меня на пике.
В этот момент я почти благодарна Благову за то, что он не бросает меня: прекрасно понимаю, что он может встать на свой целенький борд и уехать, но он этого не делает, а я не решаюсь подкинуть ему эту идею. В моей ситуации даже его компания лучше, чем гордое одиночество.
Будь осторожна, мой спутник нарушает затянувшееся молчание. Тут поскользнуться можно.
Обойдусь без твоих подсказок! рычу я, в раздражении глядя ему в спину.
Я не плакса, но идти действительно тяжело. Ноги увязают в снегу, а поломанные лыжи, которые я тащу, закинув на одно плечо, то и дело норовят соскользнуть с гладкой ткани куртки, так что мне приходится постоянно поддерживать их обеими руками.
Помочь? спрашивает Благов, оборачиваясь комне.
Нет, бросаю в ответ гордо. Не настолько уж я отчаялась, чтобы принимать от него подачки.
Он равнодушно пожимает плечами и идет дальше, а я, чтобы отвлечься, вспоминаю все грязные словечки, которые могу применить к своему «спасителю» и ко всей этой нелепой ситуации.
Не споткнись, сухо произносит Благов, указывая на микроскопический снежный занос впереди.
Да ты издеваешься надо мной! кричу я.
Он оборачивается. В глазах смешинки, рот кривится в подобии улыбки, которую он отчаянно старается сдержать.
Ничто уже давно так не развлекало меня, как твое недовольное сопение, признается он.
Я тебе не клоун! Мое возмущение не знает границ. Хочешь посмеяться сходи в цирк! Подарю тебе билет, если перестанешь доставать меня.
Ты мне нравишься гораздо больше любого клоуна, тянет он насмешливо.
Ты отвратителен.
А я-то надеялся на благодарность, вздыхает Благов. Похоже, глупо с моей стороны предупреждать тебя об опасности, предполагая, что ты не хочешь повторения эпизода в снегу
Он внезапно останавливается и разворачивается ко мне всем телом, так что я практически налетаю на него.
но если ты не против идеи полежать со мной
Да я бы лучше полежала с гадкой змеей!
Я так и думал. Он уже не пытается сдерживаться, а смеется в голос. Не злись, мы уже почти пришли.
Действительно, через минуту трасса резко поворачивает вправо, и я вижу цивилизацию и муравейник людей!
В кабинке канатной дороги, спускающейся в долину, вместе с нами едут еще четыре человека, так что я избавлена от разговоров с Благовым. Специально сажусь на противоположную от него скамейку и демонстративно отворачиваюсь к окну, но проплывающая мимо снежная красота оставляет меня равнодушной.
В душе бушует ураган. Если бы мне нужно было дать ему название, пришлось бы именовать Даниилом.
Не буду тебя благодарить и говорить «до встречи», говорю сухо, когда мы через десять минут покидаем кабинку. Искренне надеюсь, что больше не увидимся.
Вместо ответа Благов поднимает руку и костяшками пальцев прикасается к моему лицу. От неожиданности я замираю. Пульс ускоряется раз в десять, щеки вспыхивают.
Кровь хорошо циркулирует, констатирует он. А я думал, ты совсем окоченела и растеряла свое красноречие, раз не проронила ни слова с тех пор, как мы сели в канатку. Рад видеть, что твой острый язычок на месте.
Почему-то мне очень хочется продлить ощущение его теплой руки на моей щеке, но я все же отталкиваю ее, чтобы не позволить себе всяких глупостей.
Убери свои руки! рычу я, тяжело дыша.
И почему ты так отчаянно сопротивляешься нашей очевидной обоюдной симпатии? спрашивает он с любопытством.
Наглец! говорю высокомерно. Я здесь с парнем. Помнишь такого? Ты с ним ужинал вчера.
Да ну! Его это известие, похоже, ничуть не смущает. И где он сейчас?
Не твое дело!
Разве? Густые брови приподнимаются в демонстративном удивлении, когда он твердо произносит: Я бы не оставил свою девчонку одну на горнолыжной трассе.
Тогда где твоя вчерашняя пассия, моралист?
Она не моя, он делает ударение на последнем слове.
Меня не касается, бросаю я так громко, что семейная пара, проходящая мимо, оборачивается. Понижаю голос и выдыхаю: Прощай!
Гордо вздергиваю подбородок и, отвернувшись от Благова, быстро иду к яркой вывеске с надписью «Прокат».
Румяный мужчина средних лет, который утром выдал нам с Ленкой лыжи, мрачнеет, едва замечает сломанный инвентарь на моем плече.
Из меня получился никчемный лыжник, вздыхаю я и поднимаю на него полные раскаяния глаза.
Видя мое расстройство, мужчина смягчается:
Всякое бывает
Я заплачу вам за сломанные лыжи сверх залога, говорю я и лезу в рюкзак, чтобы достать телефон для оплаты, и с ужасом вспоминаю, что он давно сел.
Да что за день такой сегодня?
Извините, телефон сел, а у меня нет наличных, говорю расстроенно. Можете подождать десять минут? Я схожу в отель за картой.
Мужчина хмурится, рука с терминалом повисает в воздухе.
Я заплачу, слышу ненавистный голос. В следующую секунду Благов прикладывает свой телефон к терминалу, из которого через три секунды выползает чек.
Раз, два, три
Говорят, если сосчитать до десяти, можно справиться с приступом злости. Но даже если я сейчас досчитаю до ста, вряд ли смогу усмирить бешеную ярость, которую своим поступком будит во мне Благов.
В бессилии сжимаю кулаки. Ногти, довольно короткие, впиваются в ладони. Чувствую страшную потребность совершить физическое насилие над другим человеком. Но не драться же с ним в прокате, в самом деле.
Молча направляюсь к двери, посылая в сторону Благова взгляд, который должен испепелить его. К сожалению, он только вызывает очередную ленивую улыбку на его лице.
Что ты о себе возомнил? накидываюсь на него, едва за нами закрывается дверь проката. Мне не нужна твоя помощь! Не нужны твои деньги. Вообще ничего от тебя не нужно!
Брось злиться, Мирослава, говорит он сухо. Это такая мелочь.
Для него может быть. Для меня это совсем не мелочь. Я не хочу быть обязана этому человеку ничем. И все же все сильнее увязаю в своих долгах ему.
Выпьешь со мной сегодня вечером? Его вопрос звучит почти предсказуемо. Вот она моя расплата.
Сколько раз повторять, что я здесь с парнем? высокомерно говорю я.
Ты слишком молода и красива, чтобы проводить время одна, пока твой парень занят другими делами, жестко говорит он.
А ты лезешь не в свое дело. Своей личной жизни нет, решил развлечься за мой счет?
Никто еще не обвинял меня в этом.
Просто тебе попадаются одни лицемеры.
Да нет, тянет он, это ты лжешь, стараясь скрыть свои истинные чувства за агрессией.
Смотрю на него, как бык на красную тряпку. Сердце мое молотит в груди, ноздри раздуваются, руки чешутся от желания вонзить ногти в его надменное лицо. С досадой думаю, что Благов всякий раз умудряется оборачивать против меня мои собственные слова, а я ничего не могу с этим сделать. Как бы здорово было оказаться сейчас подальше от этого несносного человека. Например, на Барбадосе. Говорят, отличный остров и, главное, в тысячах километров отсюда.
Мне надоел этот беспредметный разговор, говорю я, пытаясь вернуть утраченное равновесие. Оставь меня в покое, Бла
Я застываю, понимая, что впервые едва не назвала его по фамилии. Не хочу я этого не хочу, чтобы меня с ним связывала даже такая банальность, как фамилия. Он для меня пустое место. Без имени, без фамилии. Предпочитаю, чтобы так было и дальше.
Меня Даниил зовут, напоминает он, широко улыбаясь, с явным интересом наблюдая за моими душевными терзаниями. Для тебя Даня.
Глава 7
Лежу на мягком ковре в нашем с Сашкой люксе и невидящим взглядом смотрю в потолок. Хорошее настроение, с которым я проснулась всего несколько часов назад, кажется событием, удаленным от меня на сто тысяч лет. Каждая клеточка тела звенит от напряжения, в душе борются гнев, обида и раздражение, но больше всего меня пугает загадочное тепло, которое разливается в груди каждый раз, когда я вспоминаю синие глаза Даниила Благова.
Я не кролик! бормочу в пустоту и с силой опускаю кулак на пол. Аутотренинг не помогает. Костяшки пальцев ноют, но эта физическая боль на несколько мгновений отвлекает меня от прокручивания в голове утренних событий, о которых я должна забыть.
И я забуду.
Больше никаких долгов десять минут назад я передала портье конверт для Благова с наличными, сумма которых с лихвой покрывает его затраты на поломанные лыжи и вчерашний поздний ужин в номер. И на этом я ставлю в наших отношениях жирную точку.
Чтобы чем-то занять себя, встаю на ноги и иду к бару. Пачка сока и печенье вот и весь мой нехитрый улов. Сажусь на пол в позу лотоса и тоскливо смотрю на еду. Несмотря на то что я пропустила обед, в горло ничего не лезет.
Да что за ерунда со мной происходит?
Прячу лицо в ладонях и глубоко дышу, как учили меня на трех занятиях йоги, которые я успела посетить до того, как решила, что медитации не для меня.
В этот момент входная дверь открывается, и на пороге я вижу Сашку. Он заходит в номер, гремя горнолыжными ботинками, прислоняет к стене свой продвинутый Burton, на ходу снимает шлем и тянется к застежке куртки.
Малыш, что случилось? спрашивает он, тяжело дыша.
Телефон сел, говорю я извиняющимся тоном. Пришлось спускаться вниз, чтобы зарядить его и написать, что я уже тут.
Я не мог до тебя дозвониться. Лена сказала, что ты без объяснения причин написала, что не сможешь подняться к ней на пик. До того как я получил от тебя сообщение «Я в номере», мое воображение успело нарисовать жуткие картины, в голосе Сашки слышится неподдельное беспокойство. Не пугай меня так больше.
Он скидывает ботинки и непромокаемые штаны и опускается на пол рядом со мной. Его лицо доброе и родное, в нем нет ни единой незнакомой мне черточки, а в глазах плещутся забота и волнение. Это становится последней каплей в череде сегодняшних событий, и я чувствую, как глаза наполняются слезами.