Это старость. Старость. Тебе показалось.
«Да не показалось вовсе, заверещали наперебой голоса в голове магистра. Не надо думать об этом. В конце концов, труба тоже должна что-то есть».
Полный неразборчивой тревоги, он крепче обхватил цепь, медленно поднимавшую его этаж за этажом. «На что только не приходится идти! И они хотят, чтобы ты пёрся 52 пролета на этих древних ногах?» сменил тему беспокойства голос. «Могли бы хоть поселить тебя в пустующей обсерватории, подальше от этих ужасов», поддакивал другой. «Тогда будет слишком близко к месту, где работал Альфред, дурной знак». «Ботинки скоро развалятся, и не в чем будет ходить», ворчал третий. «Ты разобьёшься», вновь поднимал голову мрачный.
Но все они вмиг замолчали, когда показались первые крыши домов и за ними стал проглядываться сверкающий, почти белый в ещё не привыкших к свету глазах, Город. Флаги и статуи, сверкающие дворцы и храмы, кружащая голову архитектура избытка, тонкое искусство лучших мастеров, призванное поражать воображение. Снующие между колонн, мостов и зданий летающие корабли на сердечной тяге, воздушные шары и дирижабли с хвостами разноцветных лент. С каждым этажом панорама открывалась всё шире, и Вульфи уже не мог оторвать глаз, словно впервые видел перед собой эту картину.
Шахта поднималась на средний ярус, где жил цвет Города зажиточные торговцы, аристократия и дальние родственники правящих домов. Дети вечного солнца, не знавшие темноты нижнего яруса. Цепь поднимала его мимо плывущих в воздухе гондол и прогулочных кораблей, между которых парили стайки аэроскутеров. На огромных баржах перемещались увеселительные заведения, а порой и небольшие здания на подушках гравитационного захвата. Вместе с крышами Старого Квартала и раскинувшимися на них диковинными садами они образовывали целый район, окружавший нижние западные ворота Дворца Узурпатора. По нему гуляли люди, одетые по последней моде, такие счастливые, смеющиеся, красивые, всё в этой жизни познавшие и не имеющие, не ищущие проблем. Такие другие.
В воздухе стояли сводящие с ума запахи цветов, а слух ласкало пение птиц всех мастей и расцветок. Магистр даже перестал замечать грубые металлические конструкции старой шахты лифта, отделявшие его от этого удивительного мира.
На сады и мосты, по которым неторопливо прогуливались люди, наползла тень. Вульфи вскинул голову так, что капюшон сполз назад, и под раздавшиеся возгласы увидел, как в сторону Дворца пролетел огромный дымящийся чёрный дракон весь в вентелях, трубах и броне из окрашенного в чёрный цвет металла. Он сделал большой круг над застывшими в испуге и изумлении прохожими и, заскрипев когтями о каменные плиты, приземлился на большую площадку на крыше бывшего здания Парламента. Поймав равновесие, это удивительное и пугающее творение инженерной мысли застыло, изучая замершую толпу. Затем из труб повалил дым, глаза чудовища зажглись красным, осветив уплывающие во все стороны чёрные клубы, и существо выпрямилось, выставив вперёд грудь, откуда выехала и опустилась на каменную крышу раскладная металлическая лестница искусной работы. Люди вокруг приклонили колено.
В наступившей тишине из глубины дракона показалась фигура в тёмной броне. Шлема на голове Узурпатора не было, его каштановые локоны струились по плечам. Он спустился с лестницы, опираясь одной рукой на свой знаменитый меч, поднимавший полу его плаща из такой же, как броня, тёмной ткани, расшитой золотом. Он поднял руку в приветствии и народ ахнул, а кто-то из особо впечатлительных пал ниц. Узурпатор опустил руку и направился к столику тонувшего в плюще кафе, располагавшегося на краю крыши. Говорят, он был красив, но Вульфи не мог достойно оценить правителя с такого расстояния, а ближе ему не доводилось его видеть.
Грохнули трубы. Это подоспел корабль сопровождения, и из гондолы, вынырнувшей откуда-то из-за головы магистра, раздался голос тарабарщика, в рупор начавшего зачитывать все звания, титулы, заслуги правителя. Узурпатор снова поднял руку и тарабарщик, закашлявшись, замолчал. «Удивительное утро», произнёс голос в голове. И Вульфи с ним согласился.
Когда наконец цепь подняла его на площадку Сектора 77, там уже пылало второе солнце, и Вульфи от неожиданности прикрыл глаза, попав в обнажающий свет обоих светил. Почувствовав, как тепло согревает его кости, он улыбнулся и нацепил солнцезащитные очки, всё это время болтавшиеся на шее. Цепь спешила выше, к лебёдке, и под Галахадом уже ползла вниз обзорная площадка. Магистр помедлил, но не стал прыгать, а быстрыми и привычными движениями спустился по цепи вниз и сошёл на выжженный до блеска металл, застучав по нему деревянной подошвой.
На площадке, окружавшей трехэтажное здание малой обсерватории с торчащим в никуда телескопом, было пусто. С неё открывался вид на весь Город, и она служила перекрестком для мостов, соединявших вершины зданий среднего яруса и замки верхнего они возвышались над Городом, словно острова. Каждый из них был своеобразным архитектурным шедевром, принадлежавшим одному из великих домов, на протяжении многих веков соревновавшихся друг с другом в изяществе. Исполненные тончайшего искусства, они совершенно завораживали бывавших на такой высоте людей, невольно превращая их в знатоков и ценителей истинного великолепия. Здесь речь уже не шла об излишестве как таковом. Это богатство стиля заходило за какую-то грань, перед которой хотелось преклоняться, и трудно было поверить, что всё это творения человека. По крайней мере, это касалось тех четырёх замков, что можно было без труда рассмотреть с площадки. На севере Ят, чуть ближе Амун, на востоке Бомбарда, а дальше на юг Леватургоста. В центре Города возвышался Дворец Узурпатора, выглядевший старшим братом-гигантом на фоне всех этих замков. Большой каменный мост, возведённый между шпилями самых высоких зданий среднего яруса, вёл с площадки к замку Амун, где, помимо прочего, располагался Университет, а также башня с часами Гильда цель путешествия магистра Вульфи.
Блики обоих светил искрились на отполированном ветрами рисунке изгороди, окружавшем площадку по периметру. Рисунок повествовал классическую летопись Города. Персонажи древности режущим светом мелькали в глазах редкого в этих краях зрителя, предостерегая его от падения в бескрайнее море черепичных и каменных крыш, в каньоны кварталов, спускавшихся всё ниже к невидимой земле словно склоны гор, разделявших замки, бывшие их пиками. Засмотреться и ослепнуть от всей этой красоты было проще простого, поэтому магистр не сразу заметил долговязого мужчину в лёгком пальто и высоком кожаном цилиндре, напряжённо что-то высматривавшего в голубого цвета приборе городского обозрения.
Мастер Перлеглоз. Не ожидал встретить вас здесь, произнёс Вульфи, встав по правую руку от наблюдателя. От его слов Великий Мастер магистрата Перлеглоз, глава дома Трокийя, подскочил и цилиндр на его голове зашатался, отчего ему пришлось схватить его обеими руками, чтобы тот не упал.
Ох! Сердце моё! Вулф! Вулф! Ты луны тебя подери, мастер подкрасться! пытаясь придать цилиндру потерянное равновесие, прокряхтел мужчина, поворачиваясь к Вульфи всей своей белой задёргавшейся во все стороны бородой.
Прошу прощения, Верховный Мастер, склонил голову Галахад.
Смотри у меня, шутник, процедил Перлеглоз, разглаживая бороду. Ты чего удумал мне кланяться? Ты видел, что творится со второй платформой? Ещё немного, и весь этот тысячелетний памятник, что б его, рухнет на твой дом под тяжестью этого безумного проекта Тайграда.
Он принялся расхаживать взад и вперёд, не унимаясь:
О, луны! Я не понимаю, кого теперь слушают во Дворце («Интересно, сколько ему лет?» поинтересовался внутренний голос. «Наверное, помладше» предположил другой. «Но не сильно», отозвался третий. «Как же он пережил ночь?» заскрипел их мрачный коллега) и пусть они все лучше провалятся под землю, если архитектурное бюро выдаст разрешение на этот самоубийственный бред! закончил Великий Мастер и указал на Старый Квартал.
Вульфи, быстро опомнившись, посмотрел в ту сторону, куда были направлены палец Мастера и обзорный прибор. Вдали над крышами Старого Квартала, поднимавшегося над рынком и его, Вулфи, каналом, виднелись строительные леса и корабли Магистрата, подвозившие материалы на припаркованные возле лесов баржи. Но взволновал его странный дымок, тянувшийся спиральными завитками от большого рынка на площади перед Колизеем возвели «позорище», и пришло время публичной порки перед праздником.
Они собираются построить новый район на этой рухляди, хмыкнул Верховный Мастер. Знаешь, что он предложил, знаешь? Залить всё бетоном до основания! Ха! Ха!
Его борода, только что приведённая им в порядок, вновь взорвалась.
Нет, ну что за безмозглые необразованные ублюдки! возмущался Перлеглоз.
Мне трудно давать оценку действиям Высшего Магистрата, это опасно для здоровья. Тем более, на это есть вы и ваша мудрость, своевременно среагировал Вульфи, вновь склонив голову.
Остришь, Вулф? сощурил глаза Трокийя. Опять вздумал мне кланяться. От твоего ехидства и этих формальных словечек меня передёргивает. Единственный! Единственный достойный человек отшучивается и прячется за казённым языком («Единственный достойный», елейно повторил голос). Смотри, вот повышу тебя до старшего, а того и гляди до мастера сектора, м? Куда ты денешься? Придётся отвечать своей головой, Верховный Мастер склониля к нему прищурившись: Знаю. Мстишь мне за то, что я держу тебя в этом болоте?
(«Да!» зло проговорил внутренний голос) Вы же знаете, что я начал было Вульфи, но Перлеглоз перебил его:
Да знаю я, что ты скажешь. И будешь прав. Я похлопочу, похлопочу. Обещаю, тебя переселят. Тем более скоро и хлопотать будет не надо, если эти умалишённые дети получат окончательный зелёный свет в Сенате. Великое переселение народов случится само собой.
Благодарю, Вульфи ещё раз поклонился («Скорее, всех сожгут», хмыкнул в его голове ехидный голос).
Не надо, не надо этого, закатил глаза Верховный Мастер. Сдались мне твои поклоны. Культистам кланяйся. Ты знаешь, что их до сих пор останавливает? Только то, что там находится старая храмовая библиотека этих фанатиков с их песнопениями, что до сих пор входят в свод чудес (Перлеглоз снова закатил глаза). А то, что весь этот район сплошной памятник архитектуры? А то, что он ветхий, как мои ноги? («А то, что мне, кажется, припекло голову», бормотал голос). Это их не останавливает? Или им плевать на историю, не выгодную им самим? Нет, я понимаю, что они хотят снести всё, что когда-то носило в этом Городе имя «Парламент». Ведь они не дураки, они же видят, какой оттенок Перлеглоз уже тяжело дышал и одной рукой схватился за бок («Печень», констатировал голос в голове Галахада), а другой опёрся на раскалённую перекладину, но тут же отдёрнул.
Фух. Ладно. Красная луна им в глотку. Идёшь чинить Амун? спросил Трокийя, чуть отдышавшись и тряся рукой.
Да давненько я не забирался на неё, поднял голову на замок магистр Вульфи.
Чудесная конструкция, вздохнул Великий Мастер, жаль будет потерять их.
Ну, с моей помощью они прослужат ещё долго, хмыкнул Вульфи.
Борода Верховного Мастера тем временем взвилась на ветру, и тот ловил её и заправлял частями за пояс.
Ну что же, ты меня успокоил.
Рад, Ваша Светлость.
Ага ага Ну, удачи, удачи. Ты наша надежда, Вулф.
Благодарю, Ваша Светлость! вновь поклонился магистр.
О, Сердце! Ну вот опять! Иди, иди уже, буркнул Перлеглоз, хлопнул Вульфи по плечу и, повернувшись к обзорному прибору, продолжил разглядывать строительство.
Вульфи поклонился спине Великого Мастера и шагнул на широкую арку моста, покрытого чешуёй каменной кладки, замысловатым рисунком прораставшей от малой обсерватории к замку Амун. Между пролётами грелись на солнцах статуи, так замёрзшие за ночь, что их тени до сих пор хранили утреннюю прохладу. Мост как бы вырастал крестовыми сводами из верхушек зданий второго яруса, а статуи, словно зубцы короны, венчали их вершины. Двойные тени от его бортов, проделавшие путь до самой середины моста, образовывали уходящий в иное измерение рисунок, отчего глаз магистра вдруг потерял ориентир, и ему показалось, что мост уплывает из-под ног. «Проклятая старость», прошипел он сквозь зубы, встряхнул головой, но дополнительное измерение лишь перекинулось с теней на весь остальной мост. Галахад шёл по повторяющемуся в самом себе тоннелю, где за углом каждой формы был такой же тоннель, а вершины углов этой фигуры содержали в себе всю фигуру целиком. «Припекло», констатировал голос. Вульфи нахмурился и двинулся в тень. Его мутило, и вновь появилась тяжесть в голове, так удачно изгнанная утренним душем. Пришлось остановиться и снять рюкзак, где за куклой, в самом низу, лежала деревянная табакерка. Он извлёк её на свет и, проведя пальцем по вырезанной букве А, открыл. Там лежали кое-какие травы. Он, приподняв верхний слой, достал ту, что имела синий оттенок, понюхал, положил в рот и начал жевать. Она пахла свежестью и периодически застревала во вставной челюсти, отчего ему приходилось поправлять её языком. Жуя, он упаковал табакерку и вскинул рюкзак на плечи. Мост в некоторой степени приобрёл свои старые очертания, и магистр, стараясь держаться в тени статуй, побрёл к Замку, вглядываясь в башни Университета. «Ты жив, а он нет. И что толку? Ты живое ничтожество, а он мёртвая легенда».
Заткнись!
Но голос не унимался: «А что мне твоё заткнись? Тебе полегчает, если я замолчу?» Тогда магистр ущипнул себя за бедро, да так больно, что вскрикнул, отчего пара маленьких птичек, голубых совок, от испуга взлетели и понеслись в глубину его многомерного лабиринта и исчезли в темноте, непонятно откуда возникшей в переотражениях. Магистр вздрогнул, знакомый холодок пробежал по спине Галахада.
Темнота стала приобретать очертания, и скоро Вульфи различил приближающийся патруль. Четыре закованных в броню всадника с поднятыми пиками на механических лошадях в чёрной как смоль броне, а с ними такие же чёрные гончие двигались в сторону Магистра, оставляя тянущийся за процессией шлейф тёмного дыма. Скрипящие пружины и вращающиеся компенсаторы давления придавали ореол инфернальности этим созданиям. А уж как пахнуло жаром, когда они подошли ближе! Вульфи почувствовал, что покрылся потом с ног до головы. Голова закружилась пуще прежнего, но магистр собрал все остатки воли и не позволил себе окончательно потеряться в настигшей его темноте. Поравнявшись с магистром, ближний всадник остановился, выпустив целый каскад пара и дыма. Магистр закашлялся. Остальные продолжили путь, словно его не существовало. Вульфи, смиренно склонив голову, полез во внутренний карман плаща, извлёк из-под него трясущейся рукой бумагу с печатью Магистрата.
Время застыло.
Пока пот скапливался на кончике его носа в крупную каплю, Вульфи смотрел в каменную поверхность моста и слушал удаляющийся скрип и скрежет процессии. Всадник, напротив, не двигался. Магистр почувствовал, как зубы предательски скачут, словно вставная челюсть была заводной игрушкой, и кто-то начал прокручивать ключ. Капля упала. Но тут на его вытянутую руку легла чужая рука и плавно опустила её: