Сейчас, минутку! говорит он, мельком взглянув. Как дела?
Хорошо! отвечает Кэмерон.
Он перекатывается с пятки на носок. Он всегда так делает, но сейчас немного быстрее обычного.
Я наблюдаю, как мерцает вывеска пивной за окном. Она зажигается в три этапа: сначала красные лампочки, затем зеленые, затем синие (они в центре), затем гаснет полностью. Раз красный, два зеленый, три синий, потом красный-зеленый-синий гаснут, потом зажигаются, опять гаснут, и все начинается сначала. Последовательность простая, и цвета не очень красивые (красный, на мой вкус, слишком отдает оранжевым, зеленый тоже так себе, а вот синий хорош), но все же какая-то закономерность.
Ваш столик готов! сообщает Привет-я-Сильвия, и я стараюсь перевести взгляд с вывески на нее, не скривив лицо.
Мы рассаживаемся, каждый на свое место. Быстро заказываем мы всегда берем одно и то же. Ждем еду, все молчат, каждый справляется с ожиданием как может. Благодаря визитам к доктору Форнам я больше, чем обычно, осознаю, как именно это происходит: Линда отстукивает пальцами на выпуклой части ложки некий сложный ритм математикам он понравился бы не меньше, чем Линде. Я краем глаза смотрю на вывеску пивной, Дейл тоже. Кэмерон вертит в кармане пластмассовый игральный кубик незаметно если не знаешь, не догадаешься, но я вижу ритмичные движения рукава. Бейли тоже смотрит на вывеску. Эрик достал разноцветную ручку и рисует миниатюрные геометрические фигурки на бумажной подложке. Красный, фиолетовый, синий, зеленый, желтый, оранжевый и снова красный. Ему нравится, когда еду приносят к концу последовательности.
На этот раз напитки подают, пока он рисует желтую фигурку, а еду как раз на оранжевой. Лицо Эрика расслабляется.
Нам не положено говорить о работе за пределами кампуса. Мы почти закончили есть, однако Кэмерон все еще подпрыгивает на сиденье, потому что его переполняет желание рассказать о сложной задаче, которую он решил. За соседним столом никого нет.
Пшш, говорю я.
«Пшш» на нашем языке означает «рассказывай». Вообще-то у нас не должно быть собственного языка, и никто не думает, что мы на такое способны, но мы способны. У многих есть свой язык, однако они этого не осознают. Называют жаргоном или сленгом, но на самом деле это отдельный язык, он показывает, кто принадлежит к данной группе, а кто нет.
Кэмерон достает из кармана листок и разворачивает его. Нам нельзя выносить из офиса бумаги, чтобы они не попали в чужие руки, но мы выносим. Когда тяжело говорить, легче написать или нарисовать.
Я узнаю кудрявых стражников, которых Кэмерон всегда пририсовывает по углам. Он любит аниме. Закономерности, которые он установил с помощью частично рекурсивной функции, тоже характерны его решения отличаются стройностью и элегантностью. Мы смотрим и киваем.
Красиво, говорит Линда.
Она слегка всплескивает руками; будь мы в кампусе, она бешено хлопала бы ими по бокам, но сейчас сдерживается.
Да, отвечает Кэмерон и сворачивает листок.
Я знаю, что доктор Форнам осталась бы недовольна диалогом. Заставила бы Кэмерона пояснить чертеж, хотя мы все его понимаем. Заставила бы нас задавать вопросы, комментировать, обсуждать. Обсуждать нечего: всем понятен смысл задачи и то, что решение Кэмерона хорошо во всех отношениях. Остальное пустая болтовня. В своем кругу нам не нужно этого делать.
Интересно, какова скорость тьмы? говорю я, опустив глаза.
Когда заговариваешь, все смотрят на тебя это недолго, но все равно неприятно.
У нее нет скорости, отвечает Эрик. Это просто пространство без света.
Как бы мы ели пиццу в мире, где несколько центров притяжения? спрашивает Линда.
Не знаю, говорит Дейл голос у него встревоженный.
А какова скорость незнания? говорит Линда.
Я размышляю секунду, потом понимаю, к чему она клонит.
Незнание быстрее, чем знание, говорю я.
Линда улыбается и кивает.
Значит, скорость тьмы больше скорости света. Если тьма всегда окружает свет, она должна его опережать.
Я хочу домой! говорит Эрик.
Доктор Форнам велела бы спросить, не случилось ли чего. Я знаю, что ничего не случилось: он хочет уйти сейчас, чтобы успеть к любимой телепередаче. Мы прощаемся, потому что находимся в обществе, а в обществе положено прощаться. Я возвращаюсь в кампус. Хочу еще немного посмотреть на вертушки и спирали, перед тем как ехать домой.
Мы с Кэмероном в спортивном зале, разговариваем урывками, прыгая на батутах. Мы оба хорошо поработали в последние дни и сейчас расслабляемся.
Заходит Джо Ли, я смотрю на Кэмерона. Джо Ли всего двадцать четыре года. Он был бы таким же, как мы, но в его время аутизм уже научились лечить в раннем детстве. Он считает себя одним из нас, потому что знает, что мог бы быть, и обладает некоторыми чертами. Например, хорошо разбирается в абстракциях и рекурсиях. Любит те же игры, любит наш зал. Но он гораздо лучше нас в пределах нормы, считывает чувства и выражения лиц. То есть чувства и выражения лиц нормальных людей. С нами у него не получается.
Привет, Лу! говорит он мне. Привет, Кэм!
Кэмерон напрягается. Он не любит, когда его имя сокращают. Он мне сказал, что чувствует, будто ему ноги укорачивают. Джо Ли он тоже это сказал, но Джо Ли забывает, потому что слишком много времени проводит с нормальными.
Какпжваете? спрашивает он, комкая слова и забыв повернуться к нам лицом, чтобы мы видели губы.
Я понимаю его, потому что мои навыки аудирования лучше, чем у Кэмерона, и я уже знаю, что Джо Ли часто комкает слова.
Как поживаете? произношу я отчетливо для Кэмерона. Хорошо, Джо Ли.
Кэмерон выдыхает.
Слышлиновость? спрашивает Джо Ли и, не дожидаясь ответа, продолжает: Аутизм научатся лечить! Есть один метод, он, кажется, сработал на крысах, сейчас пробуют на приматах. Держу пари, скоро вы будете нормальными, как я!
Джо Ли всегда утверждал, что он один из нас, но теперь понятно, что никогда в это не верил. «Нормально» это «как он», а «мы» не такие. А говорил, что один из нас, просто ему повезло чуть больше. Наверное, хотел угодить
Кэмерон смотрит свирепо; я почти физически ощущаю, как комок слов застрял у него в горле. Я не буду говорить за него. Я всегда говорю только за себя, как должен поступать каждый.
Значит, ты признаешь, что ты не как мы, произношу я, и Джо Ли выпрямляется, на его лице появляется выражение, которое меня учили распознавать как «обиду».
Как тебе не стыдно! Просто изобрели способ
Если дать глухому ребенку слух, он перестанет быть глухим! продолжаю я. Если он начал слышать рано, то никогда глухим не был. Просто притворялся.
Что значит притворялся? Кто притворялся?
Вид у Джо Ли обиженный, а кроме того, озадаченный. Я, должно быть, забыл сделать паузы в речи в местах, где мы ставим запятые в письме. Его озадаченность меня тревожит, я всегда тревожусь, когда меня не понимают так было все детство. Слова путаются в голове, застревают в горле, их трудно высказать в правильном порядке и с правильной интонацией. Почему недостаточно просто облечь мысль в слова? Нет, нужно еще умудриться выбрать нужный тон, скорость, громкость и интонацию.
Мой голос становится напряженным и механическим. Мне кажется, я говорю сердито, хотя я больше напуган, чем сержусь.
Тебя вылечили еще до рождения, Джо Ли, говорю я. Ты не жил, ни одного дня не жил, как мы.
Неправда! быстро возражает он, перебивая. Внутри я такой же!
Нет, ты просто отличаешься от тех, кого называешь нормальными! перебиваю я в свою очередь. Перебивать больно. Мисс Финли, которая учила меня общаться, стукала по руке, если я перебивал. Но хуже слышать его вранье.
Ты способен слышать и понимать речь ты научился нормально разговаривать. Тебя не слепит свет.
Да, но мой мозг работает так же, как у вас!
Я мотаю головой. Джо Ли пора бы запомнить, мы ему много раз повторяли. Наши проблемы со слухом и зрением связаны не с самими органами чувств, а с работой мозга. Наш мозг работает иначе, чем у тех, у кого нет таких проблем. Будь мы компьютерами, у Джо Ли был бы совсем другой процессор и набор команд. Даже компьютеры с одинаковым программным обеспечением будут работать по-разному, если у них разные интегральные микросхемы.
Я делаю ту же работу, что и вы!
Неправда. Он думает, что делает ту же работу. Кажется, наша компания с ним согласна: они наняли еще несколько Джо Ли, а таких, как мы, больше не нанимают, хотя аутистам найти работу непросто. Решения Джо Ли заурядны. Иногда эффективны, а иногда Я хочу высказаться, но это сложно, потому что он выглядит сердитым и расстроенным.
Ну ладно говорит он. Может, вы с Кэмом поужинаете со мной? Я угощаю!
Внутри холодеет. Не хочу ужинать с Джо Ли.
Не могу! выпаливает Кэмерон. Свидание!
Полагаю, что свидание у него с партнером по шахматам из Японии. Джо Ли поворачивается ко мне.
Извини, говорю я (надо извиниться, если отказываешься). У меня встреча.
По спине течет пот; надеюсь, Джо Ли не спросит, что за встреча. Я и так прекрасно знаю, что до встречи успел бы поужинать с Джо Ли, а если еще придется врать про встречу, я буду переживать несколько дней.
Джин Крэншоу сидел в большом кресле во главе стола, Пит Алдрин и остальные на обычных стульях по одну сторону. «Типичный Крэншоу! подумал Алдрин. Специально всех созывает, чтобы поважничать в кресле начальника». Третья встреча за четыре дня столько времени потрачено впустую, у Алдрина уже накопилась куча работы. Как и у всех остальных.
Тема сегодняшнего собрания сотрудники, которые создают «неблагоприятную атмосферу на рабочем месте», что означает: каким-то образом оспаривают авторитет Крэншоу. Эти люди должны немедленно «проникнуться общей концепцией», то есть концепцией Крэншоу, и целиком и полностью сосредоточиться на ней. Все, что не вписывалось, встречалось настороженно, а чаще сразу объявлялось неправильным. Концепция не предусматривала демократии. Это бизнес, а не организация домашней вечеринки, как любил говорить Крэншоу. Сегодня неправильным был объявлен отдел, которым руководил Алдрин (в компании его называли отдел «А»).
Алдрину стало дурно, до горького привкуса во рту. У отдела «А» была замечательная производительность, их постоянно хвалили. Что Крэншоу к ним прицепился?
Алдрин вскочил было на ноги, но заговорила Мадж Демонт.
Знаете, Джин, мы всегда работали как единое целое. А вы пришли и не принимаете в расчет наши устоявшиеся и приводящие к успеху методы совместной работы.
Я по природе лидер! ответил Крэншоу. Это мой тип личности я не гожусь для члена экипажа, я капитан.
Умение работать в команде важно для всех, возразил Алдрин. Лидеры тоже должны уметь сотрудничать.
Это не мой конек, ответил Крэншоу. Мой дар вдохновлять и быть сильным руководителем.
«Его дар, подумал Алдрин, командовать, не заслужив на это право!»
Однако кандидатура Крэншоу была настоятельно рекомендована высшим руководством. Скорее уволят их всех, чем сменят его.
Люди с негативным настроем, продолжил Крэншоу, должны сознавать, что компания на них не держится. Нужно вливаться и делать то, для чего их наняли.
А если кто-то из них тоже лидер по натуре? спросил Алдрин.
Крэншоу фыркнул.
Лидер? Среди аутистов? Смеетесь? Они на это не способны, они вообще не понимают, как устроено общество.
У нас в контракте прописано! поспешил выдвинуть аргумент Алдрин, пока гнев не лишил его способности связно выражаться. По контракту мы обязаны создать им подходящие условия работы.
Что мы и делаем! Разве нет? Крэншоу чуть не трясся от возмущения. Причем за большие деньги! Собственный спортивный зал, музыкальный центр, парковка и прочие радости жизни!
У высшего руководства тоже есть свой зал, музыкальный центр, парковка и еще ряд «радостей», например акции по льготной цене. Если это сказать, будет только хуже.
Крэншоу продолжил:
Уверен, что и другие добросовестные сотрудники с удовольствием поиграли бы в песочнице, но они заняты делом.
Как и отдел «А»! сказал Алдрин. Их показатели производительности
приемлемые, согласен. Однако если сотрудники не тратили бы рабочее время на игры, показатели были бы гораздо выше.
У Алдрина на лбу выступила испарина.
Джин, их продуктивность не просто приемлемая! Она выдающаяся! Выше, чем в любом другом отделе. Может, стоит обеспечить такой же поддержкой все остальные отделы?..
И свести прибыль к нулю? Держатели акций были бы в восторге! Пит, вы горой за своих это похвально, но именно поэтому вы не стали вице-президентом и не повыситесь в должности, пока не научитесь смотреть шире, видеть общую картину. Компания развивается, и ей нужны нормальные продуктивные работники люди, не нуждающиеся в излишествах. Мы избавляемся от жировой прослойки пусть остается прочный и эффективный механизм
«Старая песня», подумал Алдрин. Примерно с теми же аргументами он столкнулся, выбивая для отдела «А» все эти «излишества», которые так повысили производительность. Когда возросла прибыль, руководители старшего звена изящно признали свою неправоту так Алдрину показалось. И вот напустили на него Крэншоу. Они знают о его инициативе? Могут ли они не знать?
Я знаю, что ваш старший брат страдает аутизмом, елейно произнес Крэншоу. Сочувствую вашему горю, однако поймите: это реальный мир, а не детский сад. Нельзя принимать корпоративные решения, руководствуясь интересами вашей семьи.
Алдрину захотелось разбить графин с водой о голову Крэншоу чтобы кубики льда и осколки полетели во все стороны. Он сдержался. Крэншоу бесполезно убеждать, что его вовлеченность в жизнь отдела «А» объясняется далеко не только наличием брата-аутиста. Напротив, он чуть не отказался от работы, потому что Джереми сильно омрачал его детство: неожиданные приступы ярости и насмешки других детей по поводу «отсталого» брата. Джереми ему порядком надоел; уехав из дома, он поклялся, что отныне будет жить среди безопасных, здоровых, нормальных людей, а про брата постарается никогда не вспоминать.
И вот теперь Алдрин встал на защиту сотрудников отдела «А» отчасти потому, что они сильно отличались от Джереми (тот до сих пор жил в интернате, проводил дни в центре дневного ухода для взрослых и почти не мог сам о себе позаботиться). Однако что-то общее между ними все же было, и Алдрин с трудом сдерживал неприязнь. Так или иначе, работая с ними, он чуть меньше чувствовал вину за то, что навещает родителей и Джереми не чаще чем раз в году.
Вы ошибаетесь, возразил он Крэншоу. Если вы лишите отдел «А» необходимой поддержки, производительность компании снизится, и вы не покроете этих убытков. Нам необходимы их уникальные способности; поисковые алгоритмы и методы анализа данных, разработанные ими, позволяют перейти от исходной информации к производству в кратчайший срок, что и дает нам преимущество перед конкурентами.
Я так не думаю. Обеспечивать производительность их отдела ваша задача, Алдрин. Надеюсь, вы справитесь.
Алдрин проглотил гнев. Крэншоу самодовольно ухмылялся: ему нравилось пользоваться властью и заставлять других подчиняться. Алдрин посмотрел по сторонам: коллеги старательно избегали его взгляда, чтобы не попасть в немилость вместе с ним.
Кроме того, продолжил Крэншоу, в одной европейской лаборатории провели исследование. Через день-два о нем напишут в Сети. Результаты многообещающие, хотя и требуют подтверждения. Возможно, надо предложить им записаться.