Вдруг Эмми права и я нравлюсь Марджори как вещь, предмет, как кусок ветчины? Вдруг я просто нравлюсь ей больше других объектов исследования, потому что я спокойный и дружелюбный?
Сейчас я не чувствую себя спокойным и дружелюбным. Мне хочется кого-нибудь ударить.
Докладчик пока не сказал ничего, о чем мы не знали из интернета. Он не может объяснить, в чем состоит метод, не знает, где регистрироваться, чтобы принять участие в исследовании. Не говорит о том, что компания, где я работаю, купила этот проект. Возможно, он просто не в курсе. Я ничего не говорю. Мистер Алдрин может ошибаться.
После собрания многие остаются, чтобы обсудить новое лечение, но я быстро уезжаю. Хочу пойти домой и подумать о Марджори без Эмми. Мне не нравится представлять, как Марджори проводит клинические исследования, мне хочется вспоминать, как она сидела рядом со мной в машине. Думать о ее запахе, об отблесках света в ее волосах, о том, как она фехтует.
Пока я мою машину, думать о Марджори легче. Я отвязываю от сиденья овечью шкуру и вытряхиваю ее. Даже если быть очень аккуратным, в ней что-то застревает: соринки, пылинки, а сегодня скрепка. Непонятно откуда. Кладу скрепку на переднюю панель, сметаю пыль с сидений, пылесошу пол. Шум пылесоса раздражает, но так быстрее, чем протирать пол тряпкой, и меньше пыли попадает в нос. Мою лобовое стекло изнутри, тщательно прохожусь по всем углам, затем чищу зеркала. В магазинах продаются специальные средства для мойки машин, но все они плохо пахнут, и меня от них тошнит, поэтому я использую лишь мокрую тряпку.
Вновь покрываю сиденье чехлом и аккуратно завязываю веревки. Ну вот машина готова к воскресному утру. Я езжу в церковь на автобусе, но мне нравится думать, что моя машина чистая, как и полагается в воскресенье.
Быстро принимаю душ, не думая о Марджори, потом ложусь в постель, и мысли возвращаются. Образ Марджори движется, но не меркнет. Ее лицо мне гораздо легче читать, чем лица других людей. Выражения не сменяются слишком быстро, и я успеваю понять. Засыпаю, глядя на ее улыбку.
IV
Том смотрел с улицы, как Марджори Шоу и Дон Пуато пересекают двор. Люсия думала, что Марджори прониклась симпатией к Лу Арриндейлу, а она пожалуйста идет с Доном. Тот, разумеется, отобрал у нее сумку со снаряжением. Если бы он ей не нравился, она не отдала бы
Вздохнув, Том провел рукой по редеющим волосам. Он любил фехтование, любил, когда приходили люди, но вечные интриги и выяснения отношений в группе с годами утомляли все больше. Он хотел, чтобы в их с Люсией доме люди раскрывали потенциал по максимуму и в спорте, и в общении, но иногда ему казалось, что у них во дворе ошивается кучка вечных подростков. Ученики то и дело приходили к нему поныть и пожаловаться на одногруппников.
Или вываливали свои проблемы на Люсию. Это в основном женщины. Подсаживались, изображая интерес к вязанию или фотографиям, и изливали душу. Том с Люсией часами обсуждали, что происходит в группе, кого поддержать, как помочь, как не взять на себя лишнюю ответственность.
Когда Дон с Марджори подошли ближе, Том увидел, что девушка недовольна. Дон, как обычно, ничего вокруг не видит, что-то тараторит и размахивает ее сумкой, воодушевленный собственной речью. Ну началось, подумал Том. Сегодня он обязательно услышит, чем Дон не угодил Марджори и как Марджори холодна.
Еще он хранит вещи в одном и том же месте, не может положить в другое! говорил Дон, когда они подошли ближе, и Том стал различать слова.
Это называется аккуратность! ответила Марджори, тон у нее был чопорный, значит, она сердилась всерьез. Ты разве против аккуратности?
Я против одержимости, сказал Дон. Вот вы, миледи, проявляете здоровую гибкость: паркуетесь иногда на этой стороне улицы, иногда на той, носите разную одежду. На Лу всегда одинаковая одежда чистая, надо признать, но одна и та же и странная привычка хранить снаряжение.
Ты переложил его вещи, а Том заставил тебя вернуть их на место, да? спросила Марджори.
Да, чтобы Лу не расстроился обиженно буркнул Дон. Это нечестно!
Том видел, что Марджори готова накричать на Дона. Он сам был бы не прочь. Однако кричать бесполезно. Бывшая девушка Дона, серьезная и работящая, восемь лет его воспитывала, и все без толку.
Я тоже люблю порядок, вмешался Том, стараясь убрать из голоса негодование. Легче для всех, когда каждый знает, где лежат его вещи. Между прочим, потребность все разбрасывать где попало так же смахивает на одержимость, как привычка класть на одно и то же место.
Брось, Том! Забывчивость и одержимость разные вещи!
Тон у Дона был не сердитый, а снисходительный, как будто Том маленький глупый мальчик. «Интересно, а на работе Дон так же себя ведет? Если да, то понятно, почему у него сплошные дыры в резюме», думал Том.
Правило придумал я, Лу просто его выполняет, не в чем его винить, сказал Том.
Дон, пожав плечами, пошел за снаряжением.
Несколько минут покоя перед началом Том сел рядом с Люсией, которая начинала растяжку, и потянулся к пальцам на ногах. Раньше это было легко. Марджори, опустившись на землю по другую сторону от Люсии, сложилась вдвое, пытаясь дотронуться лбом до колен.
Сегодня должен прийти Лу, сказала Люсия, косясь на Марджори.
Надеюсь, я его не сильно напрягла поездкой в аэропорт, заметила Марджори.
Не думаю, заметила Люсия. По-моему, он был очень доволен. Там что-то случилось?
Нет. Встретили мою подругу. Потом я привезла Лу сюда. Вот и все. Дон говорил что-то о его снаряжении
Много вещей осталось во дворе, Том попросил Дона подобрать, и тот хотел рассовать все по полкам как попало. Том заставил убрать по местам. Дон столько раз видел, как правильно раскладывать, пора бы уже запомнить, но он не хочет учиться Как расстался с Хелен, опять дите неразумное совсем, как раньше. Когда он уже вырастет
Том слушал не вмешиваясь. Он знал, куда клонит Люсия: сейчас она все выведает о чувствах Марджори к Лу и к Дону. Тому вовсе не хотелось при этом присутствовать. Закончив растяжку, он поднялся навстречу Лу, который как раз появился из-за угла.
Проверяя освещение и последний раз обходя площадку на предмет потенциальных опасностей, Том смотрел, как Лу растягивается, как всегда методично и тщательно. Некоторые считали Лу занудой, но Том находил его бесконечно интересным. Тридцать лет назад Лу не смог бы влиться в нормальную жизнь, пятьдесят лет назад вообще не вышел бы из специального заведения. Однако новые методы раннего воздействия, методики обучения и компьютерные программы для развития органов чувств дали ему возможность найти хорошую работу, жить самостоятельно, почти полноправно существовать в реальном мире.
Разве не чудо? Однако Тому было немного грустно за Лу. Людей помладше, рожденных с тем же неврологическим расстройством, полностью излечивают от аутизма в первые два года жизни с помощью генотерапии. Лишь те, чьи родители отказались от лечения, долго и упорно нарабатывают навыки, подобно Лу. Будь он помладше, не мучился бы так. Ведь Лу тоже мог бы быть нормальным что бы это ни значило
Тем не менее он фехтует! Том вспомнил о дерганых, неловких движениях Лу поначалу долго казалось, что Лу никогда не сможет фехтовать по-настоящему. Долгое и трудное вхождение на каждой стадии развития и медленный рост от учебной рапиры к шпаге, от шпаги к настоящей рапире, затем учебная рапира и кинжал, шпага и кинжал, рапира и кинжал и так далее.
Без врожденного таланта, все своим трудом. Но сейчас, развив физические навыки в достаточной степени, Лу всего за несколько месяцев начал мыслить так, как иные фехтовальщики не могли научиться десятилетиями.
Перехватив взгляд Лу, Том подозвал его.
Помнишь, что я сказал? Дерись с сильными противниками.
Да Лу кивнул и салютовал.
Поначалу двигался неловко, но затем быстро приноровился, выгодно используя отрывистость своих движений. Том кружился, менял направление, делал ложные выпады, наступал, нарочно открывался, чтобы подловить. Лу отражал каждый выпад и тоже искал уязвимые места. Есть ли у Лу свой замысел, или он просто реагирует на противника? Том не знал. Однако ученик раз за разом предугадывал атаки и едва не пробивал защиту учителя. Значит, Лу просчитывал его шаги наперед раскусил его, Тома, тактику.
Анализ закономерностей! воскликнул Том вслух, когда Лу, обведя клинок, ткнул тренера в грудь.
Прости, сказал Лу и смутился.
Он на все говорил «прости».
Хороший укол! похвалил Том. Я отвлекся, пытался понять, как ты это делаешь. Ты ведь распознаешь закономерности?
Да, ответил Лу.
Тон у него был удивленный, вроде «разве не все его используют?».
Я, например, не могу сделать это во время поединка, ну, разве что логика противника очень проста.
Это нечестно?
Очень честно, главное уметь! ответил Том. Это признак хорошего фехтовальщика, ну и шахматиста тоже. Ты играешь в шахматы?
Нет.
Что ж давай посмотрим, отыграюсь ли я, если не буду отвлекаться!
Том кивнул, они возобновили поединок, но сосредоточиться по-прежнему не получалось. Мысли возвращались к Лу: как он научился правильно использовать отрывистость и резкость движений, как Том впервые понял, что Лу далеко пойдет, когда заметил, как тот предугадывает движения более слабых соперников. Что это говорит о его манере мыслить? А о нем самом?
Лу открылся, и Том, сделав выпад, тут же почувствовал ощутимый укол в грудь.
Черт, Лу, продолжишь в том же духе, отправлю тебя на турнир! воскликнул Том полушутя.
Лу напрягся, втянул голову в плечи.
Я тебя расстроил? забеспокоился Том.
Мне нельзя драться на турнире, ответил Лу.
Как хочешь! Том вновь салютовал.
Интересно, почему Лу выразился именно так. Одно дело «не хочу», другое «нельзя». Будь Лу нормальным (Том возненавидел себя за такую формулировку, пусть даже в мыслях), он уже года три выступал бы на турнирах. Побежал бы соревноваться, толком не подготовившись, как часто делают другие. Том заставил себя сосредоточиться на поединке, отразил удар и попытался сделать собственные атаки более непредсказуемыми.
В конце концов у него занялся дух, и пришлось остановиться.
Все, передышка, Лу Пойдем повторим кое-что
Лу послушно последовал за учителем и сел на каменный бортик террасы, а Том устроился на стуле. Он отметил, что Лу, хоть и вспотел, дышал вполне ровно.
Том прерывает бой, ловит ртом воздух и объявляет, что устал. Отводит меня в сторону, наше место занимает другая пара. Он дышит очень тяжело, делает большие паузы между словами мне так гораздо понятней. Я рад, что Том мной доволен.
Смотри-ка, ты даже не запыхался! Иди пофехтуй с кем-нибудь еще! Я отдышусь немного, и мы поговорим.
Я смотрю на Марджори, она сидит рядом с Люсией. Я заметил, что она наблюдала за мной, пока мы фехтовали с Томом. Сейчас она опустила глаза, щеки порозовели от жары. У меня живот сводит от волнения, но я поднимаюсь и подхожу к ней.
Привет, Марджори! говорю я.
Сердце колотится. Марджори улыбается и губами, и глазами.
Привет, Лу! говорит она. Как дела?
Хорошо! говорю я. Может быть ты хочешь пофехтуешь со мной?..
Конечно!
Она надевает маску. Теперь мне не так хорошо видно ее лицо, я опускаю сетку, и она перестает видеть мое. Зато можно наблюдать из укрытия; сердце бьется ровнее. Начинаем с повторения связок из учебника по фехтованию Савиоло[1]. Шаг за шагом, вперед, в сторону, мы кружим, пробуя защиту противника на прочность. Это своеобразный ритуал и одновременно диалог: она нападет я парирую, я нападаю она парирует. Интересно, она тоже так чувствует? Марджори двигается мягче и осторожней, чем Том. Шаг шаг, вопрос ответ, разговор клинков под музыку в моей голове.
Она делает неосторожное движение, и я колю. Случайно.
Извини! говорю.
Музыка замолкает, ритм сбивается. Я отступаю, прерывая разговор, опускаю острие вниз.
Нет!.. Ты молодец! говорит Марджори. Не надо было зевать!
Тебе не больно? Судя по дрожи в кисти, укол был сильным.
Нет! Давай продолжим!
Под сеткой маски блеснули зубы: она улыбается. Я салютую; она отвечает, мы возобновляем танец. Я стараюсь быть аккуратней и сквозь прикосновение стали о сталь чувствую, что Марджори теперь тверже, сосредоточеннее, быстрее. С этого момента я пытаюсь фехтовать в ее темпе, чтобы продлить поединок как можно дольше.
Вскоре, слишком скоро, я слышу ее учащенное дыхание Марджори пора сделать перерыв. Мы благодарим друг друга, скрестив шпаги; у меня кружится голова.
Было здорово! говорит она. Чувствую, хватит изобретать отговорки и не ходить в зал! Надо тренироваться с весом, а то рука болит!
Я хожу в зал три раза в неделю, говорю.
Потом понимаю, что это звучит так, будто я даю ей указания или хвастаюсь, но я просто хотел сообщить, что поднимаю гири три раза в неделю, чтобы руки не болели.
И мне надо бы! отвечает она.
Голос довольный и спокойный. Я тоже успокаиваюсь. Она не рассердилась, что я сказал про зал.
Раньше я тоже занималась, но теперь работаю над новым проектом, и он съедает все время!
Проект представляется мне неким живым существом, которое грызет часы. Вероятно, это и есть исследование, о котором говорила Эмми.
Понятно. А что за проект? Жду ответ, затаив дыхание.
Я занимаюсь нейромышечной системой, говорит Марджори. Мы разрабатываем различные виды терапии для нейромышечных заболеваний, которые нельзя исправить генным воздействием.
Она смотрит на меня, и я киваю.
Как мышечная дистрофия?
Да, например! говорит Марджори. Между прочим, так я и попала в фехтование.
Я чувствую, как морщится лоб я озадачен. Как фехтование связано с мышечной дистрофией? Люди с медицинским образованием не обязаны учиться фехтовать.
Так и попала в фехтование?..
Да! Много лет назад я шла на встречу и срезала путь через дворик, где Том как раз проводил пробную тренировку Помню, я стояла, смотрела, как люди фехтуют, и думала о биохимии мышечных клеток, и Том вдруг предложил мне попробовать. Думаю, он решил, что я заинтересовалась самим спортом, а я-то наблюдала за работой ножных мышц.
Я думал, ты фехтовала со студенческих лет.
Так и есть. Я тогда училась в аспирантуре.
Надо же И ты всегда занималась мышцами?
Так или иначе. Поскольку генная терапия успешно справляется с заболеваниями, причина которых лишь в самих мышцах, я переключилась на нейромышечные связи ну то есть мой работодатель переключился, я ведь там не главная.
Она долго смотрит мне в лицо, мне приходится отвести взгляд слишком острое чувство.
Это ничего, что я позвала тебя в аэропорт, Лу? С тобой было спокойней.
Мне становится жарко.
Да Ничего Я хотел С трудом сглотнув ком в горле, восстанавливаю контроль над голосом: Я был рад съездить с тобой.
Хорошо, говорит Марджори.
Больше ничего не добавляет; я сижу рядом, потихоньку расслабляясь. Вот бы сидеть так весь вечер. Сердце замедляется, и я начинаю оглядывать остальных. Макс с Томом и Сюзан дерутся двое на одного. Дон, ссутулившись, сидит на стуле на другом конце двора; быстро отводит глаза, когда я перехватываю его пристальный взгляд.
Том помахал на прощанье Максу, Сюзан и Марджори, они уходили вместе. Оглянувшись, увидел, что Лу остался. Люсия скрылась в доме, а за ней, как обычно, потянулись желающие излить душу.
Есть одно исследование, сказал Лу. Или даже метод лечения.
Том больше обратил внимание на тон резкий и напряженный, чем на сами слова. Лу был испуган не на шутку в спокойном состоянии он так не разговаривает.