Долговязый хотел еще что-то сказать, но с улицы вдруг послышался пронзительный автомобильный гудок, и «бочонок» еще больше засуетился.
Пора ехать! Тебе ли не знать, что нам светит, если опоздаем! Идем уже!
«Рыжий» еще пару секунд помялся, но все же устремился вслед за вышедшим другом. Я облегченно выдохнула и, завязав пояс на плаще, осторожно выглянула на улицу. Серая побитая машина, на которой, судя по всему, уехала странная парочка, как раз скрылась за ближайшим поворотом. Я вдохнула прохладный воздух и открыла приложение такси. С неба неприятно заморосило, и я поплотнее укуталась в тренч. Зонта у меня с собой, естественно, не оказалось в прогнозе его сегодня не было. Но ничего страшного, потерплю такси должно было подъехать через две минуты.
На тротуаре рядом возникла тень, и я инстинктивно напряглась. Сначала испугалась, что это мои недавние собеседники решили вернуться, но мой взгляд упал на знакомый черный платок на запястье. Феликс был в тонкой белой футболке, в которой выступал, и, казалось, мелкий дождь был ему нипочем.
Ты в порядке? его голос был встревоженным.
Я в недоумении посмотрела на него.
Да, почему ты спрашиваешь?
Случайно увидел, как в коридоре рядом с тобой ошивались два странных типа. Испугался, что пристают. Что они тебе сказали?
Внутри, несмотря на холодную морось, разлилось тепло.
Предлагали сняться в рекламе, усмехнулась я.
Феликс нахмурился, и между его бровей пролегла глубокая морщинка.
Смею надеяться, что ты отклонила это заманчивое предложение? напряженно поинтересовался он.
Я смерила его оскорбленным взглядом.
Я что, похожа на дурочку?
Он будто бы смутился, но, когда заговорил снова, в его голосе сквозило облегчение:
Нет, ты не похожа на дурочку.
Не знаю, о чем он думал в этот момент, но могу точно сказать, о чем думала я: вот бы такси еще вечность не приезжало!
Похоже, это за тобой, Феликс кивнул на машину, которая припарковалась неподалеку.
Я нехотя оторвала от него взгляд и уставилась на подъехавший автомобиль: желтая мазда 3, номер 979. Желание, увы, оказалось несбыточным.
Феликс проводил меня до машины и открыл передо мной заднюю дверцу.
Напиши, когда доедешь я буду волноваться, он протянул крупную купюру водителю.
Прежде чем я успела возмутиться, он подмигнул и наклонился так близко, что я уловила запах его парфюма: что-то свежее и хвойное. Я затаила дыхание.
Мой номер у тебя есть.
Он закрыл дверь, и такси аккуратно тронулось с места. Когда я обернулась, Феликс все еще стоял у входа в клуб. Его лица уже не было видно, но футболка сияла белым пятном в ночной темноте и не исчезала, пока мы не свернули за угол.
Я откинулась на сиденье и прикрыла глаза. Внутри бушевали смешанные чувства.
Включить печку? Замерзли? заботливо спросил водитель.
Нет, все нормально, спасибо.
Я боялась, что этот дядечка окажется таким же болтливым, как тот водитель, который забирал нас с Милкой из аэропорта, но, к счастью, на этом его вопросы закончились. Он увеличил звук Авторадио, и салон машины заполнили звуки какой-то попсовой модной песенки.
В квартире меня встретил Уголек. Черный пушистый комочек тут же кинулся мне под ноги, заставив ухватиться рукой за косяк двери.
Похоже, я выбрала для тебя неправильное время. Надо было назвать тебя Ураганом, а не Угольком.
Ураган-Уголек лаконично мякнул.
Налив ему молока, я быстро написала сообщение Милке, чтобы узнать о состоянии Андрея Вениаминовича. Подруга обрадовала, что худшее позади. Сейчас ее отца перевели в обычную палату и дали снотворное. Я облегченно выдохнула. Почесав пузо Уголька, который, вылакав все содержимое миски, расположился на моих коленях, я открыла окно с одним единственным сообщением от неизвестного номера.
«Следующая песня для тебя».
Пальцы медленно набрали текст и замерли над клавиатурой.
«Я дома».
В памяти отчетливо всплыл недовольный взгляд блондинки, ее рука на локте Феликса и его абсолютно невозмутимое выражение лица при этом. Секунду поколебавшись, я стерла сообщение и решительно заблокировала телефон. Уголек соскочил с моих колен и начал выписывать хаотичные круги у моих ног, снова замяукав. Я взяла его на руки и потерлась щекой о его пушистую шерстку.
Пойдем спать, дружок.
Тяжелые шторы благородного зеленого цвета, как платье у Скарлетт ОХара, перекрыли падающий в комнату через окно лунный свет. Я укрылась мягким одеялом и почувствовала рядом с бедром мурчащий вибрирующий комочек.
Завтра будет новый день, шепнула я в темноту и с удовлетворением закрыла глаза.
7.
Бойтесь своих желаний. Так говорил кто-то мудрый.
Вселенная услышала мои мысли, когда я думала о том, как было бы прекрасно просто стоять рядом с Феликсом и говорить, говорить. Как было бы здорово отбросить все страхи и предрассудки и довериться чувствам. Плохо, что она не учла мое последующее желание все забыть и вернуться к прошлой жизни без глупых метаний и вздрагиваний от мимолетных прикосновений, зато с привычными встречами в «Кубе» после работы с Милкой и разговорами ни о чем с Пашкой.
Феликс ухмыльнулся так, как умеет только он один, и я нервно фыркнула. Со стороны казалось, будто я недовольна тем, что вынуждена находиться рядом с ним, но на самом деле я злилась на себя. И что это еще за новости? «Как умеет только он один». Будто я знаю, что он умеет, а что нет.
Возможно, причина моего взвинченного состояния крылась не только в присутствии Феликса, но и в чьем-то еще.
Хватит, Герда!
Мне нравился голос Феликса. Еще больше нравилось, когда в его голосе звучало недовольство. Еще больше когда оно было направлено на Герду.
Так звали ту симпатичную блондинку, которая, по-моему, считает Феликса своей собственностью. Не то чтобы меня это сильно волновало. Просто со стороны это смотрится смешно. Ладно, кого я пытаюсь обмануть? Меня это дико злило.
Герда убрала руки с головы Феликса. Взъерошенные вихры на его макушке, стоит признать, выглядели невероятно мило, но этот парень явно не в восторге, когда кто-то трогает его волосы.
Вредина, буркнула Герда, но все ее прекрасно слышали. Это короткое «вредина» скрывало в себе намного больше: «ты, конечно, вредина, но моя вредина!»
Наверное, я слишком внимательно наблюдала за этими двумя, потому что Пашка довольно громко кашлянул, и я тут же повернулась к нему. Он наклонился поближе и шепнул мне на ухо:
Ты выглядишь так, будто: а) сейчас набросишься на него и убьешь; б) сейчас набросишься на него и зацелуешь до смерти. Я больше склоняюсь ко второму варианту.
Я сердито хлопнула его по плечу, но вместе с этим, естественно, тут же покраснела.
Найдите себе комнату, Милка ухмыльнулась, и я наградила ее испепеляющим взглядом.
Хотя она права со стороны мы с Антоновым действительно походили на милующуюся парочку.
Василькова снова повернулась к Кемалю, у которого сидела на коленях. Он рассеянно гладил ее по предплечью и свободной рукой что-то печатал в телефоне.
Место, в котором мы все находились, было просто невероятным. Огромных размеров загородный дом, с настоящим камином в гостиной, в которой мы все сейчас сидели, и двумя этажами. Дом принадлежал Герде, точнее, ее родителям.
За то, что я находилась в доме девушки, с которой у нас очевидно не самое благоприятное отношение друг к другу, надо сказать спасибо Милке. К счастью, Андрей Вениаминович очень быстро пришел в норму, и уже через три дня его выписали. Так что моя подруга снова стала той самой Милой, у которой в голове что ни день то новая безумная идея.
Группа Феликса и Кемаля собиралась отпраздновать завершение удачной серии выступлений в нашем городе, и Герда, которая оказалась их менеджером, предложила устроить вечеринку в доме ее предков. Ну а дальше по цепочке: Василькова в неразрывной связке с Кемалем, а значит, и я, по ее мнению, была обязана здесь присутствовать. Одна я пойти не согласилась и пригласила свою защитную броню Пашу. Кажется, Герда была не очень рада моему приходу, но открыто высказывать претензии не решилась. По крайней мере, мне. То, что я пришла не одна, а с, как все думали, моим парнем, наверняка смягчило ее боевой настрой, и она даже не целилась в меня весь вечер уничижительными взглядами. Хотя от этого мне было не легче: ее внимание теперь было всецело посвящено Феликсу.
За два часа она успела посидеть у него на коленях, трижды чмокнуть его в щечку и уже, наверное, в десятый раз поднести ему то напиток, то какое-нибудь лакомство со стола с закусками. Будто он двухлетний ребенок или у него нет рук и ног, чтобы встать и самому взять себе то, что хочется.
Нас уже познакомили с остальными ребятами из группы. Парни тоже были турками, но все говорили по-английски, а один из них клавишник Хасан вполне даже сносно болтал по-русски.
Ты обязательно должна побывать в Турции, горячо нахваливал он свою страну.
Уже была. Этим летом, улыбнулась я.
Правда? Тогда ты должна еще раз приехать, не унимался он. Я покажу тебе самые классные места. Турция райская страна, и я говорю не только о популярных и раскрученных городах и курортах.
Ты рискуешь, друг, она сейчас согласится, и тебе придется нелегко с ее-то топографическим кретинизмом, хохотнул Пашка.
Я в очередной раз за вечер толкнула его по внушительных размеров плечу и приняла оскорбленный вид, а Антонов вдруг схватил мою ладонь и чмокнул ее тыльную сторону. Я вопросительно посмотрела на него, но он едва заметно кивнул в сторону кресла, на котором сидел Феликс. Рядом с ним, на подлокотнике, устроилась Герда. Блондинка о чем-то с увлечением ему рассказывала, но он будто не слушал ее. Его темный взгляд был направлен в нашу с Пашей и Хасаном сторону. Я тут же отвернулась. Щеки снова предательски запылали.
Пойдем на улицу, подышим свежим воздухом, Пашкин голос с трудом пробился до моего сознания.
Он взял меня за руку и мягко потянул к себе. Феликс проводил нас напряженным взглядом.
Крыльцо было красиво украшено гирляндами.
Люди уже активно готовятся к новогодним праздникам, заметил Антонов.
Я зябко поежилась на улице вовсю бушевал холодный в этом году октябрь. Пар изо рта вырывался в ледяной воздух туманными облачками.
Когда я был маленьким, мне нравилось думать, будто я курю, когда дышу на холоде, Пашка накинул на меня свою куртку, которую предусмотрительно забрал из прихожей.
Мне тоже, глупо хихикнула я.
Возникшая после этого пауза не была неловкой. Видимо, наши с Антоновым воспоминания синхронно перенеслись в детство.
Что мне делать, Паш? я нарушила наконец тишину полным отчаяния вопросом.
Взгляд Антонова сначала озарился непониманием, но только на долю секунды. Он приобнял меня одной рукой и посмотрел вдаль на темные верхушки виднеющихся где-то там сосен.
Глупый вопрос, Брусникина. Наслаждаться, конечно же.
А есть чем?
Сама посуди: ты в компании интересных людей, в красивом месте, ешь вкусную еду, тебя, блин, в Турцию только что пригласили!
Я покачала головой.
Тебе, Антонов, лишь бы шутки шутить. А я страдаю, между прочим.
А в чем проблема? Пашка посмотрел на меня так, будто действительно ничего не понимал.
Мне неприятно смотреть на них, все же пояснила я.
Так не смотри, делов-то!
Я обиженно отвернулась. Думала, Антонов специально меня на крыльцо вытащил, видел же, каково мне было сидеть там, смотреть на Феликса и Герду и делать вид, что мне до лампочки, как они льнут друг к другу. Справедливости ради, льнула пока что одна Герда, но кому от этого легче. И вообще что это за имя такое, Герда? Видать, ее родители были неравнодушны к творчеству Андерсена. Интересно, у нее случайно брата по имени Кай нет?
Пашка обнял меня сзади своими крепкими руками и аккуратно положил подбородок на плечо. Его кудряшки смешно щекотали мое правое ухо, и я снова прыснула.
А с чего ты взяла, что между ними что-то есть? Мне кажется, твой красавец больше на тебя глазеет, чем на Герду.
Если бы ничего не было, он бы вряд ли давал так себя лапать, с какой-то детской обидой пожаловалась я.
Хочешь, я попытаюсь узнать, вместе ли они? предложил Антонов, и я от испуга чуть не свалилась с верхней ступеньки крыльца, на которой стояла.
Даже не думай, Паш! Не хочу я ничего знать, хочу просто забыть все это. Хочу жить как раньше! Ходить на работу, приходить домой, обниматься с Угольком и смотреть сериалы. А теперь я хожу на работу, прихожу домой, обнимаюсь с Угольком, смотрю сериалы и параллельно со всем этим думаю о нем. Надоело.
Понимаю, туманно отозвался Пашка.
Что?
Что?
Что ты понимаешь?
Этот короткий комментарий из уст Антонова мгновенно озадачил меня. Мне в голову не приходило, что этот парень может быть чем-то озабочен, кроме вечных игрушек и прог на компе и планом на ближайший отпуск с друзьями. Живет себе один, ест лапшу быстрого приготовления и не ведает проблем. Ну, разве что временами бегает от какой-нибудь Анфисы. Но это мелочи.
Да забей, отмахнулся Пашка. С родаком снова полаялся. Так, ерунда.
Казалось, Пашу не особо напрягает ссора с отцом, но в глубине души он наверняка жалел, что все так вышло. Большинству ведь достались нормальные папы, которые в детстве чинили с сыновьями велосипед и учили, как пользоваться контрацептивами, чтобы не залететь в шестнадцать, а Пашке достался какой-то отморозок, который вспомнил о существовании сына, только когда надо было думать, кому передавать бразды правления в своей богатой, но никчемной строительной «империи». Никчемная это я, конечно, загнула. Но для Пашки, который мог лишиться чего-то гораздо большего, чем многомиллионное наследство, все выглядело именно так.
Мне очень жаль, Паш, искренне сказала я. От меня, конечно, мало толка, но если тебе нужно плечо, вот прям как сейчас, я дернула плечом, на котором покоился Пашкин подбородок, и он криво улыбнулся, то я всегда рядом.
Спасибо, Брусникина. Что бы я делал без твоих хрупких женских плеч.
Я засмеялась и повернулась к Антонову, потрепав его по кудрявой макушке. Он улыбнулся мне знакомой «Пашкиной» улыбкой, которая всегда поднимала мне настроение, и крепко меня обнял. Я уткнулась носом в его холодную толстовку и тут же встрепенулась вот же дура! Стою тут деловая, в антоновской куртке, размышляю о проблемах бытия, а у Пашки, наверное, все жизненно-важные органы скоро откажут от переохлаждения. Я уже открыла рот, чтобы обругать его за глупое героическое молчание, и осеклась, когда мой взгляд неожиданно скользнул по большому французскому окну: Феликс стоял в доме напротив него и смотрел прямо на нас. Выражение его лица было непонятным, но мне сразу стало не по себе.
Ты чего? Пашка проследил за моим взглядом и обернулся. Феликса это ничуть не смутило, он все так же смотрел на нас. Пойдем-ка в дом, а то я сейчас в ледышку превращусь, тихо произнес Антонов и легонько подтолкнул меня в сторону дома.
Я побрела к двери, изо всех сил стараясь больше не смотреть в окно. А когда все же не сдержалась и подняла глаза, Феликса там уже не было.
Милка встретила нас у входа в гостиную.
Вы где были? спросила она, покосившись на раскрасневшегося от холода Пашку.
Воздухом дышали.
Ясно, подруга снова посмотрела на Антонова, потом на меня и сощурилась. Могли бы просто в какую-нибудь свободную комнату завалиться. Их тут до фига.
Василькова, хватит уже! я тут же залилась краской и с возмущением воззрилась на Милку. Не смешно!
Да кто ж смеется-то. Я, наоборот, завидую.
Интересно, если бы Кемаль понимал, на что его девушка постоянно намекает, он бы как-то отреагировал? А то складывалось ощущение, что Миле не хватает внимания и она всю свою неуемную энергию тратит на двусмысленные комментарии о чужих отношениях.
Я подошла к лестнице, ведущей на второй этаж.
Ты куда? тут же поинтересовалась Милка.
В туалет. Можно? съязвила я. В висках неприятно стучало.
Василькова фыркнула и пробормотала вслед что-то вроде «ой, ну вот прям сказать ничего нельзя, такие все обидчивые», а я с негодованием потопала наверх, нервно печатая каждый шаг. Где уборная, я понятия не имела, но, оказавшись в пустом коридоре, облегченно выдохнула. Хотелось хоть минуту побыть наедине с собой. Зажмурившись и сделав пару глубоких вдохов, как учат на курсах йоги (на которую я всю свою сознательную жизнь собираюсь наконец записаться), я распахнула глаза и вздрогнула, в буквальном смысле схватившись за сердце.