Волшебник - Земляной Андрей Борисович 3 стр.

 Дождевик  произнёс Пётр Алексеевич и обернулся в сторону спальни,  Тома, у тебя вроде тонкий авизент был?

 А вам зачем?  одетая в домашний халат, мама Виктора тоже вошла в комнату.

 Да вот, подумал, что можно дождевик сделать. Работы там всего ничего, а Витьке пригодится.

 Есть даже лучше,  Тамара негромко рассмеялась,  тонкий дакрон тёмно-зелёного цвета. Пять квадратов. Хотела тент сшить, да всё руки не доходят. Тебе как нормальный плащ?

 Да просто сложить пополам, проделать дырку для головы, типа пончо, а к дырке пришить капюшон.

 Оригинально,  оценила Тамара и кивнула,  сейчас будет.

Дождевик получился просто замечательным: лёгким, плотным и удобным. Сложив его в чемодан, Виктор подумал, что неплохо ещё сшить дорожную сумку, и с этой мыслью заснул. Завтра рано вставать.

2 глава

В сущности, процесс познания мира это лишь поиск решений возникающих вопросов.

Михайло Ломоносов.

Петр Алексеевич ездил на «Волге-24», положенной ему, как крупному инженеру оборонщику. Краску для неё он привёз из Финляндии, и теперь невзрачная, когда-то серая Волга щеголяла тёмно-зелёным цветом с металлическим жемчужным отливом, на месте ярославских шин красовались настоящие «финмилллер»[6], а двигатель при нажатии педали газа отзывался солидным стопятидесятисильным гулом. Машину он переделал вместе со знакомыми слесарями и станочниками, а затем показал парочке друзей из Комитета Госбезопасности. Те, сразу заинтересовавшись, пробили тему через министра Авиапрома, и теперь завод потихоньку модернизировал по одной- две машины в месяц, закрывая тем самым полностью тему по товарам народного потребления. И всем стало хорошо, поскольку высокотехнологичный завод больше не занимался выпуском всякого барахла из отходов, а делал полезное дело, зарабатывая дополнительные средства в премиальный фонд и оказывая ценные услуги уважаемым людям, что весьма ценно, ведь от Комитета можно ждать как добра, так и разных подлянок, на которые те великие мастера. Например, могли поймать заводскую охрану на нарушении регламента и прислать комиссию по расследованию этого чудовищного преступления. И так до бесконечности. Но и завод мог ответить неприятностями, так что люди взрослые и ответственные предпочитали дружить и по пустякам никого не напрягать.

На этой Волге семья быстро добралась до площади у Кировских ворот, где собирали детей для отъезда в лагерь, и Виктор с трудом поскорее отправил родителей обратно домой.

Пётр молча вёл машину, внимательно следя за дорогой, и временами поглядывал на жену.

 Ты чего такая нахохленная?

 Да нет,  Тамара отмахнулась,  просто думаю. Я же его, крошечным, ещё недавно на руках таскала. Он у тебя ровно на двух ладонях помещался. А сейчас вдруг оглянулась,  а он уже взрослый мужик.

 Ну, уж, скажешь тоже  Петр хохотнул.

 Не смейся. Женщины это очень остро чувствуют. Мы с тобой, занятые работой и собой, просто прозевали момент, когда он вырос. А ты знаешь, что он бегает по утрам?

 И давно?  удивился Пётр.

 Не знаю,  Тамара покачала головой.  Увидела в окно, как он возвращался. Знаешь, у него на столе лежит раскрытый учебник по политэкономии социализма. Не помню только твой, или мой. Он реально серьёзный и думающий человек, а мы к нему как к ребёнку.

 Значит нам нужно переделать управляющий контур.  Серьёзно ответил отец семейства.

 Или вовсе его убрать.  Добавила Тамара.

Виктор знать не знал об этом разговоре, хотя конечно догадывался, что родители так или иначе будут его обсуждать. Они действительно отдалились друг от друга за то время, пока в его крови бушевали подростковые вихри, и подмена личности, скорее всего, ими не замечена. Да и не стали бы ТЕ затевать такую операцию, если бы она могла развалиться от подобного пустяка.

На площадке, где стояли десять ЛАЗ 695, толпился разномастный народ: дети, родители, вожатые, техперсонал лагеря, и надо всем этим висел гул, словно сразу несколько самолётов прогревали турбины. Дети орали и скакали, родители орали на детей, педагоги орали на родителей, в общем,  все при деле. По возрасту Виктор должен был попасть в первый отряд, и он уверенным шагом направился к группе подростков у таблички с цифрой «1».

 Фамилия?  спросила девушка, помощник вожатого, сидевшая на лавке с тетрадкой на коленях.

 Николаев,  ответил Виктор и положил перед ней путёвку.

 Ага. Есть такой. Чемодан свой давай в первый автобус. Отъезжаем через час. Далеко не отходить и не теряться!

 Я уж не потеряюсь,  негромко произнёс Виктор.

Девушка подняла голову, явно собираясь сказать нечто злое, но, наткнувшись на острый, насмешливый взгляд, осеклась и что-то едва слышно пробурчала.

Первый отряд состоял из двадцати шести человек, и почти все уже были на месте.

Виктор познакомился со своими будущими одноотрядниками, отнёс вещи и присел на лавочку, собираясь почитать прихваченную с собой книгу Станислава Лема «Сумма технологии». Книга как-то выпала из его внимания в первую жизнь, но сейчас, зацепившись за первые строки, он серьёзно заинтересовался идеями, изложенными в трактате.

 Что читаешь?  одна из девочек, высокая, нескладная и угловатая, Катя Егорова, подошла и плюхнулась на лавку рядом с ним.  Станислав Лем? Фантастикой увлекаешься?

 Это не фантастика,  Виктор закрыл книгу, лишь глянув на номер страницы,  это скучный философский трактат.

 Скучный?  девочка рассмеялась,  зачем тогда читаешь?

 Чтобы стать умным,  улыбнулся Виктор.  Чем больше умных книг прочитаешь, тем умнее станешь.

 А зачем становиться умным?  спросила другая девочка, Вера Шимановская, присаживаясь с другой стороны.

 Ну это вам, барышням, ум ни к чему. Косметика, чулочки, каблучки, причёска, игривый взгляд вот собственно и всё. А мужчинам многое нужно. В конце концов именно мы оплачиваем вашу косметику, чулочки и каблучки. А мозги, конечно, не гарантируют высокую зарплату, но сильно облегчают задачу по её получению. Вот, Бобби Фишер, слышали про такого? Шахматист американский. Давно уже миллионер. Да и наши шахматисты не бедствуют. Или вот, к примеру, академики тоже очень прилично зарабатывают. Так что есть прямой резон быть умным. Это же и возможность выбрать даму по сердцу. Думаю, какая-нибудь избалованная красотка не согласится жить в общежитии. Ну, первое время ещё возможно, а лет через пять, вопрос квартиры встанет во весь рост. И что тогда делать, если нет денег?

 Что делать?  Сзади подошла ещё одна девушка, Светлана Тихонова, и нагнулась так, что её голова практически касалась Виктора, а губы оказались возле уха.

 Зарабатывать.  Виктор пожал плечами.  Социализм построен на материальной заинтересованности граждан, и деньги играют очень важную роль. Поэтому каждое утро, народ ломится в автобусы, троллейбусы и прочие телеги, чтобы ехать на работу и добывать денежки.

 А ты на что хочешь потратить свои денежки?  Лукаво улыбнувшись, спросила Катя Егорова и поправила локон, мгновенно превращаясь из угловатой девочки в интересную девушку. Виктор никак не мог понять природы этого волшебства, что не мешало ему восхищаться как самим процессом, так и результатом.

 Как и все. Хороший большой дом, любимая женщина, дети Но, это ещё очень нескоро. Думаю, лет через тридцать.

 Тридцать!  Вера Шимановская громко фыркнула, словно кошка, и томно повела спиной, давая возможность рассмотреть себя.  Мы уже старухами станем!

 Подрастут другие,  пожал плечами Виктор,  я никуда не тороплюсь. Это же вам, девочкам, нужно отрабатывать технику охмурёжа и поскорее замуж. А у меня на это лето большие планы.

 Какие же это?  Вера чуть склонила голову и картинно захлопала ресничками.

 Подтянуть русский язык и литературу, в августе пересдать историю, астрономию и английский, договориться со школой, чтобы в аттестате стоял и немецкий.

 Sprechen Sie Deutsch? (Вы говорите по-немецки?)  произнесла Светлана прямо в ухо.

 Ja, aber nicht so gut, wie ich es gerne hätte. (Да, но не так хорошо, как хотел бы.)  ответил Виктор в действительности знавший немецкий, как родной.  Und, Liebling, hör auf, mir ins Ohr zu beißen. Wir werden möglicherweise missverstanden (И, дорогая, прекрати грызть моё ухо. Нас могут неправильно понять).

 Natürlich schatz. Für dich immer und überall. (Конечно, дорогой. Для тебя всё что угодно и в любое время),  ответила Светлана, игриво дунула Виктору в ухо и выпрямилась.

Мгновенный обмен любезностями остался непонятым для всех присутствующих, кроме помощницы пионервожатой, которая тоже изучала в школе немецкий язык, и знала его довольно хорошо.

Мальчишки, стоявшие чуть в стороне, с нескрываемой завистью посматривали на стихийный кружок из девочек, собравшийся вокруг Виктора, но ничего умного им в голову не приходило. Виктор, даже на первый взгляд, не выглядел заучкой, и явно мог за себя постоять, а вести себя с девчонками также свободно, как он, они не могли, так что приходилось делать вид, что им это совершенно безразлично, и у них есть свои важные мужские дела.

Автобусы ехали долго. По советским дорогам вообще трудно ездить быстро, а автобусы с детьми обычно двигались со скоростью тридцать-сорок километров в час, как и впереди идущая машина ГАИ. До лагеря добрались ближе к обеду, и, быстро перекидав вещи из автобусов по палатам, отправились в столовую.

Первыми кушали малыши, с пятнадцатого отряда по седьмой, а старшие, пока успели разместиться в больших просторных щитовых корпусах в комнатах на пять шесть человек.

Лагерь «Икар» находился на берегу Учинского водохранилища в роскошном месте, прямо у воды, где оборудовали места для плавания малышей и вышки наблюдателей.

Пройдясь одним из первых по коридору корпуса, предназначенного для проживания первого отряда, Виктор наткнулся на дверь, закрытую на согнутый гвоздь.

Отогнув железку, он заглянул внутрь и кивнул сам себе. Комнатка была маленькой, но очень уютной, там помещалась всего одна кровать, что его устраивало полностью. Виктор бросил чемодан на кровать, закрыл дверь, вкрутив в косяк шуруп, и пошёл к вожатому.

Арсений Григорьевич Запольский, высокий атлетически сложенный мужчина лет тридцати, сидел в вожатской, перебирая отрядные документы. В этом году ему достался хороший состав, за исключением буквально пары человек, но он, как педагог с опытом, вполне резонно предполагал, что легко справится с мальчишками.

 Арсений Григорьевич?  Как раз один из этих проблемных сейчас стоял на пороге его комнаты, приоткрыв дверь.

 Да, Виктор, заходи.

 Да я буквально на секунду. Там в конце коридора комнатка, маленькая совсем, с одной кроватью. Я займу?

 Ну, попробуй,  вожатый с улыбкой покачал головой.  Обычно за эту комнату разворачиваются настоящие сражения.

 Спасибо,  ответил Виктор, и ушел, закрыв за собой дверь.

Возле комнаты уже стояли трое парней, которых не было в автобусе. Они ковыряли шуруп какой-то железкой, и обсуждали, что можно было бы влезть через окно, но вопрос двери это всё равно не решит.

 Что, не выходит?  участливо спросил Виктор.  А чего это вы ко мне в комнату ломитесь? Забыли что-то?

 Эта комната моя,  парень среднего роста в серых шортах и белой рубашке с короткими рукавами шагнул вперёд.

 Она не твоя,  Виктор покачал головой,  и не моя. Она государственная. Но занял её я, а тебе придётся поискать что-то другое.

С этими словами он достал из кармана отвёртку, и, выкрутив шуруп, шагнул в комнату, присел на скрипучую панцирную кровать, открыл чемодан и посмотрел поверх крышки на стоявших у входа.

 Вы ещё здесь? Парни, не стойте и не делайте суровых лиц. В смысле подраться вы мне не противники, а в смысле всяких подлянок просто засранцы рядом с гроссмейстером. Так что валите и вообще меня не беспокойте.

Прикинув расположение стен и кровати, Виктор сходил на улицу и, подобрав между деревьев прочную палку, вернулся в комнату, где застал двух мальчишек, которые уже заканчивали раскидывать его вещи по комнате.

 Отлично!  он кивнул и, врезав самому крупному под диафрагму, дал второму в солнечное сплетение. Затем, прихватив обоих за руки, поволок, как щенков, в сторону вожатской.

 Что случилось, Николаев?  вожатый строго посмотрел на Виктора.

 А вот, товарищ Запольский, воров поймал. Достали мои вещи, раскидали по комнате, видимо деньги искали. Не проверял ещё, сколько украли.

 А вот это залёт,  бывший сержант ВДВ, как всегда в критической ситуации, переходил на армейские словечки.  Оставь их, я решу вопрос,  он твёрдо посмотрел на Виктора.

 Принял.  Виктор кивнул и пошёл к себе.

К счастью сильно нагадить эти два дурака не смогли, лишь потоптав пару футболок, которые он кинул в угол, собираясь вечером постирать. Но вопрос защиты комнаты встал довольно остро и, развесив вещи на верёвке, протянутой от стены до воткнутой между досок палки, Виктор пошёл искать завхоза.

Седой низкорослый мужичок в совершенно дрянном пиджачке и такой же кепке, словно украденных с колхозного чучела, сидел в закутке за сценой и обсуждал с истопником полемику Каутского и Ленина в свете мировой революции, и закусывая солёными огурцами.

За рубль он прямо на месте выдал Виктору замок с ключом и пару ушек, что разом решило проблему сохранности вещей в комнате.

По традиции, комсомольцев из старшего отряда не сильно напрягали всякой пионерской романтикой, но участие в конкурсах строевой песни было обязательным, как и выпуск стенгазеты.

На общем собрании отряда вожатый начал распределять обязанности, и Виктор сразу взял себе стенгазету, как наиболее спокойную и медитативную нагрузку, позволяющую откосить от всех остальных занятий.

Лагерь был большим, около пятисот детей в смену. Кроме обычных развлечений здесь имелись разные кружки, вроде керамической лепки, рисования и даже кружок авиамоделирования. Распределив детей по кружкам, согласно их интересам, и назначив совет отряда из трёх человек, вожатый объявил до ужина свободное время, а после ужина фильм, «Белое солнце пустыни».

Когда все разошлись, Запольский сам подошёл к Виктору.

 Сам как думаешь, насчёт этих двоих?

Виктор оценил, что вожатый избрал максимально нейтральную форму, и кивнул в ответ.

 Арсений Григорьевич, конечно, они не планировали ничего взять. Хотели просто нагадить и уйти. И меня полностью устроит, если эти трое просто будут обходить меня сотой дорогой.