Через полтора часа уже и я устал гоняться за Костей, который убегал один на один с вратарём всё чаще и чаще. Вот где не хватает системы видеоповторов и определения офсайдов, которая в моём настоящем времени практически на каждом большом футбольном матче.
Закончили! скомандовал Граблин. Все молодцы, движемся в сторону казармы.
Правильнее было бы сказать ползём, поскольку все жутко устали. Даже Костян еле-еле передвигал ногами.
Именно сейчас и нужно установить этим двоим между собой определённое взаимопонимание. Граблин не дал Косте сразу покинуть поле, а немного задержал его. В итоге они шли вдвоём в конце всей нашей толпы, и, достаточно весело, обсуждали прошедшую игру.
Кажется, тот контакт, который был нужен между Граблиным и Костей, установился. В казарме Бардин ничего не рассказал нам о содержании беседы с Дмитрием Александровичем, хоть и настроение у него улучшилось.
Костян, а как тебе столько голов удалось заколотить? спросил Артём, раздеваясь у своей кровати в казарме.
Макс сильно толкнул в плечо Рыжова, пока тот опять какую-нибудь ерунду не спросил. От Тёмыча постоянно ждёшь чего-то подобного.
Игра пошла. А вы видели, как Граблин вытащил из девятки? спросил он, снимая с себя футболку.
Занимался наверняка раньше, сказал я. Он, оказывается, нормальный мужик, да Кость?
Подтверждаю. Кстати, не сказали, кто у нас на экзаменах будет проверяющими?
Этот вопрос остался без ответа. Его мы узнали в понедельник, когда Ребров проводил своё утреннее построение. В свойственной для себя манере и с присущим ему колоритом, говорил подполковник напутственные слова, прохаживаясь перед строем.
Завтра летаете тренировочный в зону. Одни или с кем-то решим сегодня. А далее экзамен, я прав?
Так точно, хором ответил наш строй.
Вода проточно! Экзамен Что есть экзамен для курсанта? По мне, так это ещё один полёт, только по-другому называется. Чего не скажешь об инструкторе этого курсанта, командире звена, эскадрильи и так далее, при этих словах Гелий Вольфрамович сделал паузу и повернулся к строю. Для нас это хождения по пустой стоянке, перебежки от одного проверяющего к другому, пара пачек выкуренных сигарет и сотен уничтоженных нервных клеток. И это только на этапе запуска!
Комэска больше нас переживает, шепнул мне Артём. У меня завтра комиссия по медицине. Возможно, допустят чуть раньше. Смогу и в отпуск уйти вовремя.
Это хорошо. А то Света небось думает, два года предложение делал, теперь ещё столько же свадьбу играть будете, ответил я, на что Рыжов ухмыльнулся.
Я вообще ни разу не шучу! К третьей эскадрилье и так постоянное повышенное внимание. Мы по всем статьям на первом месте. Кое-где даже в лучшую сторону выделены. Точнее сказать, в одном моменте в показателях лётной подготовки.
А по другим, товарищ командир? спросил из строя Новиков.
По другим мы отвечаем главному признаку мастерства постоянство. Постоянно в начинке эскадрильского туалета! по строю прокатилась волна смеха. Отставить смех! Как можно умудриться иметь почти девяносто пять процентов отличных оценок по всем видам лётной подготовки, и при этом получить за прошлую неделю выговоров и нарядов на работы больше, чем у всего полка за месяц?! В каких местах, товарищи курсанты, у вас пропеллер? Скажешь, Курков?
Никак нет! Отсутствует пропеллер.
Что, конструкцией не предусмотрено? Я его вам приделаю, товарищ сержант. А остальным засуну в такие места вот эти ваши выговора и наряды, чтоб аллергия у вас потом открылась пчхиии! оборвал свою реплику Ребров.
Будьте здоровы! хором ответил наш курсантский строй.
Будешь тут с вами здоровым, сказал комэска, вытираясь носовым платком.
К строю приближался Граблин, одетый не как обычно в лётный комбинезон. В полку офицеры редко надевали повседневную форму, отдавая предпочтение комбинезону. Требовалось только, чтоб он был аккуратным и чистым.
Сейчас подполковник был одет в парадно-выходную форму фуражка синего цвета с голубым околышем, открытый китель, который нередко называли в каких-то документах мундир, и брюки навыпуск синего цвета, белая рубашка с темно-синим галстуком, черные ботинки.
Естественно, что все обратили внимание на награды Граблина, коих у него скопилось не особо много. Но привлекло внимание, что у Дмитрия Александровича есть планка ордена Красного Знамени. Очень серьезная награда. После всех советских медалей стояла колодка неизвестной мне цветовой гаммы сине-желто-чёрная. Не помню я в наградной системе таких планок. Граблин в очередной раз пытается меня удивить.
Не подавайте команду, Гелий Вольфрамович. Вы позволите мне взять слово? спросил Граблин, хотя, зачем ему это делать. Он пока ещё начальник для Реброва.
Да, конечно, сказал Ребров.
Офицеров можно отпустить. Я с курсантами переговорю сам.
Через минуту мы остались с Граблиным. Он ещё что-то обсудил с Ребровым и отпустил его.
Погодка жаркая сегодня, а моя форма одежды не предназначена для таких долгих походов, сказал Дмитрий Александрович, снимая фуражку и вытирая вспотевший лоб платком. Как настроение перед экзаменом? Курков?
Я, товарищ подполковник! откликнулся Макс.
Все готовы к экзамену физически, теоретически, а главное морально?
Так точно!
Граблин окинул взглядом строй. Начало его речи совершенно ни к чему не предрасполагает. Пока я не понимаю причины подобной беседы.
Есть из вас те, кто боится? Прошу ответить честно.
Я посмотрел по сторонам, увидев замешательство среди ребят. Особенно, стушевался Костян. Похоже, что Граблин начал готовиться к полёту с ним прямо сейчас. Что ж, надо и свою лепту внести, как в случае с футболом.
Я боюсь, товарищ подполковник! выкрикнул я из строя, поднимая руку вверх.
Только один?
Руку подними, шепнул я Артёму. Не ссы, не выгонят.
Я тоже, поднял руку вверх Рыжов. Наш посыл был после этого поддержан и Максом.
Я боюсь, неуверенно, но всё же сказал это и Костян.
А остальные? Нет? Тогда вы не совсем честны сейчас передо мной, спокойно сказал Граблин. Боятся все, и это нормально. Мы по своей природе заложены с инстинктом борьбы, будь-то с противником или с самим собой. Бороться со страхом это одна из задач лётчика. Я сам боюсь летать, а насмотришься на ваши распечатки с объективного контроля, вообще можно коньки отбросить.
По строю пробежала волна смеха, да и сам Граблин заулыбался.
Ваша главная задача этот страх побороть. Все через это проходят. И все его побеждают. На счету страха нет ни одной победы.
После построения Граблин снова отвёл в сторону Бардина. Как и после футбола, я заметил, что расстались они на хорошей ноте. Уже в классе Костян нам рассказал, что завтра полетит тренировочный с ним, и Граблин обещал ему рассказать, о своём ордене Красного Знамени. Вот продолжает меня удивлять этот офицер!
Мужики! Список есть, кто с кем летит на экзамене, влетел в кабинет Макс. Мне повезло лечу с Ребровым.
Если честно, с кем лететь мне было уже всё равно. Однако не лететь совсем вот это была новость!
Меня вообще нет в этом списке, удивился я. Это же на всех приказ?
Здесь все. Ну, кроме Тёмыча. Все двадцать семь а нет. Здесь двадцать шесть человек. Тебя и, правда, нет.
Глава 4
Непонятная ситуация, сложившаяся с этим списком, меня не то чтобы нервировала Она меня взбесила! У меня может хоть когда-нибудь пройти всё гладко? Вечно через заднее отверстие.
Серый, может, мне не тот список дали? Пойду узнаю у Новикова, сказал Макс, собираясь уже выходить из кабинета.
Да, ладно, отмахнулся я. Щас какой-нибудь Швабрин придёт, запыхавшийся со словами «Родин, срочнааа! Ещё вчера надо было тебя отчислить».
Только я закончил притворяться старлеем, как он заглянул в кабинет. И был действительно запыхавшийся.
Родин, срочнааа, тяжело дышал Иван Фёдорович. Живее?
Наверное, ещё вчера надо было? спросил ошарашенный Макс.
Курков, у Ванги учился предсказаниям? Конечно, ещё вчера!
Похоже, это я у меня родственные связи были с этой провидицей. Сам от себя порой в шоке.
Иван Фёдорович
Потом, Родин. Там перебил он меня, когда мы шли быстрым шагом на первый этаж штаба.
Небось приехал большой тип с какой-то проверкой, хочет проверить курсантов, и вы теперь меня ему на съедение отдадите?
Ты че? Всё знал и не пришёл сегодня к кабинету командира полка? остановился Швабрин, тыкая в меня пальцем.
Нет. Просто у меня постоянно под конец лётной практики какой-то трындец случается.
Тогда ладно.
И почему меня нет в списке с проверяющими? Не допускаете к экзамену, пока с этим дядей не слетаю?
Родин, осядь. Это ж непростой дядя, сказал Швабрин, поднимая указательный палец вверх.
Мне с кем ещё прикажете слетать? С главкомом теперь? Так вроде маршал Кутахов уже давно не летает на истребителях.
Вот откуда ты такой умный взялся! махнул рукой Швабрин и продолжил движение. А про Кутахова, это правда, что он не летает? тихонько поинтересовался он.
Предположение, подкреплённое расчётом его возраста. Ему шестьдесят четыре года уже.
Мне такие подробности неизвестны, но то, что он Главный маршал, мог бы и запомнить.
По мне так разницы никакой. Вообще, фигура главнокомандующего ВВС Советского Союза Павла Кутахова очень известна даже в моё время.
Можно сказать, что это легендарный военачальник. Дважды Герой Советского Союза, четырежды награжден орденом Ленина, ветеран Великой Отечественной войны. Сам британский король Георг VI наградил Павла Степановича орденом Британской Империи 4-го класса.
До конца своей жизни он оставался на посту главкома ВВС. Находясь в этой должности, он и скончается в декабре 1984 года.
Перед дверью Доброва мы остановились на пару минут, пока Швабрин глубоко дышал, восстанавливая дыхание. Надо ему себя уже в руки брать, а то я заметил, что с прошлого года он поднабрал в весе.
Похудеть вам надо. Отдышка появляется, Фёдорович. Физо как сдавать потом будете? спросил я.
Родин, я тебя давно не посылал?
Каждый день пытаетесь. А я всё не иду.
Вот-вот. Ладно, пошли.
Постучавшись, Иван Фёдорович спросил разрешения войти. Я проследовал за ним, и оказался в очень напряжённой обстановке. Концентрация начальников на квадратный метр была колоссальная, а сигаретный дым мешал нормальному обзору. Окна бы открыли, товарищи полковники!
Палыч, открой окно. Накурили, понимаешь, тут, сказал один из них. Этого человека раньше мне видеть не приходилось, но кого-то мне его лицо отчётливо напоминало.
Сергеевич, ты чего думаешь по этому поводу? Командирские же полёты надо провести сначала? задал ему вопрос Крутов, который что-то черкал карандашом на большом листе плановой таблицы полётов.
Командир, я думаю, вот так надо оставить, и всё. Давайте на обед уже, сказал полковник Гурчик, заместитель по лётной подготовке училища.
Помню его по учёному совету, где рассматривали мой инцидент с Баля. Так и не хочет работать.
Тебе лишь бы поесть. Так чего, Сергеевич? вступил в разговор Борщев. Мы сейчас раскидываем себе первый курс. Управление полка берёт на себя экзамены на втором курсе. А ты без курсанта остаёшься.
Конечно. Начальник боевой подготовки училища летать не должен. Я вам сказал, мне со второго курса дайте кого-нибудь.
Пока что нас никто не замечал. Швабрин указал мне стоять здесь, а сам прошёл мимо стола, за которым шёл спор полковников и делёжка курсантов, к Доброву.
Суть этого обсуждения я уловил. Планируются командирские полёты с привлечением к ним начальства училища. Вот только есть одна маленькая ремарка к ним, с которой я ещё в этой жизни не сталкивался. В прошлой тоже.
Владимир Сергеевич! Кутахов же приедет не просто так посмотреть. Ему надо пилотаж показать, покрутиться перед ним. Командир не может. Так что давай ты демонстрацию устроишь, а? внёс своё предложение Добров.
Я тебе в сотый раз говорю, Палыч. Маршал скажет, чтоб всё начальство летело с курсантами. Отработаем мы с этим второкурсником в зоне, а потом и на пилотаж над точкой зайдём, через конвейер, ответил этот Сергеевич.
Да почему мне его лицо знакомо? Будто я его на каком-то бюсте видел и фотографиях в училище. Хотя, я уже столько исторических для нашей авиации личностей встретил в этой жизни!
Ладно, махнул рукой Крутов, вставая со своего места. Где он, Геннадий Палыч? обратился он к Доброву.
Вот, курсант Родин, собственной персоной. Сергей Сергеевич, вы готовы к завтрашним полётам?
Так точно. А можно
Можно. Даже нужно! прервал меня Крутов. Тренировочный полёт завтра полетишь с полковником Михайловым, моим заместителем. Знакомьтесь, кстати.
Владимир Сергеевич, протянул он мне руку, которую я пожал, не скрывая восторга. Сильно не жми. Нам завтра ещё лететь.
Когда я сегодня сказал Швабрину про возможность лететь с главкомом, я и не предполагал, насколько окажусь прав. У меня вообще сегодня день предсказаний. Будто зелье какое выпил.
Владимир Сергеевич Михайлов, пожалуй, личность легендарная. Через два года он возглавит Борисоглебское лётное училище. После распада СССР будет командовать авиацией Северо-Кавказского военного округа, позже переименованной в 4-ю воздушную армию и будет непосредственно руководить ею в период Первой Чеченской войны. Даже находясь на такой высокой должности, как командующий армией, сам будет активно выполнять боевые вылеты.
Позднее в 1996 году будет удостоен звания Героя Российской Федерации. Владимир Сергеевич и правда в будущем станет Главнокомандующим ВВС России. Произойдёт это в 2002 году.
Мне довелось общаться с ним лично в прошлой жизни, а теперь и в этой. Парадокс!
Родин, готовимся спокойно. Полёт у нас с тобой несложный по программе. После обеда «пеший по лётному» отработаем и завтра опробуем, сказал Михайлов.
Ты точно готов? Владимир Сергеевич тебя завтра на сложный пилотаж потащит, как он любит? улыбаясь, спросил меня Борщёв.
Максим Викторович, вы на лицо этого Родина посмотрите. С таким лицом хоть завтра в бой. Полетим со мной, Сергей Сергеевич?
А чего ж не полететь с будущим главкомом!
Пожалуй, так долго у меня никогда не тянулось ожидание полётов. На следующее утро после предполётных указаний, я бежал к самолёту, чтобы произвести осмотр.
Михайлов появился чуть позже. В фуражке и светлом комбинезоне, он разительно выделялся на фоне темных тонов летного и технического обмундирования остальных участников производства полетов.
ППК одел? Вижу, что одел. Готов? спросил он, осматривая правильность одетого мной противоперегрузочного костюма.
Цельной одеждой это нельзя назвать. Больше похоже на штаны с высоким поясом, затягивающиеся на шнуровку.
Согласно его технического описания, ППК-1У представляет собой пояс с брюшной камерой и двумя штанинами с камерами в области бедер и голени. Промежность и колени открыты, хотя их бы тоже компенсировать надо во время перегрузок. Особенно переживаешь за промежность.
Когда выполняешь полёты на сложный пилотаж, испытываешь на себе перегрузку до нескольких единиц. Части костюма обжимают переднюю стенку живота и мышцы ног, тем самым не дают крови оттекать в нижние части тела. Если быть точным, постоянно улучшается кровоснабжение верхних частей.
Брюшная камера, создавая давление на живот, фиксирует внутренние органы, предохраняя от смещения.