«Именно теперь и только теперь, когда в голодных местах едят людей и на дорогах валяются сотни, если не тысячи трупов, мы можем (и поэтому должны) провести изъятие церковных ценностей с самой бешеной и беспощадной энергией, не останавливаясь перед подавлением какого угодно сопротивления Нам во что бы то ни стало необходимо провести изъятие церковных ценностей самым решительным и самым быстрым способом, чем мы можем обеспечить себе фонд в несколько сотен миллионов золотых рублей Взять в свои руки этот фонд в несколько сотен миллионов золотых рублей (а может быть, и несколько миллиардов) мы должны во что бы то ни стало. А сделать это с успехом можно только теперь. Все соображения указывают на то, что позже сделать это нам не удастся, ибо никакой иной момент, кроме отчаянного голода, не даст нам такого настроения широких крестьянских масс, который бы либо обеспечил нам сочувствие этих масс, либо по крайней мере обеспечил бы нам нейтрализование этих масс в том смысле, что победа в борьбе с изъятием ценностей останется безусловно и полностью на нашей стороне Поэтому я прихожу к безусловному выводу, что мы должны именно теперь дать самое решительное и беспощадное сражение черносотенному духовенству и подавить его сопротивление с такой жестокостью, чтобы они не забыли этого в течение нескольких десятилетий. Самую кампанию проведения этого плана я представляю следующим образом:
Официально выступать с какими бы то ни было мероприятиями должен только тов. Калинин (вот зачем понадобился в тогдашнем правительстве единственный русский всесоюзный староста), никогда и ни в каком случае не должен выступать ни в печати, ни иным образом перед публикой тов. Троцкий.
Посланная уже от имени Политбюро телеграмма о временной приостановке изъятий не должна быть отменяема. Она нам выгодна, ибо посеет у противника представление, будто мы колеблемся, будто ему удалось запугать нас (об этой секретной телеграмме, именно потому, что она секретна, противник, конечно, скоро узнает).
В Шую (в маленьком городке Шуе верующие воспротивились изъятию церковных ценностей, П.Р.) послать одного из самых энергичных, толковых и распорядительных членов ВЦИК или других представителей центральной власти (лучше одного, чем нескольких), причем дать ему словесную инструкцию через одного из членов Политбюро. Эта инструкция должна сводиться к тому, чтобы он в Шуе арестовал как можно больше, не меньше, чем несколько десятков, представителей местного духовенства, местного мещанства и местной буржуазии по подозрению в прямом или косвенном участии в деле насильственного сопротивления декрету ВЦИК об изъятии церковных ценностей Политбюро даст детальную директиву судебным властям, тоже устную, чтобы процесс против шуйских мятежников был проведен с максимальной быстротой и закончился не иначе, как расстрелом очень большого числа самых влиятельных и опасных черносотенцев г. Шуи, а по возможности так же и не только этого города, а и Москвы и нескольких других духовных центров Чем большее число представителей реакционной буржуазии и реакционного духовенства удастся нам по этому поводу расстрелять, тем лучше. Надо именно теперь проучить эту публику так, чтобы на несколько десятков лет ни о каком сопротивлении они не смели и думать»
Таким образом, основное золото России, основное ее серебро, основные ее жемчуга, рубины, бирюза, вообще драгоценные камни, находящиеся не в частных руках, были изъяты уже в первые годы так называемой советской власти. В это же время были вскрыты и распотрошены все царские гробницы. Есть точные сведения, что Свердлов и Луначарский лично присутствовали при вскрытии царских гробниц. Говорили, что с научными целями. А на самом деле неприкрытая алчность, ненасытная жажда золота, драгоценных камней, сокровищ.
В одной только Троице-Сергиевой лавре были сосредоточены сокровища, которых было бы достаточно, покупая на них хлеб за границей, три года кормить всю Россию. Кадки жемчуга, бочки рубинов. Выгребли все подчистую. Почему же не прекратился голод? Если хватало одной лавры, чтобы накормить Россию, то куда пошли сокровища из сотен других монастырей? Из Юрьева монастыря в Новгороде была изъята в числе прочих сокровищ икона Знамения Божьей Матери, вырезанная на огромном изумруде.
Немногим беднее Троице-Сергиевой лавры были те же Соловки, Валаамский монастырь, Киево-Печерская лавра, Оптина пустынь, Почаевская лавра, Александро-Невская лавра, многочисленные монастыри Москвы. Ограбленных монастырей были сотни, а ограбленных церквей десятки тысяч. Но ведь придумали большевики-коммунисты благовидный предлог: борьба с голодом.
Ну какой священник, епископ, митрополит будет возражать против борьбы с голодом? Патриарх Тихон повелел создать Церковный комитет помощи голодающим, куда собирались деньги и продукты. Кроме того, он обратился к западным странам и тамошним священнослужителям, благодаря чему в Россию поступило помощи на более чем 50 миллионов долларов. Однако большевики, желавшие ликвидации и Церкви, и ненавистного Тихона, не поощряли деятельность патриарха и решили пойти на это изъятие церковных ценностей, якобы в пользу голодающих, которое безусловно вызвало протесты верующих и священников.
Дело в том, что церковь совсем не отказывалась от помощи, а наоборот пошла на добровольную сдачу ценностей. Однако кощунством было сдавать богослужебные предметы (чаши, Евангелия), на что верующие пойти не могли. Однако большевики с напором врывались в храмы и полностью опустошали их. Все это и вызывало протесты, которые подавлялись силой. Множество священников и епископов было обвинено в отказе помогать голодающим, за что были посажены в тюрьмы и даже расстреляны.
Приходили в кожаных куртках, сдирали с икон золотые и серебряные ризы, сваливали их в кучу, комкали и уносили. Точнее увозили, потому что это было тяжело и громоздко. При этом грабить церковь необходимости не было: в годы страшного голода коммунистическое государство находило средства для помощи своим боевикам по всему миру. И что еще печальнее, церковные ценности голодающим не помогли. Собрать золото и серебро, переплавить, продать за границу все это дело небыстрое.
Добрались власти и до патриарха. В мае 1922 года Тихон был помещен под домашний арест в Донском монастыре. Здесь он прожил в изоляции до июня 1923 года. Его часто вызывали на допросы на Лубянку, где Тихон подвергался запугиванию, давлению и провокациям. Сам патриарх старался сохранять при этом чувство юмора: на двери своей комнаты он повесил надпись: «По вопросам контрреволюции не беспокоить». Этот арест вызвал волну возмущения не только в России, но и за рубежом, и даже привел к ухудшению отношений с рядом стран (например, с Англией).
***
Советская власть решила разрушить церковь изнутри, для чего поощряла церковный раскол и появление священников-«обновленцев», поддерживавших их реформы. Они чуть было не получили полную власть в Церкви во время ареста патриарха, из-за чего Тихону пришлось пойти на уступки власти, лишь бы выйти на свободу и спасти истинное православие. В июне 1923 года он выпустил заявление, в которым объявлял: «Признавая правильность решения суда о привлечении меня к ответственности.. за антисоветскую деятельность, я раскаиваюсь в этих проступках против государственного строя и прошу Верховный суд изменить мне меру пресечения, то есть освободить меня из-под стражи. При этом я заявляю Верховному суду, что я отныне Советской власти не враг. Я окончательно и решительно отмежёвываюсь как от зарубежной, так и внутренней монархическо-белогвардейской контрреволюции».
Эти слова были спокойно восприняты в верующем мире, все понимали, что Тихон принял это заявление под давлением. Сам Тихон объяснял так: «Пусть погибнет имя мое в истории, лишь бы Церкви была польза». Так или иначе, но патриарх все-таки был выпущен на свободу.
Содержание под стражей, несколько покушений (в 1919 году женщина напала на него с ножом; в 1923 году его чуть было не прибили дубиной во время службы; в конце 1924 года в доме Тихона был убит его помощник Яков Полозов, которого, видимо, по ошибке приняли за патриарха), обострившиеся болезни подкосили его здоровье: в начале 1925 года он слег в частную больницу. 7 апреля Тихону стало хуже и он скончался поздним вечером, сказав перед этим: «Теперь я усну крепко и надолго. Ночь будет длинная, темная-темная..» На похороны патриарха собрались толпы народу, среди которых были все слои населения, от крестьян и рабочих до священников и интеллигентов. Патриарх Тихон (Беллавин) был, пожалуй, самым влиятельным религиозным деятелем первых лет после революции, потому что он объединял всех и был глубоко уважаем и внутри России, и за ее пределами.
В 1989 году святейший патриарх Тихон был причислен к лику святых. Это было признание его мужественного подвига, который он каждодневно совершал, будучи руководителем Церкви в самом начале времени атеизма и безбожия. Можно даже сказать, что он был влиятельнее и выше и большевиков, и «белых», потому что объединял народ, а не разделял его.
Судьба советского церковнослужителя
Как сказано, с первых дней большевистского переворота церковь и ее служители стали повергаться жесточайшим гонениям. Церкви закрывались, священники уничтожались, все это делалось, чтобы лишить русских людей их духовной основы- православия.
В 1919 году В.И.Ленин подписал указ о борьбе со священниками и церковью: «Попы- это враги народа, их надо вылавливать и немилосердно истреблять! Церкви закрывать, опечатывать или превращать в склады». После этого указа всего за 2 года 60000 священнослужителей было арестовано, из них 5000 расстреляно. Объяснение этому было простое: те классы, которые были поддержкой старому царскому режиму теперь рассматривались как реакционные и враждебные. Ведь дворянство, интеллигенция, крепкое крестьянство, священнослужители, купечество в основной своей массе не могли сочувствовать большевистскому перевороту и были его явными или скрытыми противниками. И это хорошо понимал Ленин и его правительство, и поэтому объявили с ними беспощадную борьбу.
Моя старенькая бабушка, родившаяся в 1890 году вспоминала: «Да знаешь ли ты, кто пошел в нашем селе в революцию? Самые непутевые из местных жителей- пьяницы, бездельники, бродяги, попрошайки, воры. А обычным крестьянам революция эта была ни к чему, она для них трагедией обернулась». О том же вспоминали и местные краеведы: все те достижения, которые рапортовались наверх в первые годы после революции, были результатом разграбления этим люмпеном дворянских имений и церквей.
В Красном Холме, где родилась моя бабушка, жила-была выдающаяся семья- купцов Бородавкиных. Неправда ли, некрасивая фамилия Бородавкины? Но уже давно замечено, что не фамилия красит человека, а его дела. А купцы Бородавкины сделали необычайно много для заштатного маленького городка Красный Холм и следы их замечательных деяний здесь можно видеть повсюду.
Красный Холм в начале прошлого века был небольшим поселением, в котором проживало около двух с половиной тысяч человек, в основном, семьи купеческие и духовного звания. Дворяне и разночинцы составляли меньшинство. Крестьяне в деревнях имели с купцами теснейшие связи как с работодателями и основными скупщиками сельхозпродукции. С устройством железной дороги от Красного Холма до Весьегонска экономическая жизнь города оживилась, но, по сути своей, Красный Холм оставался типичным представителем тихой и трудолюбивой русской глубинки заштатным городом Весьегонского уезда Тверской губернии.
Своей духовной закваской город обязан древнему Николо-Антониеву монастырю, будучи некогда поселением, приписанным вместе с церквами к этой святой обители. В начале 20-го века в городе действовали три собора и кладбищенский храм. Местные купцы Бородавкины были главными храмостроителями и благотворителями города и Николо-Антониева монастыря. До революции они занимались торговлей мануфактурой и бакалеей, а также заготовкой яиц для отправки за границу в сезон набиралось до тридцати вагонов. У них были свои магазины в Санкт-Петербурге и в Красном Холме, сто десятин земли, а в предреволюционные годы купец Бородавкин председательство в биржевом комитете Санкт-Петербургской яичной, масляной и курятно-яичной биржи.
В историческом очерке священника Льва Крылова (изд. 1913 г.) рассказывается о подвижнических трудах в церковном строительстве купцов братьев Бородавкиных. С их именами связаны расширение и роспись Николо-кладбищенского храма, строительство при храме новой колокольни, возведение величественного собора в честь Владимирской иконы Божией Матери рядом с Преображенским собором, строительство колокольни Свято-Троицкого собора.
Известен поступок одного из братьев Бородавкиных Василия Матвеевича. Находясь на одре смертельной болезни, он озаботился тем, чтобы из его золотых медалей, полученных в награду за службу, была сделана лжица для преподания Святых Таин, которую он пожертвовал собору» (Лжица это небольшая ложка с крестом на конце рукояти, которая употребляется в православном обряде для преподания причастия из потира верующим. А потир глубокая чаша для освящения вина и принятия Святого Причастия. Начиная с 4 века, лжица и потир изготовлялись из золота или серебра).
Этот поступок тяжело больного купца Бородавкина свидетельство его глубокой религиозности и преданности православной церкви. У его сына Матфея и его жены Софии Бородавкиных 29 декабря 1878 года родился сын Сергей будущий мученик Сергий. Мальчик жил и рос в городе Красный Холм, окончил городское училище, а затем сельскохозяйственные курсы в Петербурге. Моя милая бабушка, которая родилась в том же городке в 1890 году несомненно эту семью хорошо знала.
***
С 1912 года Сергей Матвеевич занимал должность бухгалтера в городском общественном банке, был гласным городской думы, заместителем члена городского присутствия по налогу с недвижимых имуществ и потомственным почетным гражданином города. После крушения монархии и прихода к власти Временного правительства в Красном Холме для поддержания порядка в городе и уезде в 1917 году был создан временный исполнительный комитет под председательством Сергея Матвеевича. То есть никаким контрреволюционером он не был, выступал за прогрессивные реформы и преобразования.
Но согласно большевистской установке не только интеллигенция, но и купечество должно было быть полностью ликвидировано. Какой, спрашивается, вред народу в целом могло приносить купечество? Оно торговало, снабжало народ рыбой, говядиной, яйцами, тканями, обувью, раками, икрой, всеми без исключения товарами, которые продавались в бесчисленных магазинах и лавках, в трактирах и ресторанах, на многочисленных ярмарках. Причем снабжали в изобилии, по доступным и дешевым, как известно, ценам, ибо цены дореволюционной России, равно как и разнообразие товаров, кажутся теперь баснословными.
Так какой же от купца был вред народу, почему ради блага народа всех купцов большевикам надо было ликвидировать? Дело в том, что купечество мешало не народу, а революционерам, захватившим власть. Купечество никак не вписывалось в железную схему придуманного ими государства. А раз не вписывается значит, убрать. В самом деле при наличии купечества нельзя ни посадить народ на паек на многие десятилетия, ни инспирировать голодовку где-нибудь на Украине, чтобы только самим распоряжаться этими рубликами. И в трудовые армии тоже не вписывались купцы.