Анн удивлялся тому, что до сих пор не удалили его самого. Вероятно, сказывались долгие тренировки у мастера Кон-Тикута: тот добивался от всех учеников, чтобы они умели не только прыгать и бегать, но и едва слышно скользить по земле. Анн приседал и выпрямлялся, перетекал из шага в шаг, оставаясь при этом на одном и том же расстоянии от дамы.
А его партнёрша просто наслаждалась происходящим. Шаг её был так же уверен, как и в начале танца, движения так же элегантны, дыхание так же спокойно.
И когда прозвучали последние музыкальные такты и все по знаку распорядителя замерли, она совершенно невозмутимо улыбнулась Анну и шепнула: «Благодарю Вас за партию, кавалер Аой!»
Глава пятая. Король вопрошает
Пока Анн демонстрировал свою ловкость в танцевальном искусстве, господин шут успел побывать на открытой террасе, примыкавшей к большому залу, о чём-то задиристо побеседовать с группкой молодых дворян, а теперь находился в компании королевской дочери, которой он показывал забавные фокусы с плетёными разноцветными нитями. Та заливисто хохотала, всякий раз почти закрывая глаза и чуть откидывая голову назад. Королева, наблюдая излишне вольное поведение дочери, хмурилась, однако Надя делала вид, что ничего не замечает.
Тогда королева перенесла своё неудовольствие на Боэция.
Вы подаёте дурной пример принцессе, сказала она.
Ах, мама, оставь! заявила Надя. Я уже почти замужняя дама.
Вот именно что «почти», заметила королева. И чтобы стать ею по-настоящему, следует вести себя подобающе.
Ваше Величество, мы беседуем о самых философских вещах на свете, которые можно только себе представить, почтительно возразил Боэций, поворачиваясь к королеве Аурике и поднимая руки, в которых держал какие-то верёвочки.
Это Вы называете философией? усмехнулась королева, однако заинтересовалась фокусами шута.
В правой руке Боэция возник тонкий серый шнурок, сиротливо свисавший к полу.
Се человек! возгласил Боэций, любуясь шнурком и покачивая его то в одну, то в другую сторону.
Аллегория нам понятна, нетерпеливо сказала королева, однако с таким же успехом Вы могли бы сравнить человека с горошиной, или с камушком, или с веточкой
Боэций, не отвечая на это нападение, продолжал покачивать свой шнурочек, изредка продевая его сквозь какие-то тряпочки и петли других шнурков, которые держал левой рукой. И он делал всё так ловко, что прежний сирота серой масти вдруг на глазах у публики растолстел, посолиднел и превратился едва ли не в крепкий кусок корабельного каната. Да и цвет его изменился: теперь это был уже разноцветный, солидный персонаж, словно бы по случайности оказавшийся в компании других шнуров.
Так, так, так рассмеялась проницательная королева. Да Вы злой человек! К чему бы это совпадение, скажите?
Какое, Ваше Величество?
Серый, синий, белый Да ведь это же цвета нашего господина Бермон
Боэций в притворном ужасе воздел руки к потолку, умоляя не произносить имени.
Что́ Вы, Ваше Величество! Всё случайность!
И вовсе никто не думал о господине начала Надя, но её перебил отец, закончивший беседу с господином Сакром.
Не думал, сказал Виллем, и даже думать не мог.
Что ж поделать! Некий господин, о котором никто не думает, сам собой превратился из простого серого шнурочка в солидную фигуру, ах, прошу прощения, в солидный канат, наживающийся на поставках в королевскую армию, сказал Боэций.
Разве шнур имеет возможность наживаться? спросил король. Он же просто шнур, не человек.
Вот об этом мы как раз и размышляли, отвечал Боэций.
Вы подготавливаете её к будущему правлению в таких вопросах, о которых она не рассуждает со своими учителями, заметила королева Аурика.
С учителями мне скучно, мама, буркнула Надя, а господин Боэций презабавный забавник. Он всё так просто объясняет.
А чему ещё он тебя учил? заинтересовался король.
Если Ваше Величество позволит, сказал шут.
Да, да, пожалуйста.
Боэций ловко рассортировал свои верёвочки по карманам, оставив в руках лишь одну.
Цвет здесь тоже важен? не утерпела королева.
Вовсе нет, Ваше Величество, поклонился Боэций. Он мог бы играть свою роль, однако философия в другом.
И он принялся оборачивать шнурочек вокруг ладони. Его длины хватило на три оборота, затем шнурок закончился.
Короток, заметил король.
Как наша жизнь, согласился шут.
И это всё? рассмеялась королева. Моя дочь, например, не поверит Вам. Да и я не поверю, пожалуй.
Увы, грустно кивнул Боэций и стал распускать шнур.
Вопреки ожиданиям, длина его увеличилась едва ли не вдвое. К тому же продолжение шнура оказалось другого цвета.
Как так? удивился Виллем. Откуда Вы взяли?.. Как это?..
Я вовсе не при чём, государь, отрёкся от своего деяния шут. Такова жизнь.
И снова обернув шнур вокруг ладони, а затем распустив его, он показал, что тот опять удлинился.
Браво! захлопала в ладоши Надя. Вы настоящий волшебник. Как Вам удаётся незаметно вытаскивать другие верёвочки из карманов, связывать их вместе и представлять нам? Это же сущее волшебство!
Это философия, дочь моя, проговорила королева. Одни события тянут за собой другие. И они сами собой связываются воедино. Да так ещё, что, бывает, не развяжешь потом.
Надя задумалась на секунду, хотела что-то сказать, но промолчала. Зато сказал король:
Кажется, я понял господина Боэция.
Королева, средняя дочь короля, да и сам Боэций вопросительно посмотрели на Виллема.
Наш дорогой учитель философии, мне послышалось, что в этом зале находится некий господин Аой. Не тот ли это темноволосый кавалер, с которым Вы так мило беседовали?
Вы правы, Ваше Величество, подтвердил шут.
Пусть подойдёт, мы желаем пообщаться с ним.
Анн стоял, держа в руке бокал лёгкого южного вина. Жажда его вовсе не томила, однако, ещё не знакомый со многими обычаями, он боялся сделать нечто неподобающее и потому прятался за дегустированием напитков.
Я бы сказал, что Вам крупно повезло, проговорил Боэций, приближаясь к нему. Король требует Вас к себе.
Король? растерялся от неожиданности юноша.
Что же, Вы, кажется, не рады? Иные ожидают такого внимания по несколько месяцев или лет. Поторопитесь, негоже заставлять короля ждать! Ах, да отдайте же мне Ваш дурацкий бокал!
Боэций забрал вино из рук Анна, едва заметно подмигнул ему и легонько подтолкнул в спину.
И помните, что́ я Вам говорил
Порозовевший от волнения Анн двинулся туда, где стоял король. Ему казалось, что все в огромном зале смотрят на него: и напыщенные и раскрашенные девицы, и нагловатого вида молодые кавалеры. И даже слуги, казалось, с ухмылками следили за ним.
«Вот будет весело, если я сейчас споткнусь и упаду, подумал Анн. Мне, конечно, рассказывали о подхалимах, нарочно приземлявшихся в лужу из вина или падавших лицом в роскошный торт, однако же Надо посматривать под ноги»
Приблизившись к королевской чете, Анн почтительно поклонился и замер в ожидании.
Виллем протянул руку для поцелуя.
Анн прикоснулся губами к перстню символу высшей власти.
Ваше имя, кажется, кавалер Аой? осведомился король.
Верно, Ваше Величество.
Мне передали, что Вы прибыли в Примейон.
Анн вновь поклонился, решив, что лучше будет молчать, нежели произносить благоглупости.
И Вы не удивлены, что Ваш король призвал Вас издалека?
Воля Вашего Величества закон, сказал Анн.
У юноши весьма правильная позиция, ввернул своё слово Боэций, незаметно возникший за спиной короля. Не то, что у многих, от кого сейчас одно беспокойство.
Мы призвали Вас, чтобы узнать обстоятельства одного запутанного происшествия, сказал после паузы Виллем.
К замешательству Анна, оркестр именно в это мгновенье перестал играть и слова короля прозвучали в зале громко и отчётливо. Все навострили уши и придвинулись ближе.
Я готов рассказать то, что знаю, Ваше Величество, сказал Анн.
Примерно год назад одна дама путешествовала близ Римона. И с ней приключилась неприятная история. Принадлежа к нашему двору, она рассчитывала на уважение и действительно получала таковое. Однако некий негодяй вознамерился обесчестить её. Лишь случай помог ей избежать незавидной участи, здесь Виллем сделал многозначительную паузу. Мы надеемся, что с Вашей помощью вся картина прояснится.
Вот искусство королей! воскликнул Боэций и сплёл из своих верёвочек некий замысловатый узор.
О чём это Вы, господин шут? спросил Виллем.
Только короли умеют сказать одновременно много и ничего. Бедный юноша не знает, с какого конца начинать свою историю и о чём ему следует рассказывать.
Ну, ну, по́лно, поморщился король, кавалер Аой вовсе не производит впечатления ограниченного провинциала. Наш главный распорядитель, думаю, оценил его поклон. Полагаю, что и ум кавалера столь же изящен.
Я осмелюсь возразить Вашему Величеству, сказал Анн. Этот человек вовсе не посягал на честь дамы.
Как?! Вы уверены в этом?
Абсолютно уверен, Ваше Величество! Он собирался убить её.
Король нахмурился.
Это очень серьёзное обвинение.
Анн отвёл тёмные волосы со лба, поднял взгляд и произнёс:
Своей честью кавалера клянусь, что не преувеличиваю.
Дама в белом, с которой Анн стоял в паре в бриллиантовом бассе, внезапно воскликнула:
Ваше Величество, справедливости!
Продолжайте! сказал король, нахмурившись.
Всё произошло глубокой ночью, заговорил Анн. Я находился в лесу, неподалёку от дороги. Я люблю пение, Ваше Величество, и часто странствую в надежде услышать красивую песню, которой не знаю. И временами случается так, что ночь застаёт меня в безлюдном, диком месте. Так было и тогда. И вот я услышал звуки скачущей лошади. Затем шум падения.
Выбежав на дорогу, я увидел лежавшую без сознания женщину. Мне удалось привести её в чувство. Едва эта женщина пришла в себя, как в ужасе стала заклинать меня спасти её от преследователей.
Как же Вам удалось спасти её? Вы сражались?
Нет, Ваше Величество. Я был почти безоружен. Однако я хорошо знаю лес. Мы укрылись в самом тёмном месте, которое там было. Преследователи этой дамы кричали, что её нужно отыскать и убить. Как уже убили её слуг.
Но почему они хотели это сделать?
Этого я не могу знать. Мне удалось перехитрить их. Всадники подумали, что даме удалось пересесть на запасную лошадь, а потому не стали мешкать и поскакали дальше, надеясь догнать беглянку.
Что было потом?
Потом я предложил ей свою помощь и проводил почти до ворот Римона. Вблизи города дама отослала меня, сказав, что уже ощущает себя под защитой графа-наместника и более ей ничто не угрожает.
Охотно верю! впервые рассмеялся король. Римонский граф-наместник славится своей строгостью.
Я был счастлив помочь бедной женщине, хотя она и не открыла мне своего имени.
Вы пытались как-то проникнуть в её тайну? спросил король.
Нет, я не смел настаивать, просто отвечал Анн.
То есть никакого личного мотива у Вас не было?
Не было, Ваше Величество.
Король задумался.
Справедливости! вновь негромко произнесла дама в белом. Глаза её горели, а грудь в возбуждении вздымалась.
Я спрошу, и вы дадите мне ответ. Бойтесь солгать! сказал наконец король. Видели ли Вы лицо преследователя?
Нет, лица я не видел. Однако я слышал, как один преследователь называл другого по имени.
И какое же имя было произнесено?
Главного среди них другие называли так Сирил. Это был крупный мужчина на хорошем коне, которому подчинялись четверо или пятеро всадников. На всех были тёмные плащи. У одного из слуг расцепилась застёжка, и я смог заметить герб его господина.
Что было на гербе?
Птица в небе, раскинувшая крылья. Кажется, ястреб.
Глава шестая. Король судит, эрлин рассказывает
Это многое проясняет, кивнул головой Виллем.
Герольды вскинули трубы и исполнили призыв ко вниманию, после чего в зале установилась тишина.
Король желает говорить! возгласил распорядитель.
Некоторое время назад благородная дама, графиня Элейн Мар, подверглась нападению. Были убиты её слуги, и она сама едва не распрощалась с жизнью
В толпе придворных зашушукались. Видимо, не все знали о случившемся.
Мы рады, что графиня избежала опасности, продолжал король. Кстати, где она сейчас?
Государь, она до сих пор тяжело переживает случившееся, а потому безвыездно пребывает в родовом поместье, сказала дама в белом, почтительно приседая перед королём.
Напрасно она решила, что наш суд не будет справедливым, хмыкнул Виллем. Мы достоверно узнали, что имя напавшего на неё принадлежит барону де Бройну, который давно уже находится под подозрением. По этой причине мы полагаем, что наш суд, будучи законным и справедливым, должен быть свершён безотлагательно. Барон де Бройн по своей поимке приговаривается нами к ссылке на рудники. Его имущество, поместья и доли во всех торговых предприятиях изымаются в пользу казны. Если у барона обнаружатся наследники, они смогут получить треть изъятого по достижении возраста совершеннолетия.
Король вынес свой суд! возгласил распорядитель двора.
Вы поступил благородно, сказал Боэций Анну, но почему-то я не уверен, что стоило вдаваться в такие подробности, как имена и прочие приметы.
Разве не до́лжно карать виновных и защищать слабых? спросил в ответ Анн.
Да, это правильно. Короли тем и занимаются. Иногда им помогают маленькие люди, вроде нас. И вот нас-то чаще всего и перемалывает мельница справедливости. Будьте отныне осторожны. У этого барона много друзей и родственников.
Я не боюсь, улыбнулся Анн, но благодарю Вас за совет! Вы, впрочем, предупреждали меня. Наверное, я плохой ученик.
Зато Вы отлично танцуете, сказала подошедшая к ним дама в белом. У меня давно не было подобного партнёра.
Не вводите юношу в искушение, дорогая эрлин Майя! воскликнул Боэций. То же самое Вы говорили во время прошлогоднего бассе кавалеру э кавалеру Вот только как его звали? Эх, память, память
Это было давно и неправда, дорогой господин Боэций, безмятежно возразила дама.
Ваше слово закон!
Я намерена обсудить с кавалером некоторые детали нашего танца, сказала эрлин и, взяв Анна под руку, увлекла его в сторону.
Теперь я знаю Ваше имя, сказал Анн.
Как удивительно: Вы оказались тем самым человеком, приезда которого я ждала так долго. Дама, которую Вы спасли, моя добрая подруга.
Анн поклонился.
Кто же знал, что Вы окажетесь не простым воспитанником какой-то там загадочной школы в горах, а человеком благородного происхождения!
Я считаю, что благородство даётся воспитанием, а не по праву рождения, заметил Анн. Пример барона де Бройна это доказывает.
Пожалуй, Вы правы.
Но как Ваша подруга оказалась одна на пустынной дороге?
Она путешествовала, а этот барон де Бройн один из самых опасных людей в Красном городе, начала дама в белом.
С момента моего приезда мне только и рассказывают об опасных людях, перебил её, не удержавшись, Анн.
Это столица, здесь крупная рыба всегда пожирает мелкую.
В провинции куда спокойнее.
Элейн тоже так думала. Однако барон, который выказывал симпатию к ней ещё здесь, вздумал отправиться следом.