Спасибо, затаив дыхание, прошептал Нико, не веря в собственную удачу.
Спрятав монетку в карман, он с новым рвением принялся за дело. Так они вели раскопки примерно час. Пот, смешанный с пылью, тек по их лбам, они ахали и охали, продолжая копать навстречу своей мечте. Мария откопала чашу, хорошо сохранившуюся, но расколовшуюся пополам. Под ней обнаружилась идеально белая берцовая кость.
Вот видишь? Кости евреев, уверенно заявила Мария. Знак! Они всегда оставляли такие знаки рядом со сокровищами! Мы уже близко!
Нико присвистнул. Они бросились копать еще усерднее, но Мария вдруг замерла и дернула Нико за рукав, сделав ему знак не издавать ни звука.
Это еще что? прошептала она. Что это такое?
Склонив голову набок, она внимательно прислушалась. По камням в поисках жучков прыгал голубой дрозд. Постоянно дул сухой и горячий ветер.
Мне показалось, что я слышу чьи-то голоса Хотя ладно, покачала она головой, просто показалось.
Палуба алжирского галиота негромко поскрипывала, корабль покачивался, стоя на якоре. Волны тихо плескались о борта. Солдаты стояли в карауле с аркебузами наготове и нервно ожидали возвращения рабов, которых отправили на сушу за пресной водой. Корабль вошел в бухту кормой, а носом был развернут в открытое море, чтобы сразу же отплыть.
Настоящий морской охотник, быстроходный и изящный. Такие галиоты перевозили римские легионы и торговцев Карфагена. Длинное и стройное судно, предназначенное для ясной погоды, с небольшой осадкой, чтобы быстро маневрировать по рекам и лагунам, где можно рассчитывать на богатую добычу. И хотя на мачте красовался латинский парус «гусиное крыло», шло оно в основном не по ветру, а за счет труда рабов, сидевших на веслах. К каждой из двадцати четырех скамей было приковано по трое обнаженных мужчин, налегавших на весла. За долгие месяцы судоходного сезона они ни разу не вставали с места ели, спали и испражнялись прямо там и в хорошую погоду, и в шторм.
Реис Али-ага, капитан алжирского галиота, не прибыл бы на Мальту в одиночку, если бы не возникло чрезвычайной ситуации. На этом острове жили рыцари ордена Святого Иоанна, неверные, база которых находилась всего в двух лигах отсюда, в Биргу.
Он завел судно в бухту, чтобы быстро его отремонтировать и пополнить запасы пресной воды. Реис чуть не пал жертвой собственного успеха. Дерзкий набег на Сицилию принес ему сто тридцать рабов. По пути в Алжир он встретил французское торговое судно без эскорта и захватил его без единого выстрела, связал матросов, бросил их в трюм и перегрузил на свой корабль тюки шелка и сундуки с пряностями, которых оказалось столько, что осадка галиота опасно увеличилась. Поняв, что больше груза на борт принять не сможет, Али-ага бросил торговое судно на произвол судьбы и поспешил домой.
Домой он добрался бы довольно быстро, если бы не внезапно налетевший весенний шторм. Высокая осадка киля предназначалась для быстроходных путешествий, а не для сражений с разгневанным морем. Волны швыряли галиот туда-сюда, словно пробку. Маленькая пушка португальской работы, снятая с французского судна, сорвалась с тяжелых балок, к которым была привязана. Орудие бросало по палубе, заливало водой, оно раздробило доски палубы и ноги кормчего, а затем пробило деревянный настил и провалилось в трюм.
Лишь добрая воля Аллаха направила пушку в сбившихся в кучу рабов, а не прямо в борт. Несчастные жались друг к другу и дрожали от страха перед бурей. Их тела смягчили удар пушки, заслонив собой борт, но жерло все-таки пробило доски на уровне ватерлинии, которая в силу загруженности судна оказалась даже выше обычного. Морская вода хлестала повсюду. Над судном нависла смертельная опасность.
Только молниеносная реакция Али-аги не дала им всем пойти на дно. Семьдесят пленников тут же выбросили за борт, чтобы облегчить судно, ведь люди весили больше, чем шелк, а стоили меньше, чем пряности. В основном выбросили детей, которых держали на корме за шпангоутом, отделявшим их от родителей. Али-ага всегда разделял пленных таким образом, считая, что это делает их более послушными. Он предпочел бы избавиться от взрослых, потому что дети стоили дороже, но нужно было срочно облегчить именно кормовую часть корабля, а перемещать пленных или балласт туда-сюда времени не было. Завывания ветра быстро поглотили крики детей. Боцман свистел, надсмотрщик щелкал хлыстом, вся команда боролась, чтобы судно не потонуло. Солдаты плечом к плечу с рабами исступленно вычерпывали воду из трюма, половину мужчин мучила морская болезнь, рвотные массы смешивались с морской водой, доходившей им до колен.
Шквал прекратился практически так же внезапно, как и начался, и море успокоилось.
Али-ага оценил повреждения: мачта выстояла, а вот плохо закрытая крышка шлюзового отверстия оторвалась. Он потерял почти все запасы провианта и бóльшую часть пресной воды. Триста душ, оставшихся на борту, смогут продержаться несколько дней без еды, иншалла, но не без воды, к тому же корпус корабля нуждался в срочном ремонте. Ближайшей сушей оказалась Мальта. Нехотя Али-ага взял курс на остров. Несмотря на близость к форпостам рыцарей, он решил, что они будут слишком заняты погоней за его двоюродным дедом, легендарным корсаром Тургут-реисом. Несколькими днями раньше Тургут захватил галеру ордена «Катеринетту», шедшую из Марселя с целым состоянием скудо, предназначавшихся для строительства новых фортификационных сооружений в Биргу. Какой бы шторм ни преградил им путь, униженные рыцари будут гнаться за корсаром, как стая злых ос.
И все же Али-ага не собирался рисковать. Плотники быстро сделали свою работу, взяв доски с дозорной башни, возвышавшейся над южным побережьем. Они положили доски в несколько слоев, чтобы закрыть течь, а затем просмолили корпус, чтобы восстановить боевую осадку. Оставалось только дождаться запасов пресной воды. Галерные рабы отдыхали, лежа на веслах под палящими лучами белого солнца, высоко стоявшего над закрывавшими бухту скалами.
Надсмотрщики стояли в проходах между скамьями, чтобы рабы соблюдали тишину. Отсюда не должно было донестись ни звука, пока судно спокойно не покинет логово рыцарей. На рассвете двое пленных сицилийцев устроили драку из-за объедков. Им быстро перерезали горло, а тела выбросили за борт. Жена одного из мужчин закричала, и ее безжизненное тело тут же последовало за мужем. После этого остальные пленники не издали ни звука, как будто им самим перерезали глотки. Реис Али-ага любил послушание как среди команды, так и вообще в своем окружении.
Капитан нетерпеливо взглянул в открытое море, а потом на ущелье. Отправившиеся за водой рабы что-то задерживались. Если кто-то заметил галиот, пока они вставали на якорь в бухте, то ловушка захлопнется быстро и сбежать будет невозможно. Риск возрастал с каждой секундой. Высокие скалы, обрамлявшие бухту, защищали корабль от вражеских взглядов, но не давали нужного обзора и капитану. Али-ага хорошо знал про эту Богом забытую Мальту, не только пустынную, но и опасную. Он совершал рейды в этом архипелаге дюжину раз. Обычно он высаживался на северном острове Гоцо, всегда плохо защищенном, но хорошо знал и южное побережье и сейчас выбрал его по причине изолированности, а также из-за того, что там находился малоизвестный источник пресной воды, труднодоступный, но зато расположенный в малонаселенном районе. Дозорный на башне погиб первым, еще до рассвета, остальных отправили убить всех жителей пещер, кого смогут найти. Двое дозорных стояли на возвышении и смотрели на море, но Али-ага решил отправить еще людей на скалы. Там были руины, с которых можно заметить приближение наземных патрулей или вражеских галер.
По его приказу двое мужчин взобрались на скалу, вооружившись пистолями и кинжалами. Восхождение было опасным, продвигались они медленно. Добравшись до вершины, они обернулись и осмотрели море. Один подал сигнал на корабль, что все чисто, отвернулся и вместе с товарищем пошел вглубь острова по направлению к руинам.
Первым их заметил Нико.
Он уже перестал искать сокровища, сидел и пытался обтесать один камешек другим, чтобы сделать из него пушечное ядро. Вытирая глаза от песка, он взглянул на скалы и тут же смертельно побледнел. Живот скрутило от ужаса и страха. Мария все еще копала, а потому он потянул сестру за рубашку, та сразу заметила панику в его взгляде и обернулась.
На скалы карабкался мужчина. Коренастый и бородатый, в штанах с низкой мошной и без рубашки. Он поднялся на ноги и помог забраться своему спутнику, сухопарому, темнокожему мавру в кожаном колете, который был ему великоват. Оба были в сандалиях. По тюрбанам сразу стало понятно, что это корсары из Северной Африки работорговцы, являвшиеся в ночных кошмарах всем жителям Мальты и собиравшие больше жертв, чем болезни и голод вместе. Со времен карфагенян набеги работорговцев разоряли эти острова, но никто из них не мог сравниться с уроном, который наносили населению корсары с Варварийского берега Африки. В прошлом году гроза морей Тургут-реис налетел на Гоцо и увел с собой почти все население городка. Его люди пронеслись по островам, словно тень смерти. Они срубили деревья, отравили колодцы, сожгли дома, разрушили церкви, забили скот. Когда дым рассеялся, оказалось, что корабли Тургута увезли с собой пять тысяч душ.
Даже детей. Об этом Мария и Нико слышали тысячи раз.
Особенно детей.
Но Мария ни разу не слышала, чтобы они появлялись в этой части острова, где живет так мало людей, а скалы так высоки.
Но какая теперь разница вот они, корсары, прямо здесь и прямо сейчас.
Один из них помахал рукой людям на корабле. Двое мужчин двинулись в сторону руин.
Все хорошо, тихо сказала она младшему брату с напускным спокойствием, чтобы не напугать его, ведь Нико был не таким крепким орешком, как она, а даже у нее внутри все свело от ужаса.
Она понимала, что в любой момент братишка может расплакаться. Ей надо быть сильной ради них обоих.
Они находились в большом внутреннем дворе, заросшем сорняками и окруженном каменной стеной. Со стороны моря в стене было три проема: два оконных и один дверной. Если они успеют пересечь открытое место и добраться до противоположной стороны стены, то смогут спрятаться за обломками колонн, а потом тихо ускользнуть через внутреннюю стену в руины, где полно мест, чтобы спрятаться. Может, им даже удастся вырваться и добежать до дозорной башни, где им поможет Бартоломео. Марии показалось странным, что он до сих пор не забил тревогу, ведь он тоже наверняка видел захватчиков. «Дурак, наверное, спит», со злостью подумала она.
Беги обратно к той стене! скомандовала она брату. Поторопись, но не шуми! Если будем вести себя тихо, они даже не узнают, что мы тут.
Они поползли задом, до крови обдирая ладони и колени об острые камешки. Нико влез прямо в чертополох, но от страха даже не заметил боли. Он полз, что-то бормоча себе под нос, молясь и ругая себя, что не остался дома заниматься выгребной ямой, как распорядился отец.
Прости меня, Господи! захныкал он.
Бог не хочет, чтобы ты просил у Него прощения! прошипела Мария. Он хочет, чтобы ты поторопился!
Они уже почти добрались до той части руин, где был бы шанс спрятаться, но тут в проеме со стороны моря появилась голова в тюрбане. Мария схватила Нико за рубашку и прижала к земле. Они замерли, неподвижные, как сама смерть, пытаясь слиться с землей. Снизу Мария, к своему ужасу, увидела, что они подняли облако пыли, которое клубилось в косо падавших солнечных лучах. Теперь их точно выследят!
Корсар осмотрел двор, чувствуя, что тут кто-то есть, и жестом приказал спутнику вести себя тихо. Стены отбрасывали темные тени на траву и камни, поэтому детей ему было не видно. Тюрбан двигался медленно, взгляд у корсара был мрачный и подозрительный. Склонив голову набок, он внимательно прислушался: ничего, кроме отдаленного плеска волн о скалы далеко внизу. Беззвучно вынув кинжал из ножен, он задумчиво перекладывал его из одной руки в другую и ждал. Лезвие сверкало на солнце, корсар сжимал рукоятку, потом перебрасывал кинжал в другую руку, снова сжимал, никуда не спеша и терпеливо ожидая. Охотники и их будущие жертвы надолго замерли без движения на противоположных концах двора, прислушиваясь к шепоту волн.
Марии казалось, что их может выдать даже слишком громкий стук сердца. Одной рукой она держала за локоть Нико, который дрожал, как испуганный кролик. Она боялась посмотреть на него, даже чтобы успокоить. Боялась повернуть голову. Боялась дышать.
Движение тюрбана остановилось. Взгляд темных глаз устремился прямо на их укрытие. Корсар прищурился, как будто сомневаясь в том, что видит. Марии показалось, что его глаза обжигали ее, будто раскаленные угли. Ей пришлось собрать всю свою храбрость, чтобы не дернуться.
Смотри, вон она! проревел корсар, предупреждая своего спутника, что они тут не одни, и ринулся в проем.
Бежим! заорала Мария.
Дети вскочили на ноги и пулей вылетели в проем, из которого шел узкий коридор между древними известняковыми стенами. Мария крепко держала Нико за руку, тащила за собой и помогала подниматься на ноги, когда тот спотыкался.
Они свернули налево, потом направо, снова налево, уходя все глубже и глубже в лабиринт.
За спиной раздавался громкий топот корсаров. Мария добежала до узкого проема в каменной стене, грубо протолкнула туда Нико и последовала за ним. Упав, они сильно ударились и на четвереньках поползли к следующему проему. За много веков коридоры настолько заросли и покрылись грязью, что если раньше тут можно было ходить в полный рост, то сейчас приходилось практически ползти. Мария ударилась головой о дверной косяк, вскрикнула от боли и упала на колени. Нико остановился, чтобы помочь ей встать. Он оглянулся и увидел тюрбан первый корсар смог пролезть следом за ними. Из глаз мальчика хлынули слезы. Опустившись на пол, он горько зарыдал, не в силах сдвинуться с места. Корсар протиснулся в коридор по пояс, а теперь, громко пыхтя, пытался пролезть и дальше.
Первой пришла в себя Мария.
Вставай! крикнула она, и они с Нико снова бросились бежать.
Она знала, что их единственная надежда добраться до одного из подземных помещений, где можно спрятаться и на какое-то время затаиться. Они ползли на животе, пролезая через разломы, полуразрушенные стены и проемы, затянутые пыльной паутиной. Иногда где-то над ними виднелось небо, иногда они оставались в кромешной темноте под каменными глыбами. В одном из таких мест, почувствовав себя в относительной безопасности, они остановились. Какое-то время не было слышно ни звука, кроме их собственного сбивчивого дыхания, и Марии показалось, что спасение близко, но тут из темноты послышалось приглушенное сопение и тяжелое дыхание. Темнота не означала безопасность. Их преследователи не собирались сдаваться.
Спотыкаясь, брат с сестрой бежали и ползли все дальше и дальше вглубь лабиринта коридоров, до крови обдирая ладони и колени, и уже даже не пытались оставаться незамеченными и вести себя тихо. Найдя ущелье, они устремились вдоль него, залезли под каменную плиту, под которой когда-то был лестничный пролет, скатились по разрушенным ступеням и оказались еще в одном коридоре. Казалось, эти руины бесконечны.