Слуги мои верные, птицы перелётные! Не видали ль, не слыхали ль чего про Белого Полянина?
Нет, видом не видали, слыхом не слыхали!
Ну, Иван-царевич, говорит стар человек, ступай теперь к моему старшему брату; может, он тебе скажет. На, возьми клубочек, пусти перед собою; куда клубочек покатится, туда и коня управляй.
Иван-царевич сел на своего доброго коня, покатил клубочек и поехал вслед за ним; а лес все темней да темней.
Приезжает царевич к избушке, входит в двери; в избушке старик сидит седой как лунь.
Здравствуй, дедушка!
Здравствуй, русский царевич! Куда путь держишь?
Ищу Белого Полянина; не знаешь ли, где он?
А вот погоди, соберу своих верных слуг и спрошу у них.
Старик выступил на крылечко; заиграл в серебряную трубу и вдруг собрались к нему со всех сторон разные звери. Крикнул им громким голосом, свистнул молодецким посвистом:
Слуги мои верные, звери прыскучие! Не видали ль, не слыхали ль чего про Белого Полянина?
Нет, отвечают звери, видом не видали, слыхом не слыхали.
А ну, рассчитайтесь промеж себя; может не все пришли.
Звери рассчитались промеж себя нет кривой волчицы. Старик послал искать её; тотчас побежали гонцы и привели её.
Сказывай, кривая волчица, не знаешь ли ты Белого Полянина?
Как мне его не знать, коли я при нём завсегда живу; он войска побивает, а я мёртвым трупом питаюсь.
Где же он теперь?
В чистом поле, на большом кургане, в шатре спит. Воевал он с бабой-ягою золотой ногою, а после бою залёг на двенадцать суток спать.
Проводи туда Ивана-царевича.
Волчица побежала, а вслед за нею поскакал царевич.
Приезжает он к большому кургану, входит в шатёр Белый Полянин крепким сном почивает.
Вот сёстры мои говорили, что Белый Полянин без роздыху воюет, а он на двенадцать суток спать залёг! Не заснуть ли и мне пока?
Подумал-подумал Иван-царевич и лёг с ним рядом. Тут прилетела в шатёр малая птичка, вьётся у самого изголовья и говорит таковые слова:
Встань-пробудись, Белый Полянин, и предай злой смерти моего брата Ивана-царевича; не то встанет сам тебя убьёт!
Иван-царевич вскочил, поймал птичку, оторвал ей правую ногу, выбросил за шатёр и опять лёг возле Белого Полянина. Не успел заснуть, как прилетает другая птичка, вьётся у изголовья и говорит:
Встань-пробудись, Белый Полянин, и предай злой смерти моего брата Ивана-царевича; не то встанет сам тебя убьёт!
Иван-царевич вскочил, поймал птичку, оторвал ей правое крыло, выбросил её из шатра и опять лёг на то же место. Вслед за тем прилетает третья птичка, вьётся у изголовья и говорит:
Встань-пробудись, Белый Полянин, и предай злой смерти брата моего Ивана-царевича; не то он встанет да тебя убьёт!
Иван-царевич вскочил, изловил ту птичку и оторвал ей клюв; птичку выбросил вон, а сам лёг и крепко заснул.
Пришла пора пробудился Белый Полянин, смотрит рядом с ним незнамо какой богатырь лежит; схватился за острый меч и хотел было предать его злой смерти, да удержался вовремя. «Нет, думает, он наехал на меня на сонного, а меча не хотел кровавить; не честь, не хвала и мне, доброму мо́лодцу, загубить его! Сонный что мёртвый! Лучше разбужу его». Разбудил Ивана-царевича и спрашивает:
Добрый ли, худой ли человек? Говори: как тебя по имени зовут и зачем сюда заехал?
Зовут меня Иваном-царевичем, а приехал на тебя посмотреть, твоей силы попытать.
Больно смел ты, царевич! Без спросу в шатёр вошёл, без докладу выспался, можно тебя за то смерти предать!
Эх, Белый Полянин! Не перескочил через ров, да хвастаешь; подожди может, споткнёшься! У тебя две руки, да и меня мать не с одной родила.
Сели они на своих богатырских коней, съехались и ударились, да так сильно, что их копья вдребезги разлетелись, а добрые кони на колени попадали. Иван-царевич вышиб из седла Белого Полянина и занёс над ним острый меч. Взмолился ему Белый Полянин:
Не дай мне смерти, дай мне живот! Назовусь твоим меньшим братом, вместо отца почитать буду.
Иван-царевич взял его за руку, поднял с земли, поцеловал в уста и назвал своим меньшим братом:
Слышал я, брат, что ты тридцать лет с бабой-ягою золотой ногою воюешь, за что у вас война?
Есть у неё дочь-красавица, хочу добыть да жениться.
Ну, сказал царевич, коли дружбу водить, так в беде помогать! Поедем воевать вместе.
Сели на коней, выехали в чистое поле; баба-яга золотая нога выставила рать-силу несметную. То не ясные соколы налетают на стадо голубиное, напускаются сильномогучие богатыри на войско вражее! Не столько мечами рубят, сколько конями топчут; прирубили, притоптали целые тысячи. Баба-яга наутёк бросилась, а Иван-царевич за ней вдогонку. Совсем было нагонять стал как вдруг прибежала она к глубокой пропасти, подняла чугунную доску и скрылась под землёю. Иван-царевич и Белый Полянин накупили быков многое множество, начали их бить, кожи сымать да ремни резать; из тех ремней канат свили да такой длинный, что один конец здесь, а другой на тот свет достанет. Говорит царевич Белому Полянину:
Опускай меня скорей в пропасть, да назад каната не вытаскивай, а жди: как я за канат дёрну, тогда и тащи!
Белый Полянин опустил его в пропасть на самое дно. Иван-царевич осмотрелся кругом и пошёл искать бабу-ягу.
Шёл-шёл, смотрит за решёткой портные сидят.
Что вы делаете?
А вот что, Иван-царевич: сидим да войско шьём для бабы-яги золотой ноги.
Как же вы шьёте?
Известно как: что кольнёшь иглою, то и казак с пикою, на лошадь садится, в строй становится и идёт войной на Белого Полянина.
Эх, братцы! Скоро вы делаете, да не крепко; становитесь-ка в ряд, я вас научу, как крепче шить.
Они тотчас выстроились в один ряд; а Иван-царевич как махнёт мечом, так и полетели головы. Побил портных и пошёл дальше. Шёл-шёл, смотрит за решёткою сапожники сидят.
Что вы тут делаете?
Сидим да войско готовим для бабы-яги золотой ноги.
Как же вы, братцы, войско готовите?
А вот как: что шилом кольнём, то и солдат с ружьём, на коня садится, в строй становится и идёт войной на Белого Полянина.
Эх, ребята! Скоро вы делаете, да не споро. Становитесь-ка в ряд, я вас получше научу.
Вот они стали в ряд; Иван-царевич махнул мечом, и полетели головы. Побил сапожников, и опять в дорогу.
Долго ли, коротко ли добрался он до большого прекрасного города; в том городе царские терема выстроены, в тех теремах сидит де́вица красоты неописанной. Увидала она в окно добра мо́лодца; полюбились ей кудри чёрные, очи соколиные, брови соболиные, ухватки богатырские; зазвала к себе царевича, расспросила, куда и зачем идёт. Он ей сказал, что ищет бабу-ягу золотую ногу́.
Ах, Иван-царевич, ведь я её дочь; она теперь спит непробудным сном, залегла отдыхать на двенадцать суток.
Вывела его из города и показала дорогу. Иван-царевич пошёл к бабе-яге золотой ноге, застал её сонную, ударил мечом и отрубил ей голову. Голова покатилась и промолвила:
Бей ещё, Иван-царевич!
Богатырский удар и один хорош! отвечал царевич, воротился в терема к красной де́вице, сел с нею за столы дубовые, за скатерти браные. Наелся-напился и стал её спрашивать:
Есть ли в свете сильнее меня и краше тебя?
Ах, Иван-царевич! Что я за красавица! Вот как за тридевять земель, в тридесятом царстве живёт у царя-змея королевна, так та подлинно красота несказанная: она только ноги помыла, а я тою водою умылась!
Иван-царевич взял красную де́вицу за белую руку, привёл к тому месту, где канат висел, и подал знак Белому Полянину. Тот ухватился за канат и давай тянуть; тянул-тянул и вытащил царевича с красной де́вицей.
Здравствуй, Белый Полянин, сказал Иван-царевич, вот тебе невеста; живи, веселись, ни о чём не крушись! А я в змеиное царство поеду.
Сел на своего богатырского коня, попрощался с Белым Полянином и его невестою и поскакал за тридевять земель. Долго ли, коротко ли, низко ли, высоко ли скоро сказка сказывается, да не скоро дело делатся приехал он в царство змеиное, убил царя-змея, освободил из неволи прекрасную королевну и женился на ней; после того воротился домой и стал с молодой женою жить-поживать да добра наживать.
Загадки царевны
Жил-был старик; у него было три сына, третий-от Иван-дурак. Какой-то был тогда царь это давно уж было; у него была дочь. Она и говорит отцу:
Позволь мне, батюшка, отгадывать загадки; если у кого отгадаю загадки, тому чтобы голову ссекли, а не отгадаю, за того пойду замуж.
Тотчас сделали клич; многие являлись, всех казнили: царевна отгадывала загадки. Иван-дурак говорит отцу:
Благословляй, батюшка! Я пойду к царю загадывать загадки!
Куда ты, дурак! И лучше-то тебя, да казнят!
Благословишь пойду, и не благословишь пойду!
Отец благословил. Иван-дурак поехал, видит: на дороге хлеб, в хлебе лошадь; он выгнал её кнутиком, чтоб не отаптывала, и говорит: «Вот загадка есть!» Едет дальше, видит змею, взял её заколол копьём и думает: «Вот другая загадка!»
Приезжает к царю; его приняли и велят загадывать загадки. Он говорит:
Ехал я к вам, вижу на дороге добро, в добре-то добро же, я взял добро-то да добром из добра и выгнал; добро от добра и из добра убежало.
Царевна хватила книжку, смотрит: нету этой загадки; не знает разгадать и говорит отцу:
Батюшка! У меня сегодня головушка болит, мысли помешались; я завтра разгадаю.
Отложили до завтра. Ивану-дураку отвели комнату. Он вечером сидит, покуривает трубочку; а царевна выбрала верную горнишну, посылает её к Ивану-дураку:
Поди, говорит, спроси у него, что́ это за загадка; сули ему злата и серебра, чего угодно.
Горнишна приходит, стучится; Иван-дурак отпёр двери, она вошла и спрашивает загадку, сулит горы золота и серебра. Иван-дурак и говорит:
На что мне деньги! У меня своих много. Пусть царевна простоит всю ночь не спавши в моей горнице, дак скажу загадку.
Царевна услышала это, согласилась, стояла всю ночь не спала. Иван-дурак утром сказал загадку, что выгнал из хлеба лошадь. И царевна разгадала.
Иван-дурак стал другую загадывать:
Ехал я к вам, на дороге вижу зло, взял его да злом и ударил, зло от зла и умерло.
Царевна опять схватила книжку, не может разгадать загадку и отпросилась до утра. Вечером посылает горнишну узнать у Ивана-дурака загадку:
Сули, говорит, ему денег!
На что мне деньги! У меня своих много, отвечает Иван-дурак, пусть царевна простоит ночь не спавши, тогда скажу загадку.
Царевна согласилась, не спала ночь и загадку разгадала.
Третью загадку Иван-дурак так не стал загадывать, а велел собрать всех сенаторов и загадал, как царевна не умела отгадывать те загадки и посылала к нему горнишну подкупать на деньги. Царевна не могла догадаться и этой загадки; опять к нему спрашивать сулила серебра и золота сколько угодно и хотела отправить домой на прогоне. Не тут-то было! Опять простояла ночь не спавши; он как сказал ей, о чём загадка, ей разгадывать-то нельзя; о ней, значит, узнают, как и те загадки она выпытывала у Ивана-дурака. И ответила царевна:
Не знаю.
Вот весёлым пирком, да и за свадебку: Иван-дурак женился на ней; стали жить да быть, и теперь живут.
Летучий корабль
Был себе дед да баба, у них было три сына: два разумных, а третий дурень. Первых баба любила, чисто одевала; а последний завсегда был одет худо в чёрной сорочке ходил. Послышали они, что пришла от царя бумага: «кто состроит такой корабль, чтобы мог летать, за того выдаст замуж царевну». Старшие братья решились идти пробовать счастья и попросили у стариков благословения; мать снарядила их в дорогу, надавала им белых паляниц, разного мясного и фляжку горелки и выпроводила в путь-дорогу. Увидя то, дурень начал и себе проситься, чтобы и его отпустили. Мать стала его уговаривать, чтоб не ходил:
Куда тебе, дурню; тебя волки съедят!
Но дурень заладил одно: пойду да пойду! Баба видит, что с ним не сладишь, дала ему на дорогу чёрных паляниц и фляжку воды и выпроводила из дому.
Дурень шёл-шёл и повстречал старика. Поздоровались. Старик спрашивает дурня:
Куда идёшь?
Да царь обещал отдать свою дочку за того, кто сделает летучий корабль.
Разве ты можешь сделать такой корабль?
Нет, не сумею!
Так зачем же ты идёшь?
А бог его знает!
Ну, если так, сказал старик, то садись здесь; отдохнём вместе и закусим; вынимай, что у тебя есть в торбе.
Да тут такое, что и показать стыдно людям!
Ничего, вынимай; что бог дал то и поснедаем!
Дурень развязал торбу и глазам своим не верит: вместо чёрных паляниц лежат белые булки и разные приправы; подал старику.
Видишь, сказал ему старик, как бог дурней жалует! Хоть родная мать тебя и не любит, а вот и ты не обделён Давай же выпьем наперёд горелки.
Во фляжке наместо воды очутилась горелка; выпили, перекусили, и говорит старик дурню:
Слушай же ступай в лес, подойди к первому дереву, перекрестись три раза и ударь в дерево топором, а сам упади наземь ничком и жди, пока тебя не разбудят. Тогда увидишь перед собою готовый корабль, садись в него и лети, куда надобно; да по дороге забирай к себе всякого встречного.
Дурень поблагодарил старика, распрощался с ним и пошёл к лесу. Подошёл к первому дереву, сделал всё так, как ему велено: три раза перекрестился, тюкнул по дереву секирою, упал на землю ничком и заснул. Спустя несколько времени начал кто-то будить его. Дурень проснулся и видит готовый корабль; не стал долго думать, сел в него и корабль полетел по воздуху.
Летел-летел, глядь лежит внизу на дороге человек, ухом к сырой земле припал.
Здоров, дядьку!
Здоров, небоже.
Что ты делаешь?
Слушаю, что на том свете делается.
Садись со мною на корабль.
Тот не захотел отговариваться, сел на корабль, и полетели они дальше. Летели-летели, глядь идёт человек на одной ноге, а другая до уха привязана.
Здоров, дядьку! Что ты на одной ноге скачешь?
Да коли б я другую отвязал, так за один бы шаг весь свет перешагнул!
Садись с нами!
Тот сел, и опять полетели. Летели-летели, глядь стоит человек с ружьём, прицеливается, а во что неведомо.
Здоров, дядьку! Куда ты метишь? Ни одной птицы не видно. Как же, стану я стрелять близко! Мне бы застрелить зверя или птицу вёрст за тысячу отсюда: то по мне стрельба!
Садись же с нами!
Сел и этот, и полетели они дальше.
Летели-летели, глядь несёт человек за спиною полон мех хлеба.
Здоров, дядьку! Куда идёшь?
Иду, говорит, добывать хлеба на обед.
Да у тебя и так полон мешок за спиною.
Что тут! Для меня этого хлеба и на один раз укусить нечего.
Садись-ка с нами!
Объедало сел на корабль, и полетели дальше. Летели-летели, глядь ходит человек вокруг озера.
Здоров, дядьку! Чего ищешь?
Пить хочется, да воды не найду.
Да перед тобой целое озеро; что ж ты не пьёшь?
Эка! Этой воды на один глоток мне не станет.
Так садись с нами!
Он сел, и опять полетели. Летели-летели, глядь идёт человек в лес, а за плечами вязанка дров.
Здоров, дядьку! Зачем в лес дрова несёшь?
Да это не простые дрова.
А какие же?
Да такие: коли разбросить их, так вдруг целое войско явится.
Садись с нами!
Сел он к ним, и полетели дальше. Летели-летели, глядь человек несёт куль соломы.
Здоров, дядьку! Куда несёшь солому?
В село.
Разве в селе-то мало соломы?
Да это такая солома, что как ни будь жарко лето, а коли разбросаешь её так зараз холодно сделается: снег да мороз!
Садись и ты с нами!
Пожалуй!
Это была последняя встреча; скоро прилетели они до царского двора.
Царь на ту пору за обедом сидел: увидал летучий корабль, удивился и послал своего слугу спросить: кто на том корабле прилетел? Слуга подошёл к кораблю, видит, что на нем всё мужики, не стал и спрашивать, а, воротясь назад в покои, донёс царю, что на корабле нет ни одного пана, а всё чёрные люди. Царь рассудил, что отдавать свою дочь за простого мужика не приходится, и стал думать, как бы от такого зятя избавиться. Вот и придумал: «Стану я ему задавать разные трудные задачи». Тотчас посылает к дурню с приказом, чтобы он достал ему, пока царский обед покончится, целющей и живущей воды.
В то время как царь отдавал этот приказ своему слуге, первый встречный (тот самый, который слушал, что́ на том свете делается) услыхал царские речи и рассказал дурню.