Здесь и здоровье она свое поправит, и от Варьки избавится, потому что на сильную знахарку та теперь не замахнется. Больно много своих сил бесам и так уже отдала. Теперь не раньше, чем в третьем колене восстановятся.
Господи, закрыла лицо руками Вика, я не хочу никакой знахаркой становиться. У меня и дара такого нет. Он же в одном роду между поколениями передается, а мы-то чужие с Анисьей.
Не чужие! баба Настя встала со стула. Сестра она мне родная. А мать наша велела до поры об этом не сказывать, чтобы пересудов не было меж людей. Двум знахаркам не бывать в одном месте. Вот я от силы отказалась еще в юности, а Анисья приняла все на себя. А теперь твоя очередь пришла. В общем, думай. Или жить, как живешь сейчас, и маяться да Варьку бояться. Или на место Анисьи заступить.
С лица Натальи Владимировны не сходило выражение тревоги. Внезапно волна холодного могильного воздуха захлестнула комнату, и пакеты с травами зашуршали. Вика почувствовала, что сейчас повеяло ее смертью, как сквозняком.
Надо решать сейчас. Варька еще бесов прислала, не угомонится никак. Знает, без силы Анисьиной ты перед ней как беззащитный младенец. И вступиться за тебя больше некому. Вот она и торопится.
Дочка, Наталья Владимировна подошла к Вике и взяла обе ее ладони в свои руки, я уже чуть не потеряла тебя однажды. Не хочу видеть, как ты мучаешься. Да и от темных сил всю жизнь страдать тяжко. Соглашайся. Я не вижу другого выхода. Уж лучше в добром соседстве жить с нечистью, чем вечно шугаться.
Дело говоришь, Наташа, по судьбе у нее все равно семьи долгой не случится. И Анисью уважить нужно. Думается мне, что не прогнала она Вику только по одной причине чтобы та не пошла к другой ведунье, которая еще больше дел натворить могла бы. И если бы так случилось, то та жизнь бы свою за Вику точно отдавать не стала бы. А может, Анисье еще что-то тайное ведомо, чего мы пока не понимаем. Тут уже только гадать можно, только незачем.
Но я же не знаю ничего про травы, про заговоры и вообще про вот это все, тихо прошептала Вика и заглянула матери в глаза.
Та вопросительно посмотрела на бабу Настю.
Про это не переживай, откликнулся окаянный в голове, как только силу Анисьину получишь, и знания придут вместе с ней. Но поучиться придется, как с этим всем обращаться. Тут уж я подскажу.
Вика зажмурилась. Жизнь в глуши отшельницей, без интернета, без друзей и подруг, в деревянной избушке с окаянным в придачу совсем не то, о чем она мечтала. Но, с другой стороны, кожа ее выздоравливать тоже не собиралась, а Варька являлась вполне реальной угрозой. Да не в будущем, а прямо сейчас.
И тут Вику осенило.
«А что если я соглашусь сейчас, приму силу Анисьину, отвяжусь от Варьки, а потом брошу это все и в город перееду?» в глазах Вики сверкнула надежда и тут же погасла, потому что окаянный прочитал ее мысль и фыркнул.
Никто, кроме Вики, не понял, что значит его фырканье. Мать и баба Настя в ожидании смотрели на Вику. В комнате заходили ходуном стулья, задрожали стекла.
Решайся, отозвался голос бабы Насти.
Глубокое минутное безмолвие наливалось чем-то незримым.
В этот момент Вика почувствовала, что в ее горле и животе застряли обломки железа.
Я согласна, выговорила она против своей воли.
Пространство вокруг резко изменилось. Вика оглядывалась, оглядывалась и не понимала, где находится. Окружающие предметы казались далекими и расплывчатыми. Затылком Вика почувствовала огонь.
Наталья Владимировна заметила, что глаза дочери, испуганные снаружи, изменились, будто стали отсутствующими, отгородились от этого мира изнутри. Казалось, они видели совсем другое.
Вика обернулась на тепло, касающееся светом ее головы и плеч. Густой грохочущий голос раздался совсем рядом.
Согласна ли ты взять в мужья того, чье имя нельзя произносить вслух?
В мужья? Вику бросило в холод, а пот, выступивший на спине и под мышками, моментально стал ледяным.
Такого голоса Вика ни разу не слышала, но поняла, что он исходит не от человека.
Девушка искала глазами бабу Настю, маму, хоть кого-нибудь, кто бы мог объяснить, что сейчас происходит, но видела только темноту, длинные тени, медленно ползущие по окаменелым стенам, и столп пламени, свет от которого растекался то ближе, то дальше.
Вика понимала, что находится за пределами мира, который знает, и все здесь таит опасность. Ей хотелось кричать и плакать.
Внезапный щелчок языка вывел девушку из ступора. Так же щелкала языком Варька, когда выходила из ее квартиры недавно.
«Неужели она?» догадка обожгла лицо, и Вика непроизвольно начала креститься.
Не утруждайся, только ветер разгонишь, смерила презрительным взглядом Варька Вику.
Что тебе нужно? Можешь забрать Бориса себе, страх и чувство вины прикоснулись холодными пальцами к Викиным лопаткам.
Могу забрать? Варька расхохоталась, и глаза ее сузились как щелки. Ты все еще не поняла, с кем связалась, глупая.
Вика переступала с ноги на ногу. Снизу поднимался жар, и пяткам становилось слишком горячо. Если бы она верила в ад, то подумала бы, что сейчас как раз стоит на его крыше и точно туда провалится.
Варя, я прошу, отпусти меня. Я клянусь, что больше никогда не подойду к Борису, и
Конечно, не подойдешь. И я не подойду. Анисья успела подпортить душку мужика. Теперь от него ни детей, ни любви не нужно.
Но она же не довела обряд до конца, Вика переступала все чаще.
И что с того? Самое главное она испортила. Теперь его душа заляпана ее белыми следами, хоть и слабыми. Не отмыть. Мне такая душка не нужна. Думаешь, легко найти подходящего отца своим детям, с душой, которой ни разу ни белые, ни темные не коснулись?
Я ничего не понимаю в этом, опустила голову Вика, пряча глаза, наполненные слезами.
Мне все равно. Ты кашу заварила, тебе и отвечать. Теперь выйдешь замуж за того, за кого я скажу. И будешь с ним до конца дней своих.
Но все мужчины рядом со мной погибнут! вспомнила рассказ бабы Насти Вика, и огонек надежды блеснул в ее глазах.
Если они люди, хихикнула Варька.
А ты хочешь, чтобы я вышла за? пот градом лился с Викиного лба и шеи.
На стене слева блеснули глаза зверя и уставились на Вику. Они сверлили тело девушки так, что она физически чувствовала боль от взгляда.
Господи, помоги, Господи, помоги, Господи, помоги, шептала Вика, пытаясь не слышать звуки, вселяющие кошмар.
Неожиданно раздался звук сухих веток в костре. Воздух стал гуще, завибрировал. Стены поплыли у Вики перед глазами, меняя свои границы, а потом и вовсе пропали.
Щелканье Варькиного языка стало глуше и слилось с тишиной.
Вика увидела перед собой поле, покрытое утренней росой, а на нем цепочку четких человеческих следов. Девушка не раздумывая сделала шаг вперед, и прохладная влага приятно охладила ее ноги. Вика почему-то знала, что надо идти след в след. Идти и не останавливаться. Она вдыхала новый воздух, и вкус его оседал на губах сладким ароматом. Вокруг царило спокойствие, которое пропитывало собой Викины пятки, кисти, шею, глаза, волосы.
Девушке казалось, что вот-вот, и она увидит Его. Того, кто создал этот мир и бабу Настю, и Анисью, и даже Варьку, и она, Вика, является его маленькой частичкой, совсем крохотной, которой он никогда не причинит вреда.
Громкий вопрос, короткий и точный остановил Вику посередине поля.
Ты принимаешь в себя силу великую, нераздельную, во имя всего существующего на этой земле и за ее пределами?
Мягкий елейный голос сразу приковал к себе внимание.
Да, да, без тени сомнений быстро ответила Вика, вспоминая Варькин хохот и горячие пятки.
Елейный голос продолжил:
Да будет так, как сказано.
Случится так, как обещано.
Душою с тобой мы связаны,
В светлой и темной вечности.
Будет служить рука твоя Свету, совершая благо и не желая зла.
Будет обращаться сердце твое к Тьме там, где Свет бессилен, и не желать зла.
Будут глаза твои видеть жизнь и то, что за ней, и не желать зла.
Будет твой рот говорить то, что неведомо другим, и не желать зла.
Издалека раздался Варькин щелчок языка и тут же утонул в росе под ногами Вики. Поле и следы, по которым она шла, пропали. Вика на мгновение зависла над бесконечностью, а потом вздрогнула и обмякла, как после сильного толчка.
Каждой клеткой своего тела теперь она чувствовала связь с этим полем, с каждой росинкой, с каждым следом. Елейный голос что-то продолжал говорить о Боге, о ведьмах, о силах, о тайне жизни и смерти и постепенно становился приглушенным жужжанием на фоне звенящей тишины. Казалось, в мире больше нет никаких других звуков, кроме этого. Вика увидела себя со стороны красивую, юную, с чистой кожей.
Резкий поток тягучего воздуха подхватил Вику. Внезапно левая нога ушла вниз, и девушка увидела мать и бабу Настю.
Анисья, на полу появилась серебристая полоска света, и Вика протянула руку к матери, еле удержавшись на ногах.
Та тут же догадалась, о чем просит дочь, и достала книгу.
Сама не понимая, как это происходит, Вика нашла нужную страницу и начала читать молитву. Чем больше Вика читала, тем шире становилась серебристая полоска света на темном полу.
Баба Настя сидела на стуле, засунув руки между колен, покачиваясь и наклонив голову, как человек, который молится.
Вика читала совершенно незнакомые слова и сразу понимала, о чем они. Видела, как звуки разлетаются тонкими легкими пушинками, а потом оседают на серебристую полоску.
Анисья мелькнула над этой полоской легко и быстро, приковав взгляды всех троих. Сейчас она выглядела моложе, чем до смерти, и как-то картинно, будто это не она сама, а нарисованный портрет. В глазах ее читалась благодарность и радость.
Надо же, никогда не видела сестру такой счастливой, изумленно прошептала баба Настя, разглядывая Аниьсю.
Та обвела взглядом, будто прощаясь, Вику, бабу Настю, Наталью Владимировну, свои развешанные пакеты с травами, стол и зеркало. Стул качнулся и замер на одной ножке. Анисья улыбнулась в ответ и легким дымком растворилась в серебристой полоске света, оставив в своем доме чувство облегчения и радости.
С этой минуты у каждого из присутствующих начиналась новая жизнь.
***
После смерти бабки Анисьи и получения от нее силы Вика изменилась. Невольная покорность таинственным силам и сверхъестественным знаниям осеняла ее душу, отчего лицо всегда казалось печальным.
Что ж, мам, раз у меня это от судьбы, значит, так тому и быть. Ты как, одна в городе? Тяжело? Вика с грустью смотрела на маму.
Да я нормально, Викусь, за тебя больше волнуюсь.
Я справляюсь, баба Настя соседям сказала, чтобы пока не ходили ко мне и что я потом их лечить смогу и помогать. А пока учиться буду. Но все равно пришел один парень сегодня с утра. Из города тоже приехал. Представляешь, умудрился хозяина кладбища разозлить, и тот теперь его преследует. Большак посоветовал мне с хозяином кладбища не связываться, а чтобы тот парень сам обряд провел. Я думаю, не сможет он без меня ничего, хилый какой-то, всего боится.
Кто посоветовал? у Натальи Владимировны был удивленный и недоверчивый взгляд.
Большак. Сущность типа домового, только не с простыми людьми живет, а с сильными, Вика указала на низкую короткую шаткую скамейку у печки, вон сидит.
Все это было сказано так спокойно и естественно, будто разговор шел об электрическом чайнике.
А, поняла, который еще с Анисьей жил, Наталья Владимировна всматривалась в скамейку у печки.
Да не увидишь ты, не пытайся, улыбнулась Вика, я и сама не вижу, только слышу. Если бы не он, мне бы еще дольше учиться пришлось. А так мне все тетрадки Анисьины показывает, объясняет непонятное. Я много вещей не могу объяснить, а он говорит, что не все и надо понимать, просто знать, что оно работает.
За окном раздался шум.
Викино лицо собралось в напряженную гримасу и расплылось в улыбке.
Что это? Наталья Владимировна подошла к окну.
Это сорока, мам. После смерти Анисьи каждый день сюда прилетает, там сидит, Вика показала на забор, и я прямо чую, что это сама Анисья и есть. Баба Настя говорит, за мной присматривает.
Дочь, я всегда у Анисьи хотела спросить, но боялась. Может, ты скажешь, как это все потустороннее видится? Как картинка в голове или как?
Даже не знаю, как объяснить, вздохнула Вика, недавно житель проходил мимо, просто поздоровался, а мне так страшно стало. Кажется, как будто он неживой по дороге идет. Я бабе Насте сказала, а она только головой покачала. А вечером от соседей слухи пошли, что умер он от сердечного приступа. А ему лет сорок было от силы. Так что я теперь смерти тоже вижу, вроде как.
Брови у Натальи Владимировны сдвинулись и задрожали, а зубы прикусили нижнюю губу.
Ох, доченька, переживаю я за тебя, начала она вытирать слезы.
Ну что ты, мам, здесь спокойно, скучно иногда, но я привыкну, и ты привыкнешь без меня. А хочешь, тоже сюда приезжай.
Нет, нет, что ты, замахала руками мама, у меня там работа. Да и ты-то на что жить будешь? На бабкину пенсию? А так хоть я помогу немного.
В просвете быстро распахнувшейся двери показался молодой парень с испуганным лицом.
Ну, что ж, я пойду? встала Наталья Владимировна, заметив, что лицо Вики сделалось серьезным. Утром приходи к бабе Насте, я пока там побуду.
Вика молча кивнула в ответ, сосредоточенно наблюдая за гостем.
Извините, мялся он у входа, а вы сможете сегодня все сделать? А то ночь скоро, я боюсь. Скорее всего, опять меня душить придет.
Понимаешь, Сергей, ты хозяина кладбища обидел. Не так просто от него избавиться. Скорее всего, откупаться придется тебе самому. Я научу, как.
За окном застрекотала сорока.
На лице Сергея отразился испуг и усилие понять смысл слов молодой девушки, которую ему порекомендовали как местную бабку. Правда, его ожидания никак не совпадали с тем, что он видел перед собой.
У стола, заставленного склянками с непонятным содержимым, на фоне пучков трав, развешанных вдоль стены и стертых пакетов, перед ним стояла симпатичная девушка с лицом, на котором читалась убежденная мрачная покорность своему таинственному предназначению.
А если он меня сегодня придушит окончательно? Сергей опустил голову, и по шмыганью носа стало понятно, что парень еле сдерживается, чтобы не заплакать. И зачем я вообще на эту работу пошел?
Так, подожди паниковать раньше времени, давай, садись, расскажи каждую деталь, которую помнишь.
У печки что-то завозилось, и Сергей вздрогнул.
Ничего, это мыши, иди туда, садись и рассказывай еще раз, Вика показала рукой на короткую шаткую скамейку у печки.
Парень вздохнул, сел на скамейку, и пальцы сами забегали по его коленям.
Меня отправили на отбор проб на пилораму. А она совсем рядом с кладбищем. Я же не знал, что так получится, поднял он красные глаза на Вику. Мне надо было отпилить небольшой кусок от доски какой-нибудь, но самый неказистый, где жуки могли быть.
Я везде посмотрел, деревяшки чистые, а одна доска как бы отдельно ото всех валялась, наполовину на могиле, наполовину на лесопилке. Рабочие сказали, просто свалилась. Доска была какая-то не такая, почерневшая, внутри разъеденная. Я и подумал, что от нее образец отпилю, и наши в лаборатории точно жуков каких-нибудь карантинных в ней найдут. А нам после каждого такого обнаружения премию выплачивают.
Вика услышала белый шум в голове и поняла, что Большак хочет что-то сказать. Она поднесла указательный палец к своим губам, показывая Сергею, чтобы тот замолк, и на пару секунд закрыла глаза.
Ты когда кусок от доски отпиливал, разрешение спрашивал? Вика открыла глаза и склонила голову вбок.