Содержательно высказался на данную тему Борис Флоря. Его точка зрения наиболее лояльна по отношению к Новгороду. Называя действия царя продуманными, но абсурдными, он подводит читателя к тому что причин мятежа у новгородцев не было ввиду мелкопоместности данных краев. На северо-западе отсутствовали родовые вотчины потомков Гедимина и Рюрика. Чтобы подтолкнуть к рискованному шагу рядовых служилых людей, причины должны быть серьёзные. А таковых Б. Флоря не обнаружил. Кроме этого, по мнению историка, помещикам была выгодна внешняя политика царя. Они получали завоёванную в Ливонии землю, на которой устраивались новые поместья. К этому же можно добавить довольство купечества. На момент описываемых событий русская Нарва превратилась в крупный центр международной торговли, который посещали суда из многих стран Западной Европы. Новгородско-псковские купцы оказались полноценными участниками торгового процесса. А вот разгром нанес большой ущерб посадскому населению, так как торговля с западноевропейскими странами прервалась на долгие годы. Кроме этого, для русского правительства всегда были очевидны значение и сила влияния новгородской архиепископской кафедры на сознание людей, что подталкивало выбирать сотрудников данной кафедры с особой тщательностью (в том числе, это касается и Пимена).
С. Б. Веселовский подчеркивал, что у новгородских помещиков «не могло быть никаких воспоминаний о былых новгородских вольностях». Учёный также рассмотрел земельный вопрос, в частности момент об отсутствии частных вотчин. Все местные помещики являлись потомками служилых людей из разных городов. Они были испомещены в Новгороде в конце XV начале XVI вв. В результате историк пришёл к выводу о том, что если Новгород и поддался настроениям сепаратизма, то у этого сепаратизма[174] должна была быть особая порода, не связанная с земельными вопросами[175]. Возможно, в другой ситуации и в другое время слухи о заговоре государь не воспринял бы столь остро. Но в 1569 году зёрна упали в подготовленную почву. Недовольство опричными порядками усиливалось. Историк Дмитрий Михайлович Володихин в своей работе «Малюта Скуратов» высказывает сомнение в существовании разветвленного заговора, который на самом деле требовал столь масштабной зачистки. Он сравнивает новгородский заговор с более реальным и доказанным «земским заговором» конца 1567 начала 1568 гг. В других своих работах, Д. М. Володихин, не утверждая, что заговор существовал, склоняется к мысли, что причины недовольства у Новгорода всё же имелись. Однако историк сводит причины к категории моральных. В частности, недовольству безнравственным поведением опричников в храмах и свержению митрополита Филиппа:
«Страна отстаивала себя, она не желала молча сносить унижения. Новгородчина, весьма вероятно, могла быть очагом наиболее активного сопротивления. Царь нанес ответный удар, стремясь подавить любые искры смуты, которую пришлось облечь понятным и привычным именем «измены»[176].
Нужно понимать, что сам Дмитрий Михайлович Володихин носитель сугубо православных идей, иной разс флёром фанатизмом. Он частенько транслирует личные мысли и чувства, пытаясь преподнести их авторитарно и как факт. Если изучать внимательно его работы, становится понятно, в какой восторг и трепет приводит Д. М. Володихина фигура митрополита Филиппа. Это замечательно. Но можно ли считать аргументом? Вряд ли.
И.Граля делает акцент на удручающей атмосфере всего исторического периода, но причин, которые могли бы стать основой заговора тоже не находит и не называет. В результате делает акцент на желании царя покарать как настоящего, так и выдуманного врага.
Интересный нюанс подметил Б. Н. Флоря. Поскольку в заговоре речь идет о передаче города врагу внешнему, должны были сохраниться свидетельства, хотя бы в иностранных архивах. Все таки, сговор с соседней страной, это не встреча нескольких бояр в тереме.
Но таких доказательств до сих пор и не обнаружено. Ни одного.
Были ли причины изменять у первых советников?
Алексей и Фёдор Басмановы, Афанасий Вяземский, Висковатый, Фуников, Пимен В результате расследования новгородской измены погибли крупнейшие политические деятели опричной эпохи. Были ли причины у этих деятелей предавать государя, которому они верно и преданно служили? Только вчера они исполняли важные поручения. За что и как попали в список основных подозреваемых главные опричные советники государя?
Если внимательно присмотреться к составу пострадавших, можно заметить конкретную расстановку фигур в рамках данного инцидента. С постов оказались свергнуты и уничтожены важные лица государства с чётким набором функций. Талантливый дипломат (Висковатый), крупный хозяйственник (Вяземский), сильный военный, организатор и дипломат (Басманов), опытный финансист (Фуников) и молодой мужчина, который находился всё время при царе, мог иметь влияние, а также, занимая придворную должность, запросто являться «глазами и ушами» (Ф. А. Басманов).
Вместе все эти личности создавали систему, позволяющую опричному механизму правильно работать. Убирая их, вместе с их функциями, можно было уничтожить и старую систему. План устранения определённых личностей мог принадлежать не только внутренним, но и внешним врагам. Будь то литовцы, поляки или татары.
Серьёзный список обвинений получил дьяк И. Висковатый. Данный человек был личностью незаурядной. Один из крупнейших русских дипломатов, возглавлял Посольский приказ. К моменту создания и процветания опричнины, он объединил в своих руках управление различными ведомствами приказного аппарата. Вместе с казначеем Фуниковым занимался делами Казённого приказа, хранил большую государеву печать, утверждал важнейшие документы. Висковатый служил царю два десятилетия, пользовался доверием, входил в число ближайших лиц, и по замечаниям современников, был любим им как «спасение души». Были ли у такого человека причины к мятежу?
Как и Басмановы, дьяк являлся крупной, желанной мишенью. За год до казни Висковатый послал тайную грамоту в Кафу к Касим-паше, назначенному руководить походом турок на Астрахань. Дьяк безрезультатно пытался подкупить пашу, чтобы предотвратить турецкое вторжение, что было использовано и стало поводом для обвинения в измене. Поход султана на Астрахань в 1569 году населению объяснили как результат изменнических действий главы Посольского приказа. Висковатый и несколько других земских дьяков получили обвинение в связях с Польшей, Турцией и Крымом, а также в намерении сдать полякам Новгород и Псков. Незадолго до казни Висковатый участвовал в заключении договора о перемирии с Сигизмундом и уговаривал царя прекратить казни[177]. По его мнению, это было необходимо для грамотного с точки зрения дипломатии выполнения дела, но могло навлечь на Висковатого подозрения.
Как мы видим, обвинения не только абсурдны, но и специфичны. По мнению большинства учёных, сфабриковать подобные обвинения вряд ли могли простые новгородские или псковские дьяки. Для того чтобы провернуть подобное, необходимо учесть многочисленные политические аспекты и прекрасно разбираться в особенностях внешней политики. Наиболее очевидными недоброжелателями Висковатого историки считают дьяков А. Я. Щелкалова из Разрядного приказа и его брата В. Я. Щелкалова из Разбойного приказа. Последний заведовал тюрьмами, «мастерами заплечных дел», палачами, помогал опричникам в проведении розысков. Самое главное, руководил казнью новгородских изменников в Москве[178]. Именно А. Я. Щелкалов зачитывал обвинения Висковатому перед казнью, унаследовал его должность, а брат Василий получил другую часть владений.
Исследователь биографии Висковатого Иероним Граля признаки ухудшения положения дипломата видит задолго до кровавых событий. В своей книге «Иван Висковатый», он подчёркивает, что с введением опричнины печатник, преданный государю, остался на «земской» стороне. Ситуация вокруг дипломата стабильной не была. Положение потихоньку ухудшалось, а сильными ударами по карьере учёный считает казнь новгородского чиновника Казарина Дубовского, связанного с Посольским приказом, и расследование заговора Челяднина, после которого дьяк был отстранен от важных дел. Количество поручений в сфере внешней политики резко сократилось. До поры Висковатого защищала связь с Захарьиными, близкими к престолу и наследнику. Но и эта защита со временем ослабла.
Как же расправа над крупнейшим русским дипломатом выглядела со стороны? Была ли ожидаемой? Или поразила современников своей нелепостью? Русским представителям за рубежом была дана инструкция не скрывать, а, наоборот, при любой возможности подчёркивать, что заговор не удался, раскрыт, а виновники наказаны. Имена «изменников» тоже не скрывались. По крайней мере, имя Висковатого. В Речи Посполитой известие об измене дипломата в пользу польского короля вызвало насмешки. Один из ведущих политиков Великого Литовского княжества подканцлер О. Волович в своём письме литовскому вельможе высказался о Висковатом следующим образом: «к государю нашего господина не был благосклонен, всегда был труден для послов его королевской светлости».
Сказать за границей можно что угодно. Верил ли сам царь в вину этого уникального человека? Наиболее очевидным представляется то, что возмущение Висковатого казнью брата было воспринято Иоанном как настроение группы людей верхушки земской боярской знати.
Не менее странной, нелогичной и надуманной выглядит расправа над владыкой Пименом.
Пимен был поставлен на новгородскую кафедру в 1552 году. Он принадлежал к старцам из Адриановой пустыни (Ладожское озеро), которые находились в тесной связи с царским двором. Сам Адриан стал крёстным отцом первого ребенка Ивана и Анастасии, царевны Анны. «Прогосударственность» Пимена вряд ли можно подвергнуть сомнениям. Владыка всегда проявлял максимальную лояльность к государю и опричному правительству, поддерживал Иоанна во всех начинаниях, играл не последнюю роль в свержении неугодного царю и опричникам митрополита Филиппа. Обвинение Пимена нелепо, оно не способно вызвать ничего, кроме удивления. Более терпимого религиозного деятеля грозненской эпохи сложно себе представить. В том числе такое обвинение не могло не возмутить понимающих современников. Согласно одной из версий, именно Пимена и пытался предупредить Афанасий Вяземский. Традиционно роль благородного болтуна отдают именно князю. По мнению ученых, повод расправы над Афанасием по книжному прост: любимец и фаворит царя банально выдал владыке информацию о походе.
Р. Г. Скрынников уверен, что гнев царя могло вызвать сопротивление Афанасия решению перебить (в результате расследования «изборской измены») всех пленных поляков. Не очень понятно, почему Вяземского так волновала (могла волновать) судьба поляков, однако учёный свою версию не развивает и более подробных объяснений не даёт. А другие исследователи к вопросу поляков не обращаются, объясняя случившееся человеческим желанием Вяземского предупредить «своего» или «своих» о грозящей беде. А. Д. Басманов также имел старые деловые отношения с новгородским владыкой. Тесные взаимоотношения этих троих государственных мужей отмечает и В. И. Левченко в своей работе «Малюта Скуратов». Некоторые из историков уверены, что Басмановы не остались в стороне и поучаствовали в благородном «сливе» информации.
Примечания
1
Михайловский Н. К. Сочинения. Т. 6. 1897. С.30.
2
Володихин Д. М. Воеводы Ивана Грозного/ Д. М. Володихин. М.: Вече (от Руси к империи), 2014. С. 3.
3
Веселовский С. Б. Исследования по истории опричнины. Издательство академии наук СССР. М., 1963. С. 34.
4
Кобрин В. Б. Иван Грозный. М.: Моск. рабочий, 1989. 175 с. (История Москвы: портреты и судьбы). С.159160.
5
Филюшкин А.И.Андрей Курбский. М., 2008. С.9.
6
Веселовский С. Б. Исследования по истории опричнины. Издательство академии наук СССР. М., 1963. С. 56.
7
Лурье Я.С. Переписка Грозного с Курбским. Переписка Ивана Грозного с Андреем Курбским. Изд-во Наука. Л., 1979. С.219.
8
Толстой А.К. Драматическая трилогия/ Вступ. ст. Н.Колосовой. Прим. И.Ямпольского. М.: Правда, 1987. С.3.
9
По определению С.Б. Веселовского
10
Временник ОИДР. М., 1851. Кн. Х.С.98, 259; ПСРЛ.Т.25. М., 1949. С. 194
11
Горский А.А. Москва и Орда. М.: Наука, 2000. С. 35.
12
Киселёв Н.А. Памятник земли московской. Церковь Знамения в Захарьино. М., 2007 С.12.
13
Там же. С. 139.
14
Пресняков А.Е. Образование Великорусского государства. М., «Богородский печатник», 1997. С.142.
15
Алексеев Ю.Г. Андрей Михайлович Плещеев боярин Ивана Третьего. Средневековая и новая Россия. Сборник научных статей. К 60 летию профессора Игоря Яковлевича Фроянова. Санкт-Петербург. Издательство Санкт-Петербургского университета, 1996. С.326
16
Русский феодальный архив XIV первой трети XVI вв. М., 1987. Вып. 3. С.593
17
Баталов А. Л. Московское каменное зодчество конца XVI века. Проблемы художественного мышления эпохи. М., НИИ Российской Академии художеств. 1996. С.28.
18
ВОИДР. Т. 10. М., 1851. С.98.
19
Скрынников Р.Г. Куликовская битва: Проблемы изучения // Куликовская битва в истории и культуре нашей Родины. М., 1983. С. 50.
20
ПСРЛ. Т.XXV. М., 1949. С. 191; ПСРЛ.Т.XVIII.СПб., 1913. С.116.
21
ПСРЛ.Т. XXV. М., 1949. С. 268269.
22
Древняя российская вивлиофика. Изд-е Н.И.Новикова. М., 1790. Ч. 20. С.2.
23
ПСРЛ Т. XII. М., 2000. С. 72; АСЭИ. Т. 1 181. С. 605.
24
Шокарев С.Ю. Как формировались боярские усыпальницы Москвы: к постановке вопроса. Российская генеалогия. Научный альманах. Выпуск 3.Старая Басманная. М., 2018. С.739, 28.
25
ВОИДР.Т.10. М., 1851. С. 9899.
26
Разрядная книга 14751605 гг. Т.1. Ч.1. М.,1977.С. 8586.
27
ПСРЛ. Т. XII. М., 2000. С. 66.
28
Алексеев Ю. Г. Андрей Михайлович Плещеев боярин Ивана Третьего. Средневековая и новая Россия. Сборник научных статей. К 60-летию профессора Игоря Яковлевича Фроянова. Санкт-Петербург. Издательство Санкт-Петербургского университета. 1996. С.329.
29
Там же. С. 333.
30
Памятники дипломатических сношений с Империей Римской (ПДСИ). Т. 1. СПб., 1851. Стб. 2526.
31
АСВР. Т.3. М., 1964. 408. С.420421.
32
Древняя российская вивлиофика. Изд-е Н.И.Новикова. М., 1790. Ч. 20. С.6.
33
Вишневский В.И. Некрополь бояр Плещеевых в Троице Сергиевом монастыре. Археология Подмосковья: материалы научного семинара. М.: Институт археологии РАН, 2004. С.375.
34
Здесь и далее числа приводятся по данным, собранным кем-то из Сулешевых, родственников Ф. И. Басмановой-Сулешевой. Точность дат находится под вопросом, поскольку неизвестно, когда сведения были собраны: при жизни Фетиньи или же после.
35
Лобин А. Н. Взятие Смоленска и битва под Оршей 1514 г. / Алексей Лобин. М.: Фонд «Русские Витязи», 2015. (Ратное дело). С. 6.
36
Воскресенская летопись г.70107012. ПСРЛ. Т. 8. Спб., 1859. С. 257258
37
Герберштейн барон. Записки о Московии барона Герберштейна. Спб., 1866. С. 2325
38
Там же. С. 48.
39
Там же. С. 2325.
40
ПСРЛ. Т. 8. СПб., 1859. С.257258; Антонов А. В., Кром М. М. Списки русских пленных в Литве первой половины 16 века // Архив русской истории. Вып.7. М., 2002. С.149196; Западнорусские летописи // ПСРЛ. Т. XVII. СПб., 1907. Стб.186188; ПСРЛ. Т.35. М., 1980. С. 168169.
41
Русская старина. Ежемесячное историческое издание. С.-Петербург. 1901. Т.108. С. 423; Долгоруков, Петр Владимирович (1816/17-1868). Российская родословная книга, издаваемая князем Петром Долгоруковым: [В 4-х ч.]. СПб.: тип. К. Вингебера, 18541857. Ч. 4. С.171174; РИО. Т. 35. С. 654