Внезапно тонкая полоска света разрезала мрак прямо посередине правого глаза, и в мозг ударила резкая острая боль. Как стрела. Молочная пелена никак не рассеивалась. Над ухом слышалось рычание. Плечо продолжало трястись, и именно это постепенно расширило узкую щель между веками.
Боль усилилась, глаз приоткрылся, и неясные очертания наконец стали обретать свои чёткие контуры. Зубы у зверя оказались выщербленными. Клыков не было. Это был не зверь, хотя воняло явно изо рта. Нос был плоским, с провалом посередине. Маленькие, узкие глазки с нависшими над ними безволосыми бровями готовы были разорвать его на части, но, видимо, одного желания было мало. Это был человек. Он тряс Богдана за плечо. И что-то требовал. Однако ответа получить не мог.
Память медленно возвращалась из глубин отключившегося сознания. Монголы напали на стоянку. Туматов прижали к скалам. Они отбивались. Там были Уйгулана и Аруна! При мысли о девушках, голова непроизвольно дёрнулась, и это движение болью отозвалось во всём теле. Спазм был такой глубокий и сильный, что на мгновение все мысли как будто вышибло из головы и там яркой вспышкой замерло огромное жёлтое пятно. Как солнце в зените, если посмотреть на него широко открытыми глазами. А потом глаз закрылся, и в голове снова наступила ночь. Только боль не прошла. Ныла каждая клеточка.
Один глаз открывался, другой нет. Значит, затёк от удара или выбили. Руки пронзали тысячи острых игл, и это было хорошо. Они онемели, но кровь пыталась пробиться по зажатым венам и сосудам. Надо было помочь.
Богдан попытался повернуться на бок, но с первого раза ничего не получилось. Пришлось закидывать одну ногу на другую, крест-накрест, чтобы сдвинуть верхнюю часть тела с места. Ничего не получалось. Сбоку что-то мешало. Наверное, верёвки. Вспомнилась сеть. Да, на него накинули сеть. С тех пор, похоже, и не снимали.
Билбэт раздалось где-то совсем рядом. Голос был тихий и жалобный. Правый глаз отчаянно задрожал, пытаясь шевелить веками вверх-вниз. Просвет стал чуть шире. Он лежал на возвышенности, неподалёку от того места, где они накануне защищались. Прямо отсюда начинался спуск к бывшему стойбищу туматов. Там виднелись фигуры людей и лошадей. Их было много.
Вдруг всё это заслонили два глаза испуганных и невероятно знакомых. Билбэт Это я, Саха. Билбэт повторял юноша, чуть не плача. Он постарался что-то сделать, наверное, снять верёвки, но потом отдёрнул руки, услышав стон.
Са ха выдохнул Богдан сухими, как кора дерева, губами.
Я сейчас. Подожди. У меня есть нож. Я спасу тебя. Подожди, лопотал сын вождя, пытаясь что-то сделать.
Нет, из последних сил выдавил из себя Богдан. По внезапно замершему лицу юного тумата было видно, что он услышал. Но застывшее в глазах недоумение говорило, что он ничего не понял. Да и как ему было понять?! Это в голове Богдана мысли за мгновение оббежали весь круг возможных событий и приняли решение, которое прозвучало в этом коротком слове как приговор. А что мог знать о его намерениях Саха? Ничего. И рассказать ему это было невозможно. Скорей всего, монгол отошёл, и парень как-то смог к нему подобраться. Но монголы не убили его. Оставили в живых. Значит, он им нужен. Значит, не дадут умереть. И тогда он увидит Уйгулану. Или узнает, где она. А если Саха перережет верёвки, тогда всем им конец. Монголы убьют их. И спасти Уйгулану не получится. Нет, тихо повторил Богдан. Ты как?
Сын вождя сразу понял его вопрос и со слезами на глазах рассказал, что Дари ранили, он оттащил его в расщелину, а когда хотел вернуться, там уже были монголы и всех связали. Он спрятался за камнем и не вышел. Так и просидел до утра.
Дари жив. Рука плохая, закончил он, показывая на предплечье.
Что там с трудом попытался спросить Богдан.
Где? Где там? задёргался Саха, оглядываясь по сторонам. Потом до него дошло, что «там» означало лагерь монголов. У них, да?
Да, одними губами произнёс Богдан.
Дальше он услышал, что на реке много лошадей. Всадники стреляют на другой берег. Там ничего не видно. Наверное, хотят перейти реку и догнать туматов. Юноша описал все места, которые были видны с возвышенности, поэтому Богдан понял, что всё кончено.
Он не знал, что Тэлэк послушался его совета и спас вождя после ранения, несмотря на желание пасть в бою смертью храбрых. Его жена, Айлана, до последнего надеялась на спасение дочерей, но когда туматы оттеснили врага от реки, ей стало ясно, что на этом берегу её ждёт только ужасная смерть. Она прыгнула в воду вместе со всеми и попыталась переплыть на другую сторону вслед за охотниками.
К несчастью, их всех снесло вниз по течению, за тот поворот, где река огибала лес и уходила вдаль, зажатая с двух сторон грозными серыми скалами. Однако оказавшись там, они вдруг почувствовали под ногами опору. Это были камни и отвалы скал, по которым им с трудом удалось вернуться назад, к тому месту, где начинался лес. Именно этот случай помог туматам позже найти спасительный путь к бегству, когда монголы придумали, как уничтожить их без помощи оружия.
Тут был монгол. Он ушёл. Кричал на тебя. Потом ушёл. Придёт скоро. Надо уходить, Билбэт, умоляющим голосом пролепетал Саха.
Нет, уже более твёрдо ответил Богдан. Сильно хотелось пить, во рту пересохло, однако внутреннее напряжение на короткое время придало сил, чтобы ответить юному тумату. Меня не убили. Нужен живой. Я найду Уйгулану. Уходи. Спасай брата, после этого силы снова покинули его, и правый глаз закрылся. Когда он открылся, Сахи уже рядом не было. Вдали виднелась сутулая фигура монгола, который тащил на плече мешок с водой и нёс в руках что-то, похожее на чашку. Судя по сокращавшемуся расстоянию, он шёл именно сюда.
Богдан вздохнул и снова закрыл глаза. Стало понятно, почему было так тепло он лежал на куске войлока. Значит, заботились. Что же дальше? Ждать пришлось недолго. Скоро на лицо полилась тёплая вода, а потом снова послышались призывные крики монгола.
Левый глаз так и не захотел раскрываться до конца. Но с правым дело было лучше. К тому же удалось открыть рот, и туда несколько раз попала вода. Это было настоящим блаженством. Приятней всего оказалась странная горячая жидкость, которую монгол так осторожно нёс в деревянной чашке. Вкуса Богдан не чувствовал. Только тепло, которое горячей волной распространялось от желудка по всему телу.
Билбэт, надо идти, вдруг донеслись до него голоса двух туматов. Они стояли чуть дальше, поэтому он их не видел. Наверное, монгол привёл их с собой. Большой вождь ждёт. Они хотят говорить с тобой.
Не могу. Больно, пробормотал Богдан. Язык был деревянным, губы казались покрытыми коростой и еле открывались. Но говорить он ещё мог.
Надо, руки и ноги у охотников были связаны, однако несильно. Верёвка давала им возможность двигаться и ходить. Они подхватили его под локти и осторожно приподняли. Ноги не слушались. Пришлось нести как бревно. Руки свисали с плеч туматов, а ноги тащились по земле. Монгол-стражник брёл сзади, что-то бубня под нос.
Краем глаза Богдан видел, что у реки всадники уже преодолели брод и теперь их лошади виднелись на другом берегу. Однако что там происходило, он не знал. Потом это место скрылось за поворотом, и он перестал вообще что-либо видеть.
Живой? донёсся голос с небольшой возвышенности. Вокруг стояли вооружённые воины. Значит, это был самый важный командир. Богдана положили на землю, лицом вниз, поэтому ничего не было видно.
Да, ответил уже другой.
Эй, посмотри, точно он? снова спросил главный.
Да, это был голос Нурэя. Глухой и злобный. Богдан скривился и хотел повернуть голову. Вместо этого только застонал, чем вызвал радостный смех у стоявших вокруг монголов.
Что, убить хочешь?
Да. Ты обещал, что убьёшь!
Послышались короткие выкрики и звуки ударов. Но они резко прекратились.
Ты его боишься. Хотя ты сильный. Но он сильнее тебя. Надо посмотреть на него. Эй, не упусти его. Отвечаешь головой, главный вождь раздавал приказы, но Богдан даже представить не мог, что находился всего в нескольких шагах от самого Субэдэя. И вдруг снова дал о себе знать Нурэй.
Ты обещал мне девушку! громко произнёс он, и по напряжённой тишине Богдан догадался, что об этом говорить не стоило. Молчание затянулось, и Нурэю лучше было уйти, но он, видимо, не мог остановиться. Ты самый главный! Ты обещал. Почему ты не хочешь сдержать своё слово? Я сделал всё, что ты сказал.
После этого послышались короткие крики, шум драки и стоны, которые оборвал голос всё того же «главного вождя»:
Стой! Не стрелять! дальше последовала пауза. Хм-м Кто научил тебя так драться? Этот чужак? говоривший был явно удивлён тем, что увидел. А что там могло быть? Наверняка монголы набросились на Нурэя, но тот был одним из самых лучших учеников, поэтому точно раскидал их в разные стороны. Главаря это, наверное, впечатлило. Краем глаза Богдану было видно, что рядом корчатся на земле два кочевника. Значит, так и было. Что ты молчишь? Кто научил тебя?
Он, мрачно подтвердил Нурэй. Предатель был где-то совсем рядом и, наверное, показывал сейчас на него. Но Богдан только догадывался об этом.
Ха! Тогда его надо беречь больше, чем тебя! Я хочу увидеть, что твой чужак так хорош, как ты говоришь. Эй, Баяр, возьми его к себе.
Да, багатур!
И не дай умереть этому чужаку. Если надо, несите его на руках. Всё! Что там с туматами?
Дальше последовал рассказ очередного военачальника, а Богдана в это время оттащили в сторону, где два кочевника стали готовить металлические оковы. Приказ «беречь» здесь понимали по-своему. Однако помимо кандалов ему принесли жидкую похлёбку и воду. Это было хорошим знаком. А вот нехорошим было то, что творилось на другой стороне реки.
Субэдэй выслушал второго тысячника и приказал ему взять с собой Нурэя. Однако к полудню они вернулись ни с чем. Тумат не знал, как избавиться от своих соплеменников, которые прятались за деревьями и спокойно расстреливали монголов. Тысячник тоже не хотел терять людей просто так. А попытки пробраться в гущу леса могли продолжаться ещё много дней.
Даже запертые на небольшом полуострове, лесные охотники могли долго сопротивляться, пользуясь своим преимуществом. Но Субэдэй не собирался оставаться здесь надолго. Его ждали в Улусе Великой Орды. Предстояли большие походы на юг и запад. И ещё была другая проблема. Более простая и насущная еда. У его войска не было запасов. Совсем. Они закончились буквально накануне, и теперь монголам надо было срочно найти и ограбить какое-нибудь племя.
Субэдэй поднялся и подошёл к краю холма. Ветра не было, деревья неподвижно замерли на той стороне, пряча внизу непокорных туматов. Тысячник и его сотники ждали.
Готовьте стрелы с соломой! раздался резкий приказ. Сожгите их. Всех. Вместе с деревьями.
Воины сразу поняли, что надо делать, и спустя некоторое время в сторону хвойных крон полетели горящие стрелы. Однако монголы этим не ограничились. Они стали поджигать кусты там, где смогли переправиться и занять оборону. Пламя быстро охватило сухую траву. А когда оно окутало первые десять деревьев, стало ясно, что скоро огонь станет распространяться дальше без их помощи.
Богдан почувствовал запах гари и сразу понял, что произошло. Он не знал, что вернувшиеся по воде охотники рассказали своим соплеменникам о камнях и осыпи в воде. По ним туматы могли спастись, обойдя полуостров ночью. Тэлэк и Тускул сразу бросились к вождю, но тот только рукой махнул и сказал, что судьба племени теперь лежит на их плечах. Спорить никто не стал. Туматы торопились незаметно ускользнуть из опасной ловушки.
А с другой стороны в это время, спрятавшись высоко на скале, за ними наблюдали два брата Саха и Дари. Они ничего не знали о спасительных камнях в воде и видели только пламя, которое должно было уничтожить их племя. Поэтому они решили переправиться ночью и попытаться обойти огонь, чтобы найти своих.
Великий Субэдэй-багатур тем временем развернул войско в другую сторону, оставив у брода только две сотни. Они должны были дождаться конца пожара и проверить, что все туматы сгорели. Для этого им надо было просидеть на берегу несколько дней, и, если потребуется, заново поджигать кусты, чтобы пламя не потухло.
Уйгулана ничего не видела, но после рассказа сестры не смогла сдержать слёзы, потому что для неё, как и для её братьев, племя туматов казалось обречённым на ужасную смерть. Богдан в это время трясся на одной из немногих повозок, где сотники перевозили запасы еды. Но еда кончилась, и поэтому туда погрузили безвольное тело странного чужака, которого приказал беречь сам Субэдэй.
Так закончился последний поход монголов против туматов, которые в последующем разделились на несколько частей и слились в другими племенами, живущими вдали от этого ужасного места.
Глава 12. Начало нового пути
Солнце палило нещадно. Ветра, как назло, не было. Воздух казался тяжёлым и давил на тело со всех сторон. Больше всего хотелось пить. Воду и еду приносили только раз в день. Похоже, у монголов не было ничего, кроме жареной конины, поэтому жажда мучила постоянно и днём, и ночью. Однако остальным было ещё хуже: захваченные в плен туматы шли пешком, связанные друг с другом одной верёвкой. А Богдана везли на пустой повозке. Без неё он уже давно бы умер.
Первые пять-шесть дней прошли в полном забытьи. Глаза опухли ещё больше и не открывались. Пальцы чувствовали, что там есть гной, но от чего он образовался, от грязи или ран, было непонятно. Более того, всё тело превратилось в сплошной синяк и каждое прикосновение отдавалось ужасной болью. Потом говорили, что первые несколько дней он постоянно стонал. Да, перины или матраса здесь не было. Если бы Богдана привязали к остальным, то через несколько шагов верёвку пришлось бы обрубить, а его самого заколоть на месте. Передвигаться самостоятельно он не мог. Поэтому приказ Субэдэя спас его от смерти.
Богдан не знал, сколько времени прошло, но в какой-то момент круглосуточное забытье и мрак закончились. Теперь он чувствовал разницу между днём и ночью и проваливался в сон только в середине жаркого дня, когда всё вокруг, казалось, расплавлялось от палящей жары. Загустевший, как мёд, воздух с трудом попадал в лёгкие, и перед глазами часто плыли разноцветные круги. Мозг отказывался воспринимать любые ощущения. И только после заката можно было вздохнуть чуть свободнее, а ближе к полуночи, когда становилось даже холодно, Богдан дышал полной грудью, глубоко и долго, наслаждаясь приятной прохладой.
Вскоре он смог умываться. Сразу стал промывать глаза. Они стали раскрываться, и он смог сам выбираться из повозки. Стоя рядом, разминал одеревеневшие руки и ноги. Явных переломов не было. Кроме одного ребра. Слева. Поначалу оно сильно болело, даже мешало дышать, но постепенно прошло. Только при повороте плеч вправо-влево чувствовалась глубокая ноющая боль. Со стороны спины. Скорей всего, одно ребро всё-таки сломали. Но больше ничего не пострадало. Это было чудо!
Постепенно Богдан стал делать простые упражнения: приседал, наклонялся, вращал руками, кистями, головой. В первую ночь занятия закончились быстро. Сделав несколько наклонов, он потерял сознание и упал на землю. Слабость брала своё. Однако впереди стояла конкретная цель подготовиться к побегу. Вместе с Уйгуланой.