Мама подняла младшего на ноги, привела его в чувство, растерев уши и шею, и уверенно шагнула на мост.
Осторожно ступая по старым доскам, она внимательно прислушивалась к своим ощущениям. Вот мост качнулся второй раз, это ступил Миша, еще качнулся Лиза, еще Лина, еще Соня. Далее последовала пауза. Мама остановилась в ожидании. Ее сердце выстукивало ритм несущегося поезда. Веревочные поручни были расположены настолько высоко, что младшим было явно не достать их. Пришлось расставить ноги шире, чтобы удержаться на мосту в случае, если кто-то из них потеряет равновесие.
Алеша все не шел.
«Давай, сынок, давай!» мысленно умоляла его мама. Неужели ей придется бросить здесь одного ребенка ради спасения остальных?!
Мама медленно пошла, давая понять, Алексею, что назад пути нет. Один осторожный шаг, второй, третий «Сыночек, миленький, решайся!» Четвертый шаг, пятый
И вот резкий толчок заставил маму крепче сжать поручень, веревка на талии натянулась это Миша, пошатнувшись, ухватился за нее. Все остановились, дожидаясь, пока мост успокоится после Алешиного раздраженного шага.
«Слава Богу!» вырвалось из глубины сердца. И мама с относительным облегчением продолжила проверять прочность сомнительного моста.
«Я действительно в критической ситуации забыла о Боге, как и говорил старец», размышляла она, Видимо, нет живой веры во мне. С детьми! Здесь над этой странной и жуткой Рекой желаний этим бурлящим, кипящим потоком и забыть о Боге. Как такое могло случиться?!»
А внизу дымилась мириадами брызг та самая река, которую мы все так любим, но в которую так страшно упасть, когда ты уже оторвался от сонного берега и ступил на Мост неведения.
От нарастающего напряжения задрожали колени, ноги отказывались слушаться. «Только не смотреть вниз. Только не смотреть вниз», напоминала себе мама, сожалея о том, что не объяснила этого детям. Доски под ногами скрипели так явно и выразительно, что это чувствовалось всем телом. Казалось, мост, слегка раскачиваясь, рассказывает какую-то жуткую историю или напевает тревожащую душу песню. А слушатели все шли и шли, улавливая каждое его слово не то ногами, не то сжимавшимся от страха желудком.
Мост нехотя провис. Путники вошли в сердцевину серого облака, обволакивающего беснующуюся поверхность реки.
«Господи, помоги! шептала мама, Господи, не оставь!» Но навязчивое «Только не смотреть вниз» слетало с ее губ все чаще и чаще. Стало трудно дышать, сознание начало заполняться, вползающими смрадными мыслями. Перед глазами вдруг всплыли образы, картинки приятных воспоминаний: Вот берег моря, залитый солнцем пляж, шезлонги, готовые принимать в свои объятья млеющие тела. Вот богатый ресторан с тихой музыкой на заказ и, заставленными яствами, столами. Вот разноцветье магазинов одежды с множеством манящих витрин. Вот торжественность театров с мягкими ожидающими креслами. А вот собственная спальня с большой устланной кроватью. Как легко и приятно! Эти образы всплывают откуда-то снизу, зовут к себе, манят спокойствием и привычным очарованием.
«Идти желаниям навстречу, просто отцепившись от поручней моста очевидно, самое легкое и приятное решение», извивался шипящий голос вокруг разума.
Но упрямый огонек в глубине сердца цеплялся за истинную реальность.
«Господи, прости! Господи, не оставь!» прошептали губы, уже едва двигаясь.
Сознание молнией встрепенулось от забытья. Неведомая сила обхватила мамины кисти рук, не давая их разжать.
Вдруг жгучая боль полоснула по поясу. Трое младших безвольно повисли на веревке, и только высокая Соня, вцепившись в поручень, изо всех сил пыталась удержать непосильную для себя ношу. Мама, держась одной рукой, другой попыталась поднять детей на мост. Она умоляюще взглянула на Алексея, но подросток посмотрел стеклянными, ничего не видящими глазами, слегка присел и Прыгнул в реку, словно с трамплина в бассейне.
Мост от его прыжка низко опустился, набирая силу размаха, затем резко подскочил, и увлек за собою повисших на веревке детей. Через мгновение все трое шлепнулись на мост, словно тряпочные куколки, готовые в любой момент снова повалиться в бездну. Мама бросилась животом на узкие доски, отчаянно удерживая три детские жизни над лукавой рекой с сомнительным названием.
Мост сокращал амплитуду скачков нестерпимо долго. Голова гудела, казалось, громче, чем река, подступала тошнота. Сердце вопило от боли и ужаса: «Алеша, Алешенька! Сынок!» Мама всем телом прижимала детей к спасительной поверхности, пальцы до крови цеплялись за старые доски.
Наконец, мост успокоился, и, кажется, поднялся выше. Или это облако отступило вниз? Не важно. Главное, что дети начали приходить в себя. С трудом поднявшись на ноги, мама снова ухватилась за поручни и путь продолжился.
Из тумана выступил долгожданный Берег познания, шум реки стремительно удалялся, словно река была уже далеко позади. Еще немного усилий! Еще немного терпения! И вот, одного за другим мама выводит детей на землю, но Алексея среди них нет.
На берегу познания
Тишина. Головокружительная, бездонная тишина. Она заставляет искать точку опоры вне этого мира. Она открывает новые многомерные пространства, где смысл существования каждого обретает полноту красок, вплетаясь в великий вечный замысел.
Живительная тишина разлилась в изможденных напряжением телах, распластанных на каменистом берегу. Белое любопытное небо заглядывало в уставшие глаза, как-бы выискивая в них жажду познания. Но в этих глазах сейчас не было ничего, кроме страха смерти и тревоги за сына и брата.
Где он? Что с ним? Жив ли он? стучало в голове неотступно.
Казалось, воля оставила их навсегда и унесла с собой остаток жизненных сил.
Время шло, или, напротив, замерло, никто не понимал. А небо все еще оставалось бумажно-белым, легкий теплый ветерок был не способен разогнать густую пелену странных облаков.
Мама приподняла голову, чтобы оглядеться. Вокруг простирался безжизненный каменистый пейзаж, как-бы случайно оборванный Рекой желаний. Ни дерева, ни даже травинки, только камни да валуны всевозможных размеров и оттенков, а над ними молочное, чего-то ожидающее небо.
«Давайте попробуем одеться, дети», почему-то шепотом сказала мама.
С большим трудом удалось развязать затянутые узлы. Одежда уже ни на что не годилась, но выбора не было, и вся компания вскоре стала похожей на бездомных нищих. Однако, это было лучше, чем продолжать путешествие в одном нижнем белье.
«Мы должны найти Алешу», добавила мама уже громче.
Обычно такие разговорчивые, а временами даже болтливые, дети в полном молчании выстроились в ряд, как солдатики, готовые к бою.
Мама вгляделась вдаль. Внизу по течению реки камни сливались с небом в единое бесцветное марево, линии горизонта почти не было видно. Пустота и безжизненность. И только множество серых птиц кружило над берегом. «Стервятники», пронеслось в голове. Мама даже не попыталась узнать, какой пейзаж их ожидает, если пойти вверх по течению, как велел им старец. «Мы должны найти Алешу», -повторила она и сделала решительный шаг в противоположную сторону.
Отвесный берег над стремительным потоком становился все ниже. До слуха путников снова донесся шум реки, стало видно, как грязное водяное чудовище несется с непостижимой скоростью и властью. Временами оно накидывалось на прибрежные валуны, рассыпалось на миллионы брызг и, словно издавая отрывистый хохот, проносилось дальше.
Мог ли подросток выжить в этой стремнине? Материнское сердце чувствовало, что надо двигаться вперед.
«Мама, смотри, смотри! Там люди!» вдруг закричали дети.
И действительно, впереди, метрах в ста несколько мужчин уперлись плечами в огромный валун. Они пытались столкнуть его с покатого берега в реку: «Раз, два, взяли!» Камень прокатился несколько метров и остановился, немного не дойдя до цели. Мужчины снова энергично припали к валуну: «Раз, два, взяли!» Камень перевалился с бока на бок, а далее послушно покатился по крутому склону и ухнул в кудрявый поток.
«Е- э-э-эсть!» заликовали люди.
Но грохочущая стихия с видом разъяренного зверя выгнула серую спину высоко над камнем, сделала паузу, набирая и без того кипящую энергию, и со страшной силой обрушилась на маленьких, суетливых обидчиков.
Снова раздалось прерывистое «Ха-ха-ха», и поток с торжествующим превосходством продолжил путь, унося с собой наивных людей, словно легкие щепки.
Наши герои в страхе наблюдали за развернувшейся перед ними трагедией. Чего хотели добиться эти странные люди? Зачем вступили в неравную битву?
Вскоре путники увидели стаю стервятников, кружащую над местом происшествия в жажде добычи.
«Возможно, кто-то выжил», сказала мама и побежала туда, откуда совсем недавно отхлынула волна-мстительница.
На камнях лежал человек лицом вниз. Жив ли он? Мама осторожно перевернула незнакомца. Длинные темные волосы облепили красивое юное лицо, на лбу кровоточила рана. Мама пощупала пульс на запястье, на шее, потом приподняв за плечи, оттащила парня подальше от воды. Оторвав кусок от своей блузки, перевязала раненому голову. Дети сочувственно наблюдали. Это был молодой мужчина лет двадцати. Мокрая одежда не выдавала ничего особенного, черная футболка и синие джинсы. Как и у многих молодых людей нашего времени.
А стервятники, покружив немного, отлетели в сторону и уселись на сухое подобие дерева, как бы поджидая свою очередь в трапезе.
Мама посмотрела на гологоловых птиц. «Мы не можем его здесь оставить», задумчиво произнесла она, и взгляд ее забегал вокруг в поисках чего-то, что поможет ей решить проблему.
Под сухим деревом нашлись довольно длинные ветви и большие куски еще упругой коры. Снова в ход пошли футболки и рубашки, от которых мама оторвала узкие полосы по нижнему краю, связала ими рядами кору, сделала из ветвей поручни, и получилось нечто вроде носилок. Пока мама с Соней трудились над этой конструкцией, младшие дети оставались рядом со, все еще находившимся без сознания, молодым человеком.
Стоило только на мгновение отойти, как падальщики норовили заявить о своих правах. Ребята не сводили испуганных глаз с крюкообразных клювов, а стервятники с вожделенной для них добычи.
Наконец, работа была завершена. Мама взяла беднягу за плечи, дети за ноги, положили на хлипкое сооружение и осторожно приподняли над землей. Носилки прогнулись, но выдержали. Путники медленно зашагали дальше в поисках сына и брата.
Юноша был худощавого телосложения, однако и носильщики совсем не отличались богатырской силой.
Пройдя совсем немного, дети надоедливо запричитали: «Ма-ам, он тяжелый. Ма-ам, он просто спит, наверное. Ма-ам, лучше его спрятать куда-нибудь от этих птиц. Ма-ам, а скоро он очнется?»
Мама шла молча, она устала не столько от ноши, сколько от детского безостановочного нытья. Легкое раздражение стало подкатывать к горлу и захотелось крикнуть: «Да замолчите вы уже, наконец!», но удалось сдержаться.
Вдали показалось большое раскидистое дерево. Среди каменистого безжизненного пейзажа настоящее зеленое дерево выглядело истинным чудом.
«Дойдем во-он до того дерева и отдохнем», услышали дети. Мысль о скором отдыхе приободрила их, но сухие ветви и кора носилок были колючими, к тому же совсем неудобно идти так близко друг к другу. Получалось все время наступать на пятки впереди идущего. Тот кричал, нервничал, дети ссорились, обменивались обидными фразами, затем менялись местами и снова ссорились. Неся ноги невольного мучителя, вцепившись в поручни своими маленькими ручками, дети беспрестанно призывали маму, чтобы она рассудила их, жаловались друг на друга. А мама молчала и только вглядывалась в прибрежную полосу в поисках сына.
До дерева оставалось каких-нибудь метров пять, когда раздраженные, уставшие дети решили вновь меняться местами в поисках самого легкого для себя положения. Равнодушные руки выронили носилки, и несчастный парень скатился на камни. Послышался слабый стон.
Мама строго взглянула на притихших детей. Она присела, положила голову незнакомца себе на колени и велела детям добежать до дерева, проверить, нет ли там ручья.
Только сейчас она подумала о том, что за все время путешествия никого из них не мучал ни голод, ни жажда. Пить из Реки желаний нельзя это не вызывало сомнений, но юношу нужно как-то привести в чувство, а зеленое дерево давало надежду, что там есть чистая вода.
«Е-есть! Здесь есть ручей!» закричали дети и, не дожидаясь ответа, припали к прохладной прозрачной воде губами, жадно глотая каждое мгновение этой блаженной передышки. Затем Соня сорвала с дерева на удивление крупный лист, собрала его в ладонях в форме чаши и, зачерпнув из ручья, понесла маме. Младшие последовали ее примеру.
Мама приподняла голову парня, а Соня попыталась влить ему в рот несколько капель.
Сухие губы зашевелились, горло сделало глоток, и слегка дрогнули черные ресницы. Вот поднесли еще немного воды, юноша сделал второй глоток, открыл большие синие глаза и растерянно взглянул на заботящихся о нем людей.
«Где это я? Что произошло? Кто вы?» пробормотал он, пытаясь подняться. Но застонав и прижав ладонь к разбитой голове, облокотился на сваленные рядом носилки.
«Тебя волной о камни ударило наверно, когда ты камень в реку столкнул», наперебой затараторили дети. А мама развернула носилки удобней и сказала: «Ложись сюда, сейчас расположимся под деревом и там поговорим обо всем, а пока лежи, тебе не нужно вставать».
«Я сам дойду», возразил было юноша, и повторил попытку подняться, но тут же обессиленно рухнул на носилки.
Вся команда вновь дружно подхватила едва ожившую ношу, которая на этот раз показалась намного легче.
Под деревом было и уютней, и спокойней. Охватившее всех странное раздражение улеглось в душе мягкой кошкой, на время спрятав коготки.
«Как тебя зовут?» поинтересовалась Лиза, как только носилки были расположены в тени возле ручья.
«Сергей», тихо ответил парень и припал губами к живительной влаге.
«А меня Лиза, а это Миша, а это Лина и Соня, а маму зовут Кристина.
Сергей слабо улыбнулся и снова устало лег. Ему явно было не до разговоров.
Солнце клонилось к закату, расплываясь в розовом мареве грязно-оранжевым пятном, окрашенный им горизонт не вызывал чувств восторга и вдохновения, а только тревогу, смутную, таинственную тревогу. Крадущиеся сумерки все сильнее навевали давящее чувство замкнутого пространства, словно путешественники были в плотном темном мешке, без малейшей возможности выбраться из него.
Как и прежде гудела Река желаний. Ее серый гул время от времени перемежался с отрывистым «ха-ха-ха», напоминая путешественникам о существовании у реки собственного сознания.
Пытаясь устроиться поудобней, да поближе к маме, дети опять о чем-то заспорили. Никто не хотел уступать, спор быстро перерастал в ссору, посыпались жалобы и претензии.
«Прекратите сейчас же! резко оборвала их мама, имейте хоть немного сочувствия и сострадания к другим!»
Дети на мгновение притихли.
Ма-ам, а что значит «со»? вдруг спросил Миша.
Мама вопросительно взглянула на сына.
Ну, вот ты говоришь «СОстрадание», «СОчувствиве»