Приступишь к созданию эскиза для ДК, делай всё по-своему. Главное не пытайся впихнуть в него невпихуемое. Баннер не резиновый.
А как же пожелания Васильева?
Филлипыч мужик умный. Понимает, что он ни разу не художник, и не дизайнер. Поэтому особо выделываться не будет. Проверено.
Понятно.
Я исподтишка бросил на шефа оценивающий взгляд.
«Интересно, у него уже можно деньги просить? Или рано пока? Ладно. Через полчаса попробую. Если он никуда не свинтит.».
Тут у меня в кармане, завопил сотовый. Вздрогнув от неожиданности, я вытащил трубу и уставился на высветившуюся надпись: «Love».
Почему «Love»? Да это у меня чёрный юмор такой. От полной беспросветности и безвыходности.
Можно было бы, конечно, её «Богиней» обозвать или, скажем, «Гением чистой красоты», но это уже чересчур. Тут даже Новослободская поймёт: стёб голимый!
«Ой вэй, как говорят злобные бандерлоги с Львовской области! Сейчас начнётся! Сейчас нам всё припомнят! И пропущенные вызовы, и то, что я вчера не позвонил не заехал, и вообще все мои прошлые прегрешения!».
Слушаю, промямлил я.
Ты куда пропал?! рявкнул мне в ухо хорошо знакомый голос, напоминающий рык надзирательницы в женской колонии.
Почему пропал? Никуда я не пропадал.
А почему на звонки не отвечал?!
Так это
Чего это?!
Ирина Анатольевна повысила громкость.
В конторе на меня начали оглядываться.
«Во ведь зараза! Вопит так, что на улице, наверное, слышно! И это ведь без громкой связи!».
Телефон я дома забыл. Перед тем, как ехать устраиваться на работу, зашёл переодеться, ну и вот.
Бакланов посмотрел на меня с явной издёвкой, хмыкнул.
А ночью где ты был?! Опять со своим придурком приятелем бухал?!
С каким ещё приятелем?
С этим твоим ё тым поэтом!
Да ни с кем я не бухал! Вернулся и сразу спать лёг!
«Это точно! Лёг. А когда проснулся, было уже поздно дёргаться! Да и не больно-то хотелось!».
Не надо мне врать! заорала Новослободская столь свирепо, что я испугался а ну-как она всё же заехала ко мне домой, вышибла дверь и увидела. В общем, то, что увидела.
Я не вру! Чего мне врать-то?!
А потому-что ты всегда врёшь! Безостановочно! Как последний мудак!
За моей спиной послышался сочувственный смешок. То ли Виталия, то ли сидящего в углу и читающего электронную книгу, Косого.
Ты уже все мозги пропил! продолжала разоряться моя многоуважаемая стокилограммовая невеста. И ни хрена не делаешь!
Я, между прочим, сейчас на работе!
Хорош пиз ть!
Ну-ка, дай мне! неожиданно потребовал шеф, протянув руку. Затем, не дожидаясь моей реакции, схватил айфон и рявкнул:
С кем я говорю?!
Очевидно, Новослободская от неожиданности на какое-то время потеряла дар речи, поскольку Григорий Александрович повторил свой вопрос.
Наконец, «на том конце провода» ему ответили, поскольку он представился и, продолжая говорить предельно жёстко, отчеканил:
Я вас очень прошу, Ирина Анатольевна, не отвлекать Леонида по пустякам! И не устраивать скандалы! Во-первых, он только-только начал у нас осваиваться, во-вторых, работа у него ответственная и очень сложная. Так-что будьте, пожалуйста, добры. Что? Нет, я не поэт, не прозаик, и даже не художник. По образованию я юрист. И в ваши личные дела я не вмешиваюсь.
Бакланов закончил разговор, отдал мне сотовый и, заведя глаза к потолку, простонал, что-то, типа «о, женщины!».
Спасибо, Григорий Александрович! искренне поблагодарил я.
Тебе жена звонила?
Невеста.
Суровая у тебя невеста. Или ты и вправду провинился?
Да не то, что бы провинился Забыл позвонить.
Бывает, шеф снова усмехнулся. А свадьба у вас когда? Скоро?
Скоро, с кислым видом подтвердил я, что заставило его окинуть меня взглядом с головы до ног, очевидно прикидывая уж не заставляют ли меня жениться насильно? Впрочем, тему он развивать не стал.
Ты вот что Григорий Александрович в нерешительности потёр подбородок. Есть для тебя ещё одно задание. Я конечно понимаю, что ты первый день работаешь, и всё такое, только ехать больше некому. Мне, кровь из носу, надо быть сегодня в Торковке.
Да ладно, я пожал плечами, не понимая чего он боится что я обижусь или что не сумею договориться с заказчиком? Сейчас же рабочий день.
Шеф вздохнул.
Это да. Вот только клиент у нас непростой.
Что за клиент?
Заместитель председателя областного Комитета по мониторингу неучтённых ресурсов.
Каких-каких ресурсов? удивился я.
Бакланов скривился, будто вляпался в какашку.
Неучтённых, повторил он недовольно. Это неполное название. Там ещё слов пять. Только я их не помню. Сейчас.
Шеф порылся в бумагах, валяющихся у него на столе, схватил один из листков и с выражением прочёл:
Комитет по мониторингу неучтённых перспективных ресурсов при распределении бюджетных средств вневедомственных учреждений и организаций. Во как!
Я хмыкнул.
Ну, предположим. И что они хотят заказать? Наружную рекламу? Зачем?!
Бакланов помотал головой.
Не рекламу. Их руководитель ты запиши.
Он подождал, пока я достану блокнот и ручку, продолжил:
Голенбоген-Урус Альберт Эдуардович. Записал?
Записал. Прикольная фамилия.
Угу. Так вот, этому Голенбогену шеф хмыкнул, Гелентвагену нужен настенный календарь на следующий год. Большой, цветной, с хорошей печатью.
С его собственной фотографией, что ли? Что бы подчинённые смотрели и боялись?
Понятия не имею! он развёл руками. Короче, надо к нему съездить и поговорить. Берёшься?
Легко! я кивнул. Куда ехать?
В областную администрацию. Придёшь, позвонишь, тебя к нему проводят. Держи телефон. он протянул мне глянцевую визитку с двуглавым орлом.
Тут я решил, что настал момент для выклянчивая денег и, опустив взгляд, произнёс:
Григорий Александрович, а нельзя ли мне э-э в качестве небольшого аванса выписать какую-нибудь небольшую сумму? Рублей тысячу?
Шеф удивлённо задрал брови.
Ты чего, совсем на мели?
Есть маленько.
Хм! Официально, через бухгалтерию, оформить аванс не получится. Но я могу дать тебе в долг. Устроит?
Спасибо большое! я прижал руку к груди.
Ладно! Бакланов отмахнулся. В жизни всякое бывает. С зарплаты отдашь.
5.
В областной администрации, на проходной, стояли аж два охранника с длинными прибамабасинами, издающими противный писк, и проверяли всех, входящих в здание. Кроме, разумеется, «слуг народа».
«Они тут всегда по двое дежурят?» прикинул я, дожидаясь Голенбогена-Уруса. «Или у них нынче усиление? Приехал же кто-то сегодня в область из большого начальства».
Кремлёв? Леонид Владимирович? раздался сзади скрипучий голос.
Я вздрогнул и обернулся.
За моей спиной стоял чел, похожий на Кощея Бессмертного из старого советского фильма лысая башка, тонкие губы, глаза, смахивающие на две стеклянные пуговицы.
«Откуда он взялся?!» мысленно удивился я. «Ещё пару секунд назад его здесь не было?!».
Альберт Эдуардович?
Нет, «Кощей» помотал головой. Я вас к нему провожу. Пойдёмте.
Пойдёмте, согласился я.
Лысый кивнул секьюрити, и те, даже не посмотрев на меня (не говоря уж о том, что бы проверять!), расступились в стороны.
В коридорах администрации пахло хорошо пирожками, очевидно из буфета, и новой мебелью.
Мы поднялись с «Кощеем» на третий этаж, добрались до кабинета с табличкой «Альберт Эдуардович Голенбоген-Урус» золотыми буквами; вошли в приёмную с секретаршей, похожей на ожившую куклу Барби. Она сидела за столом, уставившись в монитор и лопала конфеты. Из большой красивой коробки.
Подождите пока, лысый кивнул на кожаное кресло в углу.
Ладно, мы не гордые.
Я сел, вытянул уставшие ноги. Всё-таки бегать с похмелья по городу удовольствие сомнительное. Да и отвык я.
А, ёп! неожиданно произнесла секретарша, щёлкая мышью. Я перевёл взгляд на экран.
Обалдеть! Эта любительница конфет, оказывается, сидела вовсе не в соцсетях, нет. Она играла. Причём, не в какой-нибудь там «Симс», а во вполне себе брутальную «Агонию», где путешествуешь по аду и ныкаешься от вездесущих демонов. Как раз, в этот момент её виртуального подопечного сожрали.
«Ни фига себе у них тут компы навороченные!» удивился я. «Вроде бы во всех этих государственных конторах компьютеры маломощные По крайней мере, кто-то мне об этом рассказывал. И резаться в современные игры на них нельзя. Или уже можно?».
Фак! процедила девица, сожрала очередную конфету, и вновь запустила игру. На экране нарисовалось жуткое рыло с вертикальной пастью и плотоядно щёлкнуло зубами. Я начал было размышлять о завидной доле секретарш заместителей председателей комитетов по чему-то там, но тут дверь, ведущая в кабинет открылась, в щель просунулся лысый и поманил меня пальцем.
Пройдя через длинный тамбур, я шагнул в большую, светлую комнату со сводчатыми окнами и замер.
За огромный столом, с огромным же монитором, сидел тот самый тип с портрета, написанного умершим художником. Худое, почти аскетичное лицо, с выпирающим острым подбородком, чёрные, похожие на проволоку волосы, чуть тронутые сединой и очень неприятный взгляд. Правда, в отличии от своего портретного двойника, изображённого в кожаной куртке с водолазкой, реальный Голенбоген Гелентваген был одет в строгий серый костюм с галстуком и каким-то значком на лацкане. Дресс-код, понятно.
«Вот это встреча!» подумал я. «Значит, те портреты написаны не так давно, как я думал. Почему же всё-таки заказчики их не забрали?».
Проходите, садитесь, глубоким баритоном произнёс чиновник, показывая рукой на кресло возле стола.
Я прошёл, сел.
Вы из «Дженерал-график», не то спросил, не то констатировал Голенбоген, сверля меня своими чёрными глазами.
Совершенно верно, кивнул я, невольно отводя взгляд. За высокой спинкой чиновничьего, явно очень дорогого кресла, на стене висел портрет Президента. На него я и стал смотреть.
«Ну, и глаза, ёпрст! Как у киллера какого, прости, Господи!».
Вы дизайнер?
Дизайнер.
Как мне к вам обращаться?
Я пожал плечами.
Просто Леонид.
Очень хорошо, Леонид, Голенбоген-Урус открыл ящик стола, достал какую-то бумагу и протянул мне. Вот, ознакомьтесь.
Я взял листок и принялся его изучать. Это была отпечатанная на лазерном, опять же очень дорогом принтере, фотография. На ней хозяин кабинета, в уже знакомой мне кожаной куртке, стоял на фоне каких-то древних каменных хреновин и задумчиво смотрел вдаль.
Это, чиновник ткнул пальцем в бумагу, я. На календаре, который мы хотим у вас заказать, должно быть именно это изображение.
Понятно, пробормотал я, хотя, честно говоря, ничего не понял.
«Неужели он и в самом деле хочет развесить свою морду по кабинетам подчинённых? Дабы те боялись и трепетали Во бред-то!».
Теперь, собственно, о самом календаре, продолжил чиновник. То есть о цифрах. Вернее, о числах, он достал ещё одну бумагу.
На ней была знакомая всем сетка дней. По месяцам. И, почему-то на текущий год. Не поздно ли господа из Комитета по мониторингу спохватились?!
«А это ещё что такое?» я удивлённо вгляделся в цифры. Сетка всё-таки оказалась нестандартной. Во-первых, там не было выходных дней, которые в обычных календарях обозначаются иным цветом, нежели будни, и располагаются справа. Во-вторых красным оказались выделены числа совершенно случайные, разбросанные по всей сетке. Например, двадцать первое июня, тридцать первое июля, двадцать третье сентября, и так далее.
Вам что-то неясно? поинтересовался Голенбоген.
«Чёрт его разберёт!» подумал я. «Может выделенные дни это дни рождения его родственников или, скажем, личные памятные даты? Типа «в этот день я впервые поговорил с губернатором, а в этот день полностью сменил мебель в своём кабинете.».
Да нет, сказал я. Единственный вопрос: сетка должна быть именно такой, какой она здесь изображена?
Именно такой, подтвердил чиновник.
Хорошо, без проблем, я кивнул, мысленно недоумевая если всё уже придумано и расписано, то на хрена, спрашивается, ему понадобился дизайнер?!
И словно, отвечая на мои сомнения, Голенбоген добавил:
От вас же требуется грамотно расположить цифры и буквы на календаре.
Понял.
В шахматном порядке.
Э-э. я поднял на него удивлённый взгляд, в каком порядке?
В шахматном. Знаете, игра такая есть. Очень хорошая.
«Издевается, что ли?! Да вроде нет. Рожа вполне серьёзная».
М-м, я снова опустил глаза, постучал пальцем по листку, в смысле расположить в шахматном порядке месяца?
Чиновник холодно усмехнулся.
Правильно говорить месяцы. Некоторые языковеды и составители современных словарей русского языка допускают использование вашего варианта слова в форме множественного числа именительного падежа. Однако, подавляющее большинство словарей указывают на несоответствие такого варианта литературным нормам.
Я снова уставился на него. На этот раз открыв рот.
«Во даёт зам председателя! Он, что, википедию цитирует?!».
Я понятно объясняю?
Понятно, мне пришлось кивнуть. Ну, не срывать же заказ из-за козла клиента? Как говаривал мой знакомый питерский художник, торгующий своими картинами на Невском «ещё и не таким жопы вылизывали!».
Ваш проект нам нужен к четвергу, Голенбоген откинулся на спинку кресла. Владлен Валентинович, он кивнул на «Кощея», скромно сидящего на стульчике у входа, предоставит вам флеш-карту с файлами сетки и фотографией. В формате psd. Надеюсь, вы понимаете о чём я говорю?
«Вот падла!».
Понимаю, разумеется.
Улыбка у меня всё-таки получилась ядовитой.
Больше я вас не задерживаю, отрезал чиновник, после чего, выпрямился и потянулся к мышке с клавиатурой.
Мы с лысым вышли из кабинета и двинулись по коридору.
У вас флэшка с собой? поинтересовался «Кощей», открывая своим ключом дверь с надписью «Третий сектор».
С собой, буркнул я.
«Хорошо хоть этот мудак флэшку флэш-картой не называет! Во ведь уроды!».
В небольшой, заваленной картонными папками комнате, помощник Голенбогена быстро скопировал файлы с компьютера, после чего проводил к выходу.
Вы уж постарайтесь успеть до четверга, сказал он на последок, даже не думая протягивать мне руку для прощания. Альберт Эдуардович человек серьёзный. Любит людей ответственных.
Я тоже человек серьёзный, не выдержав, процедил я. И привык отвечать за свою работу.
Вот и хорошо. До встречи.
Провожаемый подозрительными взглядами охранников, я выбрался на улицу и, вытащив сигареты, закурил.
Мимо меня прошмыгнул прилизанный тип с портфелем, потом, в противоположную сторону ещё один, и ещё один.
Все они были чем-то странно похожи. Лоснящиеся морды, неуловимые взгляды, дорогие костюмы.
«Слуги народа, мать их за задницу! Государственные, три раза их мордой об стол, люди! Любят они ответственных! Википедию они цитируют!».
Сплюнув, я похлопал ладонью по карману с флэшкой проверяя, поправил сумку на плече и побрёл обратно в контору.
Как выяснилось позже совершенно напрасно, поскольку там уже никого не было, кроме вальяжно развалившегося в директорском кресле Слайда. Закинув ноги на стол, он увлечённо резался по телефону в какую-то игру.
О! удивился Слайд, увидев меня. Ты на фига вернулся? Забыл чего?
Да нет, я пожал плечами. Просто думал, рабочий день ещё не закончился
Закончился, закончился, успокоил меня «рэпер». Если шеф укатил в Торковку, то всё! Можно идти по домам. У него там баба.
В смысле баба? Любовница, что ли?
Ну, типа. Причём, баба с двумя детьми.
А ты откуда знаешь?
А я его сам туда несколько раз возил. Когда шеф машину менял.
Понятно.
Делать в офисе мне было совершенно нечего, поэтому, распрощавшись с «рэпером», я пошёл домой.
Похмелье к тому времени стало проходить, поэтому необходимость в пиве отпала сама собой.
«Вот так всегда!» мрачно подумал я, выбираясь на Центральную. «Когда денег нет за реанимационную дозу спиртного всё отдашь. А как только бабки появляются уже как бы и не хочется. Закон Мэрфи в действии».