Майорова только слегка сдвинула очки, осмотрев собравшихся. Особенно её привлекла фельдшер, продолжающая накапывать себе успокоительного в столовую ложку.
Мы с ним потом пообщаемся, Геннадий Павлович, сказала она. Я свою работу здесь закончила.
Тогда, прошу в мой автомобиль. Водитель вас отвезёт обратно, сказал Добров, открывая дверь перед психологом. Швабрин, раз уже переоделся, сразу в кабинет. Родин как снимешь ВКК. И Реброву пока на глаза не попадайся, а то не успел Добров закончить фразу и выйти с Майоровой из кабинета.
На улице послышались крики и ругательства Реброва на весь белый свет ещё на подходе к зданию. Даже Майорова не удержалась и расплылась в улыбке. Добров лишь покачал головой.
Ну сколько можно! Почему опять этот Родин заимел на свои французские булки очередные неприятности? Как ты его готовил? кричал Вольфрамович на кого-то.
Командир, всё сделал парнишка правильно. Хорошо подготовили пытался этот кто-то оправдаться. По голосу смахивал на Валентиновича.
Да знаю, что он хорош. Как самолёт осматривали, что он теперь на люльку от мотоцикла похож? Что с тормозами, я теперь тебя спрашиваю? не унимался Ребров.
Товарищ командир, я ж только недавно к вам перевёлся. Не знаком ещё с особенностями истребителей, отвечал ему другой человек.
Им был, судя по голосу, новый инженер комплекса. Старший лейтенант, которого перевели с транспортной авиации.
Да кто вас таких выпускает? Раньше что обслуживал?
Ан-2, товарищ командир.
Я тебе твои «кукурузники» ещё припомню, Олежа. Вон пошли, мне надо ещё в дёсна расцеловать нашего недоговорил Ребров, поскольку вошёл он в коридор и оказался, видимо, лицом к лицу с Майоровой и Добровым. Могу и вас, Елена Петровна, но я женат. Поймут неправильно.
Никто не смог сдержать улыбок или смеха.
Товарищ командир, разрешите я переоденусь? Очень надо, уже, практически прямо намекал я на свою надобность в туалете.
На меня почему-то никто не обратил внимания, за исключением Леночки Петровны. Ну не вовремя она пришла. И ведь не крикнешь, что у тебя сейчас из ушей полезет.
А почему бы и нет. Сергей, ты согласен? повернулся ко мне командир.
Товарищ полковник, я соглашусь на всё, только разрешите мне переодеться?
Сергей, у меня времени мало. Ты можешь переодеваться и беседовать со мной, сказала Майорова.
Всё, Родин, беседуешь. Пока расстёгивайся, а парни твои сейчас придут и помогут тебе. Вольфрамыч, со мной на разбор. Иван Фёдорович в кабинете ожидай меня.
Как тут откажешь командиру! Тем более, когда просит Леночка. Да только есть проблема, и она назревает в моём животе и мочевом пузыре.
Попрошу освободить помещение, товарищи офицеры и медики, сказала она, снимая с себя тонкое бежевое пальто.
Глава 2
Кабинет медицинского осмотра освободился очень быстро.
Сергей, если тебе не хочется сейчас говорить, давай потом. Не такая уж срочная тема, чтобы после аварии обсуждать этот вопрос. Тем более, в этом комбинезоне не совсем комфортно.
Потом всё равно идти к ней. Там беседа будет ещё дольше. Не то, чтобы я плохо относился ко всему, что связано с психологией. Просто в данной обстановке всё будет гораздо быстрее.
Нормально. Я в порядке. Можем и поговорить, подтвердил я.
Пока ещё не было критической ситуации с животом, так что можно и пообщаться. Сейчас и парни должны подойти. Тут мы и закончим.
Есть разговор, и уж прости, что вот так приходится разговаривать. О будущем хочу поговорить твоём.
Не тот момент, чтобы разговаривать о моём распределении. Тебя кто попросил со мной поговорить?
Елена сделала удивлённое лицо и решила снять очки.
Я не о твоём будущем как летчика. О семье. Вы сколько уже с Женей?
Достаточно долго.
И нет мыслей о свадьбе?
Размышления, я бы сказал. Встречный вопрос, Елена Петровна, а у вас? В мужья не себя предлагаю, улыбнулся я.
И у нас размышления, но не уходи от темы. Почему ты не решишься?
И правда, что меня останавливает? Пожалуй, только моё желание и мысль, что это удобно, просто быть в отношениях друг с другом. Да только я понимаю, насколько Женя меня любит и не хочет отпускать. А тут и выпуск не за горами. Вот точно упросила Леночку Петровну со мной побеседовать на эту тему! И в такой момент. Это я не про аварию сейчас.
Этот вопрос пока не имеет ответа, ответил я.
Тебя никто не торопит. Просто, не предавай любимого человека. Тем более, что ей сейчас очень плохо. Она до сих пор не отошла от смерти отца.
Я как бы тоже не отошел от полёта в стратосферу, и тему подняла Леночка очень щепетильную.
Но, похоже, запас прочности моего желудочно-кишечного тракта начинает сходить на нет. Мне бы сейчас очень хотелось в эскадрильский гальюн попасть, а приходится сидеть и терпеть. Как-то внезапно мне захотелось «попудрить носик».
Вижу, что ты хочешь уйти от этого разговора, сказала она.
Просто не очень сейчас момент
Сергей, бояться брака не надо. Для многих семейное счастье важнейший жизненный приоритет.
Я и не боюсь. Просто, не знаю, как тебе это сказать.
Леночка встала со своего места и подошла ко мне ближе. Вот эти её паузы во фразах ещё больше приближают меня к разрыву «очага».
Сергей, я наблюдала и увидела в вас с Женей признаки настоящей счастливой семьи.
Оу, так это было заметно?
Конечно. Вот смотри. Терпимость и уважение друг к другу.
Это да. Терпеть это про меня. Женя пару раз выкидывала номера на почве ревности.
Доверие между вами.
Противоречит моим предыдущим мыслям, но в целом, мне верят, и я тоже в своей Жене не сомневаюсь.
Да, мы такие подходящие друг к другу. Может, уже закончим? спросил я, сильнее сжимаясь в районе живота.
Неужели после перегрузок такой эффект может быть?
Подожди. Вы заботитесь друг о друге. Я вижу, как ты её постоянно поддерживаешь после смерти Константина Юрьевича.
Мне не тяжело. А вот чуть было напрямую не начал ей говорить, что нет уже сил у меня терпеть.
Сергей, я не понимаю тебя. Чего ты сжался-то весь?
Ну, сама напросилась! Не хотел я показаться бестактным, но кажется, придётся.
Лена, у меня сейчас задница взорвётся с мочевым пузырём на пару. Отпусти в туалет, а?
Леночка посмеялась и махнула мне на дверь. Ей смешно, а я без посторонней помощи снять комбинезон не смогу. В этот момент как раз и вошли два молодца.
Быстрее, быстрее, мужики! взмолился я, когда Костян и Вася Басолбасов сдирали с меня рукава.
Серый, терпи. Тяжело, но терпи! Хуже будет, если не дотерпишь, приговаривал Макс, стоя напротив меня и оказывая моральную поддержку.
Курков, на минуту зайди к психологу, прибежал кто-то из ребят позвать Макса.
Серёга, ну тут
Беги, без тебя дотерплю.
Через пару минут и нескольких громких предложений истинно русского мата, я выбрался из высотного костюма. Бежал я, словно алкаш за водкой. И в тот момент, когда я всё-таки успел, не было более счастливого человека, чем я.
После душераздирающих и не только её раздирающих мгновений облегчения, я вышел из деревянной будки эскадрильского туалета. Торопясь на очко, я даже и не подумал, что бегу в одних «семейных» трусах в горошек и майке. Так я и стоял в расслабленном состоянии, проводя гигиенические процедуры со своими руками у обыкновенного рукомойника дачного типа. И вот именно в этот момент, когда я так отлично сходил, из здания высотного снаряжения вышла Елена Петровна и Гелий Вольфрамович.
Хорошие у меня ребята, Елена Петровна. И проблем с ними мало последнее время. Вы же вот с Родиным общались, уставился на меня Ребров, окрашиваясь на глазах в красный цвет. Колебать мой контур, Родин.
Виноват, товарищ командир.
Немая сцена была ознаменована ещё и милым смехом Елены Петровны. То ли цвет моего нижнего белья её так развеселил, то ли вся эта ситуация. Одно понятно сегодня меня ждёт пыточная у Реброва.
Вольфрамович по-быстрому увёл Майорову с моего пути, грозя мне своим кулаком. Но сейчас мне было всё равно. Надо было уже одеваться поскорее.
Эээ, чудище! крикнул, буквально, мне у входа кто-то из лётчиков-инструкторов. Лицо было знакомо, но он явно не с нашей третьей пьющей. Ты не оборзел в таком виде ходить?
Виноват. Я просто после полёта в ВКК
Фамилия твоя, клоун? не дослушал он меня.
Родин.
Ты чей, Родин? Не учили тебя представляться, как следует? продолжил меня допрашивать этот неприятный тип.
Волосы зализаны назад, нос картошкой и взгляд, как у маньяка-убийцы. И чего доколебался до меня?
Виноват, но вашего звания и должности не знаю.
Ты оборзел, курсант Родин? продолжал играть на публику «картофельный нос». Одевайся и пойдём со мной к командиру эскадрильи. Кто у тебя?
Подполковник Ребров.
Третья «алкашная». Понятно тогда. Вечно вы своего командира подставляете. А ну, дыхни на меня. Может, ты уже успел потребить?
Насчёт «алкашной» звучало обидно. Да ещё и стоять в трусах и майке было уже некомфортно.
Вы позволите, я пойду, оденусь? сказал я, пытаясь пройти мимо этого человека.
Дыхни, сказал, курсант! воскликнул он, схватив меня за плечо.
Вот бы сейчас выкрутить его кисть и посмотреть, как он будет выкручиваться. А нельзя, офицер, всё-таки. Наверняка ещё и дипломированный. Надоел он! Освободиться как-то надо от его гнёта?
Вспомнил! Капитан Гнётов из первой эскадрильи. Старший лётчик-инструктор и редкостная мразь по рассказам других курсантов.
Не буду я дышать. Я не употреблял, и не надо нашу эскадрилью называть «алкашной». Она, между прочим, по лётной подготовке впереди вашей и остальных. И прозвище «пьющая» ей не мешает. Ваша, первая эскадрилья, на месте под кодовым названием «Двадцать один»?
А ты, значит, вспомнил кто я? Прекрасно. Собирайся и пошли к командиру твоему.
Со спины Гнётова показалась физиономия Валентиновича. Командир звена тут же нахмурил брови, видя подобную сцену.
Идти не надо никуда, товарищи. Здесь я уже, сказал он, выходя перед Гнётовым.
Роман Валентинович, вот, учу вашего курсанта манерам. Внешний вид заметил, какой у него?
Григорий Максимыч, у вас других дел нет, как вот только моих курсантов за трусы ловить? усмехнулся Новиков. Родин, на высотку, а то простудишься в каком-нибудь месте.
Я с ним не закончил, Валентинович, возразил Гнётов.
Сначала я немного застопорился, увидев меняющееся лицо Валентиновича. Он всем видом мне показывал, что недоволен моим торможением.
Курсант Родин, шагоммарш на «высотку», дал мне команду Новиков, и я не смел задерживаться ни на секунду.
Как-то эта беседа несильно у меня отложилась в голове, поскольку сегодня предстояла ещё куча селекторов. На очереди был разговор у Доброва после ужина.
Состоялись эти переговоры в четырёхсторонем формате в кабинете командира. Он знал мою версию событий и материалы объективного контроля. Теперь же предстояло сделать выводы. Предварительные, конечно.
Итак, что в итоге. Разрушение фонаря, разгерметизация, растрескивание смотрового щитка гермошлема курсанта, продолжал Добров перечислять весь список бед, свалившихся на меня сегодня. Частичный отказ радиосвязи, отказ курсового прибора и высотомера. Это в воздухе.
Товарищ командир, сегодня курсант Родин полностью подтвердил поговорку «Беда не приходит одна», сказал Ребров, сидевший за столом напротив Доброва.
Согласен. Ну и на закуску обрыв тормозного парашюта и отказ тормозной системы. Ничего не пропустил, Сергей Сергеевич? спросил он у меня.
Никак нет, товарищ полковник.
А всё-таки пропустил. Да, Иван Фёдорович? обратился Добров к Швабрину.
Посадка с аварийным остатком, сказал Фёдорович.
Вот так номер! Швабрин очень рисковал, пытаясь мне помочь. Он же был не один в самолёте, и тем не менее пошёл на выручку. С моими приборами было бы сложно зайти на посадку, вот он и вызвался лидером ко мне.
Ладно, со старшим лейтенантом Швабриным поговорим отдельно. Есть что добавить у командира эскадрильи? спросил Добров у Реброва.
Никак нет. Мы отдельно обсудим этот случай на полном разборе в эскадрильи. Действия обоих считаю правильными, товарищ командир, сказал Вольфрамович, взглянув на нас.
Да. По мне так главное, что все живы и здоровы. Самолётов, если что, нам промышленность ещё построит, если этот не починим. Оба свободны, отдыхать, произнёс бодро командир и подошёл к нам, чтобы пожать руку каждому.
За дверями кабинета мы перекинулись парой фраз с Фёдоровичем, пока ждали Реброва.
Спасибо, Иван Фёдорович. Выручили всё-таки, начал я первым обсуждение.
Не стоит. Это было нужно.
Вы уж не обижайтесь, но ведь меня могли и «по командам с земли» завести на посадку. Возможно, не нужно было рисковать? спросил я.
Об этом в тот момент не думал. Может, и слишком было рискованно, однако все сели и хорошо
Из кабинета командира выскочил Ребров, которого снова накрывала краснота. Пару секунд молчаливой сцены нам потребовалось понять, что он отправляет нас в свой кабинет. Здесь он продолжил молчать и только вопросительно смотрел на нас.
Я не знаю, как так получается у меня, товарищ подполковник, сказал я, и Ребров смиренно кивнул. Далее он начал сверлить взглядом Швабрина.
Все на земле, а это главное. Вывод командира полка, Гелий Вольфрамович, сказал мой инструктор.
Здесь соглашусь. Я сейчас о другом. С полётом мы разобрались, а вот что будем дарить товарищу Рыжову?
Совершенно вылетело из головы сегодняшнее радостное событие. Тёмыч стал отцом!
Командир, стандартная такса на покупку детской коляски, правильно? спросил Фёдорович.
Да я уже и не помню, сколько стоит коляска. Мои уже выросли давно. Родин, сколько нынче коляска стоит? спросил у меня Ребров.
Нашёл кого спрашивать! Детей только на расстоянии видел.
Не могу знать, товарищ подполковник. Мне такие заботы пока не грозят.
Эх, вот и не заметишь, как и твоё время придёт по ночам не спать, а утром на полёты вставать невыспавшимся. Я это прошёл и знаете что, птенцы Белогорского гнезда? Ребров подошёл к сейфу, повернул ключ, мощно пнул его и тот послушно открылся. Это самое замечательное, что может с вами случиться.
Комэска достал из сейфа пару плиток шоколада «Кола». Одну плитку дал мне. Интересно, что на голубой пачке с непонятным обрамлением, была написана фраза: «Детям шоколад «Кола» давать нельзя».
Ты Родин, уж извини, мал ещё. А мы с Фёдоровичем подумаем пока о таксе на коляску. Беги в казарму, подумаете о подарке своим коллективом.
Закрыв за собой дверь, я ещё некоторое время разглядывал плитку этого известного шоколада. Его особенность в том, что у него была очень насыщенная ингредиентами рецептура. Благодаря добавкам, «Колу» использовали как антистрессовый и укрепляющий продукт с тонизирующими свойствами. На этикетке, вдобавок к запрету употребления детьми, как раз написано, что по нормам применения, обычно одна-две дольки в сутки. Сомневаюсь, что дети не кушали этот продукт.
Отходя от кабинета, я услышал за дверью обрывки тоста за новорождённого и тихий звон стопок.
В казарме подготовка к празднованию радостного события в жизни нашего товарища шла полным ходом. Теперь наш рыжий друг Тёмыч стал отцом, и он, как мне кажется, ещё пока не особо осознаёт себя в этой роли.
Столы вынесены на центральный проход. Из авосек и коробок вытаскиваются кастрюли, тарелки и другие сосуды. В воздухе витает праздничная смесь салатов, варёного и жареного. Из нашей «Электроники-311с» играет «Шокинг Блю», наполняя расположение еще большей атмосферой праздника.
Без помощи четы Рыжовых и всей станицы Кучугуевской такое приготовить нереально. Представляю, что сейчас происходит там.