Противостояние - Афанасьев Александр Николаевич 6 стр.

* * *

Ответ из Лэнгли пришел быстрее, чем Курран на то рассчитывал. Полномочия были подтверждены

Караван Афганистан, провинция Нангархар. Где-то в районе афгано-пакистанской границы

23 сентября 1986 года

Песня «дяди Саши», Александра Розенбаума, питерского врача со скорой, который не боялся  брал гитару, приезжал сюда и пел, пел для этих парней, которые здесь сражались, убивали и умирали. Его здесь уважали  как никакого другого артиста эстрады  потому что он пел для них, пел про них, пел от их имени. Они не могли выразить то, что испытывала их опаленная войной душа  и поэтому слушали «дядю Сашу», который пел за них.

Лейтенант Скворцов  несмотря на то, что его известности среди духов, и среди самих спецназовцев пока было далеко до известности того же Григория Быкова (по кличке «Гриша Кунарский»)[19]  в отряде, а особенно в его группе его уважали. Без всяких скидок уважали, несмотря на его «пиждачное»[20] происхождение. Частенько бывало так, что формально рулящий группой летеха[21] только на бумаге был командиром группы  а реально командовал ею его замок  прапор или старший сержант. Здесь же, несмотря на то, что Шило был замком  дай Бог каждому такого замка  рулил группой именно лейтенант. Он был хитрым  настолько хитрым, как мог быть только опытный, прошедший не одну войну человек. Неизвестно, откуда это было во вчерашнем еще московском пацане  но это было. И потерь в группе не было именно потому, что он каждый раз располагал группу так, что духи не могли разгадать его замысел  и попадали в ловушку. Пять  семь секунд свободного огня  а большего спецназовцам и не было нужно

Сейчас «спецы» вышли к самой границе  и Скворцов собрал всех на курултай[22], чтобы изложить свой замысел. Когда же он им его изложил  даже опытные, не один год отпахавшие пузом по горам бойцы лишились дара речи

 Ну, ты дал, старшой  наконец его замок Шило  даже если мы выберемся из этой говнотерки живыми, в чем я сильно, кстати, сомневаюсь  нам за самовольный переход границы такой скотоклизм вставят! Усремся! Тут и погоны полетят, не то, что чего

 А ты что, за погоны опасаешься?

 Да нет. Наши-то погоны  и срывать смысла нет. А вот если у начальства сорвут  они-то на нас потом отоспятся

 Еще кто что скажет  лейтенант окинул взглядом бойцов  но они молча смотрели на него, подозревая, что их командир опять задумал какую то подлянку

 Теперь смотрите  лейтенант с улыбкой вытащил откуда то из под разгрузки нечто, напоминающее карту, но не советскую  вот эту карту на прошлой операции взяли у духов. Ни для кого не секрет, что граница между Афганистаном и Пакистаном никак не делимитирована. Да и как ее обозначишь, в горах то. Видите? Вот этот кусок местности  запомнили?

 Ну и что?  спросил Шило.

 А вот что! Теперь на афганскую карту взглянем  лейтенант достал оттуда же еще одну карту  видите. Тот же самый квадрат. Ну?

 На афганской карте он афганский, а на пакистанской  пакистанский!

 Вот именно! И какими картами будут пользоваться духи, когда погонят караван?

 Пакистанскими, естественно Не афганскими же

 Вот именно! Они будут здесь идти как по своей земле, особо не опасаясь засады, не опасаясь вертолетов  они прекрасно знают, что нашим метлам[23] строго-настрого запрещено пересекать нитку[24]! Ни маскироваться, ни дробить караван они не будут  наоборот будут спешить! Тут-то мы их и возьмем за вымя! А если что  мы просто предъявим в штабе афганскую карту и скажем, что границу не переходили. Вот и все.

 Ты прикидываешь, старшой, какой это может быть караван?  после нескольких секунд молчания спросил Шило.

 А что, ты думаешь, что мы все идем на пять ослов[25] поохотиться? Я хочу забить большой караван, чтобы в старости было о чем вспомнить.

 Если эта старость у тебя будет  проворчал Шило, чтобы хоть что-то сказать  как располагаемся?

 А что тут мудрить? Видишь, ущелье хорошее. Отсюда дорога  переход границы и прямой ход на Гошту  его уже восстановили и Тангай  его мы еще не грохнули. Пулеметы здесь, здесь и здесь, остальные  широким фронтом по этому вот балкону. Сюда ставим МОНку  она рубанет их по ногам, завалит весь головной дозор. После чего свободная охота. Какой бы ни был караван  здесь мы будем на пятьдесят метров выше тропы. Минируем растяжками и картошкой[26] осыпь  ни одна сволочь не подберется. Так и забьем.

 А вытаскивать как?

 А смысл? Посмотрим чего там ценного из легкого, все подорвем  и руки-ноги оттуда. Пришел  нагадил  отвалил. Все как всегда

Пакистан, Пешавар

23 сентября 1986 года

Барьялай был удачливым

Удача была с ним всегда, по ней он не уступал даже легендарному Ахмад Шаху по прозвищу Масуд.[27] Только удачей можно было объяснить то, что в семьдесят шестом он свалился с дизентерией и не приехал в Кабул. А те, кто приехал  были расстреляны даудовской охранкой за подготовку исламистского государственного переворота. Бежать удалось тогда немногим  Раббани, Масуду Еще ему. Он выжил и в страшные месяцы правления Амина  тогда людей хватали по одному подозрению, пытали, сбрасывали ямы с хлорной известью. Патологически жестокий и подозрительный Амин придумал новый, еще невиданный для Афганистана способ казни. Советские друзья поставляли старые самолеты Ан-12 для афганской армии  сами-то советские перевооружались на Ил-76. Вот и загружали в просторный десантный отсек «аннушки» человек семьдесят, взлетали  а потом где-нибудь над горными хребтами Гиндукуша открывали рампу. Это так и называлось  «десант». Однажды за малейшее неповиновение режиму в кишлак пришли войска, командовал которым дядя Амина  и сбросили всех мужчин  часть живых, а часть расстрелянных  в шахту. Барьялай уважал Амина  он был последним настоящим руководителем Афганистана, пусть и безбожником  не то, что сейчас. На Востоке уважают силу.

В Пакистан Барьялай попал в семьдесят девятом  первый год, когда беженцы из Афганистана хлынули в соседнюю страну не тонким ручейком  а полноводной рекой. Он уже был исламистом со стажем, полноправным членом запрещенной организации «Джаванан-и-муслимен»[28], по сути афганского филиала движения «Братья-мусульмане»  и поэтому довольно легко выбился в люди, стал полевым командиром. В Пакистан его отряд  тогда от больше чем ста человек в живых осталось двадцать, их сильно потрепали вертолеты и самолеты-штурмовики  вернулся четыре месяца назад. Здесь он пополнился новыми, прибывшими со всего света моджахедами, в чьих сердцах горело фанатичное желание убивать шурави, перевооружился  американцы как раз доставили новые гранатометы, автоматы АКМ египетского производства и «Стингеры»  и готов был вновь идти в бой. Сам же Барьялай наведался в банк в Пешаваре и с удовлетворением убедился, что американцы не обманули  его счет сильно пополнился. Еще один  два выхода, и он уйдет на покой, уважаемым человеком, купит несколько лавок, возьмет себе пару молоденьких жен и проживет остаток жизни в довольстве и спокойствии.

Последний выход Барьялая в Афганистан был не таким удачным как все предыдущие, он потерял в тяжелых боях почти весь свой отряд. Вышел он, в тот проклятый поход конечно же не для того чтобы воевать с шурави  последний дурак пойдет воевать с шурави. Шурави  это настоящая армия, с танками, с пушками, с вертолетами и самолетами. Попробуешь воевать с ними в открытую  ляжешь без вариантов, тебя просто размажут по скалам, не останется даже могилы. С шурави воевали в основном наемники, да конченные фанатики, которым промыли мозги в медресе. Вот они воевали, убивали и гибли сами  тысячами. Моджахеды же ходили воевать с афганцами, многие из них афганцами не были и не испытывали никакого сожаления вырезали кишлаки  а кто-то настолько ошалел от крови, что воевал с собственным народом, с такими же афганцами как он сам. Они шли убивать, грабить, вырезать партядра[29], уничтожать учителей и врачей. Благословением Аллаха было, если на дороге попадется русский врач или учитель  за их головы платили очень много. Иногда вступали в стычки с отрядами афганской армии и царандоя  те бойцами были трусливыми даже не трусливыми, просто многие считали грехом стрелять в своих братьев по крови. А вот прямых стычек с русскими моджахеды избегали и воевали всерьез только тогда, когда не было иного выхода, когда надо было защищать укрепленный район, когда выдалась возможность забить колонну, выпустить мины и ракетные снаряды по позициям шурави, или какое то другое дело  быстрое и относительно безопасное. Еще всерьез сражались с щурави племенные ополчения, с которыми не было договоренности о прекращении огня  но только на своей земле, и не за ислам, а за землю. В остальных случаях, столкнувшись с шурави, моджахеды предпочитали бежать.

Вся эта война держалась на деньгах  на больших деньгах, на деньгах потоком текущих из-за границы от США, Китая и богатейших стран Персидского залива. Солдат правительственной армии и Царандоя получал в месяц жалование примерно полторы тысячи афгани. А если человек вступал в отряд моджахедов  то ему сразу в качестве пособия выдавали пятьдесят-семьдесят тысяч афгани. И платили еще потом  от трех до пяти тысяч афгани зарплату. Если шурави научили тебя дефицитной специальности  снайпер, сапер, пулеметчик на крупнокалиберном пулемете  зарплата твоя будет больше в два, а то и в три раза, плюс к тебе приставят личную охрану. Специалисты, подготовленные шурави, ценились, часто моджахеды, заходя в кишлак, искали тех, кто отслужил в афганской армии и нет, не убивали их, а предлагали пойти к ним в отряд и зарабатывать не в пример больше, чем можно было бы заработать честным трудом. Два года отслужил в народной армии  теперь два года отслужи в исламской. Вот так, на огромных деньгах и длилась эта война

Барьялай понимал людей, видел их насквозь  только его звериное чутье и хитрость помогли во время его последней вылазки уцелеть. Все шло как обычно  подошли к кишлаку, через доверенных людей выяснили, есть ли тут партядро, кто из жителей кишлака активничает, кто не ходит в мечеть, кто посматривает в сторону новой власти. А потом окружили кишлак со всех сторон  и ворвались в него

Партядро сумели обезвредить быстро  тот же доверенный человек перерезал телефонный провод, а дальности рации не хватало. Потом пошли на штурм. В партядре как всегда было пять человек, одного застрелил снайпер, остальных покрошили выстрелами из гранатометов. В партядре оказалась и женщина, над ней надругались, уже над мертвой. Потом начали судить жителей кишлака. Двоим, на кого указали, как на пособников новой власти отрезали головы и зашили во вспоротые животы. Так же поступили с учителем, которого прислали из Кабула, чтобы учить детей. Надругались над всеми детьми, которые посмели ходить в школу  и над мальчиками и над девочками. Забрали все что было ценного, при грабеже убили старика, который посмел им помешать. И ушли  до другого кишлака.

Неприятности начались в третьем кишлаке. Внедренный туда душманами агент продался ХАДу, и когда духи пришли в кишлак, успел сообщить о нападении. Кишлак они захватили, успели всласть покуражиться  а вот уйти не сумели. Как раз когда они собирались идти дальше, уже огрузшие от добычи  над кишлаком закружились в смертельном танце вертолеты.

С предателя заживо сняли кожу  а потом началась эта страшная гонка. Им повезло  афганцы решили провести операцию сами, не ставя в известность шурави  иначе, скорее всего, уйти не удалось бы никому. Высадив десант на окрестные высоты, афганцы не решились штурмовать кишлак с ходу, решили дождаться подхода бронегруппы. Духи выиграли время, среди людей Барьялая был один очень ценный  сын мастера-кяризника, знающего все кяризы в округе. В любом кишлаке есть колодцы, прямо связанные с кяризами  человек не может существовать без воды. Вот по ним Барьялай и ушел, оставив часть группы на верную смерть за идеалы ислама. Потеряв своих людей и перебив людей Барьялая бойцы афганской армии ворвались в кишлак, слили в кяризы несколько бочек с топливом, подожгли  но было уже поздно. Барьялай ушел.

Верней, это он думал что ушел. Поняв, что произошло афганцы сообщили шурави и маневренные отряды советских войск начали операцию поиска и перехвата, стремясь отрезать группу Барьялая от границы, запереть в каком-нибудь ущелье и не спеша добить. Скорее всего, Барьялай, хитрый и жестокий бандитский вожак-басмач сумел бы уйти, ведь горы велики и сколь-либо плотно перекрыть их просто невозможно. Но, наверное, чаша терпения Аллаха переполнилась от злодеяний, совершенных во имя его и с именем его на устах бандитами Барьялая. Они не успели пройти и километра от лаза из подземного лабиринта  как прямо на них из-за горы выскочила пара вертолетов шурави

Началась гонка. Барьялай разбил отряд на несколько мелких групп, дав задание прорываться к границе и назвав точку встречи по ту сторону. Сам пошел с меньшей из всех, всего десять человек  но десять человек самых преданных, самых опытных, прошедших с ним огонь и воду. И он шел с ними к границе, не шел  бежал, скрываясь в скалах от вертолетов, моля Аллаха чтобы его не заметили летчики барражирующих в небе штурмовиков. Он строго настрого запретил своим людям стрелять в самолеты и вертолеты, и даже в наземные отряды шурави, чтобы не выдавать себя. Все равно, сбить вертолет шурави им было нечем, а вот от ответного удара НУРСами или бомбами от них бы осталось мокрое место. Русские высаживали десанты на скалы, перекрывали заслонами известные им караванные тропы, отрезая душманов от границы. А они бежали и бежали, преследуемые шумом винтов и пулями. И снова бежали. Падали. Поднимались и бежали дальше. Но не все

В точке встречи Барьялай ждал три дня. Вышли  всего двадцать человек. Из ста. Банда была почти уничтожена. Почти  потому что жив был сам Барьялай.

Произошедшее стало причиной того, что Барьялай решил, эта вылазка  последняя. Шурави научились воевать, среди них стало слишком мало баранов и слишком много  волков. Поэтому, с этой вылазки, с той в которую он идет сейчас, надо заработать все, что только можно.

Недавно Барьялай договорился с купцами  о том, что когда его отряд пойдет обратно  то возьмет на сопровождение караван. Довести его надо было всего до Тангая, там уже его раздробят на малые части и погонят другие люди. Но до Тангая довести его было надо  и купцы платили за это солидно. А если можно заработать денег  почему бы и не заработать. Узнав о том, что караван пойдет под охраной Барьялая, в отряде которого было под сотню моджахедов, купцы набрали аж восемьдесят ослов с товаром вместо обычных пятидесяти. Восемьдесят  это не пятьдесят, заявил им вчера Барьялай и повысил цену. Купцы согласились

Сегодня, Барьялай собирался уже выходить  как его вызвал к себе местный резидент ЦРУ, вызвал его с самого утра, не дав нормально отдохнуть в последний спокойный день. Вообще-то Барьялай хотел его послать куда подальше  но вовремя одумался. Нельзя  американцы это деньги и оружие, без американцев шурави уже бы раскатали моджахедов в тонкий блин. У шурави  самолеты, вертолеты, танки, орудия  с голыми руками на них не пойдешь. Перестанут американцы поставлять Стингеры  и что тогда делать с советскими вертолетами? Но все равно  американцев Барьялай сильно недолюбливал.

К штаб-квартире ЦРУ  она располагалась как раз в лагере, где проходили подготовку его моджахеды  он подъехал на лошади. Автомобили Барьялай тоже не любил  а по лошади сразу можно сказать, кто ее хозяин. Вообще, в Афганистане содержать лошадь мог только очень богатый человек, обычные люди обходились ослами и ишаками. Седло на лошади Барьялая было изукрашено медными и даже серебряными украшениями  солидно. Соскочив с лошади, Барьялай направился к знакомой двери, твердо решив, что если ЦРУшнику что-то будет нужно-простым «спасибо» он не отделается.

Но ЦРУшник встречал его не в кабинете, как обычно  стоило только Барьялаю подойти к двери, как она распахнулась, и навстречу вышел американец. Моджахед сразу приметил, что с американцем что-то неладно

 Как ваше здоровье, эфенди  Барьялай лицемерно поклонился и прижал руку к груди  как семья?

 Здоровье хорошее, слава Аллаху  американца определенно что-то беспокоило  но я позвал тебя, не для того, чтобы разговаривать о здоровье  моем, твоем, моей семьи. Есть дело, возможно опасное. Но я знаю, что ты, Барьялай с ним справишься