Если бы он проснулся, то я был бы трупом! спокойно отвечал тот. Ты знаешь, что я должен был щадить его жизнь.
Потому что его жизнь нам нужнее его смерти! заметил метис. Затем, обратись к малайцу, прибавил, брат, ты рисковал своей жизнью для нашего дела; ты сделал то же, что вчера делали мы и что завтра же, быть может, мы снова будем делать Сегодня ты повиновался, но придет день, когда настанет твоя очередь приказывать.
Мы все принадлежим Бохвани! сказал малаец. Что надо делать еще? Я готов!
Малаец стоял лицом к двери. Произнеся последние слова, он быстро обернулся и шепнул товарищам:
А вот и Джальма, он идет сюда. Контрабандист, значит, не обманул!
Он не должен меня пока видеть, сказал Феринджи, прячась в углу хижины за циновкой: Постарайтесь его убедить Если он заупрямится, то на этот случай у меня есть план
Едва метис успел скрыться, как на пороге хижины показался Джальма.
При виде трех зловещих физиономий Джальма отступил в изумлении назад. Но не имея понятия о том, что эти люди принадлежат к секте фансегаров, и зная, что в этой стране, за неимением гостиниц, путешественники нередко проводят ночи в Палатках или в развалинах, он скоро справился со смущением и сделал шаг по направлению к ним.
Заметив соотечественника, Джальма обратился к нему с вопросом на родном языке:
Я думал встретить здесь одного европейца француза
Француза еще нет, отвечал индус, но он не замедлит прийти.
Угадав по вопросу Джальмы, под каким предлогом заманил его сюда Магаль, индус желал оттянуть время, поддерживая его заблуждение.
Ты знаешь этого француза? спросил Джальма фансегара.
Он назначил нам также здесь свидание, отвечал индус.
Зачем? с изумлением спросил Джальма.
Узнаешь когда он придет
Генерал Симон велел вам ждать его здесь?
Да, генерал Симон! отвечал индус.
Прошло несколько минут, пока Джальма старался сообразить, что значит это таинственное приключение.
А кто вы? подозрительно спросил он индуса, потому что мрачное молчание остальных двух фансегаров внушало некоторое опасение.
Кто мы? сказал индус. Мы твои если ты хочешь быть нашим.
Я в вас не нуждаюсь и вы не нуждаетесь во мне
Кто знает?
Я знаю это
Ты ошибаешься Англичане убили твоего отца Он был раджа Тебя бросили в темницу затем изгнали у тебя больше ничего нет
При этом жестоком напоминании черты Джальмы омрачились, он вздрогнул, и горькая улыбка искривила губы.
Фансегар продолжал:
Твой отец был храбрый воин, справедливый правитель подданные любили его его звали «Отец Великодушного», и это прозвище было вполне заслуженно Неужели ты не отомстишь за его смерть? Неужели та ненависть, что гложет твое сердце, останется бесплодной?
Мой отец умер с оружием в руках я там же на поле битвы отомстил за него, убивая англичан Тот, кто заменил мне отца и сражался за него, ясно доказал мне, что пытаться отвоевать мои владения теперь дело безумное Когда англичане выпустили меня из тюрьмы, я дал им клятву не возвращаться больше в Индию и обычно я держу свои клятвы
Те, кто тебя обобрал, кто лишил свободы, кто убил твоего отца это ведь все люди Отомсти же за их преступление другим мсти людям вообще пусть твоя ненависть падет на все человечество!
Да сам-то ты разве не человек, что решаешься говорить так?
Я и мне подобные мы больше, чем люди Хотя мы и принадлежим к человеческой расе, но отличаемся от прочих тем, что являемся смелыми преследователями людей Мы смелые охотники, выслеживающие людей, как диких зверей в лесах Хочешь ли и ты быть таким же?.. Хочешь ли безнаказанно утолять свою ненависть? После всего зла, которое тебе причинили, сердце твое должно быть полно ею
Твои слова для меня непонятны: у меня в сердце нет ненависти, сказал Джальма. Если мой враг достоин меня, я вступаю с ним в бой если недостоин, я его презираю Так что ненавидеть мне некого ни храбрых ни трусов
Измена! быстро указывая на дверь, крикнул негр.
При возгласе негра Феринджи, невидимый до той минуты, внезапно раздвинул циновки, которые его скрывали, выдернул кинжал и одним прыжком, как тигр, выскочил из хижины. Видя, что к ней с предосторожностями приближается отряд солдат, метис одним ударом поразил ближайшего к нему солдата, другой пал жертвой второго удара, и прежде чем остальные успели опомниться, Феринджи скрылся среди развалин.
Все это случилось так неожиданно и быстро, что Джальма не успел обернуться, как метис исчез. Несколько солдат, столпившихся у двери, навели винтовки на душителей и Джальму, а остальные солдаты бросились вслед за Феринджи.
Негр, малаец и индус, видя, что сопротивление бесполезно, быстро обменялись несколькими словами и сами протянули руки к веревкам, которыми хотели их связать солдаты.
В эту минуту в хижину вошел командовавший отрядом голландский капитан.
А этого что же? сказал он, указывая солдатам на Джальму.
Занятый связыванием трех фансегаров, сержант ответил:
Всякому свой черед, господин капитан! Сейчас и за него примемся.
Ничего не понимая в том, что происходило вокруг него, Джальма окаменел от изумления. Но когда солдаты, покончив с фансегарами, направились с веревкой к нему, он гневно и презрительно оттолкнул их от себя и бросился к двери, где стоял капитан.
Солдаты никак не ожидали такого отпора. Они были уверены, что Джальма так же смиренно покорится, как и сообщники. Поэтому они отступили, пораженные исполненным величия и благородства видом сына Хаджи-Синга.
Зачем хотите вы меня вязать как их? спросил Джальма на хинди офицера, понимавшего этот язык благодаря продолжительной службе в колониях.
Зачем тебя вязать, негодяй? Да затем, что ты один из этой шайки убийц! А вы что, обратился офицер по-голландски к солдатам, струсили, что ли? Затягивайте ему на руках петлю хорошенько, пока ее еще на шее ему не затянули!..
Вы ошибаетесь, со спокойным достоинством и хладнокровием, удивившими офицера, возразил Джальма. Я только что пришел сюда я этих людей не знаю я желал встретить здесь одного француза
Ты не фансегар? Кого ты хочешь надуть так нахально?
Как! воскликнул молодой принц с жестом такого искреннего ужаса и отвращения, что офицер невольно остановил знаком солдат, бросившихся вязать пленника. Эти люди члены ужасной шайки убийц?.. и вы думаете, что я их сообщник?.. Это так нелепо, что я даже не могу протестовать! прибавил Джальма, с презрением пожимая плечами.
Не слишком это убедительно! продолжал офицер. Да и обмануть нас мудрено: мы знаем, как отличить вашего брата нам известны ваши знаки!
Повторяю вам, что я не меньше вашего презираю этих убийц Я пришел сюда только затем, чтобы
Негр прервал речь Джальмы. С злобной радостью он обратился к офицеру:
Тебе верно донесли: братьев доброго дела узнают по знакам, нататуированным на их теле Наш час настал мы протягиваем свои шеи к петле немало мы, в свою очередь, затянули петель на шеях врагов Взгляни же на наши руки и на руки этого юноши
Офицер, не понявший, к чему клонил злодей, обратился к Джальме:
Если этих знаков у вас нет, как говорит негр, то мы вас не задержим Конечно, после того, как вы достаточно убедительно докажете, отчего вы здесь. Через час, через два вы можете быть свободны.
Ты меня не понял, сказал негр. Принц Джальма из наших на левой руке у него имя Бохвани!
Да, он так же, как и мы, брат доброго дела! прибавил малаец.
Он фансегар, как и мы! сказал индус.
Все трое, разозленные тем презрением, с каким относился к их секте молодой принц, злорадно старались доказать, что сын Хаджи-Синга из числа их сообщников.
Что вы на это скажете? спросил офицер у Джальмы.
Последний с презрением пожал плечами и, откинув свой широкий рукав, показал левую руку.
Какая дерзость! воскликнул офицер.
Действительно, повыше локтевого сгиба на руке принца ясно выделялись ярко-красные буквы, составлявшие на индусском языке слово «Бохвани». Офицер осмотрел руку малайца. Те же знаки, то же имя. Не довольствуясь этим, он взглянул на руки индуса и негра и увидал то же самое.
Негодяй! воскликнул он с яростью, обращаясь к Джальме. Ты в тысячу раз хуже их! Свяжите его крепче, этого убийцу и презренного труса, который врет на краю могилы, а ждать ему ее придется недолго!
Джальма, пораженный и испуганный, некоторое время не мог отвести глаз от роковой татуировки. Он был бессилен произнести слово или сделать движение. Он никак не мог объяснить этот непостижимый факт.
Не осмелишься ли ты отрицать существование этого знака и теперь? с негодованием спросил его офицер.
Я не могу отрицать то, что вижу своими глазами, что есть в действительности но отвечал Джальма с отчаянием.
Удивительно, как это ты теперь решился признаться в своей виновности, негодяй! Смотрите за ним в оба! крикнул капитан солдатам. Вы за них ответите за него и за его товарищей!
Джальме казалось, что злую шутку с ним играет диковинное сновидение. Он больше не сопротивлялся и спокойно дал себя связать и увести. Офицер, надеясь найти в развалинах и Феринджи, остался с частью солдат, но вскоре, убедясь в безуспешности поисков, догнал конвой и пленных, ушедших довольно далеко вперед.
Через несколько часов после этого Жозюе Ван-Даэль заканчивал длинное послание к Родену:
«Обстоятельства сложились так, что нельзя было действовать иначе. Небольшая жертва была необходима для достижения благой цели. Трое убийц находятся теперь в тюрьме, а арест Джальмы зачтется ему, когда его невиновность будет доказана.
Я был уже сегодня у губернатора ходатаем за молодого принца. «Так как правосудие только благодаря мне могло захватить в руки преступников, сказал я губернатору, то смею надеяться, что хотя бы из чувства признательности ко мне вы постараетесь доказать невиновность принца Джальмы, внушающего особенное сочувствие своими несчастиями и высокими душевными качествами. Мне и в голову не могло прийти, прибавил я, когда пришел вчера предупредить вас о сборище фансегаров в развалинах Чанди, что могут забрать с ними, как их сообщника, приемного сына моего благородного друга и прекрасного человека, генерала Симона. Необходимо во что бы то ни стало дознаться, как Джальма попал в столь странную ситуацию. Я так уверен в невиновности юноши, что не прошу другой милости, кроме самого строгого дознания. Он с достоинством и мужеством перенесет заключение, а истина будет восстановлена!» Как видите, я не погрешил против истины, так как в моих словах заключалась подлинная правда. Никто больше меня не может быть уверен в невиновности принца! Губернатор, как я и ожидал, ответил, что в душе он не меньше меня уверен в этом и что он будет оказывать принцу должное уважение, но необходимо дать ход правосудию, чтобы доказать ложность обвинений и открыть, как мог очутиться на руке Джальмы таинственный знак.
Контрабандист Магаль, единственный человек, в руках которого ключ к тайне, через час покинет Батавию. Он передаст капитану «Рейтера» мою записку с удостоверением, что Магаль и есть то лицо, которому заказано оплаченное место; он захватит на борт парохода и это длинное письмо к вам. Последняя выемка почты в Европу была вчера вечером, но я хотел повидать губернатора, прежде чем запечатать письмо.
Итак, цель достигнута. Джальма задержан по крайней мере на месяц, и после отхода «Рейтера» ему будет абсолютно невозможно попасть во Францию к 13 февраля.
Вы видите вы приказали я слепо действовал теми способами, которые только имелись в моем распоряжении, имея в виду только ту цель, которая их оправдывает, так как вы мне сказали, что дело представляет большой интерес для общества.
Я был тем, чем должен быть каждый из нас в руках старшего я был только орудием так как известно, что во славу Божию наши начальники делают из нас трупы, то есть убивают личную волю[87]. Пусть же никто не подозревает о нашем согласии и могуществе: времена нам не благоприятствуют но времена изменчивы, а мы мы останемся все теми же!
Послушание и мужество, тайна и терпение, хитрость и смелость, преданность и единение между нами, кому родиной служит весь мир, семьей служит союз, а вершителем судеб является Рим!
Ж.В.»В 10 часов утра Магаль отправился с этим посланием на пароход «Рейтер». В 11 часов труп Магаля, удушенного так, как душат фансегары, лежал в тростниках у того места, где стояла его лодка, на которой он должен был ехать к пароходу. Когда труп был найден после отхода «Рейтера», письма господина Ван-Даэля при нем не нашлось, а также не нашлось и записки к капитану парохода. Поиски Феринджи тоже оказались тщетными. Нигде на Яве не могли найти страшного главаря душителей.
Часть IV. ЗАМОК КАРДОВИЛЛЬ
1. ГОСПОДИН РОДЕН
Три месяца прошло с тех пор, как Джальма был заключен в тюрьму Батавии за принадлежность к секте душителей. Следующая сцена переносит нас во Францию, в начало февраля 1832 года, в замок Кардовилль. Это старинное феодальное жилище построено на высоких утесах Пикардии, близ Сен-Валери[88], опасного места в проливе Ламанш, где нередко разбиваются корабли из-за господствующих здесь северо-западных ветров.
В замке слышен вой и шум бури, поднявшейся за ночь. Волны с грохотом и треском, напоминающим артиллерийские залпы, яростно разбиваются о высокие утесы, над которыми господствует древний замок Уже около семи часов утра, но так темно, что свет не проникает сквозь окна обширной комнаты, расположенной в нижнем этаже замка. Несмотря на раннее время, в этой комнате, при свете одинокой лампы, сидит за шитьем добродушная старушка лет шестидесяти, одетая, как обыкновенно одеваются зажиточные фермерши в Пикардии. Неподалеку от нее, за большим столом сидит ее муж, вероятно ровесник по летам, и раскладывает по сортам в небольшие мешочки пробы ржи и овса. Лицо старика отражает ум и честность; открытое, доброе, оно не лишено, однако, добродушного, наивного лукавства. На нем домашняя темно-зеленая куртка, а высокие охотничьи сапоги надеты поверх черных бархатных панталон.
Буря, свирепствующая на улице, подчеркивает уют тихой комнаты. Яркий огонь горит в большом беломраморном камине и бросает блестящие отсветы на тщательно натертый пол, а пестрые занавески старинного, в китайском вкусе[89], красного узора на белом фоне и несколько картин из пастушеской жизни в манере Ватто[90] и над дверьми производят необыкновенно приятное и веселое впечатление. Часы севрского фарфора[91] и массивная изогнутая, пузатая, с зелеными инкрустациями мебель из розового дерева[92] дополняют убранство комнаты.
Буря продолжала бушевать и ветер по временам врывался в камин или колебал ставни окон.
Мужчина, сидевший за столом, был господин Дюпон, управитель поместья и замка Кардовилль.
Пресвятая Богородица! вымолвила госпожа Дюпон. Какая ужасная буря, мой друг! Нечего сказать, плохое выбрал времечко для визита этот господин Роден, о приезде которого нас уведомил управитель княгини Сен-Дизье.
Да, я не много помню таких бурь!.. Если господин Роден не видывал раньше разъяренного моря, так сегодня он может насладиться этим зрелищем сколько угодно.
Зачем он сюда едет, этот господин?
Право, не знаю! Управитель княгини пишет, чтобы я принял его как можно лучше и повиновался ему, как настоящему хозяину. Значит, господин Роден сам выскажет свои желания, и мне останется только их выполнить, поскольку он является от имени княгини.