В молодости Донцов был социал-демократом и активно боролся против «украинского буржуазного национализма». Очевидно, именно с этим связано то, что в более зрелых работах Донцова осталось немало общего с революционным марксизмом: превалирование коллективного над индивидуальным, подчеркивание конфликтов и борьбы как необходимого источника развития, неверие в возможность мирного сотрудничества и компромиссов между различными общественными группами, а также «интегрализм», порой граничащий с редукционизмом[104].
Впоследствии Донцов стал называть большевизм лишь прикрытием «российского антизападного империализма». Это мнение интересно сопоставить с тезисом Василя Кука, последнего главкома УПА (19501954), который заявлял: «Советский патриотизм был формой русского национализма»[105].
Отрицание общности цивилизационных путей России и Украины стало одной из главных тем украинской националистической публицистики в 20-е гг. XX в. В книге «Основы нашей политики» (1921) Донцов так определяет главные различия между Западом и Россией[106]: «Большая роль единицы и ее свободных группировок, чувство личного достоинства, собственных прав и обязанностей, активность в поддерживании общественной организации главные приметы западной общественности. Придавленность и пассивность единицы, отсутствие правовой психики, полное отсутствие автономной морали, замещенной здесь приказами или палкой, главные черты общественности российской. Отсюда самоуправление (selfgovernment), в самом широком значении, на Западе, хаос или абсолютизм в России».
По мнению Донцова, Россия принципиально враждебна Европе и, следовательно, Украине как части Европы, исторически противостоящей стремлениям России к расширению на Запад.
«Аморфная российская масса может быть ведена только абсолютизмом, самодеятельная европейская общественность только самоакцией, пишет автор. Поэтому Россия должна, с одной стороны, защищаться перед европейским принципом и не допускать европейских бацилл к себе, ибо, привитые в России, они могут привести только к дебошу и к разложению государственного механизма. С другой стороны, она должна стремиться уничтожить эту Европу, уничтожить ее идеи везде, где простирается ее влияние, ибо эти идеи являются единственной защитой против всякого, в том числе и против московского абсолютизма, стремящегося к господству над континентом».
Отсюда, по мнению Донцова, следует важный вывод для настоящей и будущей украинской политики: «Основа великого кризиса, сотрясающего наш континент, конфликт между Европой и Россией это глубокая противоположность двух враждебных цивилизаций Эту абсолютную несовместимость обеих культур и неизбежность борьбы между ними, борьбы, под знаком которой идет и будет идти весь европейский кризис, мы и должны иметь в виду при определении роли Украины в этом конфликте, при определении линий нашей политики, или сущности нашего коллективного идеала».
Доводя свою мысль до логического завершения, Донцов именно борьбу с Россией провозглашает коллективным идеалом или национальной идеей украинского народа. Этот идеал, по его мнению, «диктуется нам нашими историческими традициями, нашим географическим положением и специальной исторической ролью, которую суждено нам играть». Географическое положение Украины «сделало из нее театр непрестанной борьбы, политической и культурной, двух миров: византийско-татарско-московского и римско-европейского. От последнего отпала она политически, культурно же никогда».
«В этой вечной нашей борьбе против хаоса на Востоке, в обороне в своей собственной государственности и культуре всей культуры Запада, как раз лежит украинская национальная идея, которая должна быть основой нашей всей политической программы», писал русский идеолог украинского интегрального национализма.
В заключение «Основ нашей политики» Донцов ещё раз напоминал, что «наш национальный идеал может осуществиться только в бескомпромиссной борьбе с Россией».
Начиная с 1923 г. Донцов создает свою доктрину «деятельного национализма», наиболее полно изложенную в книге «Национализм» (1926). Отношения между нациями Донцов описывает в духе социального дарвинизма. В социальном мире людей, как и в живой природе, господствует закон борьбы за существование, частным случаем которого является закон вечного соперничества наций.
«Кто представляет себе национальности как особые виды (species), которые, как это есть и в органическом мире, обречены на вечную конкуренцию между собой, тот ясно видит, что даже две из них не могут уместиться на одном и том же клочке земли под солнцем, как не могут уместиться на одном квадрате шахматной доски две разноцветные фигуры: слабая (в данный момент) должна уступить, чтобы ее место заняла более сильная», пишет Донцов.
Итак, по Донцову, только сильные нации со здоровыми инстинктами и развитой волей к власти имеют право на существование, слабые же должны подчиниться и исчезнуть. Сделать украинцев сильной нацией и завоевать для нее достойное место под солнцем главная задача «деятельного национализма». Здесь нельзя не заметить параллелей с учением о «сверхчеловеке» и «воле к власти» Фридриха Ницше, которого многие исследователи называют в числе идейных предшественников германского национал-социализма.
«У здоровых видов (наций ред.) фактор воли ничем не ограничен. Подтверждение права на жизнь, продолжение рода имеют для них самоочевидный характер и занимают первое место. Это вечное иррациональное право нации на жизнь превыше всего земного, феноменального, рационального: выше жизни данной личности, крови и смерти тысяч, выше благосостояния данного поколения, выше абстрактного умственного расчета, выше общечеловеческой этики, выше воображаемого понятия добра и зла», пишет Донцов.
Согласно доктрине Донцова, разные нации не равны друг другу. Вместе с тем и каждая отдельная нация не является и не должна быть сообществом равных и равноправных граждан. Отношения внутри нации, по мысли Донцова, определяются тем, что нация поделена на касты. Иерархическую структуру нации возглавляет инициативное меньшинство, называемое идеологом «интегрального национализма» «аристократией», «орденом», тогда как остальную часть народа, по его мнению, составляет «масса», «толпа», «плебс» и даже «упряжный скот», «который шел туда, куда ему было указано, и выполнял то, в чем заключалось его задание».
Таким образом, «интегральный национализм» Дмитрия Донцова, являющийся основой идеологии ВО «Свобода», постулирует вечную борьбу между нациями, строго иерархическую структуру общества и ярый антидемократизм. Является ли эта идеология фашистской? Ещё в 1923 г. Донцов в статье «Фашисты ли мы?» однозначно ответил на этот вопрос: «Политический и морально-психологический дух, которым дышат украинские националисты, бесспорно является фашизмом». Исследователь украинского национализма Джон Армстронг, в свою очередь, также отмечает, что «теория и учения» Донцова «были очень близки к фашизму, а в некоторых отношениях, в частности в настойчивом артикулировании «расовой чистоты», шли даже дальше изначальных фашистских доктрин»[107].
Окончательное решение «русского вопроса»
«Мы вовсе не русофобы, ведь мы не против русских как народа, а против политики Кремля», такой тезис многократно повторяется лидерами и приверженцами украинского национализма. Также утверждается, что подобное отношение к русским было и у идеологических предшественников нынешних украинских ультраправых Организации украинских националистов Степана Бандеры. Да и Украинская повстанческая армия воевала не с русским народам, а со всеми оккупантами украинской земли, будь то русские, поляки или немцы. Правда, никаких боёв УПА с вермахтом в немецких военных архивах не зафиксировано, но это уже тема для совсем другого исследования.
Как же в действительности относились к русскому народу в ОУН? Для ответа на этот вопрос приведём два фрагмента из послевоенных статей Бандеры. В послевоенное время украинским националистическим политикам не приходилось лавировать, чтобы привлечь на свою сторону, скажем, колеблющихся военнослужащих Красной Армии «москальского» происхождения.
Лидер ОУН Степан Бандера в известной статье «Украинская национальная революция, а не только сопротивление режиму» (1950) вполне чётко сформулировал позицию в отношении «русского вопроса»: «Наша генеральная линия освободительной политики базируется на том фактическом состоянии, что борьба за государственную независимость Украины это борьба против России, не только против большевизма, но против каждого захватнического русского империализма, который присущ русскому народу в истории и современности. Если завтра на смену большевизму придет другая форма русского империализма, то он также в первую очередь обратится всеми своими силами против независимости Украины, на ее порабощение. Русский народ, как и до сих пор, будет нести тот империализм, будет делать все, чтобы удержать Украину в порабощении. На это выразительно указывает состояние политической мысли и наставления русской массы, всех русских политических сред, как коммунистических, так и антибольшевицких».
В вышедшей через два года статье с говорящим названием «С москалями нет общего языка» (1952) Бандера повторяет свою мысль: «Исторический опыт убедительно учит нас, что Россия при всех внутренних переменах никогда не сменяла и не ослабляла своего империализма стремления захватывать, эксплуатировать и уничтожать другие народы, в частности украинский Каждый режим московской тюрьмы народов сосредоточивал свои силы, все самые жестокие средства для того, чтобы удержать и закрепить порабощение, ограбление и уничтожение Украины и других народов. Московский народ не только не противился этому, но в целом был и остался носителем этого империализма Каждое московское государство, будь то царское, демократическое или большевистское, всегда поступало коварно и вероломно по отношению к Украине и каждую форму союза превращала в самое ужасное порабощение. Итак, врагом для нас всегда был не только данный режим царский или большевистский, не только государственная и общественная система, а сама московская нация, несущая в себе бесов империализма и жаждущая стать всё больше, мощнее, богаче, но не за счёт собственного роста, а за счёт порабощения других народов и их ограбления».
Изменилось ли что-то в русофобской риторике ОУН(б) после гибели «проводника» Степана Бандеры в 1959 г.? Ничуть.
Весной 1968 г. прошёл IV Великий сбор ОУН, который обратился «к порабощённым народам и их эмиграции» с открытым письмом, содержавшим раздел «Русские народ-поработитель». В программных документах съезда также значилось, что «главный враг украинского народа, а также и других народов, это русский империализм и шовинизм, носителем которых является не только сегодняшняя российская власть, но и сам русский народ».
V Великий сбор ОУН (осень 1974 г.) обозначил русских как «колонистов-приблуд» на Украине.
В документах VI Великого сбора ОУН (осенью 1981 г.) под заголовком «Определение врага» читаем: «Врагом является не только данный (советский ред.) режим, но прежде всего народ-захватчик, который является носителем империализма и его защитником Носителем российского империализма является русский народ»[108].
Таким образом, и теоретики (Донцов), и практики (Бандера) украинского национализма открыто признают, что главным врагом Украины и украинского народа, по их мнению, является именно русский народ как таковой, какую бы идеологию он ни исповедовал в тот или иной период своей многовековой истории.
Арийцы на марше
Мифология играет значительную роль в организации и последующей деятельности любой настоящей партии, являющейся чем-то большим, чем бизнес- или пиар-проект. Это основа, на которой строятся все остальные части партийной структуры, ее менеджмент и маркетинг.
Именно идеалы стоят во главе угла, они определяют готовность, мобилизацию, мотивы и другие составляющие, общие для всех активистов партии, от лидеров до уличного актива. Партии времен модерна больше других склонны к мифологизации, а подчас мистификации своих идеалов, часть которых имеет четко выраженные мессианские, а иногда эсхатологические[109] характеристики.
В парламентской части украинского политикума есть лишь две партии, чьи программные установки имеют более или менее четкое идеологическое обоснование. Это ВО «Свобода» и Коммунистическая партия Украины. Правда, некоторые особенности второй, в частности касающиеся финансирования и личного благосостояния партийной номенклатуры, дают поводы сомневаться в идейной искренности вождей. Тем не менее, официальная программа партии настаивает на органической связи ее с каноническим марксизмом в его ленинской интерпретации.
В случае со «Свободой» в украинской политике нельзя найти более яркий пример четкой аргументации своих мировоззренческих парадигм. Украинский национализм отличается от русского, польского, еврейского или иного национализма прочтением тех или иных исторических событий, пережитых вместе. Большинство заметных исторических событий рассматриваются под разными углами зрения всеми присутствующими на территории Украины этническими группами.
Так, позитивно оцененная в украинском национальном мифе (в русском, кстати, тоже, но на позднем этапе) фигура Богдана Хмельницкого максимально демонизирована в польской и еврейской истории. Симон Петлюра плохо воспринимается русскими и евреями, Степан Бандера всеми неукраинцами, здесь поляки, русские и евреи имеют общее мнение.
Согласно всем политологическим канонам, а также собственной позиции, Всеукраинское объединение «Свобода» это украинская националистическая партия. Украинский национализм как понятие, при безусловно присутствующих в нём русофобских, антисемитских и антидемократических тенденциях, имеет весьма неоднозначный характер, серьёзно зависящий от идеологических позиций аналитика. Для некоторых все, что правее идеологического «центра», уже является национализмом. Под такое определение попадают все, от правоцентристов (национал-либералы, национал-демократы) до собственно праворадикалов, которых некоторые именуют «ультраправыми». К последним относятся приверженцы различных направлений национал-радикальной мысли. В украинском варианте все они имеют свои истоки в «интегральном национализме» Организации украинских националистов (ОУН), который сейчас чаще обозначают термином «социал-национализм».
Национализм как идеология не всегда тождественен «экстремизму». На Украине само понятие «экстремизм» весьма размыто, а характерное для России и ряда стран Западной Европы «антиэкстремистское» законодательство фактически отсутствует. До кровопролитий «Евромайдана» многие исследователи деятельности ВО «Свобода» задавались резонным вопросом: можно ли инкриминировать «экстремизм» парламентской партии, которая имеет 37 «штыков» в парламенте? Избиение участников ЛГБТ-инициатив или идеологических оппонентов партии ее уличным активом, срыв лекций и презентаций «неправильных», с точки зрения националистов, авторов это акт экстремизма?