Поход, как известно, имел благоприятный исход, но это была только заря свободы от татарского ига. Она ярко блеснула было в душе русских, но скоро снова покрылась темным облаком: на Москву нахлынул Тохтамыш. Евдокия принуждена была покинуть Москву и по дороге в Переяславль чуть не попала в плен к татарам. Затем, обложив Московское государство тяжкой данью, подозрительный Тохтамыш задержал в Орде в качестве заложника ее старшего сына Василия. Наконец, еще более жестокий удар поразил великую княгиню: не имея еще и сорока лет, 22 мая 1389 года умер муж ее Дмитрий Иванович. «Увидев супруга своего мертвым, на одре лежащим, передает жизнеописатель Дмитрия Ивановича, великая княгиня начала плакать, ударяя руками в грудь свою; огненные слезы лились из очей «Зачем, воскликнула она, умер ты, дорогой мой, жизнь моя, зачем оставил меня одну вдовою? Зачем я не умерла прежде тебя? Куда зашел свет очей моих? Куда скрылось сокровище жизни моей? Почто не ответствуешь мне, супруге твоей? Цвет мой прекрасный, зачем так рано увял ты? Господин мой, что же не смотришь на меня, не отвечаешь мне? Ужели ты забыл меня? Вот мы, я, жена твоя, и дети твои! Что же не даешь нам никакого ответа? На кого ты оставляешь меня и детей своих? Рано заходишь, солнце мое, рано скрываешься, прекрасный месяц мой, рано идешь к западу, звезда моя восточная! Где честь твоя, где слава и власть твоя? Был государем всей русской земли, а ныне мертв и ничего не имеешь в своем владении! Много примирил стран, много одержал побед, а ныне сам побежден смертию! Изменилась слава твоя, и на лице твоем видна печать тления! Жизнь моя, я уже не могу более находить в тебе источник веселия! Вместо многоценной багряницы ты облекся в сии бедныя ризы, вместо венца покрыл главу свою простым платом, из светлых чертогов переселился в тесный и мрачный гроб! Зачем помрачился свет мой ясный? Если Бог услышит молитву твою, помолись обо мне, княгине твоей, чтобы мне умереть вместе с тобою, как мы неразлучены были в жизни! Юность еще не оставила нас, еще старость не постигла нас! Зачем оставил меня и детей своих? Немного было радостей в моей жизни с тобою, вместо веселия плач и слезы были моею долею; вместо утехи и радости скорбь и сетование!.. Зачем я не умерла прежде тебя? Тогда я не была бы горькою свидетельницею твоей кончины и не чувствовала бы своего несчастия! Ужели ты не слышишь жалобных речей моих? Ужели не трогают тебя горькия слезы мои?.. Крепко уснул царь мой не могу разбудить тебя!.. С какой войны пришел ты, отчего так утомился?.. Звери земные идут на ложе свое, птицы небесныя к гнездам своим, а ты, господин мой, навеки отходишь от дому своего!.. Кому уподоблю и как назову себя? Вдовою ли? Но я не знаю сего имени! Женою ли? Но царь супруг мой оставил меня!.. Вдовы старыя, утешьте меня! Юныя вдовы, плачьте со мною! Что может быть горестнее несчастия вдовы? Как оплакать и как выразить мне свое горе?.. Боже Великий, Царю царей, будь моим заступником! Пресвятая Богородица! Не оставь меня и не забудь меня во время печали моей!»[43]
Этой жалобой оканчивается плач Евдокии над гробом ее супруга, а потеря супруга была для Евдокии несчастьем, ничем не вознаградимым, было последним испытанием, разорвавшим все связи ее с этим миром. Но ее ожидало еще одно испытание, не менее горькое и не менее тяжелое.
После смерти супруга она отреклась от мира, изнуряя тело свое постом и молитвой и посвящая себя на дела благочестия и благотворения. Подвизаясь таким образом для единого Бога, она, однако же, старалась скрыть от людей свои добродетели. Следуя заповеди Спасителя «ты же, егда постишися, помажи главу твою и лицо твое умый» (Матфей. 6, 17), преподобная всюду являлась с веселым лицом, одевалась в великолепные одежды и даже носила по нескольку одежд, чтобы казаться тучной. Это было поводом к тому, что ее стали обвинять в тщеславии, в любви к пышности и даже не пощадили ее добродетели. Слухи эти дошли до нее, но она решилась перенести до конца жизни неправду клеветников и воздавать им за зло добром. Но клевета эта сделалась известна сыновьям. Один из них, Юрий, до того был обеспокоен и смущен подобной молвой, что не мог скрыть ее от матери. Тогда Евдокия решилась освободить сыновей своих от тяготевшего над ними смущения. Призвав их к себе, она сказала им: «Не смущайтесь, любезные дети мои! Я с радостию хотела претерпеть Христа ради всякое уничижение и людское злословие; но, увидев одного из вас смутившимся, решилась открыть вам то, чего не открыла бы никогда и никому в мире. Узнайте, дети мои, истину, и да не смущают вас несправедливые обо мне клеветы». Тут она открыла часть своей одежды на груди, и сыновья увидели, что от чрезмерного воздержания, от усиленных трудов и подвигов тело ее иссохло, почернело и плоть прильнула к костям. Братья, ее дети, ужаснулись и стали просить у нее прощения. Великая княгиня отпустила их с миром, сказав им в наставление: «Один Бог есть судья человеческих дел. Он долготерпелив и многомилостив и утвердит нас в любви своей. От него одного мы должны ожидать избавления от всякого искушения и от всякого навета вражия».
Незадолго перед кончиной преподобная Евдокия сподобилась видеть явление ангела, возвещавшего ей о близком ее конце.
В сказании о ее житии это чудное явление изображено следующим образом. Когда она увидала небесного вестника, то так поражена была пресветлым его видом, что не могла говорить и несколько дней пребывала в молчании. Только знаками она показывала, чтобы призвали иконописца, который бы изобразил на доске виденного ею ангела. Когда образ был написан и принесен к Евдокии, она поклонилась изображенному на нем ангелу, но не могла сказать ни одного слова и знаками показывала, чтобы написали икону ангела другим образом. Вновь написанное изображение также представляло не того ангела, который являлся ей в видении. Она воздала Богу поклонение, но язык оставался нем. Наконец иконописец изобразил на иконе архистратига Михаила. Едва принесен был этот образ, как Евдокия, воздав ему поклонение, заговорила. Она славила Бога, что он по неизреченной своей благости отверз язык ее, и объявила всем, что она видела в бывшем ей видении того самого ангела, изображение которого написано было на последней иконе, т. е. архистратига Михаила. Этот образ она чтила с особенным благоговением и поставила его в новосозданном ею храме Рождества Богородицы на государевом дворе (на Сенях).
Предвидя близость предвозвещенной кончины, великая княгиня решилась исполнить давнее свое желание вступить в монастырь. Говоря словами летописца ее жития, она решилась отлучиться от временного царства и облечься в иноческий образ, чтобы совершенно поселиться в сооруженном ею монастыре и найти там для себя место покоя как в сей жизни, так и по смерти.
Шествие великой княгини в обитель ознаменовалось особенным чудом. Накануне того дня, как она решила постричься в монашество, было ночью видение одному нищему-слепцу, уже много лет страдавшему слепотой. Ему явилась во сне великая княгиня и обещала дать прозрение. На другой день, когда несчастный услышал, что она вышла из своего царского дворца и идет в монастырь для пострижения, то не замедлил явиться к ней с мольбой о своем исцелении. Встретив великую княгиню недалеко от соборного храма Успения Богоматери, он воскликнул: «Боголюбивая госпожа, великая княгиня, питательница нищих! Ты всегда довольствовала нас пищею и одеждою и никогда не отказывала нам в просьбах наших! Не презри и моей смиренной просьбы и исцели меня от многолетней слепоты, как сама обещала, явившись мне в сию ночь! Ты сказала мне: «Завтра дам тебе прозрение». Ныне настало для тебя время исполнить твое обещание!» Евдокия шла своей дорогой, как будто не замечая слепца, и лишь опустила длинный рукав своей рубашки, который коснулся его. Слепец схватил этот рукав, утер им глаза и тотчас же прозрел. В то же время Евдокия исцелила до тридцати человек недужных, страдавших различными болезнями.
При поступлении в иночество Евдокия приняла имя Евфросиньи. Через три дня после пострижения она и заложила новую каменную церковь Вознесения.
По известию летописей, при жизни преподобной Евдокии для сооружения заложенной ею новой церкви сделано весьма немного. Начатое ею продолжала Софья, супруга великого князя Василия Дмитриевича. Но скоро еще не достроенная церковь Вознесения повреждена была пожаром и стояла в таком виде 60 лет. Наконец Мария, супруга Василия Васильевича Темного, решилась возобновить ее и к 1487 году окончила. После многократных пожаров церковь Вознесения возобновляема была вместе с монастырем еще несколько раз, именно в царствование Василия Ивановича, Ивана Грозного, Михаила Федоровича и Петра Великого. При Петре и церковь, и монастырь в 1721 году подверглись весьма капитальной перестройке под наблюдением гвардии капитана Баскакова. После пожара 1737 года по повелению императрицы Анны Ивановны начато последнее возобновление монастыря и окончено в царствование императрицы Елизаветы Петровны. После 1812 года, уцелев от пожара, монастырь был очищен и приведен в настоящий его вид в 1817 году.
В монастыре находятся три церкви: соборная Вознесения Господня, Преподобного Михаила Малеина и Св. Великомученицы Екатерины. Все они имеют приделы: Божьей Матери всех Скорбящих Радости[44], Успения Божьей Матери[45], Священномученика Феодора и Божьей Матери Казанской[46].
В соборной Вознесенской церкви иконостас украшен живописью старинного греческого письма. Царские врата обложены серебром и вызолочены. Возле Царских врат по левую сторону образ Смоленской Божьей Матери в серебряной вызолоченной ризе. За престолом крест с мощами, устроенный игуменьей Трефиной в 1816 году. По правую сторону Царских врат образ храмовый Вознесения. По левую Благовещения, святителя Николая и др. Из других святынь замечательны два золотых напрестольных креста дар царя Михаила Федоровича, водосвятная серебряная чаша дар царя Алексея Михайловича, семь серебряных блюд, золотые потир, дискос, звезда, лжица (ложка), к потиру ковшичек дар императрицы Анны Ивановны, два Евангелия на александрийской бумаге, обложенные серебром и украшенные жемчугом и каменьями. Из особенно достопамятных святостью и древностью утварей замечателен образ чудотворный Божьей Матери Казанской. Образ этот украшен крупным жемчугом и разными дорогими каменьями. Он находится в теплой Екатерининской церкви на хорах.
В Вознесенском монастыре, как известно, похоронены почти все великие княгини, царицы и царевны русские: от времени Евдокии до XVIII столетия. Всех гробниц в нем более 35. Древнейшая и богатейшая самой основательницы монастыря преподобной Евфросиньи. Она помешается у правой стены церкви, недалеко от боковой южной двери. На верхней доске раки написан образ преподобной, который при устроении раки обложен серебряной ризой. На раке вырезана следующая надпись: «Сия рака Великой княгини Евдокии, во инокинях Евфросинии, супруги Димитрия Иоанновича Донского, бывшей основательницы сея обители, преставившейся 1407 года июля седьмого дня. 1821 года мая тридесятого, благословением Высокопреосвяшеннейшего Московского Митрополита Серафима начата делаться рака благоверной княгини Евфросинии усердием доброхотных дателей, тщанием игумении Афанасии и окончена 1822 года февраля дня при Высокопреосвященном Московском Архиепископе Филарете».
Из других гробниц особенно замечательны при входе в старую соборную церковь на правой стороне подле стены: государыни царицы Анастасии Романовны, первой супруги Грозного, второй супруги Марии Темрюковны, третьей Марфы Васильевны Собакиной, седьмой Марии Федоровны. Затем идут гробницы: Елены Васильевны (Глинской), царицы Евдокии Аукьяновны (Стрешневой), второй супруги царя Михаила Федоровича, царицы Марьи Ильиничны Милославской, первой супруги царя Алексея Михайловича, царицы Натальи Кирилловны (Нарышкиной), второй супруги царя Алексея Михайловича, несколько гробниц дочерей Михаила Федоровича и Алексея Михайловича. Здесь же погребена и царица Ирина Федоровна: она одна из фамилии Годуновых покоится в стенах Кремля.
За левым столпом подле западных дверей на левой стороне у стены: гробницы царицы Марии Владимировны (Долгорукой), первой супруги царя Михаила Федоровича, царевны Анны Алексеевны, старицы Иулианы, супруги боярина Романа Юрьевича Захарьина и матери известной добродетелью своей Анастасии, первой супруги Ивана Грозного.
В углу: гробница царицы Парасковьи Михайловны, супруги Грозного Александры Сабуровой, царевен Марии и Феодосии, дочерей царя Ивана Алексеевича.
У южных дверей: царевны и великой княжны Анны Михайловны, дочери Михаила Федоровича, По другую сторону дверей: царевны Татьяны Михайловны, дочери Михаила Федоровича.
В головах: гробница великой княжны Натальи Алексеевны, сестры императора Петра II, и тут же гробница родной сестры императрицы Анны Ивановны, Парасковьи. Тут же погребены супруга великого князя Софья Витовтовна и обе жены Ивана III Мария Тверская и Софья Палеолог.
В этом же монастыре скончалась мать царя Михаила Федоровича, инокиня Марфа, и в нем же Мария Федоровна (супруга Грозного и мать царевича Дмитрия) встречала Марину Мнишек как обрученную невесту первого Лжедмитрия, которая провела в монастыре несколько дней до их брака. В нем же пребывала и инокиня Евдокия Федоровна, первая супруга Петра Великого.
Монахини монастыря издревле занимались разными рукоделиями: они вышивают шелком и золотом, обнизывают образа дорогими каменьями и т. п. В старину обитель была местом пребывания государевых невест до брака. Ворота монастырские во всю первую неделю Великого поста по древнему обычаю запираются.
В половине XVIII столетия на Красной площади на Вербной неделе началась продажа «изукрашенной вербы». Деланием для нее цветов и дутых восковых плодов и фигур занимались преимущественно монахини и белицы Вознесенского монастыря. Внутри этой обители было второе гулянье: по двору монастыря и по террасам его, около келий прохаживался народ, смотрел на выставку искусственных цветов, опушенных зеленью, красиво собранных букетами и гирляндами, и покупал их у монахинь.
До 1810 года почти у самых ворот монастыря, под особенным шатром, устроенным императрицей Екатериной II, стояли четыре большие пушки. Они сданы потом в Арсенал.
Чудов монастырь. На том месте, где находится в настоящее время Чудов монастырь, был сперва татарский конюшенный двор: там ведались дела по собиранию дани[47]. Место подарено было св. митрополиту Алексию татарской ханшей Тайдулой.
Случилось это так. У хана Золотой Орды Чанибека опасно занемогла жена его Тайдула. Наслышавшись много о добродетелях митрополита Алексия, Чанибек предъявил великому князю Ивану Ивановичу (Кроткому) требование, чтобы он прислал к нему своего митрополита, которому, как он слышал, Бог ни в чем не отказывает по молитвам. С верой в помощь Божью св. Алексий поехал в Орду, и действительно Господь внял его молитвам Тайдула выздоровела в ту минуту, как св. Алексий вошел к ней и дал ей благословение. Это очень расположило хана к русским: дань была уменьшена, а Тайдула подарила своему исцелителю часть земли в Кремле, где находился татарский конюшенный двор. Конюшенный двор был переведен за Москву-реку, на Болвановку, а на месте его в ознаменование помощи Божьей при исцелении Тайдулы св. Алексий основал Чудов монастырь в память чуда архангела Михаила в Колосах.