Нелепая идея. Но ведь никто, похоже, не хотел смерти Лейбзона. И почему, назначив срок неделю, убили его то есть, не его, а Бердника убили все-таки на девятый день, причем именно тогда, когда двойник уже занял место оригинала? Зачем ждали? Чтобы попугать перед смертью?
Беркович долго сидел, глядя на экран компьютера, и складывал по-новому элементы мозаики. Придя к определенному решению, старший сержант связался с полицейским участком Арада, где жил Бердник, и долго говорил с неким майором Нахмани. Попросил оформить сведения официально и положил трубку. Информация, которую он ждал, поступила по электронной почте в восемь вечера, и только тогда Беркович вспомнил, что за весь день ни разу не позвонил Наташе. Набрав номер, он сказал:
Наташенька, ты помнишь, я тебе рассказывал вчера историю с двойниками? Так там все правильно.
Не сомневаюсь, отозвалась Наташа. Ты сегодня домой вернешься?
Обязательно. И расскажу, чем дело закончилось.
Не люблю фантастику, ты же знаешь, сказала Наташа. Лучше скажи, разогревать ужин или подождать?
Разогревай! И фантастика, между прочим, ни при чем.
Хитрая комбинация, увлеченно говорил Беркович полчаса спустя, сидя на кухне и глядя, как Наташа вынимает из духовки курицу-гриль. Представь: два похожих человека Бердник и Лейбзон. Убить хотят Бердника, но так, чтобы никто не подумал, что именно его нужно отправить на тот свет. Что они делают? Забрасывают угрожающими письмами Лейбзона, зная, что он с Бердинком знаком и непременно подумает о нем как о возможной подставке. Лейбзон попадается на крючок ему действительно есть кого опасаться, так он, по крайней мере считает. Договаривается с Бердником за довольно крупную сумму и улетает в Вену, надеясь, что все обойдется. А Бердника тут же убивают, якобы спутав его с Лейбзоном.
Ничего не поняла, заявила Наташа. Почему «якобы»?
Да потому, что убить хотели именно Бердника, его и убили, а полицию заставили разрабатывать версию, будто Бердника убили по ошибке, а на самом деле хотели убить Лейбзона! Мы и искали тех, кто мог бы покушаться на Лейбзона. И искали бы до посинения, если бы не мое подсознание, вспомнившее этот американский роман Когда я понял ошибку и начал искать врагов не у Лейбзона, а у Бердника, тут-то все и стало ясно.
Тебе может быть, сказала Наташа, но не мне.
Неважно, махнул рукой Беркович и отрезал себе куриную ножку. Бердник уже здесь, в Израиле, связался с криминальными элементами. Торговля наркотиками. Заработать, понимаешь, хотел, не прилагая усилий. Потом испугался, решил завязать. Но это не та компания, от которой легко отделаться. Да и знал уже Бердник слишком много. Как, впрочем, и они о нем в частности, о существовании похожего на Бердника человека. Внешность у обоих действительно примечательная Вот они и придумали, как Бердника убрать, но чтобы никто не понял, что убрали именно его.
Должно быть, я сегодня тупая, вздохнула Наташа. Того убрали или не того? Ты извини, Боря, я себя что-то плохо чувствую, пойду лягу. Только не рассказывай мне на ночь фантастических рассказов, хорошо? Вчера мне плохой сон приснился будто у нас родилась двойня, и оба инопланетяне, только один с Марса, а другой с Юпитера.
Глупости, возразил Беркович. Какая двойня? У нас будет сын, и тебе это известно лучше, чем мне!
Отсроченная смерть
С утра Наташа чувствовала себя плохо, и по дороге на работу Беркович отвез жену в поликлинику, а потом каждые полчаса звонил жене на сотовый телефон, чтобы узнать, как дела. Телефон был отключен, старший сержант нервничал, и только около полудня Наташа наконец отозвалась:
Да все в порядке, сказала она усталым голосом. Я уже дома, не беспокойся. А у тебя что нового?
Ничего особенного, бодро сказал Беркович. Все как обычно.
Он, конечно, лукавил. С утра все шло не так, как всегда. Начать с того, что комиссар Бендецкий отменил ежедневное совещание, потому что с виллы миллионера Гиндеса поступило сообщение о внезапной смерти старого Абрама, главы рода. Казалось бы, что странного? Человеку недавно исполнилось семьдесят семь, болезней у него был целый букет, но врач «скорой помощи» заподозрил, а полицейский эксперт подтвердил, что старику помогли отправиться в мир иной. На тумбочке, стоявшей возле кровати, была обнаружена рюмка с лекарством против болезни печени, а рядом лежала коробочка с порошком это было снотворное, которое Абрам обычно принимал на ночь. Осмотр показал: в рюмке содержался сильнодействующий растительный яд, не имевший вкуса, но обладавший специфическим запахом. Старик запаха не чувствовал, поскольку с обонянием у него уже давно были проблемы, и выпил достаточно яда, чтобы отправиться на тот свет во сне, естественно, поскольку он принял и снотворное.
Когда Беркович приехал на виллу, патрульный Соломон уже успел выяснить, что убийцей мог быть только кто-нибудь из ближайших родственников Арона Гиндеса: либо сын Алекс, либо Ринат, жена Алекса, либо, наконец, сестра Алекса Наоми, разведенная и бездетная женщина, долгое время жившая с отцом. В ту ночь на вилле были кроме самого Абрама, естественно, только эти три человека, и подозревать кого-то из них в убийстве старика было, на взгляд Берковича, колоссальной глупостью.
Сейчас все они молча сидели в салоне второго этажа, выглядели изможденными и подавленными. Беркович представился и пробежал взглядом текст протокола, составленного сержантом Соломоном. Алекс Гиндес, 52 года, вице-директор рекламной компании «Руфус», постоянно проживает в Герцлии, отца посещал ежедневно, советовался по проблемам бизнеса, нынешнюю ночь провел на вилле. Ринат Гиндес, жена Алекса, 43 года, не работает. Ночевала с мужем в спальне на первом этаже. Наоми Гиндес, 46 лет, незамужняя, проживала с отцом и выполняла секретарские функции. Именно она приносила отцу на ночь лекарства, так же поступила и вчера. Утверждает, что, как обычно, накапала в рюмку лекарство от печени и залила водой из чайника. Никакого запаха не было.
Из задумчивости Берковича вывел ввалившийся в салон адвокат семьи Гиндес Гирш Арбель. Это был мужчина пятидесяти лет, больше похожий на пивной бочонок.
Старший сержант! воскликнул Арбель, опуская на стол тяжелый кейс. Рад вас видеть, вы мне очень симпатичны. Но неужели вы, молодой человек, подозреваете бедную Наоми, поскольку она обычно приносила Абраму лекарство?
Не обязательно, вздохнул Беркович. Яд могли подсыпать и после того, как Наоми Гиндес вышла из комнаты отца. Мы ведь не знаем, заходил ли к нему кто-нибудь после этого.
Я заходил, подал голос Алекс. Пожелал отцу спокойной ночи и вышел.
Я тоже заходила, тихо произнесла Ринат. Не знаю, была ли я у свекра до мужа или после Мы минут пять поговорили о внуках, и я ушла. Это было примерно в половине одиннадцатого.
Значит, до меня, быстро сказал Алекс. Я заходил к отцу в одиннадцать как раз пробили часы на стене.
Да какая разница кто когда заходил, с досадой сказал адвокат. Все члены семьи были заинтересованы в том, чтобы Абрам прожил до ста двадцати!
Я как раз хотел спросить, Беркович повернулся к адвокату. У покойного было завещание?
Конечно! Завещание и две доверенности на имя Алекса и Наоми. В завещании сказано, что после смерти Абрама все его состояние должны быть потрачено на создание фондов для развития израильской культуры. С другой стороны, в обеих доверенностях Абрам передавал сыну и дочери право пользоваться до его смерти всеми его счетами при условии правильного ведения дел всех предприятий.
Но позвольте, удивился Беркович, получается, что и для Алекса, и для Наоми смерть отца просто катастрофа!
Именно так, сухо сказал Арбель. Надеюсь, вы понимаете теперь, что подозревать в убийстве можно кого угодно, только не их?
Я буду вести допросы в вашем присутствии, господин Арбель, сказал Беркович. И прошу вас, не советуйте клиентам молчать это ведь не в их интересах.
Разумеется, кивнул адвокат. В их интересах, как и в ваших, быстрее найти убийцу. Возможно, он влез в окно?
Прямо в комнату старика? буркнул Беркович. Налил Абраму яд, тот выпил, а пришелец удалился, как и пришел
М-да, крякнул Арбель. Чепуха получается.
Допросы продолжались до полудня, а потом Берковичу пришлось вернуться в управление, взяв с подозреваемых слово, что они не будут покидать виллу, пока не получат разрешения. У входа осталась дежурить патрульная машина с сержантом Соломоном.
Адвокат последовал за Берковичем он хотел обсудить проблему с инспектором Хутиэли.
Не заглянете ли ко мне на минутку? спросил Беркович Арбеля, открыв дверь своего кабинета. Когда адвокат с шумом уселся на стул, заскрипевший под его тяжестью, старший сержант сказал:
Ни Алекс, ни Наоми, ни тем более Ринат не заинтересованы в смерти Абрама. Но кроме них на вилле никого не было. Вы давно знакомы с этим семейством. Я, конечно, понимаю, что задаю вопрос, на который вы, как адвокат, не очень-то захотите ответить, но все же Каково финансовое положение детей Абрама Гиндеса? Насколько Алекс и Наоми зависели от отцовских денег?
Они пользовались счетами отца, и им было достаточно. Алекс и Наоми были заинтересованы в том, чтобы отец прожил как можно дольше, это же очевидно. Если бы все это произошло, скажем, две недели назад, тогда у вас были бы основания для сомнений, но не сейчас!
А что случилось две недели назад? насторожился Беркович.
Абрам изменил завещание, сообщил адвокат. Предыдущее он написал одиннадцать лет назад, когда приобрел контрольный пакет акций «Дастин корпорейтед». Все переходило к Алексу, который должен был выплачивать сестре ежегодно полмиллиона шекелей из доходов концерна.
Вы хотите сказать, что завещание, по которому дети в случае смерти Абрама не получают ничего, было написано две недели назад?
Именно так. Вот я и говорю если в прошлом месяце ваши подозрения против Алекса были бы вполне обоснованы, но сейчас это чепуха.
Любопытно, пробормотал Беркович.
Ему сейчас хотелось одного: чтобы адвокат поскорее ушел. Выпроводив Арбеля, Беркович спустился в лабораторию судебно-медицинской экспертизы.
Отчет для тебя пишу, сообщил эксперт Хан, увидев старшего сержанта. Тридимидин, яд из группы растительных, очень широкого применения. В гомеопатических дозах используется для лечения болезней желудочно-кишечного тракта.
Передозировка могла быть случайной? с надеждой спросил Беркович.
Исключено.
Жаль, вздохнул Беркович. Понимаешь ли, не было у них ни малейшего мотива убивать старика! Наоборот он был им нужен живым. Пусть больным и немощным это даже лучше, но живым!.. Послушай, перебил Беркович сам себя, а что если они хотели, чтобы старик не умер, а оказался, скажем, парализован
Исключено, повторил эксперт. Вот если бы он был при смерти, и его нужно было его спасти, тогда да, имело смысл.
Не понял, нахмурился Беркович. Повтори.
Тридимидин в данной высокой концентрации может быть использован как яд или как противоядие. Но противоядием он может быть только в том случае, если жертву перед этим долго и упорно травили другим ядом того же растительного типа. У него слишком длинное название, ты все равно не запомнишь.
Но ты не проводил теста на этот яд с длинным названием, верно? возбужденно спросил Беркович.
Нет, пожал плечами Хан. Невозможно проводить все мыслимые и немыслимые тесты. Я исследовал содержимое рюмки и обнаружил яд, от которого Абрам Гиндес мог умереть. То же вещество я нашел в крови умершего. Вот если бы он остался жив и меня спросили бы, как это ему удалось несмотря на то, что его долго и медленно травили, тогда да, я бы понял, что должен искать
Пожалуйста, Рон! воскликнул Беркович. Сделай эти тесты! Очень важно.
Результата он дожидался в кабинете эксперта, нервно прохаживаясь из угла в угол. Прошло около трех часов, прежде чем Хан вернулся из лаборатории.
Похоже, что ты прав, задумчиво сказал он. В организме есть следы обоих ядов. Тридимидин, что был в рюмке, естественно, в гораздо большей концентрации. Похоже, что Абрам принимал яд регулярно и спасти его могла лишь ударная доза тридимидина, которую ему и дали вчера вечером. Но нет, передозировки в этом случае не было, скорее наоборот дали слишком мало. Черт меня возьми, воскликнул Хан, если я вижу в этом смысл! Старика отравить хотели или спасти?
Вот именно, что спасти, хмуро сказал Беркович. А перед этим хотели отравить.
Он задал эксперту еще несколько вопросов и получил исчерпывающие ответы. Оставив Хана в состоянии некоторого недоумения, Беркович поднялся к себе. К счастью, инспектор Хутиэли еще не ушел домой, хотя день уже клонился к вечеру, и Беркович сообщил о результатах экспертизы.
Не знаю, кто приложил к этому руку, сказал старший сержант. Скорее все-таки Наоми, ведь она жила в доме с отцом и каждый вечер давала ему лекарство, в котором, видимо, и был яд. Не такой сильный, чтобы вызвать немедленную смерть, но достаточный, чтобы привести к летальному исходу в течение нескольких недель. Симптомы, по словам Рона, не могли вызвать подозрение у лечащего врача в возрасте Абрама все выглядело бы естественно. Причина, по которой старика хотели отравить, понятна все деньги оставались детям. Но он неожиданно изменил завещание, и все могло пойти прахом! Абрама нужно было спасти, и Наоми с Алексом сами или после консультаций нашли препарат, который мог нейтрализовать действие яда. Но и сам этот препарат тридимидин тоже смертельно опасен, если используется сам по себе
Они ведь не специалисты-фармакологи, закончил рассказ Беркович. Хотели спасти старика, но только приблизили конец.
М-да, протянул Хутиэли. Когда будет готово полное экспертное заключение?
Рон обещал управиться к ночи. Ему предстоит двойная работа следы первого яда оказались практически нейтрализованы тридимидином
Надеюсь, ты не собираешься ждать в управлении, пока будет результат? спросил инспектор. Тебя Наташа уже несколько раз спрашивала.
Поеду домой, решил Беркович. До утра Гиндесы не сбегут.
Не сбегут, сказал Хутиэли. Сержант Соломон отвечает за них головой.
Смерть на ринге
Моше Левингер положил Леонида Зусмана в третьем раунде. Положил основательно: рефери досчитал до десяти, сказал «аут!», а Зусман не сделал даже попытки подняться. На ринг выбежал Ленин тренер Серж Безыменский, зрители уже приветствовали победителя, а Левингер смотрел на поверженного противника и думал вовсе не о том, что стал наконец чемпионом Гуш-Дана в полутяжелом весе. Что-то было в Лениной позе «Господи! подумал Левингер. Неужели я ему что-то сломал?»
Безыменский опустился перед боксером на колено, перевернул Зусмана на спину и только после этого увидел расплывшееся на помосте алое пятно. Кровь толчками вытекала из раны в левой стороне груди.
Свист и выкрики болельщиков мгновенно смолкли. Зусмана перенесли с ринга в раздевалку, и несколько минут ушло у спортивного врача на то, чтобы попытаться остановить кровь. Когда в раздевалку вбежал сержант Соломон, Зусман уже был мертв. Возможно, его удалось бы спасти, не будь все тренеры, рефери и спортивные медики в состоянии шока.
Отойдите все, приказал судмедэксперт Рон Хан, приехавший с вызванной полицейской бригадой. Внимательно осмотрев тело, он сказал: