Новостроев повернулся в сторону, откуда доносился этот противный скрипучий голос и увидел клетку с большим попугаем, произносящим эти слова. Она была подвешена на декоративной цепочке чуть выше головы, и поэтому на нее не сразу можно обратить внимание.
А это, что за экзотика? спросил главврач, как зовут сие создание?
Это наш Яша, говорящий попугай, отвечал Старообрядцев, кто-то из пациентов принес его из дому лет десять назад и оставил клинике в подарок! Говорят, эта птичка дорого стоит.
Актовый зал имел небольшую сцену, на которой стояла трибуна, обитая красным материалом с гербом СССР на лицевой стороне, обращенной к залу. Такие трибуны стояли когда-то во всех актовых залах страны, называемых в советские времена «красными уголками», с таких трибун парторги призывали к досрочному выполнению пятилеток. Время здесь как будто бы остановилось, а каждый посторонний человек, увидевший эту трибуну, непременно подумает: «Дурдом, есть дурдом, что с него взять!».
Петр Серафимович, обратился Новостроев к Старообрядцеву, а это что за реликт? СССР уже не существует двадцать лет, а здесь еще остались его атрибуты.
А кому мешает этот герб? ответил Старообрядцев, собраний мы давно не проводим, а нашим психам без разницы, чей герб нарисован на этой трибуне, советский или двуглавый, российский. Пациенты здесь смотрят телевизор и играют в настольные игры, а многие из них даже рады тому, что в нашей клинике по-прежнему советское, спокойное и беззаботное время.
А замечаний Вам руководство не делало? спросил Новостроев.
Делали при каждом посещении нашего учреждения работниками департамента здравоохранения, спокойно ответил Старообрядцев.
И что же Вы им отвечали? спросил Новостроев.
Да то же, что ответил Вам, последовало от Старообрядцева, работникам департамента тоже все равно, чей герб красуется на нашей трибуне, да и спрашивают из-за любопытства.
Далее Новостроев осмотрел скудный книжный запас библиотеки, в которой в основном книги для детско-юношеского возраста. Это приключенческая литература о кладах, пиратах, индейцах и, конечно же, детективы Татьяны Устиновой. Ничего, не говоря Старообрядцеву о своем впечатлении, Михаил Сергеевич что-то записал в ежедневнике и продолжил обход.
На третьем и четвертом этаже располагалось женское и мужское отделение, соответственно, разделяющееся на: первого психотического эпизода, подростковое и для соматически ослабленных больных. Причем женское отделение намного меньше мужского. Именно с него Новостроев намеревался развернуть эксперимент, этот контингент больных хорошо поддавался лечению его методом.
При обходе женского отделения, его заведующая Бабич быстро и в достаточном объеме информировала Новостроева о диагнозах и течении болезней ее пациентов, чем вызывала уважение к себе. Чувствовалось, что этот человек отдает себя работе целиком. Сегодня не каждый врач может вот так по памяти говорить о истории болезни своих многочисленных больных, называя каждого по имени отчеству, помнить даты их рождения, начала болезни и прочее.
Не обошлось и здесь без курьезов. В одной палате Новостроев спросил у женщины, лежавшей на кровати под одеялом о ее самочувствии. На что она сразу же отреагировала патологически сдернула с себя одеяло и, выставляя напоказ густо заросший лобок, произнося рекламный слоган:
«Меховая выставка! Все меха на ВДНХ! Стильно, не значит дорого! Смешная королева!».
Кристинка, ну как ты себя ведешь? постыдила ее Елена Григорьевна, оденься сейчас же!
А я и так одета, ответила больная, я же в норковой шубе, вы, что специально не замечаете?
Всю жизнь эта женщина мечтала о покупке норковой шубы, вполголоса объяснила Новостроеву Елена Григорьевна, ее ФИО Кристина Соломоновна Меховая. Несоответствие фамилии шубе, которой у нее нет, спровоцировало первый психотический эпизод. В настоящее время наблюдается прогрессирование заболевания. Стараемся ограничить ее доступ к соответствующей телевизионной рекламе. Правда, делать это, становиться все труднее.
Доктор, напрасно ты убеждаешь в отсутствии у меня дорогой шубы, сказала Крестина, вот же она. и снова немая сцена выставленный на показ лобок и тот же текст сопровождения.
Всю жизнь горбатила, чтобы купить себе шубку, продолжала Кристина, переходя на песню Киркорова:
А вот Вы, доктор, ходите на работу в обшарпанном пальтишке, я в окно видела. Не стыдно?
Хорошо, Кристинка, успокоила ее Елена Григорьевна, мы видим твой наряд, очень экстравагантно и стильно! А у меня нет денег на такую дорогущую шубу как у тебя, вот и хожу десятый год в одном пальто.
После такой оценки ее «наряда», Меховая успокоилась, а Новостроев и его свита отправился дальше. В мужском отделении обход сопровождал заведующий Яков Ефимович Богомилов. Это специалист своего дела, как Елена Григорьевна. Новостроева радовал тот факт, что, несмотря на трудные для медицины времена, в клинике сохранился костяк специалистов-энтузиастов, с которыми ему любой эксперимент по плечу.
В мужском отделении его ждало знакомство с человеком-поэтом, говорящем преимущественно стихами, какие в народе называют виршами. При этом он не мнил из себя какого-либо великого поэта, что не характерно для его патологии, и вел себя спокойно и уверенно. Полное отсутствие мании поэтического величия, которая характерна даже для здравых поэтов современности. Когда обход вошел в палату, в которой лечился этот поэт, тот сразу огласил стихотворное приветствие:
Наш «народный поэт», представил больного Яков Ефимович, стихи сочиняет на ходу, но иногда просто перефразирует «коллег» пишущих вирши для телевизионной рекламы. На что поэт ответил:
Позвольте мне представиться самому, произнес поэт в прозе, я дважды народный, трижды заслушанный, четырежды орденопросец и три не дали, заструженный мастер с понтом Строчкин Сергей Иванович собственной персоной. Я автор многочисленных стихов, песен и прозаических произведений, мечтаю издать сборники собственных сочинений.
Рад познакомиться! произнес Новостроев, надеюсь, Ваше творчество найдет место в современной поэзии и нам вскоре удастся увидеть сборники Ваших стихов.
А вот это проблема, доктор, грустно констатировал Строчкин, сегодня главное не сочинить, а издаться. Если нет денег и спонсора, то это практически невозможно! Современный россиянин не читает стихов, да и вообще ничего, а писателей расплодилось больше, чем читателей. На одного читателя приходится два писателя, а любимым жанром стал детектив. Произведения о бандитах, ментах и проститутках издаются и пылятся на полках книжных магазинов, а поэзию никто даже не хочет издавать. Нация деградирует!
Поблагодарив «народного поэта» за его творчество, Новостроев со свитой отправился дальше по отделению. В одной из палат он обнаружил пациента, который мог стать его первым и главным участником эксперимента. Это был мужчина со странной фамилией Долбиелдаев и с амбициями высокопоставленного государственного деятеля.
Его манера говорить, жестикулировать, при этом, поддерживая убедительность сказанного им соответствующей мимикой, напоминало какого-то известного политика. Новостроев не мог вспомнить кого именно, но был уверен, что этот пациент стал «жертвой чрезмерно политизированной части населения». Яков Ефимович подтвердил догадку главврача комментарием о том, что именно на этой почве у него развивалась болезнь.
Долбиелдаев жестко критиковал власть всех уровней, требуя от них скорых позитивных перемен в государстве и обществе, в политике и экономике, являлся ярым противником тоталитаризма и бюрократии. Иногда он писал в адрес президента и премьера, в обращениях к ним выражал мнение и советовал, как обустроить Россию. Передавая для отправки эти письма лечащему врачу, он обязательно требовал, чтобы тот предоставил ему уведомления о вручении письма адресату. Эти послания горой копились в приложении к его истории болезни, а уведомления о вручении ему «выписывал» лечащий врач.
Для того чтобы все выглядело правдоподобно, изготовили по спецзаказу штамп несуществующего почтового отделения, которым лечащий врач «заверял» квитанции и уведомления о получении писем президентом или премьером. Справедливости ради, нужно отметить, что критика в письмах была объективной и стоящей внимания обоих высокопоставленных руководителей, а его советы могли быть использованы по прямому назначению, поскольку они в полной мере соответствовали требованиям времени.
В этом крылась странная магическая закономерность. Она заключалась в том, что сначала Долбиелдаев отправлял письмо президенту с советами, а через несколько месяцев, кабинет министров принимал решение, с формулировкой Долбиелдаева. В новостях, по телевизору дикторы информировали российскую общественность о принятии какого-либо решении кабинета, в котором предусматривались меры, предлагаемые Долбиелдаевым.
Услышав об этом по телевизору, пациент приходил в восторг и рассказывал всем, что власть прислушалось к его совету и приняло такое постановление. Это было очень странным и часто случавшимся совпадением. Но мало ли чего ни бывало в психиатрии за всю практику Новостроева? Он хорошо помнил одного пациента, который мог в уме перемножать четырехзначные цифры с поразительной скоростью.
Вспоминался еще один случай из практики молодого ученого. Один из пациентов Новостроева точно предсказывал погоду на несколько дней вперед. Его прогнозы часто не совпадали с оными Гидрометцентра России, что приводило пациента в ярость он ругался матом и стыдил синоптиков за неверные прогнозы. А погода, как состояние нижних слоев атмосферы, всегда «подчинялась» прогнозу этого психа.
Если бы у меня были такие технические средства, как у них, сетовал больной то я бы смог предсказывать погоду на месяц вперед с высокой точностью. Техника в руках индейца груда металлолома! Нужно уволить всех этих шаманов я один смог бы работать за всю эту гвардию!
На этом обход клиники закончился, и Михаил Сергеевич со Старообрядцевым вернулись в кабинет главного врача. Верочка подготовила текст приказа о назначении состава комиссии и представила его на подпись, заискивающе заглядывая в глаза Новостроеву выделяя фразы дикцией Левитана. Звучало это как сводка Совинформбюро о ходе сражений под Москвой. На этом первый день Новостроева в должности главного врача закончился. Был уже вечер и он, посоветовав в очередной раз Старообрядцеву подумать о дальнейшей его работе в клинике, уехал домой.
***
Со следующего дня Новостроев решил приступить к планированию эксперимента с учетом возможностей клиники. Теперь его мозг работал только на одну поставленную цель начало эксперимента. О чем-то другом не хотелось даже думать и тратить время на «мелочи» по полноправному вступлению в новую должность. В состоянии интенсивного мышления, Михаил Сергеевич мог не замечать вокруг себя не только коллег, но и происходящие события повседневной жизни.
Хотя оставался еще неоконченным процесс приема-передачи дел по части материальных ценностей клиники, он не собирался скрупулезно вникать в подсчет и проверку, что имело место в наличии, а чего нет. Утром после прихода на работу, Михаил Сергеевич пригласил к себе главного бухгалтера клиники Елену Капитоновну Ногач, которой поручил проверить соответствие основных и оборотных средств учреждения акту последней аудиторской проверки. Сделать это нужно, по его мнению, совместно с членами комиссии по приемке дел. Сам он ознакомился с последним актом проверки и к удивлению обнаружил в нем много «материальных ценностей», которые давно пора списать, поскольку сроки учета их уже прошли. Эти «ценности» по определению не могут являться таковыми, а значит, не должны оставаться на балансе клиники. Например, черно-белый телевизор в актовом зале.
Елена Капитоновна согласилась с Новостроевым и ушла к себе в кабинет. Через час пришел Старообрядцев. По его виду можно судить, что он не спал всю ночь. Отечность под глазами, говорила не только о его преклонном возрасте, но и о бессонной ночи.
Петр Серафимович, что Вы решили по дальнейшей работе в клинике? спросил его Новостроев, остаетесь?
Нет, я буду рассчитываться, ответил Старообрядцев, к чему мне мешаться у Вас под ногами! Мне и правда, пора отдыхать, увольняйте меня по собственному желанию, вот вам мое заявление. И он положил на стол лист бумаги.
Я вижу, Вы плохо спали ночью, продолжил Новостроев, если уж надумали рассчитываться, то зачем вам «торчать» здесь, идите домой отдыхайте!
Да я бы с удовольствием, Михаил Сергеевич, не отступал старик, да вот только акт приема-передачи подписывать надо, вдруг чего-нибудь не хватит или еще что не так!
Об этом можете не волноваться, заверил его Новостроев, погружаясь в тему эксперимента, если чего не хватит, все спишем, а акт к Вам на подпись привезут домой вместе с Вашей трудовой книжкой и расчетом! Подготовкой акта и сверкой основных и оборотных средств уже занимается главный бухгалтер. Елена Капитоновна, Ногач, мне кажется человек опытный, она во всем прекрасно разберется.
Да, Ногач Лена на своем месте, задумчиво проговорил Петр Серафимович, она компетентна и опытна в бухгалтерии и я ей полностью доверял.
Простите, чья нога? спросил Михаил Сергеевич, который был где-то далеко, а его слух воспринял фамилию и имя главного бухгалтера Ногач Лена, как словосочетание «Нога Члена».
Я говорю о главном бухгалтере, рассеянно произнес Старообрядцев, о Ногач Лене. Она заслуживает полного доверия.
О каком многочлене? не расслышал Новостроев, погруженный в планирование эксперимента, у Вас все в порядке, Петр Серафимович? Вы математикой увлеклись на старости лет?
Это стало напоминать разговор немого с глухим. Петр Серафимович понял, что Новостроев сейчас где-то далеко от реальности и ему пора уходить, поэтому, ответив на его вопрос «да это я так», он поднялся со стула и, попрощавшись, направился к двери. Новостроев даже не обратил внимания на его уход, он «набрасывал» на листе бумаги мероприятия по началу эксперимента и машинально попрощался со Старообрядцевым фразой «всего хорошего!».
Первым пунктом мероприятий Новостроев записал детальное ознакомление с анамнезами, первыми психотическими эпизодами. Начать нужно с истории болезни пациента Долбиелдаева, он вчера произвел на главврача хорошее впечатление. По мнению Михаила Сергеевича, этот псих может начать ту деловую игру, которую он еще детально обдумывал, предполагая вовлечь в нее всех пациентов при содействии Долбиелдаева.
Концепция деловой игры, которая будет активизировать, и напрягать мышление пациентов в качестве раздражителя и способствовать их выходу из состояния анамнезии, заключалась в следующем. Михаил Сергеевич, как главный врач клиники объявит подготовленной группе больных во главе с Долбиелдаевым, что он, как руководитель, принял решение о введении в клинике самоуправления, основанное на принципах демократии, соблюдении и защите интересов пациентов. Все должно выглядеть естественно, правдоподобно и якобы востребовано велением времени.
Эта группа распространит в среде больных эту прогрессивную идею и первоначально организует весь процесс, который в развитии должен будет «вылиться» в выборы главы самоуправления и других органов. Деятельность этого «государства в пределах клиники» будет бессрочным, в нем должны участвовать все. В таком варианте отпадет необходимость разрабатывать индивидуальные игры-раздражители для каждого пациента.