Девчонки встали со своих мест и тоже дали ей по фрукту. Но это была единичная акция. Больше этого призрака никто не жалел. А за что? За то, что она шляется по коридорам, оставляя одного маленького ребенка в боксе? Он вечно сырой и опрел уж до мяса. Мы отдавали ей свой крем и присыпку, но она не удосуживалась ухаживать за своим сыном.
Наверно, и этот попадёт в детский дом, прошептала мне Танька.
Да уж лучше туда, чем с такой маткой, отозвалась я.
В том крыле лежала не только эта сомнительная личность. Был целый бокс отказников. Так и стоят перед глазами двое ребятишек. Эдуард и Ярослав. Эдик маленький, какой-то кривой, с длинными, черными волосами, большой головой и узкими глазами его диагноз знали все. Даун. А второй, Ярик, сильный, крепкий, глаза зеленущие, большие! Сам такой миленький! От этого-то какая непутёвая могла отказаться? Да, если и больной, это ж твой! Родной! Какой бы ни был!
Мы с Танькой долго смотрели на этих малышей Стояли и переглядывались, и во взгляде нашем угадывались все мысли, посетившие нас в тот момент.
Расстроенные, мы пошли в свои боксы. На посту сделали отметки о состоянии здоровья своих детей и хотели уже расходиться. Нина Васильевна, звонкоголосая медсестра, остановила нас своим вопросом: «Что? К отказникам ходили?» Мы переглянулись. Откуда она могла знать? «Да отказник-то там только один, продолжила она. Второго заберут. У матери его кости во время родов сильно разошлись, лежит в больнице в тяжелом состоянии, встать не может, да и нельзя пока. За ней за самой утки выносят, а как она будет за ребенком ухаживать?.. Вот и лежит он у нас, а она в другом здании. Бедные. Вот ведь как ещё бывает»
Посмотрев на ситуацию со стороны, я поняла, что у меня ещё не худший вариант, который мог произойти Варя заплакала, и я мигом метнулась к ней. Она уже была не так слаба. Ей проделали капельницы и уколы. Теперь нам прописали массаж. Говорят, что он вообще на ноги хорошо ставит. Да она у меня и так уже активная стала вон как возится. А за ночь вообще по нескольку раз разбудит кушать просит. Теперь мы прибывали с каждым днем на 100 грамм, редко, когда на 60 или 80. Я спала по часу в сутки, все время сцеживалась или ухаживала за ребенком. Поэтому, когда мне кто-то звонил в этот час, я приходила в такой гнев, что звонящий быстро сам бросал трубку. В этот раз мне попался «МУЖ».
Ма-аш, привет! Ну, как вы там?
Лучше всех, пробурчала я. Что надо? Неделю не звонил вспомнил вдруг?
Ну что ты! Перестань! Когда выписывают? Когда приезжать за вами?
Не знаю. Отстань. Ещё не скоро.
Я бросила трубку, перевернулась на другой бок и уснула. На часах было 12 ночи. В уличное окно светил фонарь, а в окне, выходящем в общий коридор, появилось мутное лицо Призрака. Я почувствовала на себе напряженный взгляд и открыла глаза. Это чучело с цокающими ногтями на ногах стояло и смотрело на нас с Варей! Я вскочила и пулей выбежала к ней. Взяв за шкирку, оттащила ее в другое крыло и сказала: «Чтобы и духа твоего не было рядом с моим боксом! Поняла?!» Та утвердительно кивнула.
Я вернулась в 21-й бокс и легла на свою кровать. Меня потряхивало и знобило. Варя заплакала и завыла. Время еды. О-о-о! Я так никогда не высплюсь. Накормив Варю заранее приготовленным молоком, положила ее рядом с собой. Мы уснули. Сегодня я проспала четыре часа! Господи! Какое это счастье! Не один, а целых четыре!!!
Нина Васильевна сегодня пришла раньше обычного. Подозвала меня и потихоньку сказала: «Так. Сегодня вы идёте на УЗИ. Ещё я Грошеву записала. УЗИ головы. Приготовьтесь».
О, Боги! Как мне страшно. Я надеюсь, что всё будет хорошо! поделилась своими переживаниями с медсестрой.
Шапочку не забудь ей одеть, предупредила та.
Но у меня нет сейчас маленькой шапочки расстроилась я.
Как нет? Ну, ничего, я запеленаю ее с головой ерунда! подмигнула Нина Васильевна.
Прошло полчаса, и медсестра пришла снова.
Готовы? Давайте я вам помогу.
Нина Васильевна по-быстрому укутала Варюшку, и мы пошли по коридору ближе к нужному кабинету. Там уже кто-то был на приеме. Нам пришлось ждать. Мы сели на диванчик, рядом с нами плюхнулись Грошевы.
Говорят, там тетка злая работает. Кричит на мамочек, если что не так.
Я ей покричу
Ждановы! Ваша очередь! Я встала и понесла Варюшку на экзекуцию. Ее положили на холодную кушетку, распеленали и намазали голову каким-то прозрачным гелем. Варя молчала и не двигалась. Она смотрела в одну точку и не понимала, что с ней делают. Женщина аккуратно водила по ее голове специальной аппаратурой, которая передавала всю информацию на экран.
Лучше. Значительно лучше, констатировала докторша.
Ф-фу, слава Богу! Я уж напугалась!
А чего Вы боитесь? У вас всё хорошо. Через несколько дней, наверно, выпишут. Вы поправляетесь. От ишемии не осталось и следа.
Как же хорошо-то! Какие хорошие новости! Мы уже 18 дней тут. Я устала.
Ничего. Недолго осталось мучиться
Я обтерла Варю от этой слизи, закутала ее, поблагодарила доктора и пошла к себе в бокс. Моей радости не было предела! В общем коридоре я натолкнулась на нашего лечащего врача. Ольга Петровна, как обычно, куда-то спешила.
Ольга Петровна, можно Вас на минуточку
Что такое? Что случилось?
Я хотела поинтересоваться, что за диагноз у нас
Наша докторша выпалила мне название диагноза чуть ли не на латыни и посмотрела на меня Я стояла в недоумении. Словосочетание «нервная система» меня очень задело. Неужели моя доченька будет инвалидом? Тут я вспомнила, что у нее часто трясется нижняя губка О, Господи! Только не с нами. Тогда Ольга Петровна добавила: «Вас, наверно, интересует дальнейшая судьба ребенка»
Да, без промедления добавила я.
У Вас будет абсолютно нормальный ребенок! Не переживайте.
После этих слов с моих плеч такой груз свалился! Нет. Не камень! Валун! Гора сошла! Э-эх! Вот она жизнь! Вот она жизнь! Возрадуйся!
Сегодня все шло по-другому. И снег за окном падал прекрасней. И Варя улыбалась теплее! И медсестры были доброжелательней и дружелюбней! Сегодня был мой день! День мамочки из 21-го бокса! Мамочки, которая не спала ночами, следя за покоем своего ребенка. День женщины, которая не отходила от своего чада, меняя капельницы и пеленки. Женщины, которая сцеживала свое молоко по часам и минутам, и выкармливала малыша! Варя шла на поправку это была моя победа! Болезнь отступала!
Моя девочка стала сосать соску, как все обычные дети. Теперь я дышала спокойнее. Моя осанка стала тверже. Шаг ровнее. И все-то у меня спорилось да ладилось. Я переодела Варю, накормила ее, уложила спать, и пошла на обед. В столовую.
Маринка, Танька, Ольга и остальные все уже были там. Осталось только два свободных места. Я заняла одно из них. Сижу, ем. В светлое помещение вошла девушка в светло-голубом спортивном костюме. Я видела ее уже не в первый раз. Она все время ходила поникшая и печальная. Мне всегда хотелось узнать, что с ней, но как-то не получалось завести разговора. Она сидела напротив меня. Долго водила ложкой в супе и не ела. Я спросила: «Что с тобой?»
Наверно, что и со всеми здесь. У меня болеет ребёнок, не поднимая голову, ответила она.
Ничего! Поправится! ждала я, когда она на меня посмотрит.
Тебе легко говорить! Она у меня вообще не ест бросила она ложку в щи.
Я вспомнила, что, проходя мимо их бокса, видела, как эта мамочка стоит у кроватки малыша, а над ним висит какое-то оборудование. В колбе бурлят и вьются пузырьки Но я не знала, что это
Ты понимаешь, она не может глотать! Я кормлю ее через зонд! со слезами она посмотрела на меня.
Как раз-таки я это отлично понимаю! Сама через это прошла! Только я вот, что сделала: попросила врачей убрать этот зонд, и потихоньку приучала ребенку к соске. Попробуй и ты! вселяла я в неё уверенность.
Ты, правда, так сделала? боялась мне поверить она.
Конечно! уверяла я.
Мамочка успокоилась, скушала суп, второе, выпила компот и, воодушевлённая, исчезла из столовой. Я сидела довольная тем, что смогла хоть кого-то подбодрить. Народ не расходился. Это было единственное место, где можно было пообщаться и отвлечься от проблем.
Машка, спой песню, просили меня девчонки.
Ну, что вы! Сейчас услышат, опять заорут!
Да ну! Пой давай! Ну, хотя бы частушку тогда
Ну, хорошо! Только одну!
Все сидели в ожидании моего перла.
А давай матюкальную! предложила Танька.
Ну, давай, ты можешь! Повесели нас, начали все остальные.
Я запела: «Раньше я жила-не знала, что такое кокушки а-а-а, пришло время застучали-и-и кокушки по жопушки»! Девчонки расхохотались, и вышло это так громко, что нас услышала медсестра: «Это ещё что такое? Вы забыли, где находитесь? Это больница! Боль-ни-ца! Успокойтесь и ведите себя прилично!»
Радовались бы, что мы отвлекаемся. И так у всех только горе на уме, высказались девчонки.
Я не унималась и допела им эту песню шёпотом: «Бригадир у нас хороший. Бригадир у нас один. А-а-а! Соберёмся всей бригадо-о-ой. И хм-хм ему дадим!»
Ну, Машка, ты даёшь! Хоть ты повеселишь, так ладно.
Ладно, девочки, расходимся. Пора уже.
До ужина время пролетело быстро. На нем ко мне подбежала мамочка в светло-голубом спортивном костюме. Она откуда-то знала, как меня зовут.
Маша, Маша! Она ест! Ест! Как хорошо, что ты мне это посоветовала! Она ест, только срыгивает потом все
А ты как хотела? У нее желудок еще не привык к этому. У меня сначала вообще по 10 граммов ела, а теперь 75 и больше! Ничего все будет хорошо, я узнавала, с улыбкой произнесла я.
Входные двери хлопнули, и с улицы зашла новая мамочка. Ее встретила та же молочная медсестра, что и меня, Людмила Александровна. «А где дети?» спросила она.
Сейчас принесут.
Через несколько минут занесли двое близнецов. Медсестра взяла обоих на руки и понесла в бокс. Мамочка, растерянная и взлохмаченная, бежала за ней. Мы с Танькой были в шоке.
Двое!
Двое
С ума сойти! Тут с одним-то не знаешь, как справиться!
Бедная Намучается.
Не успела я это произнести, как входные двери открылись снова. Шла мамочка и три медсестры. У каждой сестрички по ребенку.
Тройня!
О, Господи, что за день?!
Дар речи потерять можно!
Как она с тремя обходиться будет?
Может, родственников пустят чтоб помогали ей.
Не знаю
Мы сидели, выпучив глаза и открыв рты. Смотрели друг на друга и сопереживали молоденькой мамочке.
«Мамочка из 21-го бокса»! кричала меня медсестра. Я испугалась и побежала к своей палате.
Что случилось?
Вы переезжаете!
Куда? Зачем? Нам и тут хорошо!
Это не обсуждается. Врач так сказала. Вы уже почти выздоровели, а тут поступили «тяжелые», им лучше лежать отдельно. Вы переезжаете к Грошевым.
А? К Грошевым! Тогда ладно!
Я собрала свои вещи, подхватила Варю, и мы перешли в другую комнату. Там было большое окно, которое выходило на город!
Как тебе повезло, Танюха! А у нас только крышу соседнего здания видно. Ты, наверно, в Новый год и салют видела
Конечно!
А я дак спать легла. Никакого салюта, никаких поздравлений. Нет, родные, конечно, мне звонили, ну да разве мне до этого.
А муж?
И он звонил. У него там очень весело было. На площади отмечал! Как раньше Как будто нас и нет вовсе. А мы есть. Мы лежим в больнице.
Вот урод!
Да Я уже к этому привыкла. Мне теперь он совсем безразличен стал. Главное Варя. А она идёт на поправку, и скоро нас выпишут! Я надеюсь
День выписки был назначен на пятницу. Я так готовилась. Всех обзвонила! Только Ольга Петровна, наша врачиха, быстро опустила меня с небес на землю.
Даже и не выдумывай. Слаба она еще у тебя. Здесь полежите.
Как? Вы же говорили, что в пятницу выпишите нас.
Мало ли что я говорила?! Нет, и всё. У вас еще Хм..Хм У Вас желтуха вон!
Какая желтуха, Ольга Петровна? Откуда?
Что? Не видишь? Будете на кварцевой лампе лежать 24 часа в сутки!
Я вернулась к себе в бокс и зарыдала. Все это время я пыталась сдерживать себя и держать свою слабость в кулаке. Но тут что-то лопнуло, я не могла противиться своим чувствам. Казалось, что мое рыдание слышит вся больница
Не выписывают! Не выписывают! Зачем же тогда обещали? Я больше не могу видеть эти стены, белые халаты! Как же мне все это надоело! Бедная моя девочка снова какие-то процедуры придумали!
Нам принесли аппарат. Нужно было прикреплять пластину, похожую на лопату, к Вариной спине, и в таком положении она должна была находиться целые сутки. Я положила Варю на этот аппарат, потом обернула ее пеленкой, что и вовсе обездвижило мою малышку. Нажала на кнопку. От предплечья, где виднелись щели между телом и материалом, исходил голубой свет. Кое-как Варя уснула. Я успокоилась. В больнице воцарилась тишина и покой.
Ночью Танькин сын заныл, но она его не услышала, уж больно крепко спала Зато его услышала моя Варя! И заплакала еще сильнее. Теперь проснулась и Грошева и начала говорить мне о том, что мы, видите ли, громкоголосые, разбудили её сына. Доказывать, что всё случилось наоборот, было бесполезно. Я просто качала Варю и даже не включала свет. Наши соседи по палате уснули, Варюша тоже закрывала глаза. Я стояла спиной к окну, ведущему в коридор, и почувствовала на себе взгляд. Обернулась, и вскрикнула от испуга! Там стояла медсестра и смотрела на меня из темноты.
С ума что ли сошла?! покрутила я ей пальцем у виска и добавила. Что? Заняться больше нечем, как подсматривать?
Она ушла. Я положила ребенка в кроватку и прилегла. Уснула.
Утро было добрым. Лучи солнца играли на моей подушке. А город постепенно оживал. Об этом говорили прохожие, появляющиеся на улицах, и бегущие на работу. Я смотрела в окно. Таньки в боксе не было Куда же она делась? Не успела я об этом подумать, как дверь отворилась и она, весёлая, забежала в комнату.
Машка! Нас выписывают! Ур-ра!
Да? Повезло
Так и вас!
Как нас? Мне вчера сказали, что еще неделю тут лежать надо!
Ничего не надо! Сейчас народу вон сколько поступило размещать негде. А мы с тобой только место занимаем.
Так когда выписывают-то? Сейчас что ли?
Нет, завтра с утра мы можем быть свободны. Слушай, мне надо за одним документом отлучиться, ты не посмотришь за моим Яриком?
Да, конечно, посмотрю! Езжай.
Танька быстро оделась и смылась. Я осталась с двумя маленькими детьми. Им еще и месяца не было. Обоим по 21 дню.
Ярослав заплакал. Я подошла к его люльке и стала ее катать. Хорошо, что она на колесиках Ребенок не успокаивался и начал заливаться. Я взяла его на руки, сунула в маленький ротик соску замолчал. Проснулась Варя и тоже начала голосить. Танькин сын снова заплакал. Вой с обеих сторон мне изрядно надоел. Я положила мальчика в его люльку, а Варю взяла на руки. Ногой катала кроватку на колесиках, в руках держала свою дочь и бесконечное «ш-ш-ш-ш-ш-ш-ш» уносилось под потолок. Успокоились. Слава Богу!
Послышался звук перфоратора. О-о, нет! Этого я не перенесу. На нижнем этаже шел ремонт. Черт! Как же мне повезло! Не обращая на тяжёлый звук внимания, дети продолжали спать. Я прилегла на свою кроватку и взяла в руки мобильный. Пятнадцать «пропущенных»! Мама, муж, сеструха, Юлька все звонили по нескольку раз. Я набрала маму.
Мама, нас завтра выписывают!
Здорово! Я же говорила, что осталось немного потерпеть!
Да-да, говорила А еще ты говорила, что у каждого свой крест Что мне выпала вот такая доля, и я должна с ней справиться..
Да, Маша, говорила. Еще никому не давались детушки легко. Тебе вон что пришлось испытать. За вторым теперь, наверно, подумаешь еще идти или нет.
Я промолчала.
Так во сколько вас ждать? Вадька поедет за вами?
Наверно
Ну, хорошо. Мы тогда с Танькой пойдем к вам, приберем все, намоем да печи натопим.
В бокс зашла докторша, и мне пришлось отключиться.
Мария, готовьтесь к выписке, завтра с утра можете быть свободны!
Она оглядела Варюшку еще раз.