Изменения в содержании первого тома окажутся существенными для всего проекта, приведя не только к необходимости появления дополнительного шестого тома, но и изменив баланс всего произведения с утяжелением первой части.
Согласовав предварительную концепцию с издателями, Черчилль продолжил работу. Одним из событий, отвлекших в 1947 году его внимание от литературной деятельности, стала операция по удалению грыжи живота. Впервые он столкнулся с этим заболеванием еще во время учебы в Хэрроу. Тогда он наблюдался у видного специалиста в области хирургии грыж сэра Уильяма Маккормака (18361901). Учитывая начальный характер заболевания, врач посоветовал воздержаться от хирургического вмешательства
176
На протяжении следующих шести десятилетий грыжевая опухоль не слишком беспокоила британского политика. Черчилль практически полностью забыл о ней до сентября 1945 года, когда старая болезнь снова дала о себе знать. Так же, как Уильям Маккормак больше полувека назад, личный врач политика лорд Моран счел операцию преждевременной и предложил ограничиться грыжевым бандажом
177
Операция прошла 11 июня 1947 года. Черчилль приехал в больницу с двумя томами эссе Томаса Бабингтона Маколея (18001859). «Они меня утешают и успокаивают», сказал он удивленному медперсоналу.
Передайте мне этот том, обратился он к врачу.
Открыв книгу на рецензии Маколея, посвященной сочинению немецкого историка Леопольда фон Ранке (17951886) «Римские папы, их церковь и государство в XVI и XVII веке», он стал читать вслух любимый и часто цитируемый им фрагмент:
«На земле нет и никогда не было результата человеческой деятельности больше достойного изучения, чем Римско-католическая церковь. История этой церкви объединяет в себе две великие эпохи человеческой цивилизации. Ни один общественный институт не существует с тех давних пор, когда жертвенный дым развевался над Пантеоном и когда леопарды с тиграми прыгали в амфитеатре Флавия».
Он продолжал читать предложение за предложением, наслаждаясь красотой языка. А врачи наслаждались самой сценой. Не каждый день они могли наблюдать в больничной палате спасителя нации, который читал вслух Маколея, упиваясь декламируемыми фразами.
Замечательный образец английской литературы, закончив чтение, произнес Черчилль. Удивительное умение пользоваться словом, добавил он, закрывая книгу
178
Операцию провел хирург Томас Данхилл (18761957), который верой и правдой служил трем поколениям монарших особ[16]. Операция продлилась больше двух часов и прошла успешно. Последней фразой пациента перед общим наркозом было: «Разбудите меня как можно скорее. У меня слишком много дел»
179
В июле 1947 года Черчилль завершил черновой вариант первого тома, который вскоре был показан издателям. Казалось, работа продвигалась вперед быстрыми темпами, но на самом деле проект отставал от графика. На январь следующего года была запланирована публикация первых фрагментов в Life. Оставалось всего несколько месяцев, а в наличии имелась лишь первая версия, далекая от совершенства.
Издатели постарались задобрить автора, подарив ему нового рыжего пуделя Руфуса Второго, заменившего предшественника, который в октябре 1947 года погиб под колесами автобуса. Но это не помогло. В начале октября была представлена новая «предварительно полуфинальная версия», а в конце месяца «предварительно финальная». Несмотря на оптимистичные названия, подготовленный материал не отвечал ожидаемому качеству. Генри Люс был неприятно удивлен обилием официальных документов, постоянно прерывающих повествование. Вызвало у него раздражение и отсутствие «аналитической проницательности» в объяснении причин слабости некоторых политиков 1930-х годов. Он лично озвучил свои претензии автору
180
Черчилль ответил, что не следует рассматривать переданный на ознакомление текст как конечную версию. По сути, это лишь структурированный по темам и собранный в хронологическом порядке материал, требующий значительной доработки. Если же говорить о поставленном вопросе «почему лидеры были настолько глупы и слабы», то ответ заключатся в том, что в предвоенные годы «даже по фундаментальным вопросам», даже «среди добропорядочных людей» отсутствовала «согласованная, последовательная и настойчивая политика»
181
Позиция Черчилля относительно невысокого качества подготовленного им текста звучала убедительно. Но было одно существенное обстоятельство сроки! Пусть не в январе, но уж точно весной 1948 года следовало начать публикацию в газетах. А с такими темпами, да еще с постоянно отвлекаемым различными делами и обязанностями автором даже перенесенный срок воспринимался как нереальный. Требовались экстренные меры ускорения творческого процесса, а также комфортная изоляция слишком занятого Черчилля. И издатели на эти меры пошли. Они согласились оплатить зарубежные каникулы своего клиента. Черчилль покинул Туманный Альбион 10 декабря, отправившись на частном самолете через Париж в Марракеш с двадцатью единицами багажа, не считая ящиков с официальными документами и принадлежностями для занятия живописью. Остановился он в отеле Mamounia, который облюбовал еще в 1930-е годы.
В конце 1940-х, когда экономическое положение Британии оставляло желать лучшего, зарубежная поездка для любого жителя Соединенного Королевства была настоящей роскошью. А сложности и ограничения в обмене валют делали даже эту роскошь недосягаемой. Черчилль же, всегда привыкший получать самое лучшее, не просто отправился на отдых в теплые края. Своими требованиями к качеству еды и напитков, желанием иметь персональный автомобиль с шофером, настойчивой просьбой расширить площадь занимаемых апартаментов, а также оплатить путешествие сопровождавшей его дочери Сары, личного врача, двух секретарей, телохранителя, дворецкого и Билла Дикина (на Рождество к последнему присоединилась супруга) он довел затратную часть вояжа до такой суммы, что издатели пожалели о своей щедрости.
Супруге Черчилль сообщал, что работает «день и ночь»
182
183
184
185
Черчилль и в самом деле достиг того возраста, когда отдых был ему уже необходим. То, что он 24 декабря назвал «почти законченными» двумя книгами первого тома, в реальности было правкой первых шести глав первой книги с распоряжением отпечатать их в двадцати четырех экземплярах для него, его помощников и издателей
186
Творческие каникулы Черчилля продлились до 19 января 1948 года. Несмотря на значительные расходы (почти четырнадцать тысяч долларов) и множество отвлекающих факторов, прогресс был налицо. Впоследствии подобные поездки будут практиковаться, а общая сумма расходов по этой линии возрастет до семидесяти тысяч долларов. Выезды именитого автора требовали не только значительных финансовых затрат, но и нередко существенной подготовительной работы. Отели, в которых он останавливался, порой перестраивались. Помещения специально готовились, чтобы принять весь штат и буквально через несколько часов после заселения превратиться в полноценный офис с размещением секретарей, пишущих машинок и ящиков с документами. Отдельно оборудовалась студия для занятий живописью, куда складывались рамки, незаконченные полотна, мольберты, палитры и бесчисленные тюбики с краской
187
И все-таки, в сухом остатке, чего удалось достичь за время марокканских каникул? Во-первых, была проведена вычитка и редактура всего текста с подготовкой «почти финальной» версии. Во-вторых, состоялось обсуждение и согласование первого тома с экспертами и издателями. Последнее потребовало значительных усилий. За три дня до Рождества свое мнение первым, высказал Ривз. Как и Люс, он обратил внимание на «чрезмерное количество в тексте документов, писем и цитат из речей», которые значительно мешали восприятию текста и постоянно сбивали ритм изложения: чтобы не лишать себя удовольствия насладиться драматизмом повествования, читатель, скорее всего, будет просто пропускать обильные цитаты. Ривз советовал изложить документы своими словами, а если это невозможно, перенести их в приложение
188
Вскоре Ривз сообщил, что он встречался с пятью членами «высочайшего литературного руководства» США, которые изъявили желание ознакомиться с рукописью. Он предоставил им текст. Внимательно наблюдая за ними в процессе чтения, Ривз отметил, что все они, хотя и были вовлечены в изучение материала, неизменно пролистывали куски, где приводились обширные цитаты из документов и речей. Ознакомившись с переданным фрагментом, эксперты скептически отнеслись к избытку документов, тем самым подтвердив замечания Ривза и Люса. Опираясь на мнение вершителей судеб книжного рынка, Ривз настоятельно рекомендовал автору «интегрировать все речи и документы в текст повествования», а цитаты «свести к минимуму» (выделено в оригинале. Д. М.)
189
всегоПо мнению личного врача нашего героя, «Уинстон не желал слышать критических замечаний», и все, в чем он нуждался, это в «подбадривании»
190
191
192
Ривз ответил через несколько дней, сказав, что первые пять глав новой версии «абсолютно совершенны». Если остальные главы будут отредактированы в том же ключе, тогда у него больше нет возражений
193
194
Ривз был не единственным, кто высказал замечания. Свое мнение также озвучил Исайя Берлин. Ему не понравились две главы, описывающие события 1920-х годов. Он счел их «слишком эпизодичными и хрупкими» в подготовке читателя к «более жуткой истории восхождения Гитлера»
195
The New York Times196
Дискуссии относительно упомянутых двух глав весьма показательны они демонстрируют сложность и противоречивость предварительных обсуждений. Успокаивая своего отца, Сара, актриса, просила его «не слушать критиков». «Это твое произведение, оно исходит из твоих глубин, и его успех зависит от того, насколько непрерывен будет твой поток. Я сама совершила большую ошибку, прислушиваясь в своей работе к слишком большому количеству людей. Я только тогда находила умиротворение, когда закрывала свои уши и слушала только свой внутренний голос»
197
Примеры успешных авторов показывают, что этот совет не всегда является правильным. Редакторы и издатели, которые хорошо знают книжный рынок и потребности читателей, порой способны не только дать дельные советы, но и существенно помочь в улучшении произведения. Поднаторев в общении с публикой, Черчилль знал, когда лучше согласиться, а когда следует настоять на своем. На этот раз он учел замечания, но частично. Две главы были сокращены до объема одной.
После согласования текста с издателями необходимо было получить последнее и самое важное одобрение. Вернувшись в Лондон, Черчилль встретился 27 января с секретарем кабинета министров. Им было что обсудить.
Норман Брук внимательно следил за творческим процессом. Десятого декабря ему направили «предварительно финальную» версию рукописи. Брук проштудировал ее за неделю, а также передал на выходные для чтения своему предшественнику, Эдварду Бриджесу. Совместные замечания двух секретарей (действующего и бывшего) были направлены в отель Матоита в рождественский сочельник.
К сожалению, эти замечания не были учтены, так как к моменту их получения уже завершилась работа над первыми главами новой версии («почти финальной»), с которой помощники Черчилля начали знакомить Брука по мере готовности в начале января. Секретарю ничего не оставалось, как приступить к чтению текста во второй раз. Аналогично Брук поступит и со следующей правкой, пропустив через себя первый том трижды. Причем каждый раз, как впервые. Несмотря на свою занятость, Брук нашел время не только внимательно изучить текст по своей линии, но и подготовить «неофициальные» предложения, занявшие десять страниц, в дополнение к четырем с половиной страницам с перечнем типографических ошибок. Безусловно, не всю работу он выполнил лично, делегируя многое своим подчиненным, однако его усердие и упорство в том, чтобы сделать книгу лучше, не может не впечатлять.
Не вдаваясь в подробности, остановимся только на трех принципиальных замечаниях Брука. Первое касалось рассказанной Черчиллем истории о том, как, находясь в 1930-х годах не у дел, он активно использовал личные связи для получения секретных сведений. Для автора этот фрагмент был важен по ряду причин. Во-первых, он хотел воздать должное тем, кто, рискуя своей карьерой, согласился ему помочь[17]. Во-вторых, ему было важно показать, что, даже находясь в отставке, он продолжал бороться за свои убеждения и пытался изменить ситуацию, выходя при этом за некоторые рамки. Но для Брука подобные откровения были опасным прецедентом, который мог поощрить чиновников в использовании служебного положения в неблаговидных целях, а также серьезно нарушить доверие между главами ведомств и их подчиненными, имеющими доступ к грифованной информации.
Второе замечание Брука касалось упоминания о том, что официальному биографу Стэнли Болдуина должна быть оказана всяческая поддержка в получении необходимых документов. Подобные заявления также представляли неудобный прецедент и создавали практику, которая могла распространиться и на остальных историков, желающих писать официальные биографии. Черчилль согласился с этим доводом и убрал ремарку о поддержке. Что же до собственного знакомства с секретными документами в 1930-х годах, то в этом вопросе он решил настоять на своем.
В ходе личной встречи 27 января два джентльмена пришли к соглашению, что автор удалит большинство подробностей, сохранив упоминание имен Мортона и Виграма
198
199
200
201
Третье замечание Брука касалось еще одной деликатной темы. Во второй книге первого тома Черчилль привел меморандумы, подготовленные им в бытность работы в военном кабинете. Но кто владеет правами на использование этих документов? Если правительство, тогда возникал неприятный вопрос должен ли автор, который обнародует эти документы в своем произведении, делиться с правительством полученным гонораром? Вопрос был не праздный. В феврале 1946 года эта тема уже поднималась в парламенте, и нужно было быть готовым, к тому, что она вновь будет внесена в повестку дня.
Понимая, что его компетенций и полномочий недостаточно для решения подобного вопроса, Брук обратился за консультацией к контролеру Государственной канцелярии Норману Гиббу Скорджи (18841956). Тот ответил, что основания для разработки и утверждения нового правила есть, но самого правила нет. Тогда Брук эскалировал вопрос на уровень премьер-министра, который вынес его на рассмотрение правительства. Тон заседания задал Эттли, отметив, что, по его мнению, Черчилль не обязан делиться своими литературными доходами с правительством. То ли находясь под влиянием масштаба фигуры экс-премьера, то ли видя себя в роли будущих мемуаристов, но члены кабинета не стали оспаривать высказанный тезис. Черчиллю был дан официальный ответ, что правительство не возражает против использования им документов, но при условии, что в разделе «Благодарности» будет сделана соответствующая приписка: права на определенные официальные бумаги принадлежат Короне и на их цитирование получено соответствующее разрешение. Аналогичная приписка появится и в последующих томах
202
Брук, как и многие другие британские политики и военные, согласившиеся помочь Черчиллю в его начинании, внес существенную лепту в творческий успех. Что вызывает закономерный вопрос чем объяснялась столько активная поддержка чужого литературного проекта? В. Г. Трухановский считает, что участники описываемых событий были заинтересованы в том, чтобы предстать в новом труде в выгодном свете