Оглядевшись по сторонам в поисках хоть одной-единственной живой души, я лишний раз убедилась, что нахожусь здесь одна. На мне надето длинное белое платье, напоминавшее свадебный наряд. Босые ноги утопали в сугробах, но холод не ощущался. Я вообще ничего не чувствовала
И лишь безграничная тоска и растерянность владели мной. Вот куда мне теперь идти? Где я и что, в конце концов, со мной происходит? Спасибо, папенька, прокатил с ветерком на машине! Куда ни глянь всюду лишь снег и деревья-исполины, и никаких указателей. Терзаемая мрачными мыслями, я села под раскидистым деревом и задумалась.
В следующую минуту поняла как же здесь неестественно тихо! Даже снежинки не создавали ни единого шороха, опускаясь на землю. Звенящая тишина, пустая, но пронзительная, казалось, заполнила все пространство от неба до самой земли. Я совершенно обессилена И вдруг неожиданно послышался бархатный тихий голос, показавшийся мне знакомым.
Сонливости как не бывало. Кое-как поднявшись, я огляделась по сторонам в поисках источника голоса, но вокруг, как и прежде, был лишь мертвый заснеженный лес. «Померещилось», сказала самой себе вслух. Но, словно опровергая только что мною сказанное, меня снова кто-то позвал по имени.
Эмилия! Вернись!
Меня зовут! В этом странном и неправильном мире я не одна! Боже мой, да это же Мариус! Радость от понимания, что он меня ищет, придала мне сил, и, набрав в легкие побольше воздуха, я отозвалась:
Я здесь!
Наконец-то выберусь отсюда!
Только подожди меня, я сейчас приду к тебе! как можно громче крикнула ему и, превозмогая слабость, быстрым шагом направилась туда, откуда доносился голос.
Мой путь лежал вдоль берега реки, поверхность которой была настолько неподвижной, без волн, ряби и кругов, что казалась стеклянной.
Не ожидала я увидеть тебя здесь, совсем не ожидала, раздался рядом незнакомый голос. Не должна ты здесь быть, вот что я тебе скажу.
Обернувшись, я увидела лодку на воде там, где только что никого не было. В лодке, держа весла поднятыми, сидело очень странное создание, одетое в просторный черный балахон. На вид это была молодая девушка лет двадцати с мертвенно-белой как мел кожей, кроваво-красными губами и очень длинными черными волосами, которые струились вдоль ее хрупкого тела и устилали деревянное дно лодки. Слепые радужки глаз выглядели жутко, и нельзя было понять, куда она смотрит. И в довершение картины у загадочной девушки за спиной обнаружились самые настоящие крылья, только не покрытые перьями, как у птиц, а словно сотканные из прозрачной темно-серой дымки.
Да я как-то тоже не ожидала здесь оказаться, ответила я странному существу, не понимая до конца, о чем оно вообще мне говорит. Хотелось бы отсюда выбраться. А кстати, где это я? Что за странное место?
Это? переспросило существо. Перепутье. Так будет вернее всего называть это место. Здесь ты ни жива, ни мертва. Ходишь между жизнью и смертью, думаешь о чем-то, а время идет. А потом настает час выбирать оставаться здесь и, переплыв реку забвения, отправиться на покой и перерождение, или вернуться. Время принимать решение. Не у всех есть этот шанс, но у тебя Хотя я все же надеюсь, что ты не останешься и решишь вернуться.
А почему? поинтересовалась я.
Потому что пришло ваше время. Вы должны, наконец, собраться все вместе. Три Избранных.
Простите, мне не совсем понятно, о чем вы, призналась я.
Не беда, милая. Придет время, и ты все узнаешь, подмигнула мне девушка слепым белым глазом. Но то, о чем ты здесь слышала и что видела, забудешь.
Почему это забуду?
Так задумано Мирозданием.
Вот и чудненько! Я потерла ладони. Раз мне дают право выбирать, то я предпочту вернуться. У меня еще много дел там, знаете ли.
Я так и думала, что услышу от тебя что-то в этом роде, со странной улыбкой произнесла крылатая сущность. Значит, тебе к той арке с Вратами, она указала рукой вдаль, где виднелись очертания каменного строения. Только тот, кто решит остаться, садится в мою лодку, и я переправляю его на другой берег. И оттуда уже нет возврата. Такова моя работа. Тем, кто жаждет вернуться, ангел смерти не попутчик.
Ангел смерти, ошеломленно повторила я.
Да-да, он самый, улыбнулась девушка. Ты так забавно каждый раз удивляешься, когда узнаешь, кто перед тобой. Милая, прелестная душа. В каждом воплощении. Как и твои соратницы
Ее слова еще больше запутали меня и привели в замешательство.
Какие еще соратницы? И мы что, уже когда-то встречались с вами?
Но ответа не последовало. Не успела я ничего добавить, как ангел смерти исчезла, оставив только рассеивающийся черный туман.
Угу. По всей видимости, высочайшая сверхъестественная аудиенция окончена, сказала я сама себе и побрела к той самой арке, где находился выход из этого странного безжизненного мира.
Неясный шепот летел мне вслед, словно догоняя: «Она не останется Не останется здесь Она не останется Она возвращается Она теперь другая Прощай, Эмилия».
Глава 6
Пробуждение
Земля. Курская область.
Июль 1943 года.
Никто не мог увидеть ее, где бы она ни оказалась. И только если она желала быть замеченной, то могла явиться перед тем, чья жизнь и судьба вились золотистой нитью меж ее ловких пальцев.
Она стояла совсем близко, всего лишь в шаге за спиной того, чью длинную золотую нить сжимала ее рука. Все, чего она хотела убедиться, что не ошиблась в нем тогда, несколько столетий назад, на главной городской площади в Салерно. Сейчас ей не нужно было, чтобы он заметил ее, а потому она предпочла себя не обнаруживать, внимательно слушая все то, о чем беседовали двое мужчин. Молочно-белый туман, такой же невидимый для остальных, как и его хозяйка, стелился около ее ног. Знойный летний день, остывая, клонился к закату, и с запада на темнеющее сумеречное небо ползли грозовые тучи, предвещая дождливую ночь. Издалека доносились раскаты грома. Освежающее дуновение ветра принесло с собой запах дыма. Не того дыма с привкусом смерти, когда во время боя на поле горят танки и пламя неумолимо пожирает колосья пшеницы. Дым стелился от самого обычного рукотворного костра, наскоро собранного из сухих веток. Сейчас кто-то пойдет с котелком за водой, и вскоре воздух наполнится ароматом травяного самодельного чая.
Он сидел вместе с другом под сенью высокой раскидистой березы, под которой на натянутых веревках летний ветер лениво колыхал постиранные медсестрами бинты.
Тот лейтенант, которому мы три дня назад ноги чинили, идет на поправку. Сегодня даже Варе комплимент сделал, пока она с перевязкой возилась. Шутил даже, все развеселить ее хотел. С другими медсестрами он так себя не ведет, промолвил Алессио. И у Варвары глаза горят, когда она его видит.
Да, я тоже заметил эту искру между ними, кивнул Мариус. Война войной, а сердцу не прикажешь. Мне даже кажется, что чем сильнее чувство смерти, идущей по пятам, тем больше хочется любить. Любить так, словно завтра не наступит никогда и есть только здесь и сейчас. Каждый день может стать последним. Даже у нас.
Алессио печально вздохнул.
Давно не было вестей от Алевтины? Где сейчас находится ее авиаполк? спросил у него Мариус.
Давно, ответил тот понуро. Все, что мне известно, скоро их должны перебросить в Крым. Алина малая родина Там мы встретились впервые, и там похоронена ее семья. И письмо, как назло, портальной почтой не отправишь, вдруг заметят. Сердце мое не находит покоя Ты ведь слышал, какое прозвище этому авиаполку немцы дали?
«Ночные ведьмы», промолвил с усмешкой Мариус. Боятся наших девчонок. Задают наши ночные ласточки фрицам жару.
Как там теперь моя ласточка? Хоть бы весточку от нее получить. Эх, как она любит самолеты! сокрушенно воскликнул Алессио. Как она грезила небом! И как всегда болела авиацией! Я часто говорил ей, что ее мечты о полетах обязательно сбудутся. Кто же только знал, что получится вот так?
Мариус похлопал его по плечу.
Никогда не знаешь, к чему тебя приведут мечты, философски заметил он. Хоть у меня и нет возлюбленной, мне все же понятны твои тревоги. Нам всем нужно сжать зубы и собрать последнюю волю в кулак. Сильнейшие провидцы Эсфира уверяют, что пройден переломный рубеж. Теперь мы переходим в наступление.
А когда это все кончится, провидцами не уточняется? полюбопытствовал Алессио. Когда уже наступит свет в конце тоннеля?
Вроде бы весной сорок пятого года, ответил Мариус.
Будем молить богов, чтобы оракулы не ошиблись, сказал Алессио, сложив руки в молитвенном жесте. Да будет с нами милость Священного Союза!
И чтобы у этого воплощения Адаила не проснулась истинная память, добавил Мариус. Ты посмотри, что он творит, считая себя человеком! Если, конечно, можно так его назвать. Я даже представлять не хочу, что может быть, если он познает свою истинную демоническую сущность и вспомнит прошлые жизни.
Да упасут нас боги от этого! вполголоса промолвил Алессио. А где ты был, кстати?
Беседу проводил профилактическую с вновь поступившими.
Это о чем же?
По поводу личной безопасности женской половины моих подчиненных. Я очень щепетилен в этом вопросе, и всем это известно. Сам понимаешь, на войне всякое может быть, но ты меня знаешь. Домогательств к женщинам я здесь не потерплю! безапелляционно заявил Мариус. Как-то случился у нас тут прецедент Отличился один особо пылкий товарищ. И отправился за это в штрафбат, голубчик. Вот так. И ему урок, и другим чтоб неповадно было. Дисциплина ключ к порядку. Тем более я чувствую ответственность за этих девушек.
Узнаю своего дорогого друга. Oh, Dio, как я рад, что мы с тобой теперь в одном взводе! воскликнул Алессио. И вечер сегодня тихий такой. Безветренный. Благодать Как будто войны и нет вовсе.
Перед боем всегда тихие вечера, заметил Мариус.
Соскучился я по самым обыденным вещам, которые теперь стали чем-то несбыточным. Да и вообще, по мирной жизни соскучился, вновь заговорил Алессио.
Мы все тут соскучились по мирной жизни. Что поделать, мой юный друг, Мариус развел руками. Нелегкие времена переживаем. Но, в конце концов, даже после самой долгой и темной ночи наступает рассвет. Вот закончится война, и мы снова заживем по-прежнему.
А ты хоть сам веришь, что все теперь будет по-прежнему?
В ответ на это Мариус неопределенно пожал плечами.
Доживем до победы, тогда и посмотрим. Как всегда говорила моя матушка: «Человек предполагает, а бог располагает». В нашем случае боги.
Товарищ подполковник! Товарищ подполковник!
Мариус повернулся на голос. Навстречу ему с радостной улыбкой и горящими азартом глазами спешила медсестра.
Разрешите небольшой концерт устроить! Оказывается, у нас среди пациентов аж три музыканта, представляете? Итого у нас есть гармонь, балалайка и наши голоса! Ну как тут концерт не устроить, товарищ подполковник?
Хорошо, Мариус кивнул, улыбнувшись девушке в ответ. Концерт разрешаю! Немного отвлечься нам всем не помешает. Главное, чтобы в вашем репертуаре «Синий платочек» прозвучал.
И «Катюша», внес свою лепту Алессио.
И «Темная ночь». И «В землянке», конечно же! добавил Мариус.
Все будет! Обязательно будет! воскликнула девушка, восторженно захлопав в ладоши.
А мы пока что до концерта совершим с тобой обход пациентов, сообщил Мариус другу, и мужчины, переговариваясь вполголоса, направились в сторону палаток.
У тебя прям все по расписанию! послышался голос Алессио.
Я же говорю дисциплина и порядок, друг мой, ответил ему Мариус.
Она, все так же оставаясь невидимой, смотрела им вслед с довольной улыбкой. Ее золотисто-карие глаза, подернутые белесой пеленой, смотрели на этот мир с надеждой. Как и всегда, тысячи лет
Все, что хотела узнать, ты узнала, не так ли? шелестящим шепотом спросил ее туманный спутник.
Лучезарно улыбаясь, она радостно кивнула.
Так и есть, мой дорогой друг. Я не ошиблась в нем тогда, много лет назад. Он оказался именно таким, каким я его увидела. Что есть красота внешняя без богатства души? Так, всего лишь яркий фантик от конфеты. Этот мальчишка-военврач красив не только снаружи. Его сердце истинный бриллиант, в глубине которого есть место состраданию и милосердию. Поэтому рядом с ней должен быть именно он. Эти двое идеально подойдут друг другу. Придет время, и от нее будет зависеть слишком многое. Это тяжелое бремя. Мариус должен стать ее опорой и поддержкой. Ее нареченным. Дело осталось за малым дождаться того дня, когда ее душа покинет Небесный мир и обретет телесную оболочку в мире живых.
И как же ты устроишь их встречу? полюбопытствовал у нее туман.
Стоит мне закрыть глаза и подумать о них, как я слышу шепот морского прибоя Что поделать эта девочка неотрывно и навеки связана с морем. Есть у меня парочка идей. Но о них я поведаю тебе чуть позже.
И интригующе блеснув глазами, она взмахнула рукой и исчезла вместе со своим туманным спутником.
Издалека вновь послышались раскаты грома. В воздухе запахло озоном. Неспешно, словно крадучись, приближалась гроза. А в это время над полем летела щемяще-нежная мелодия, знакомая многим до слез, даря надежду на то, что однажды, совсем скоро, наступит день, когда щебетание птиц не заглушат разрывы снарядов, а воздух вместо смерти, крови и пороха будет пахнуть скошенной травой.
Мариус
Близится полночь. Тишину и безмолвие режут удары маятника старинных часов, далекий прибой и шепот ветра, пришедшего с моря. Мой кулак упирается в стену, и я медленно выдыхаю в попытке унять неистовый ураган, что сейчас бесчинствует в груди и разрывает душу на части. Взгляд снова возвращается к кровати. Судьба оказалась к тебе несправедливо жестокой, девочка моя
Серебряная луна холодно сияет с темного небосклона, бесстрастно взирая на грешную землю со своей недосягаемой высоты. Что ей до жизней тех, кто ходит где-то там внизу?
Часы в гостиной бьют двенадцать. Кажется, что они звучат так тяжело, словно отсчитывают удары ее сердца. В сотый раз мне пришлось убедиться, сколь хрупка человеческая жизнь, и, видят боги, я сделал все возможное, чтобы ее глаза еще не раз смогли увидеть этот мир.
Вновь и вновь она притягивала к себе мой взгляд. Я смотрел на ее утонченное лицо, которое вместо боли теперь выражало спокойствие, закрытые глаза с опущенными черными ресницами, на ее фарфоровую кожу, которая в свете луны казалась прозрачной. Я отнял тебя у смерти, любовь моя, забрал твою прежнюю жизнь и ни о чем не жалею. Что же ты скажешь мне на это, когда проснешься?
Жизнь, которая утекала из нее еще двое суток назад, возвращалась к ней, но уже совсем в другом качестве. Ее ресницы оставались неподвижными, но я знал, что она должна открыть глаза с минуты на минуту, и томился в ожидании этого мига, изнывал от нетерпения.
Время перевалило за полночь, я все еще ждал ее пробуждения, и мне стало казаться, что каждая секунда на циферблате часов мучительно тянется, будто всесильное время издевается надо мной в своей безграничной власти.
Воздух в комнате вдруг показался невыносимо тяжелым, и, подойдя к окну, я сделал вдох, ощутив аромат жасмина и магнолии, растущих возле дома. Потом обернулся в надежде, что она уже пробудилась, но ее веки по-прежнему были закрыты. «Неужели что-то пошло не так? Но этого не может быть!» От волнения в голову лезли совершенно глупые мысли.
Ветер, ворвавшийся в комнату, заполнил ее медвяно-пьянящим ароматом весны, и тишину нарушил громкий вздох. Со смесью восторга и волнения я подошел к кровати. Моя девочка все еще спала. Легкий порыв ветра перебирал складки ее белого платья. Темно-каштановая прядь волос упала ей на лицо, я потянулся убрать ее и В этот самый момент она открыла глаза, затем, посмотрев куда-то перед собой, стремительно ринулась с кровати и взлетела под самый потолок. Я отнял тебя у смерти, отнял