И не забывала. Как узнала, что ты сошел с ума, сразу приехала. Хорошо, что Дима сказал. Надо быть полным идиотом, чтобы отказаться от своей жизни. Ты понимаешь, что тянешь себя на дно? Какая семья, подумай? На ноги еще не встал. Но уже гробишь перспективы
Она меня пытала, брат, шепчет кареглазый, и черти пляшут в его взгляде. Леж, прости, но
Так ты у нас не гинеколог теперь, а психиатр? кривит губы Олег. И я вижу, как ему больно. И так хочется его спасти. Укрыть. Мой жених, у которого из-за меня куча проблем.
Так, а ну тихо. Сын прав, он отвечает за женщину, которую любит. Это по-мужски, хлопает по столу рукой отец Олега. Я подпрыгиваю от неожиданности. Боже, срам какой. Галя, если пришла в мой дом, будь любезна уважать тех, кто тут живет. Нет до свидания. Не позволю обижать девочку. Она совсем тут ни при чем.
Он говорит тихо. Но у меня от его тона бегут мурашки. И эта странная, страшная женщина тушуется. Хоть и смотрит с ненавистью на генерала. Но она его уважает, или боится, я не понимаю.
Твое воспитание, шипит мать Олега, с грохотом отодвигаясь от стола. Спасибо за гостеприимство. Мать променять на
Мам, прекращай, наконец подает голос Дмитрий. И мое сердце переполняется благодарностью. Это их жизнь. Если Олег счастлив, не стоит мешать. И кроме того, у меня теперь есть сестренка. Красивая сестренка. Молодец, Олежек. Я даже завидую, такую кралю отхватил. Лира, я рад, что ты станешь частью моей семьи.
Я смотрю, как уходит Галина. Прямая, словно палка. Идет медленно, с грацией королевы. И меня царапает слово «завидую», но гоню неприятные мысли. И так страшно. И тошнит. Едкая тошнота буквально скручивает мой желудок в узел.
Пока, сестренка. Маман, оседлала любимую метлу, не могу ее оставить в состоянии захлебывания ядом, губы Дмитрия касаются моего запястья. Его дыхание обжигает кожу. Не обращай внимания, она остынет и ей будет очень стыдно. Ты очень красивая. Знаешь, если мой брат тебя обидит, я надеру ему зад. И еще, сестренка, я рядом, если что.
Ты слишком много времени отнял у меня и моей будущей жены, улыбка Олега ненастоящая. Дмитрий щурится, глядя в глаза моего жениха. И мне неприятно.
Прости, брат. И будьте счастливы, расцветает кареглазый, наконец выпустив мои пальцы из своей ладони.
И я наконец могу дышать. Легко. Мне снова легко и хорошо. Прижимаюсь к Олегу, моему любимому.
*****
Болмосов Черт подери. Воспоминания вытягивают из меня остатки равновесия. Падаю лицом на стол, заляпанный противным льдом. Он меня предал. Все повторяется, идет по спирали. И мой спаситель стал тоже предателем. И я не знаю, как дальше жить. А еще, очень хочу чипсов и варенья. Крыжовенного варенья, кисленького.
Лира, я не сказала, потому что шепчет Буська. Лир. Болмосов в городе. Котька звонила, он на вечер встречи приходил.
Не надо. Я знаю, ты хотела меня оградить, улыбаюсь через силу, хотя хочу рвать и метать. И знаешь, мне совсем, абсолютно это неинтересно.
Я лгу. Сердце предательски пропускает целую серию ударов. И Подруга видит мое вранье. Губы поджала.
Ты же не наделаешь глупостей?
Для начала я схожу в магазин, вздыхаю я, за чипсами со вкусом соленых огурцов, хреном и вареньем. Глупости пока не в приоритете. У меня есть теперь ради кого жить.
Глава 4
Хрен с вареньем
Холод сразу же проник под тонкое пальто, в кармане которого требовательно зазвонил мобильный. Я посмотрела на дисплей телефона, лелея желание не отвечать. Но, если долго бежать от проблемы, она разрастется до катастрофических масштабов. Это вам скажет любой психолог, даже такой «недо» как я, не проработавшая ни дня по специальности. Сидела дома, клушей, растворившись в муже. Даже быт вела приходящая домработница. Жила как в вакууме, пока мой Димка, мой муж Пока он Трахал на столе в кабинете свою Лиску.
Да, выдохнула в телефон, вместе с облачком пара короткое слово.
Манда. Какого хрена ты творишь? без предисловий. Моя свекровь в своем репертуаре. Властная, в голосе тонна льда. Глыба, размером с айсберг, погубивший Титаник, Прекращай дурить. Взяла ноги в руки и марш домой. Мой сын не должен нервничать из-за твоей глупой незрелости.
Ваш сын мне изменил, говорю, вроде ровно. Но голос все равно предательски дрожит. Считаете это нормальным?
Большое дело. Девочка, мужики изменяют, к этому надо быть готовой. Они все ходоки. И папенька моего старшего сына, генерал, а шлындал по бабам только в путь. Куда член, туда и ноги. Это природа. От осинки не родятся апельсинки. И если при первом походе налево все будут разводиться, институт брака вымрет к чертовой бабушке, злится. Я слышу, знаю эту женщину. И знаю ее отношение ко мне. А еще я точно уверена
У него там дочь. И вы в курсе. Я ведь права?
Нормальное желание здорового самца продолжение рода. Здорового. Лира. Да, естественно я в курсе. И вела беременность той женщины. Моя внучка родилась под моим чутким руководством. Ты же не можешь иметь детей. И виноват в этом не Дмитрий. Или ты забыла, Лира? Нельзя забывать добро. А ты неблагодарная.
Не забыла. Помню диагноз поставленный мне свекровью. Как клеймо выжгла. Помню, как Димка приволок меня на руках в ее кабинет. Помню боль адскую. Это невозможно вычеркнуть из памяти. Она ведь не меня тогда спасала.
Лира. Надо же. Обычно Галина Степановна ко мне по имени не обращается. Как же хорошо, что я проявила самовольство и выбрала другого врача. Лечилась в тайне от всех. Мечтала. Надеялась.
Домой, быстро, летит мне в ухо приказ «любящей» свекрови. Ублажи мужа, чтоб у него на потаскух сил не оставалось, вымоли прощение и не дури.
Эта потаскуха мать вашей внучки. ИНет, не вернусь, хриплю, с трудом сдерживая плач, сжавший мои связки.-Не могу простить. Не хочу.
Дура, блядь, неблагодарная. Посмотрим, как ты проживешь без не слушаю больше. Давлю на кнопку отбоя, борясь с желанием просто грохнуть об подмерзший асфальт дорогой аппарат, который мне подарил Димка на годовщину нашей с ним свадьбы.
Еще пару минут пытаюсь выровнять дыхание. Тошнит страшно. Хочется пить, а еще бежать сломя голову куда угодно, лишь бы подальше от кошмара.
Вам плохо? участливый женский голос заставляет вздрогнуть, и удавка стягивающая горло лопается, прорывает сдерживаемые слезы.
Нет. Все хорошо. Просто не могу магазин найти. А я хочу варенья и хрена, зачем-то вываливаю я на случайную прохожую тонну дурацкой информации.
За углом магазин, косится на меня добрая самаритянка, наверняка рассуждает, не вызвать ли психиатрическую неотложку. Может проводить вас?
Не нужно. Я сама. Я учусь справляться со всем сама.
Магазин маленький, небогатый. Товары расставлены на полках неподвластно никакой логике. Но мне нравится. И запах дерева и хлеба очень замечательный. А вот Димка бы и порог такого не переступил. У него все должно быть шикарным, должно соответствовать его статусу. И я была таким вот приложением. Клялся мне, что я самая красивая на свете. А я таяла. И верила. Дура. А он Любовницу тоже, наверное, подбирал чтоб критериям соответствовала. Сердце снова начинает плясать, наверное гормоны все таки влияют на его работу. Противное предательское сердце.
А варенье есть у вас в продаже? спрашиваю у скучающей продавщицы, играющей в какую-то увлекательную игру на телефоне. Даже звук выключить не потрудилась. Но мне от чего-то очень уютно тут, в этой крошечной лавчонке. И чипсы в хрусткой упаковке, найденные мной на деревянной тесной полке, греют душу и дразнят разгулявшийся аппетит.
Варенье надо дома варить, оторвавшись от игры улыбается женщина. Она молодая еще, но какая-то усталая. Закупка дорогая. Не предлагаем.
А хрен? сглотнув слюну, выпаливаю я.
А хрен у меня дома на диване валяется. Ленивый безработный хрен, хохочет женщина. И я тоже разражаюсь смехом. Напряжение вырывается из меня приступами хохота.
Платить будешь как? отсмеявшись спрашивает продавщица.
В смысле? глупо спрашиваю, захлебнувшись на последней ноте хихиканья.
Господи, не чеканной же монетой. Картой или наличкой?
Картой, отвечаю, пытаясь вспомнить, сколько у меня в кошельке лежит купюр. Рублей пятьсот, вроде. Да, картой.
Женщина подает мне терминал, как раз в тот момент, когда я раздираю упаковку и кидаю в рот первую, самую вкусную чипсину. Взрыв вкуса. Гадость, конечно. Но сейчас я готова набить рот, как маленькая девочка, чтобы насладиться в полной мере удовольствием от вредной вкусняшки.
Отказано, хмурится продавщица.
Не может быть. На этой карте всегда есть деньги. Давайте другую попробуем, достаю из кошелька пластиковую кредитку, которой пользуюсь очень редко. С нее я обычно плачу зарплату горничной и Димкиному шоферу.
Отказано, спустя минуту ожидания бурчит женщина. Девочка, карты у тебя заблокированы.
Что? Но
Нет, я не плачу. Я просто растеряна и растоптана. А глаза все же наливаются предательскими слезами.
У меня только пятьсот рублей есть. Хватит?
Угощаю. Дряни не жаль. Слушай, что произошло то у тебя? вдруг по-человечески спрашивает продавщица. И я выкладываю все, что у меня на душе совершенно незнакомому человеку. И боль моя выливается наружу потоком, вместе со слезами и истеричным каким-то хихиканьем.
Вот козел. Ничего, бумеранг он мимо еще не пролетал, справедливая штука, хмурится Зоя, так оказывается, зовут мою случайную спасительницу. Тут стой.
Она исчезает в подсобке из которой появляется спустя минуту. Мне в руку ложится маленькая баночка.
Что это? спрашиваю я.
Варенье. Сама варила. К чаю взяла сегодня. Как знала.
А из чего оно?
Из кабачка.
Из кабачка? господи, слюной бы не захлебнуться.
Не бойся. Вкусно, попробуй. И это, помощь нужна будет, приходи. У меня сестра сейчас как раз ищет администратора в свой ресторан. Я не подхожу. Мордой не вышла. Там надо «визиткой» светить и зубами белыми. А ты в самый раз сойдешь. И запомни, выхода только из гроба нет.
Из магазина я выпадаю прижав к груди банку с вареньем, полупустой пакет с чипсами и в полной уверенности, что мне придется учиться жить по-новому.
Я не вернусь, шепчу, подняв голову к тяжелому, набрякшему небу.
Глава 5
Синенькая юбочка
Олег замер возле знакомой калитки, размышляя стоит ли переступать порог прошлого, в которое возвращаться совсем не хотелось. Дом обветшал. Уже не выглядел величественно как тогда, когда он его покинул. Думал, что навсегда. Думал
Анчар, что ты там разорался, мерзавец? Болмосов вздрогнул. Голос отца звучал надтреснуто, но без злости и присущей ему властности. Может развернуться и уйти. Это так просто. Нет. Он толкнул дверь и вошел во двор. Ему под ноги, захлебываясь лаем, бросился пес отца. Подонок, а подо
Олег вздрогнул. Слово сказанное генералом резануло похлеще удара.
Отец появился на крыльце дома, с миской в руках, запнулся на полуслове. Постарел. Плечи, всегда расправленные, опустились. Он здорово изменился за шесть лет. Нет. Не обрюзг, видно. Что еще крепкий. Но фигура отца, всегда монументальная, от чего-то вызвала в Олеге странную жалость.
Здравствуй, пап, черт, как много времени они потерял. Отец был для Олега всегда идолом, чуть ли не богом. Он его воспитал, не отказался принять, когда мать решила строить свою новою жизнь. Забрал из интерната, куда любящая родительница сдала семилетнего мальчишку. А потом Выгнал. Просто указал на дверь, в тот самый момент, когда ему так нужна была отцова поддержка. Не понял. Или не захотел. Просто не поверил. И из-за кого? Из-за чужой девчонки-предательницы. Черт. При мысли о Лире дернулась щека, а сердце в груди сжало, чловно клещами. Впустишь?
А как не впустить то? горько усмехнулся отец. Коль целый спаситель города к нам пожаловал. Мессия. Сам Олег Федорыч Видели, видели, как ты по ящику то соловьем разливался. Только ни слову не поверили. Гнилой ты. Или, что, Олежек, грехи приехал замаливать? Так это ты зря. Я уже часть отбил, ваших с Любкой пороков то. И перед богом, и перед совестью своей теперь почти чист. Еще немного осталось. А ты можешь гордиться своими достижениями. Олигарх, слуга народа. Только ты, для меня ты остался
Он помнил, как его называл отец, прежде чем вымарать из своей жизни. Поморщился, сдержал рык рвущийся из горла.
Пап, я не ругаться приехал. Мне просто нужно объяснить. Чтобы ты меня услышал. Мне нужно
Уж не мое прощение то, точно. Что тебе с него? Да и ни к чему, уже немного осталось. Рак у меня. Последняя стадия. Неоперабельная. Три-четыре месяца и я свободен. Анчарку только жалко. Выкинут ведь на улицу.
Олегу показалось, что его ударили под дых. С такой силой, что он на ногах едва устоял.
Не выкинут, прохрипел он. Я тебе обещаю.
Грош цена твоим обещаниям. Ты и девочке той обещал, что она будет счастливой. И жизнь внука моего нерожденного на твоих руках, или чем ты там жену мою естествовал? Сучонок ты, сынуля. Пошел на хер отсюда.
Отец, ты ведь сам не веришь своим словам. Ты же знаешь, что меня просто подставили. И Любу тоже. Она ремонт мне помогала делать в той квартире гребаной, что ты нам с Лиркой на свадьбу подарил. Блядь, когда ты наконец поймешь, старый упрямый осел
Да, девчонка сопливая аферу провернула, чтобы тебя кинуть и с братом твоим снюхаться. Зачем только, не ясно. Она то с этого ничего не поимела. И ребенка она потеряла ради того, чтобы нагадить, на всю жизнь себя оставила бесплодной, только для этого. Ну ты и сука, Олежек. Гены то не задавишь пальцем. Жаль, что ты от матушки взял больше.
Отец тяжело поднялся и медленно подошел к шкафу, открыл створку двери На Олега уставилось дуло охотничьего ружья, подаренного отцу когда то его коллегами.
Уходи и не возвращайся.
Отец
Вся партия у Галки гнилая. И братец твой за деньгами приходил снова. Бизнесмен херов, бля. Владелец заводов, газет, пароходов. Говно на палке. Если б не связи мои, давно бы по миру пошел.
Так зачем помогаешь тогда?
Тебе не понять. У тебя нет души, сын. Эй
Олег обернулся уже у входа. Не хотел, но душа предательница заставила.
Анчара заберешь, если в тебе хоть толика совести осталась. Хороший пес, один он у меня остался. И завещание мое выполнишь, нет буду призраком являться к тебе, не дам покоя. Копия в сейфе лежит, основной документ у нотариуса, адрес душеприказчика найдешь в документах в шкафу. Я там подготовил все, в гроб меня в мундире положи.
Пап. Послушай, давай ко врачам поедем. Ты ведь запустил себя. Отец, пожалуйста.
А зачем? Денег на лекарей у меняи у самого, как у дурака фантиков. Зачем пытаться возвратить то, что даже мне самому не нужно. Похоронишь меня рядом с родителями, и на том спасибо. А теперь пока, надоело мне разговоры разговаривать. Привык я один. И знаешь, понял, что жизнь то я правильную прожил.
Отец
Она несчастна, сын. Живет в клетке, Димка пользуется ее благодарностью, как может.
Она его любит, прохрипел Олег. А он ее. Они семья. Два сапога пара. Как там муж да жена, одна сатана.
Удавы тоже любят пушистых кроликов. Лира жертва, сын, хмыкнул отец. Иди. И поступай. Как тебе велит твоя совесть. Бог тебе судья.
Я еще приеду.
Приедешь. Скоро приедешь, ухмыльнулся генерал.
Болмосов не помнил, как дошел до машины. В ушах шумело, голова кружилась. Жертва? Жертва. Сумевшая разрушить его до тла. Не оставила камня на камне от Олега Болмосова. Он долгие годы собирал себя воедино. И так и не смог этого сделать. И город этот чертов он ненавидел. И ни за что не вернулся бы сюда, если бы Черт, черт, черт. Олег с силой ударил по рулую ладонями, уперся в него лбом, задыхаясь от яростного бессилия. Он так и не смог забыть Так и не сумел.
Глава 6
Блюдечко с голубой каемочкой
Из зеркала на меня смотрит незнакомка. И дело не в заострившихся скулах и ввалившихся глазах. Нет. Я стала просто другой. И костюм этот, принадлежащий миниатюрной Буське, болтается на мне сейчас, как саван мертвеца. Хотя, всего неделю назад я бы даже не влезла в деловой приталенный пиджак и юбку карандаш.