Пусти, пусти меня. Боже Ты, ты Подонок. Я все еще замужем за твоим братом. Ненавижу тебя. Ненавижу. Ненавижу, выдохнула Лира в его губы. И показалось, что мир перевернулся с ног на голову. Черт, на кой хер он приперся в этот город, зачем вернулся туда, откуда бежал так долго? Снова окунулся в это дерьмо, из которого чуть выплыл.
Она задергалась, словно птица, попавшая в силки, распаляя все инстинкты. Самые темные его инстинкты, запрятанные глубоко-глубоко.
Ненавижу, прошептала Лира, когда он наконец смог совладать с собой. Ты все такой же подонок, даже хуже. Еще и насильником стал. Я презираю тебя.
Каждое слов как выстрел. Каждый взгляд, словно взрыв, способный распылить на молекулы. Сердце уже не стучит. Оно пробивает ребра, не позволяет очнуться от морока. Он не может ненавидеть ее.
Наши чувства взаимны, детка. Насиловать тебя? Окстись. Ты же сама отдашься любому, кто предложит тебе чуть больше. Ты же проворачивала уже такое, помнишь? Не обольщайся, я не из таких дураков. Привет передавай Димасику. Вы прекрасная пара, херов бизнесмен и туалетная фея. Звания как раз для ваших подлых душонок.
Да, Олег испугался. Струсил. Да, сейчас он хотел лишь одного, сбежать, вырваться из оков, полного ненависти и презрения, взгляда этой женщины. Чужой женщины. Суки, разрушившей всех, кому не посчастливилось с ней столкнуться. Гадины, которая просто укусила руку, протянутую ей. Лира, мать ее. Его чужая Лира.
Наших? на кончиках ее ресниц повисают две крошечные слезинки. Да, в этом ты весь, Болмосов. Тебе проще обвинить в своей дьяволиаде тех, кто тебя любил до безумия. В чужом глазу соринку легче увидеть. Уходи и никогда. Слышишь. Никогда не приближайся ко мне. Никогда.
Не переживай за это. Я не люблю женщина, пахнущих хлоркой и предательством.
Олег медленно пошел к двери, считая про себя шаги. Как и тогда, когда тот Олег Болмосов переродился. Он так же считал чертовы шаги, уходя из родного дома. Думал, что навсегда. И как в тот день, когда его душа сдохла в муках в чертовой квартире, в которой он должен был быть счастлив со своей будущей женой. Помнил тот день до минуты, до миллисекунды. Хотя нет, не весь день. До того самого момента, когда рухнула его жизнь.
Он даже не потрудился предупредить пригласившего его в эту жральню мэра. Просто ушел, забыв пальто в гардеробе пафосного ресторана. Наплевал на репутацию и хорошие манеры. Просто сбежал. Сердце вещун гнало его туда, где все начиналось. В дом отца. Ему не за что было просить у старика прощения. Но сейчас, как никогда он хотел его поддержки.
Глава 9
Рука-лицо
Выглядишь так, будто тебя черти жарили на сковороде, Дарья смотрит прищурившись, на мою помятую одежду. И я чувствую волну приливающей к щекам крови. Мне стыдно? Да. Стыдно за то, в чем моей вины нет. Мне стыдно за реакцию моего организма на прикосновения Олега. На возбуждение, которое до сих пор извивается ядовитой змеей в моем предающем теле. Да, черт меня возьми, меня предает собственное тело, как в дешевом бульварном романе. Стыдно за то, что мои соски сейчас, кажется прорвут не только тонкую ткань блузы, но и плотный «хбшный» бюстгальтер. А в голове звучит кузнечный молот.
«Это все гормоны. Просто гормоны. Нельзя хотеть того, кого ненавидишь»
Мантра, которую я шепчу, убеждая себя в том, что я не сошла с ума.
Черти милашки, в сравнении с некоторыми представителями рода человеческого, вымучиваю улыбку. Спасибо тебе, Даш.
Э, нет. Спасибом не отделаешься. У нас как раз сейчас кофе-тайм. Я хочу знать подробности. Зря что ли я тут как уж на сковородке вертелась? И этот, бобр. Выскочил, будто ему соли на хвост насыпали. Пальто даже забыл. Глаза безумные, прическа дыбом. Ну чисто Мефистофель. Но, хорош, конечно. Конфетка, а не мужик. Я бы облизала. Хотя, конечно, с чаевыми мы с тобой пролетели, аки "фанэра над славым городом Парижем"
Боже, Даша, хриплю я, борясь со рвущимся из горла дурацким хихиканьем. Но зато хоть напряжение начинает отпускать, и слабость накатывает волнами.
Ну, слава богу. А то я уж думала ты сейчас тут начнешь в обмороки падать, смеется моя коллега. Скот, да? Вот почему все охеренные дядьки такие суки?
Он не скот, Даша. Когда-то я чуть не вышла за него замуж.
Сбежал?
Изменил. И знаешь, давай работать. Я не хочу больше разговаривать на эту тему.
Больно?
Нет. Мерзко. Словно в помоях вывалялась.
Остаток рабочей смены проходит в хлопотах. Работы много и я рада ей. Есть возможность отвлечься, выпасть из моей ненормальной жизни. К концу дня ноги гудят, спина разгибается с трудом с непривычки. Но, наверное впервые с того дня, я не вспоминаю о той грязи, что увидела в кабинете мужа. И еще, я начинаю осознавать, что совсем не беспомощная.
Домой нас с Дарьей отвозят на служебной машине.
Я ежусь, оказавшись во дворе Буськиного дома. Холодно, рваные сумерки, словно саваном укутывают облетевшие деревья. Вдыхаю ледяной воздух, и мне кажется, просыпаюсь от долгого сна.
Шаг, второй, третий. Цветы? Алые розы, рассыпанные на промерзшем асфальте, кажутся жалкими и неуместными. Кто то выкинул цветы. Обидно. Я не очень люблю розы такого цвета. Они кажутся мне слишком пошлыми. Но сейчас мне их жаль. Бездумно собираю цветы, которые еще не успели умереть. Только крайние лепестки, чуть схватились. Иду, как Гензель, собирающий камешки. Поэтому не сразу замечаю Димку. Он выступает из полумрака, словно неумолимость. И когда я наконец его вижу, у меня уже нет пути к отступлению. Хотя, бежать от проблем, конечно же глупо.
Лира, я соскучился, его хриплый шепот, словно песком проходит по моей коже. Ужасно соскучился. Вернись домой, пожалуйста. Мне очень тяжело без тебя.
Я не люблю такие розы, горько улыбаюсь я. Мне страшно, но не от того, что он стоит совсем рядом. Нет. Мне страшно, потому что я вдруг осознаю, что ничего не чувствую, кроме пустоты. В груди просто дыра, ну так мне кажется. Выскобленная до девственого состояния. Дим, ты зачем пришел?
Я хочу чтобы ты меня поняла. Люди могут ошибаться. Я просто запутался, его руки ложатся на мои плечи. Вдох-выдох. Нет, не болит. Совсем.
Я тебя поняла, Дим. Можно я домой пойду? Холодно.
Ей тоже, наверное холодно, растерянно говорит мой муж, показывая глазами на дорогую детскую коляску, которую я и не заметила сразу. Ее зовут Милана. Лира, мы еще можем быть счастливыми?
Ты издеваешься? Это что, какой-то изощренный сюр? Дима, счастливы? Ты, я, твоя Лисичка и ваша дочь? Прекрасный образец семьи будущего? Ты правда не понимаешь, что меня сейчас просто смешиваешь с грязью? Ты ведь не думаешь обо мне сейчас? Правда?
Я только о тебе и думаю, с тех самых пор Лир, я осознал свои ошибки. Ты мне нужна как воздух. Я люблю только тебя. Лиска сука сбежала. Девочку оставила мне. И я ни черта не справляюсь. Слушай, ты же хотела ребенка. Все уши мне прожужжала. Так вот, готовый младенец. Не нужно собирать кучи документов, оббивать пороги учреждений, не нужно искать мать суррогатную. Она есть, и она наверное уже голодная. Лир, она ведь не виновата, что я такой козел. Она просто крошечная малышка, которой нужна мать.
Ты серьезно? Дим, ты вправду не понимаешь? Я не смогу. Прости. Я буду видеть в ней постоянно твою любовницу. Твое предательство.
Лир. Ты же помнишь, от чего я ради тебя отказался. Я люблю тебя до безумия. И ты это знаешь. Ты же помнишь Я так скучаю. Эта дура Лиска наговорила тебе глупостей. А ты поверила. Я бы в жизни не сказал такого про тебя.
Да, сложно было не поверить, когда видишь как твой муж трахает чужую бабу, разложив ее на рабочем столе, который я помогала тебе выбирать.
Людям свойственно ошибаться, Лира. Да, моя дочь родилась, так решила ее мать. И да, я слабо сопротивлялся. Потому что тоже мечтал стать отцом. За это меня грех судить. Лир, ну просто давай попробуем. Посмотри на нее. Она совершенство. И мы можем быть настоящей семьей. Все еще можем.
Нет, только не вестись. Шаг. Не подходить к коляске. Еще шаг. Не смотреть на крохотное личико, в котором уже угадываются черты моего мужа.
Я замираю возле розового детского экипажа, жадно всматриваюсь в кукольную мордашку, обрамленную смешной полосатой шапочкой. Боже. Горло стягивает, дышать нечем. Я чувствую напрягшегося Димку за моей спиной и кажется проваливаюсь в глубины самого страшного ада.
Глава 10
Говорят, что в тихом омуте водятся самые изощренные черти. И этот омут и есть твоя персональная преисподняя.
Почему ты так назвал свою дочь? спрашиваю тихо. Чтобы не напугать кроху, которая уже начинает нервничать, судя по недовольному кряхтенью.
Лиске понравилось имя.
Он врет. Я знаю. Это имя Так должны были звать мою дочь. Ту, которую я потеряла. Мы с Олегом придумали это имя. Если дочь Милана. Если сын Федор, в честь генерала.
Это точно будет Милашка, я уверен. Моя принцесса, смеялся Олег. Гладил мой живот своей раскаленной рукой, и я думала, что это навсегда.
А если это мальчик? Ты его меньше ждешь? замирала я в странном испуге, но тут же таяла, под взглядом любимых глаз.
Глупышка, вы моя жизнь. Ну родится богатырь, а потом принцесса, шептал в мой живот предатель.
Только не проваливаться в прошлое. Нужно жить настоящим. Тем более, что это настоящее так настойчиво ломает сейчас створки моей раковины, в которую я так старательно закрываюсь.
Она и вправду замерзла, выдыхаю. Вместе с облачком легкого пара. В звенящий от холода воздух. Дима, вам пора. Ты простудишь малышку. Она и впрямь не виновата в том, что ее отец эгоистичный наглец.
А ты?
И мне пора. Как там меня зовет твоя мама? Лирка-простодырка? Хватит, Дим. Это слишком изощренная пытка. Твоя дочь восхитительна. Но она твоя, каждое мое слово рвет душу, свивается змеями. Ты зачем пришел? Почему?
Потому что ты мне нужна. Потому что люблю, его руки, кажется везде, но эти прикосновения от чего то кажутся неприятными, болезненными. Лицо Димки, совсем рядом. Надо же, она другой совсем, уставший. Тени залегли под глазами, морщинки появились едва заметные. Но выражение все то же, надменное и глаза Они смотрят с превосходством. Нет, это не фантазии брошенки, это констатация печального факта. Так не признаются в любви, так привычно лгут. Лира, детка
Не трогай меня, хриплю я. Не прикасайся. Мне противно.
Противно? Ну, что ты, детка. Я всегда делал тебе только хорошо. Ты ведь помнишь? Помнишь. И сейчас вся течешь. Лира, мы с тобой одно целое.
Да пошел ты, Соломатин. Я больше никогда не позволю никому меня обманывать. Твоей дочери холодно. Будь ты человеком, хотя бы по отношению к своей крови.
Я не отпускаю тебя, шепчет муж.
Его губы находят мои. И он снова плюет на мои чувства и желания. Целует по-хозяйски, не обращая внимания на то, что я колочу кулаками в его широкую, каменную грудь.
Лира, ты моя. Только моя. Ты
Кроха в коляске разражается яростным плачем. И я хочу бежать, не оглядываясь.
Нет ее. Лира умерла, кривлюсь я в горькой улыбке. Уходи. Девочка голодна. Дима, твой ребенок плачет. Какой ты к черту отец?
Я не уйду отсюда без тебя. Ты моя по закону. Ты моя жена. И ты мне нужна.
Уходи, мне наконец удается вырваться из плена. Воздух проникает в легкие толчками, перед глазами колышется алая пелена. Тошнота становится невыносимой. Уходи. Какой ты к черту муж? Почему ты не вспоминал об этом факте, когда трахался с любовницей? Странно, да? Приходить домой, касаться меня теми же руками, которыми ты лапал чужую бабу, ложиться со мной в постель, целовать меня губами, которые были черте где. А потом просто принести мне ребенка, на Лира, воспитывай, ты же хотела. Опупительно. Это даже не неуважение, это Это за гранью. Твоя дочь не котенок, не щенок. А ты. Ты просто
Пощечина обжигает. Мне кажется, что у меня сейчас оторвется голова. В глазах расцветают алые пятна. От неожиданности я захлебываюсь собственным криком. Замолкаю, схватившись рукой за щеку, горящую огнем.
Права была мать. Ты сука, не помнящая добра, Лира. Обычная сумасшедшая зажравшаяся баба, сбежавшая из дома. Я все равно тебя верну. Методов много, детка.
Пошел вон, уже рычу я. Мне страшно. Угрозы Димки зависают над моей головой, словно меч палача. Я не узнаю мужа, с которым прожила шесть лет.
Его пальцы сжимают мой подбородок, губы снова терзают мои. До боли, до крови. И я не сопротивляюсь больше, нет сил. И плач ребенка становится совсем уж режущим. Бедная девочка.
Дима, твоей дочери плохо.
Так успокой ее, ты же женщина. Неужели материнский инстинкт так и не проснулся?
Нет, говорю я твердо. Щека Димки дергается. А ведь он уже праздновал сейчас очередную победу над глупой Лирой. Пирову победу. Твоя мать вела беременность твоей любовницы за моей спиной. Теперь эта малышка ее головная боль. Дима, каждый получает то, чего заслуживает. То, чего хотел. Встретимся в суде, дорогой.
Я ухожу гордо. Хотя со стороны, наверное, похожа на больного артритом кузнечика. Ноги дрожат, во рту даже не пустыня, а просто вакуум, в голове реактивный гул. Главное зайти в подъезд, и там уже можно дать волю своим чувствам. Главное не показать слабину. Мне кажется, что в моей спине дыра, просверленная злым взглядом разъярённого Димки.
Говорят, в тихом омуте водятся самые изощренные черти. Нет, это неправда. Самые страшные бесы не прячутся. Они живут в людских пороках и грехах. Страх и гордыня. Я праздную победу, но я не победила. Я боюсь. Угрозы мужа до сих пор звучат в моей голове, словно приговор или неизбежность. А за помощью мне обратиться не к кому.
Об этом я подумаю завтра, шепчу я, положив руку на свой живот. Мне есть за кого бороться и кого защищать. А значит, смогу свернуть горы.
Глава 11
Тыковки и яблоньки
Дмитрий налил в хрустальный стакан виски. Голову будто тисками сжало, в ушах пульсировала бешено бегущая по венам кровь. Он ведь считал, что жена полностью под его контролем. Сука, где только храбрости набралась? Неужели мать права, и эта курва успела снюхаться с братцем? Вряд ли, ненависть к предателю у Лиры была слишком сильна. Он столько лет внушал ей ложь, что уже и сам не знал, где истина. Да и генерал бы знал наверняка, если бы Черт, генерал. Этот старый урод крепко держал его за яйца, и Дмитрия это страшно бесило. Старый мудак поставил всего одно условие, прежде чем помочь удержать на плаву бизнес. И теперь все летит к дьяволу в задницу. Он то думал эта дурища поплывет, увидев Милану. Но Твою мать, заорал он, не в силах сдерживать рвущуюся из груди ярость. Стакан с грохотом ударился в стену. Уродливые брызги разлетелись по комнате, вместе с хрустальной крошкой.
Ты что тут шумишь? Я чуть уложила девчонку, мать появилась в кабинете, словно призрак. Материализовалась, прямо возле него. И по ее поджатым губам, он понял, что она в ярости.
Эта девчонка твоя внучка, рявкнул Дмитрий. Ты сама делала ДНК тест.
Правда? Нет, дорогой мой сын, если бы ее родила твоя законная жена, она бы была мне внучкой. А так, она выблядок, рожденный шлюхой. Раздвинула свои рогатки, чтобы нажиться на дураке, у которого вместо мозга эрегированный член. Байстрючка твоя Милаша, кровь дурная.
Жена? Мать, не смеши. Ты знаешь лучше других, что Лира не может родить. Ты сама ее сделала бесплодной. Или не помнишь?
Я спасала ее жизнь. Вопрос стоял остро. Или мать или зародыш. Там так-то тоже мой внук был, если ты забыл, скривилась Галина Степановна.
Не ври. У Лирки не было тогда выкидыша. Угроза была, но ребенка ее убила ты. Я видел документы. Медицинский аборт, без показаний. С осложнениями. Так что не нужно тут строить из себя справедливую свекровь. Ты мою жену ненавидишь до слепоты. Что вдруг ты воспылала к ней такой любовью?
Он ведь с ума чуть не зашел, когда впервые увидел Лиру. Чужую Лиру, невесту брата. Обалдел, ослеп от зависти и желания обладать этой маленькой, похожей на фарфоровую статуэтку женщиной. У Олега все было лучше, начиная от отца, заканчивая счастьем, которое от этого обласканного судьбой придурка, лучилось, словно от ядерного реактора.