После полудня Индию захватывает зной. И поверьте мне, вам навряд ли доводилось познать настоящий зной. Полуденное солнце превращает всю страну в адскую кухню. Весь мусор, что валяется на улице, начинает источать еще больше зловония. Влажность мешает нормально дышать, а все тело покрывается испариной, словно находишься в турецкой бане. Становится трудно ходить и думать. Все твои мысли пожирает жара. Часов до трех вся Индия вымирает. Лавочники расходятся по домам, а конторские рабочие закрывают двери и ставни. Кто-то укладывается на дневной сон. В Индии поспать можно прямо на улице, и никто даже не подумает взглянуть на вас косо. Кто-то принимается за свой обед. Но главное, в это время на каждой улице, в каждой подворотне и в каждом доме включаются телевизоры.
Телевидение в Индии это вторая религия, которую исповедуют все ее жители без исключений. Кино сопровождает индийца на протяжении всей жизни. Оно успокаивает его, обучает и развлекает. Киноактеры в этой стране порой имеют больше влияния, чем все политики, ученые и мыслители вместе взятые. Песни из фильмов мгновенно становятся народными, а к киностудиям стекаются многотысячные толпы паломников, в надежде хоть на секунду прикоснуться к кумиру взглядом.
Каждый год в Индии снимают сотни тысяч фильмов. Конвейер работает без остановки и днем и ночью, а люди готовы смотреть, смотреть и смотреть, лишь бы хоть на мгновение приблизиться к мечте, что живет по ту сторону голубого экрана. Местные готовы обивать пороги кастинговых агентств годами ради того, чтобы стать тем самым парнем, в которого выстрелит главный герой. Телевизор здесь стоит в каждом доме. И даже в трущобах, где люди живут в шатрах, сбитых из мусора, и справляют нужду на дороге, высятся всюду спутниковые тарелки, принимающие миллионы грез Болливуда. Единственное, чего не выносят индийцы, правдивого кино о реальной жизни.
В хорошем индийском фильме все актеры обязаны выглядеть идеально. Мужчина должен иметь спортивную фигуру, хотя небольшой живот лишь украсит и прибавит статуса. Девушки должны иметь пышные формы и светлую кожу, но при этом обязательно быть индианками. Чувства героев должны бить через край, нарочито и вычурно. И все просто обязаны красиво петь и танцевать. Улучшить всю эту картину могут лишь компьютерные эффекты. Или, скажем, сцена, в которой герой отбивает пулю ладонью и тут же, на лету делает из нее украшение для возлюбленной, останавливая при этом ногой автомобиль, на котором пытался скрыться злодей. (Сцена не выдумана мной, а в точности списана с одного фильма, которым засматривались все индийцы в 2018-м году).
После сиесты суматоха штурмует улицы Индии с новой силой. И кого только не встретишь в это время Все вперемешку: старики, красавицы, нищие и коровы. Бродячие торговцы, канатоходцы, чистильщики обуви, музыканты, рикши, деловые бизнесмены в строгих костюмах, цыгане и попрошайки, брамины в белых одеяниях и ошарашенные туристы. Толпа в Индии сильно отличается от европейской, выстроенной по линейке. Она хаотична и нелогична. Не подчиняется никаким правилам и законам, при любом удобном случае нарушает правила, даже если они были созданы для ее безопасности. Вот уже десять лет правительство Индии не может заставить местных надевать шлем во время вождения. Полицейские устраивают рейды и заставляют людей платить штрафы. А всего-то нужно обязать людей ездить без шлемов, и я уверен, уже на следующее утро все индийцы наденут их. Сложно сказать, чем вызвано желание противиться правилам. Может, сказались годы под контролем британцев. А может, местное правительство дискредитировало себя так сильно, что любые сказанные ими слова воспринимаются в штыки. А может, так было всегда.
Когда солнце начинает сдавать позиции, все понемногу успокаивается. Ритм города замедляется. Крики становятся тише. Люди неспешно идут за покупками. Усталые работяги возвращаются по домам. Цирюльники принимают вторую волну посетителей, что не успели зайти к ним утром. Таксисты сидят в своих рикшах. Дети бегают по улицам, освободившись наконец-то от школьных забот. Уже совсем скоро сядет солнце, и Индия преобразится до неузнаваемости. Станет пугающей и мистической. Даже псы на улицах станут злее. Отовсюду выйдут молодые разукрашенные девушки и надменные парни, чтобы пить и танцевать не помня себя. Местная золотая молодежь превосходит в наглости и вульгарности всех, с кем мне доводилось встречаться. Они могут перекрыть дорогу и устроить танцы на крыше своего внедорожника. Всем проходящим мимо европейским девушкам они будут свистеть и улюлюкать, а иногда и вовсе предлагать деньги за секс. Всех официантов и барменов они будут заставлять пресмыкаться перед ними. И никто во всей Индии не смеет дать им отпор. Ведь при достаточном количестве денег в этой стране вы можете вытворять все, что вам вздумается. Кумиры местной золотой молодежи это подростки из голливудских фильмов и гангстеры. Они никогда не используют хинди, только английский, подчеркивая тем самым свой исключительный статус. Они водят автомобили, которые могут стоить миллионы рупий, и по безобразности вождения превосходят даже водителей автобусов.
После наступления ночи Индия пустеет. Уже к одиннадцати вечера вы не встретите на улице ни одного прохожего, а если встретите, то вам лучше держаться от него подальше, ведь ничего доброго он точно не замыслил. Индийская ночь это пристанище мрака и шорохов, грязных делишек и похоти, где нет места ничему человеческому и ничему живому. Индийская ночь смотрит на вас глазами первобытного ужаса, за которым таится лишь бесконечная темнота. Я провел немало времени на ночных дорогах Индии, но не нашел на них ничего, кроме пустоты и отчаяния. Индийской ночью вам остается только одно с нетерпением ждать, когда рассвет вновь забелеет над этой чудесной страной, запуская вновь ее бесконечно прекрасный хаос.
Глава 3. Хиджра
Человеку, родившемуся в европейском мире, с детства прививают мысль, что он должен быть благодарным за то, что не родился где-нибудь в Конго, и ему не нужно горбатиться в кобальтовой шахте за полдоллара в день. Со временем мы так привыкаем к этому врожденному чувству вины, что попросту перестаем замечать его, и будучи взрослыми уже почти не задумываемся, как повезло нам при рождении вытянуть счастливый билет в мир «цивилизованного» общества, бесплатного образования, доступной медицины и безопасной жизни под надзором полиции. В мир, где никто не станет отрубать вам руки мачете, чтобы проходящие мимо туристы бросали вам побольше милостыни. И я не был исключением. В жизни мне не раз доводилось завидовать кому-то. И лишь в Индии я начал осознавать, насколько все могло быть хуже, не сорви я джекпот в безумной лотерее под названием «колесо сансары».
В один из дней я вдруг понял, что лишь случайность отделила меня от рождения, в котором я был бы презираем в обществе. Моего отца отовсюду гнали бы и не пускали в общественный транспорт. Моя мать была бы самой дешевой проституткой в индийских трущобах, и с самого раннего возраста меня бы заставляли носить женскую одежду, а может, даже оскопили бы и отправили торговать своим телом на улицах. Если бы мне повезло чуть больше, я, возможно, танцевал бы на свадьбах и смотринах новорожденных детей, и, может быть, даже нашел бы себе богатого патрона, неравнодушного к представителям третьего пола (а такой в Индии существует на официальном уровне). Всю жизнь меня бы сторонились, боялись и ненавидели. Но даже если бы у меня и были нормальные родители, они бы отреклись от меня и отдали бы на воспитание к Гуру, больше похожего на обычного сутенёра. А отдали бы меня лишь потому, что кому-то черты моего лица показались слишком женственными, или, скажем, мой отец решил бы неплохо заработать на продаже ребенка. Не дали бы мне покоя и после смерти. Мои «сестры» побили бы и оплевали мое тело, мочились бы на него и обливали прочими нечистотами, чтобы моей душе не вздумалось вновь переродиться в теле столь презренного существа. Меня бы звали хиджра, и лишь слово это вызывало бы у людей отвращение.
Никто не знает, откуда именно берет свое начало каста хиджр. Кто-то говорит, что они были в индийском обществе всегда, просто о них не было принято говорить, и потому не осталось никаких свидетельств. Другие же считают, что хиджры образовались из бывших евнухов после того, как их мусульманские правители покинули Индию. Но все сходятся в одном варна хиджр всегда была самой презренной. Даже всем известные неприкасаемые относятся к ним крайне негативно, ведь они, хоть и считаются в Индии людьми второго сорта, все же признаются людьми полезными и даже иногда пользуются уважением. Тот же цирюльник или прачка, несмотря на низкий социальный статус, бывают ценимы обществом, если они хорошо выполняют свою работу. Хиджру же призирают везде и всегда.
Хиджры всегда были одной из самых закрытых общин в Индии, члены которой почти никогда не общались с людьми извне. Возглавляют их общины Гуру покровители и управители «дома». Гуру это супруг, родитель и правитель для остальных хиджр. Входят в общину порой совершенно разные люди. Попадают сюда дети-гермафродиты, рожденные в обычных семьях, от которых избавились родители, дабы уберечь семью от позора. Есть среди хиджр и те, кто родился от хиджры. Сюда же могут попасть и обычные гомосексуалисты. И даже совершенно обычные мужчины, которые по какой-либо причине были причислены к ним. Немало здесь было украденных или проданных в раннем детстве мальчиков.
По внешнему виду хиджры трудно понять, мужчина это или женщина. Чем больше хиджра похож на женщину, тем выше его статус в «доме». Самые женственные танцуют на свадьбах и праздниках. Мужеподобные же занимаются попрошайничеством или оказывают сексуальные услуги мужчинам из самых низших каст, маргиналам и бродягам, которым отказывают в этом даже проститутки из самых злосчастных трущоб. Все заработанные деньги хиджры отдают Гуру, который решает, как ими распорядиться. Гуру кормит их, одевает, иногда оплачивает операцию по смене пола, хотя в Индии они незаконны, и зачастую все сводится к отрубанию члена ножом для рубки бананового дерева.
Встретить хиджр можно почти во всех крупных городах, на вокзалах и рынках, где они пристают к прохожим, выпрашивая у них денег или требуя отдать им понравившуюся вещь, грозя при этом наслать самые страшные проклятия и лишить мужчин их силы в постели. Хиджр можно встретить и ночью, в злополучных кварталах, где они зазывают подвыпивших мужчин криками: «Испей молока из моей груди» или «Жена никогда не сделает для тебя того, на что согласна я». Или вовсе выкрикивают откровенно непристойные призывы взять их в ближайшей подворотне. Тем же, кто грубит им или не дает милостыню, они демонстрируют свой изуродованный член или то, что осталось после кустарной операции.
Попадают в «дом» хиджр с самого раннего детства. Опытные хиджры знают всех местных акушеров и повитух, которые сообщают им, где родился ребенок-гермафродит, или младенец с какими-либо другими отклонениями в развитии пола. Хиджры идут в этот дом и предлагают забрать ребенка, избавив тем самым семью от позора. Некоторых они убеждают в том, что боги специально создали ребенка таким, чтобы он стал хиджрой. Некоторых они запугивают тем, что, если родители не отдадут ребенка, хиджры нашлют на них проклятия, и в их доме никогда больше не будет детей. Иногда хиджры прибегают к банальному похищению. Бывает, предлагают за ребенка деньги. Так или иначе, но хиджры всегда получают того, за кем пришли.
Оказавшись в «доме», ребенок попадает в подчинение и услужение к Гуру. Тех, кого Гуру счел некрасивым, привлекают к грязной домашней работе. Тех, кто ему приглянулся, учат петь и танцевать. Грубых на вид учат попрошайничать и ублажать мужчин. И именно Гуру обычно становится для новоиспеченных хиджр первым сексуальным партнером, если же он не способен на это физически, используют различные инструменты или прибегают к помощи другой хиджры из «дома». Мальчиков без отклонений в развитии пола с самого детства приучают к мысли о необходимости кастрации. Провести операцию насильно нельзя. Отрезанный член считают высшим даром хиджры богам.
Общаются эти дети только с другими хиджрами. В «доме» их живет обычно 15-20 человек. В современной Индии были даже предприняты попытки создать профсоюзы хиджр, но большинство из них предпочли остаться в тени. Иногда взрослые хиджры заводят семьи. Причем находят как мужей, так и жен, но случается это редко, а дети, рождённые от хиджры, обречены так же стать хиджрами.
Несмотря на всеобщую ненависть, отношение к хиджрам в Индии нельзя назвать однозначным. Многие считают, что благословление хиджры способно избавить женщину от бесплодия. А если хиджра сядет на пороге дома счастье ждет всех его обитателей. Да и многие мужчины, хоть никогда и не признаются в этом, хотя бы раз в жизни отведали любовь хиджры после очередной пьянки с друзьями.
За несколько лет в Индии мне довелось увидеть много хиджр. Они ходили среди европейских туристов и настойчиво выпрашивали деньги. Для европейцев хиджры были сущим проклятием, от которого невозможно было избавиться. Хиджры преследовали их до тех пор, пока не получали деньги, а если какому-нибудь бедолаге хватало недальновидности дать им хотя бы десять рупий, тут же к нему сбегались все окрестные хиджры, словно кто-то передавал послание по секретному радио, и бедняге приходилось туго. Ему не давали прохода, просили отдать украшения, телефон или часы, ведь почувствовав вкус денег, хиджра словно удав обвивала свою жертву и сдавливала свои кольца все сильнее с каждой минутой. А стоило ответить грубо, они тут же поднимали гам и становились агрессивными. Кричали, плевались, а порой могли даже ударить.
Благодаря такому поведению в Мумбаи хиджр даже начали использовать как сборщиков налогов и неоплаченных долгов. И справлялись они с этим лучше, чем все коллекторы, бандиты и полицейские вместе взятые. Единственное, что могло спасти вас от хиджр это полное игнорирование их существования, если вы, конечно, не верите в силу их проклятий, иначе будьте готовы к тому, что станете бездетным или фригидным, а дети ваши родятся гермафродитами.
На самом-то деле, узнать что-либо о хиджрах очень сложно. Они никогда не говорят о себе и не знают английского, так как никто из них и дня не ходил в школу. А любая попытка заговорить с ними заканчивалась выпрашиванием денег или предложением особых услуг. Лишь немногим чужакам удавалось завоевать их расположение и пообщаться с Гуру, без разрешения которого никто из хиджр не скажет и слова о «доме». В Индии я не раз пытался разузнать что-то об этой варне, но никаких результатов мои расспросы не принесли, и, наверное, жизнь и мысли этих людей навсегда останутся для меня тайной. А хиджры так и будут ходить по рынкам и вокзалам в расшитых камнями сари да бродить возле неблагополучных кварталов в ожидании одинокого забулдыги.
Глава 4. Господин Бхарата
Когда я слышу слово «индиец», я сразу представляю одного из своих домовладельцев господина Анкуша Бхараты Этот худощавый черноволосый мужчина средних лет навеки стал для меня воплощением всего индийского народа. Навряд ли вы бы приметили его среди полутора миллиардов других индийцев. Как и большинство мужчин его возраста, он носил пышные усы. Гардероб его состоял из десятка однотонных хлопковых рубашек, серых брюк на «подстрел» и сланцев. Водил он мотоцикл индийской сборки, которые миллионами колесили по дорогам страны. Жена его носила цветные сари. Его мать, как и положено индийской вдове, облачалась в белое. Дети его носились туда-сюда по двору, с ног до головы перепачканные пылью. И жили они, как и полагается, все в одном доме.