Краткое изложение книги «Исследование о природе и причинах богатства народов». Автор оригинала Адам Смит
Автор пересказа Владимир Волков, соавтор канала «Закрытая Книга» на платформе Дзен, публицист и свободный писатель
Книга I. Производительность труда, нормальность классового неравенства и азы экономики
Введение
Адам Смит начал свою работу с концепции «годичного фонда» народа. На взгляд автора, это сумма произведенных и выменянных у других народов товаров, деленная на число населения. Позднее он выведет концепцию валового внутреннего продукта, но пока достаточно этого.
Далее он поясняет, что это число в первую очередь зависит от оборотистости, изобретательности, готовности к инновациям этого народа. На взгляд Смита, даже при крайней степени неравенства высокоразвитое общество может обеспечить беднякам достойную жизнь, тогда как в «диком» обществе, даже при кажущемся равенстве, первые похожи на последних «лишь общей бедностью», иной раз доходящей до степени, когда приходится жертвовать нетрудоспособными членами такого общества.
Но Смит не останавливается на этом умозаключении: дальше он делает вывод, что и у развитого общества есть два пути развития. Некоторые народы сделали выбор в пользу городов и городской промышленности, иные земледелия и «покорения города селом». Как замечает автор, такие решения имеют далекоидущие последствия о которых он, бесспорно, расскажет позже.
Завершая главу, Смит дает Что-то вроде краткой аннотации к последующим томам, которую в рамках пересказа можно опустить.
Глава I. О разделении труда
Здесь автор говорит о том, что разделение труда есть краеугольный камень роста его производительности. И приводит живой пример: производство булавок. Как сравнительно малозначимую, но характерную отрасль промышленности.
В первом сценарии, как утверждает Смит, рабочий делает все сам. Для этого ему нужно освоить несколько сложных профессий А делать он сможет всего одну булавку в день. И точно не более двадцати, как уверен автор. Но стоит добавить разделение труда, и процесс превращается в восемнадцать отдельных, предельно простых операций, выполняемых на мануфактуре. Кто-то тянет проволоку, кто-то заостряет, иной в коробочки пакует. И теперь на одного работающего человека приходится не одна, не двадцать, а десятки, если не сотни булавок в день.
Так же, по мнению автора, было везде, куда приходило разделение труда. Чем более развито общество, тем больше в нем профессий, некогда бывших одним целым, и тем ниже зачастую требования к квалификации каждого отдельного работника. Одного мастера в мануфактуре заменяют двадцать вчерашних дилетантов, которые еще и работают быстрее.
Тем не менее дальше Адам Смит делает важную оговорку: в земледелии это не работает. Или, точнее, не совсем работает: некоторые операции можно разделить или механизировать, но только до какого-то конечного предела. Поэтому чем больше доля промышленности в производстве, тем эффективнее оно может быть при прочих равных, заключает Смит.
Затем он объясняет три фактора, за счет которых разделение труда дает столь поразительный эффект:
1. Ловкость рук и никакого мошенничества.
Если взять кузнеца, никогда не ковавшего гвозди, и заставить его ковать гвозди, он выкует 200 гвоздей. Если взять опытного кузнеца, имевшего такой опыт, он выкует несколько сот гвоздей за день, возможно, даже тысячу.
Но человек, который занимается только ковкой гвоздей всю свою жизнь, может выковать тысячи и тысячи гвоздей в день, настолько «привыкает» человек делать одни и те же операции раз за разом.
2. Экономь время, тебе не за отдых платят!
Также Смит отмечает, что, независимо от ловкости, при смене рода деятельности человек делает передышку, а когда она заканчивается, еще некоторое время не может сосредоточиться на новом занятии.
Более того, как считает автор, частая смена деятельности ведет к разгильдяйству и безалаберности в работе, приводя в пример «деревенского работника, который меняет работу каждые полчаса и ни на чем не может сосредоточиться». По заверению Смита, одно только воспитание такого «человека работающего» на мануфактуре уже увеличивает эффективность разделенного труда, независимо от прочих факторов.
3. Механизация труда.
Здесь автор главным образом призывает нас не путать причину и следствие. На его взгляд, разделение труда не следствие, а причина появления машин, облегчающих этот труд. Более того, в этом пункте Смит заявляет, что именно разделение труда сделало возможным технический прогресс.
Когда человек занят одним простым делом, логично предположить, что он сможет придумать рацпредложение быстрее, чем работая над десятком дел и имея в голове десятки дум одновременно.
Как утверждает Смит, большинство современных механизмов было придумано именно рабочими мануфактур, для упрощения и ускорения собственного сдельного труда.
Автор приводит пример такого изобретения: на ранней паровой машине не было автоматики даже для переключения хода поршня, и к ней был приставлен человек. Его единственной задачей было лишь дергать за рычаг, когда поршень доходит до крайнего положения Но рабочий быстро сообразил, что, соединив веревкой клапан и поршень, можно добиться ее работы без помощи человека. Так он сделал одно из важнейших усовершенствований эпохи пара (прим. пересказывающего: и, вероятно, заработал собственное увольнение).
Более того, заявляет Смит, разделение труда коснулось и науки. Вместо «одного из» увлечений всеобразованного человека эпохи Возрождения родились ученые и инженеры, для которых это не развлечение, а работа. А люди всеобразованные уступили место узким специалистам, когда «один инженер сможет улучшать одну шестеренку».
Закончив с этими тремя пунктами, автор показывает силу разделения труда на примере Бедняка и его куртки.
Начнем с бедняка. А точнее с того, как на него влияет разделение труда. Автор уже сделал вывод, что разделение труда повышает его производительность Но куда ее девать? Если раньше крашеная куртка была доступна королю, то сегодня каждому, заключает Смит: нет «лишней» производственной силы, но есть пути удешевления товаров так, чтобы они становились доступны все более широкому кругу покупателей.
А заканчивается эта глава историей о куртке. Которая, что удивительно, вобрала в себя труд тысяч людей. Казалось бы, обыкновенный крашеный тулуп. Но в его производство были вовлечены люди от пастуха до работника красильни и лавочника, с кучей промежуточных остановок, перепродаж и прочих манипуляций. Смит подводит итог этой главе: каждый человек оставил в ней тысячную долю продажной цены, но даже так эта куртка дешевле, чем во времена, когда это все делал один человек, а материалы никуда не возили.
Глава II. О причине, вызывающей разделение труда
Далее автор считает важным рассказать не только о самом феномене разделения труда, но и о том, откуда оно появилось. Адам Смит уверен: корень разделения труда не в гении одного мудреца, что попробовал так сделать и убедился, что «теперь работается эффективнее».
Вместо этого он выводит исток разделения труда из «склонности человека к мене и торговле», утверждая, что данное свойство уникально для человека: животные никогда не будут ни осознанно кооперироваться, ни обмениваться.
А уже из этого свойства человеческого характера, как заявляет Смит, и проистекает корень разделения труда.
Но перед объяснением, как именно оно получилось, экономист видит важность пояснения, что такое вообще торговля. На его взгляд, торговля это проявление «осознанного эгоизма», когда один человек пытается так составить предложение другому, чтобы получить выгоду Но при этом и «оппонент» не чувствует себя обманутым, но, наоборот, считает, что сделка «проходит в его интересах».
Продавцу кажется, будто он получил выгоду, продав ненужное. Покупателю кажется, что он получил выгоду, купив нужное ему, порой через целую цепочку посредников. А на деле, делает вывод Смит, то ли выигрывают, то ли «не сильно проигрывают» обе стороны.
А вот из этого уже напрямую проистекает разделение труда, заявляет Смит. Каждому хочется «обуть» и «раздеть» партнера по сделке как можно сильнее, а это влечет за собой все более узкую специализацию. И вот недавний племенной охотник «размножается». То, что раньше было «одним» охотником, теперь еще и «вакансии» мастера-оружейника, мастера-кожевенника, повара-мясника и сапожника
И каждый может заняться своим делом. Охотник только охотится, оружейник только точит стрелы, сапожник только тачает ботинки из готовой кожи, что продал ему скорняк. И это работает эффективнее, вопреки обманной сущности торговли: всю упущенную прибыль окупает объем. Объем, полученный от того, что теперь человек занят всего одним делом, а не пытается успеть везде одновременно.
Так и появилось разделение труда, которое в дальнейшем лишь ширилось До поры. О чем нам расскажут уже в третьей главе.
Глава III. Разделение труда ограничивается размерами рынка
Но у всякого разделения есть предел, предупреждает автор. И предел этот ограничен покупательской способностью, коль скоро корень самого разделения Смит видит в торговле. Мало торговли? Низкое разделение труда. И, наоборот, чем активнее торговля, чем больше «потенциальных клиентов», тем уже специализация, которая может быть востребована.
В доказательство своих слов автор приводит три примера:
Профессия носильщика. Казалось бы, крайне простая, но востребованная лишь в большом городе, где поезда и повозки ходят ежечасно.
И, наоборот, деревенский кузнец. Который «швец, жнец и на дуде игрец», ибо единственный мало-мальски компетентный специалист на 20 миль вокруг. Да и крестьянин тоже не только картошку копает в своей глухой деревне.
Профессия кузнеца-гвоздаря, предел узкой специализации того времени. Рабочий, способный в год выдать триста тысяч гвоздей Но только их. И востребован такой рабочий лишь при развитой даже не городской, а межгородской торговле.
Кстати, о рынке. Поскольку, как мы уже поняли, «чем шире рынок, тем уже специализация», Адам Смит отдельно подмечает важность дешевых, «широкополосных» торговых маршрутов для дальнейшей специализации, на сей раз на уровне городов и целых народов. Он приводит в пример водный транспорт и его историю, но современному читателю важно помнить: с тех пор в мир пришли поезда. Так что эту «обзорную экскурсию» можно пропустить.
Глава IV. О происхождении и употреблении денег
Глава крайне объемна. Поэтому я поделил ее на несколько более малых, совершенно самостоятельных частей, в каждой из которых автор обсуждает какой-то один вопрос.
В начале времен денег не было, утверждает Смит. Была меновая торговля. Но с ростом разделения труда становилось все более очевидно, что этот путь дорога в никуда.
После установления разделения труда, по его мнению, неизбежно возникает потребность в торговле. Каждый человек, в отличие члена от примитивного общества, становится «сам себе торговцем»: он вынужден менять избыток продуктов своего труда на избыток продуктов чужого «из другой сферы деятельности», чтобы полноценно себя обеспечить.
Но для того, чтобы что-то продать, нужно что-то купить взамен. Совершить обмен.
И здесь автор приводит занятный пример: мясник, пекарь и пивовар. Мясник готов продать тушу пивовару, который в ней нуждается, но он уже запасся пивом на год. Зато пекарь бы это пиво взял, но у пивовара уже есть мука. А мясник хотел бы испечь лепешек, но пекарь мяса пока не хочет.
И вот тут на помощь и приходят деньги.
Деньги, которыми, по мнению экономиста, может являться что угодно, от голов скота до гвоздей. Лишь бы удовлетворяло двум требованиям:
Этот товар готовы брать взамен на любые свои товары любые продавцы. Ну, или «почти любые».
Этот товар может храниться достаточно долго, чтобы его не приходилось немедленно менять на иной товар.
И, как утверждает Смит, лучше всего этим требованиям отвечает «какой-нибудь металл». Потому как соответствует еще двум «необязательным, но полезным для денег» свойствам:
Металлическую валюту всегда можно разделить, заплатив именно столько, сколько надо. В самом примитивном случае банально отрубив топориком кусок слитка.
А еще металл пластичен и плавок, то есть может быть подвергнут штамповке или залит в форму. Что и породило современные деньги, известной ценности и калиброванной пробы.
Есть у монеты лишь один маленький, но неустранимый недостаток: инфляция. Как за счет недобросовестных правителей, «разбавляющих серебро ослиным навозом», так и за счет банальной чеканки новых монет.
На этом Адам Смит завершает занимательный экскурс в историю и начинает говорить о покупательской способности. Но я убежден в необходимости разделять мух от монет, и посему здесь перехожу к следующей части.
Далее автор поясняет, как именно работают деньги. И начинает экономист эту тему с четкого проведения линии между меновой и потребительской стоимостью, мимоходом дав им формальное определение. Оно крайне запутано, но, к счастью, его можно сформулировать проще:
«Потребительская стоимость мера пользы, которую может принести человеку обладание товаром. Меновая стоимость мера выгоды, которую может принести человеку продажа товара, числа полученных взамен иных товаров».
Далее Смит поясняет сущность понятий на наглядном примере: вода обладает высочайшей потребительской стоимостью (без нее ты умрешь), но околонулевой меновой: денег за баклажку вам никто не даст. И наоборот, алмаз обладает околонулевой потребительской стоимостью (ну, на палец надеть можно, и что дальше?), но высочайшей меновой.
На примере алмаза автор к тому же подчеркивает: не всегда меновая стоимость соответствует здравому смыслу. Иногда это просто Модно?
И наконец, обещает ответить на три Главных Вопроса Денег в трех следующих главах, посвященных вопросам:
1. Как измерить истинную меновую стоимость товара? Почему она должна быть именно такой?
2. Из каких частей состоит эта стоимость, чем она продиктована?
3. Почему рынок не балансирует вокруг эквилибриума «истинной стоимости», но, напротив, цена то улетает вверх, то пикирует вниз относительно «верной» в рыночных условиях?
Бедность (или богатство), по мнению Смита, определяются не монетарно, но доступом к товарам и услугам: чем шире этот доступ, тем человек богаче. Но из-за разделения труда произошла смычка этих понятий: человек не может добыть все сам, своим трудом, так что мера его богатства становится и мерой доступа к благам.
Но автор на этом не останавливается, развивая идею в мысль: деньги покупают труд. И наоборот. То есть, например, рубли зарплаты это ваши человеко-часы труда, превращенные в деньги. И трата их на новую куртку это оплата человеко-часов всех работников, занятых в ее создании, от хлопкороба до рабочего мануфактуры. Работая, вы вкладываете свой труд, чтобы купить чужой труд.
И наконец, он отмечает, что богатство еще не дает власть, но лишь возможность покупать труд других людей. И для того, чтобы такую власть получить, богатство должно быть израсходовано на покупку труда соответствующих людей. Например, политиков, судей или бандитов.
И чем более человек богат, тем больше труда он может купить, тем больше у него возможностей влиять на мир, покупая труд.
Но если деньги есть мерило труда, то почему токарю платят больше, чем разнорабочему? Весь вопрос в сложности ведь человек, потративший время и ресурсы на обучение более сложной работе, планирует их вернуть А, как мы помним, в понимании Смита время это буквально деньги.