Он посмотрел в ее отстраненные золотистые глаза, и его захлестнуло чувство вины. Он хотел обнять ее, успокоить, но помнил, как уже воспользовался ею, когда она была уязвима. Когда искала отдушину; свет во тьме, которым он хотел для нее стать.
Он эгоистично поддался влечению, хотя и пытался отрицать это ради нее самой. Она стала отвлекающим маневром, зависимостью, поскольку он всегда жаждал от нее большего. Чтобы узнать, каково это целовать ее, касаться кожи. Чтобы постичь все секреты, таящиеся внутри человека.
Связывающие их узы и любовь были реальны в этом он никогда не сомневался и только крепли со временем. Но роман, в который он ее втянул уже тогда Ник знал, что у них нет будущего.
Если не время разлучит их, это сделает его сердце, всегда принадлежавшее другой, и правда, которая выжигала его изнутри неприязнью к самому себе, была в том что он использовал Фейт. Чтобы снова начать чувствовать, прожив десятилетия с окаменевшим сердцем.
До встречи с ней он не искал глубоких переживаний с придворными дамами, с которыми иногда заигрывал. Он использовал и их тоже, но они, по крайней мере, понимали это и сами шли навстречу.
Фейт была другой. В попытке защитить ее, уберечь от рук короля в чем он тоже потерпел неудачу он был очарован ее свирепостью и стойкостью, силой воли и потребностью оберегать близких, даже когда он пытался сохранять дистанцию. И теперь, когда она узнала правду, он боялся, что своим поведением разобьет ей сердце.
Этого он не мог вынести.
Поддавшись своему вожделению к Фейт, он не облегчил глубокую душевную боль, которую испытывал из-за того, что был так близок к той, о ком мечтал, но которой не суждено обладать.
Ник не верил, что пути Фейт и Тории когда-нибудь пересекутся. Тем более что они станут близкими подругами. Видеть их вместе было так же радостно, как и больно.
Он обидел и принцессу. Разумеется, она не признается в этом, прячась за маской безразличия, когда дело касалось его личной жизни. Так было даже лучше. Для нее лучше думать, что он не испытывает к ней глубоких чувств. Что его сердце не сжимается всякий раз, когда он замечает разочарование в ее карих глазах. Он терпел эту боль лишь потому, что это обеспечивало ее безопасность.
И только надеялся, что, когда наберется храбрости признаться во всем Фейт, она сможет простить его. И дело вовсе не в романтике. В его груди образуется дыра, если она решит, что он не стоит даже ее дружбы.
Фейт никогда не узнает, что спасла его. От окончательного оцепенения в своих безмолвных страданиях и муках, которых, как он боялся, больше никогда не сможет чувствовать.
Глава 12
Фейт
В дверь покоев тихо постучали, и Фейт прекратила расхаживать из стороны в сторону и прогнала беспокойные мысли. В своем одиночестве она весь день протирала половицы у камина. Стук не выдавал друзей-фейри или служанок, и ей стало любопытно.
Фейт удивленно моргнула, увидев знакомую копну растрепанных каштановых волос и задорную мальчишескую улыбку. Стоявший снаружи Каяс терпеливо ждал, пока она в замешательстве разглядывала его, пытаясь сообразить, зачем он пришел.
Можно войти? нерешительно спросил он.
Фейт осознала, что ее вытянувшееся лицо не свидетельствовало о теплом приеме. Она смягчилась и заставила себя улыбнуться, кивнув и отступив в сторону, пропуская его внутрь. Затем закрыла дверь, повернулась к нему и скрестила руки на груди.
Сегодня нет собраний, заметила она.
Уже почти стемнело, но она нашла только такое объяснение его визиту.
Каяс окинул взглядом комнату, пока проходил дальше, и повернулся к ней с ласковой улыбкой.
Я здесь не поэтому. Можно? он указал на одно из кресел у камина.
Фейт кивнула и опустила руки, подходя ближе, пока он устраивался поудобнее.
Непринужденная атмосфера вокруг Каяса и привлекла ее к нему в первые недели в замке. Он был душевным и добрым, его присутствие окутывало теплом и уютом. Хотя у них завязались дружеские отношения на службе, он впервые пришел к ней вот так, в свободное время.
Он выжидающе перевел взгляд с нее на свободное кресло напротив. Фейт не хотела садиться. Целый день она не могла усидеть на месте из-за вихря мыслей и эмоций, бушевавших в голове. Но, похоже, до тех пор стражник-фейри собирался молчать.
Подавив раздражение, она неохотно опустилась на кресло, нервно постукивая ногой, не в состоянии спокойно сидеть. Очевидно, Каяс заметил ее беспокойство, поскольку на его лице отразилось понимание.
Мне жаль, что тебя заставили это сделать, наконец сказал он.
Фейт отвела от него взгляд и сурово уставилась на янтарное пламя, сжав губы при упоминании убийства, совершенного ею прошлой ночью. Именно поэтому она не спала чтобы сосредоточиться исключительно на возведении стен вокруг своих эмоций, которые бушевали внутри и готовы были вырваться наружу. Она не могла позволить себе сломаться сейчас. Предстояло проделать большую работу, спасти другие юные жизни.
Каяс продолжил:
Знаю, ты не захочешь это слышать, но ты поступила храбро.
Он был прав: меньше всего ей хотелось слышать подобные слова. Ни один ее поступок не заслуживал похвалы.
Не действие, а намерение отделяет добро от зла.
Фейт покачала головой, желая выбросить его слова из головы. Она не заслуживала утешения; не заслуживала оправдания своим действиям. Злость заставила ее подскочить на ноги.
Ник прислал тебя? спросила она, словно обвиняя его.
Нет, спокойно ответил фейри.
Тогда зачем ты здесь? Она не смогла скрыть резкий тон, выдававший, насколько плохо и мерзко было у нее на душе.
В последнее время ты отдалилась и не присоединилась к патрулю.
Фейт ждала продолжения, не в состоянии поверить, что он пришел, потому что волновался за нее. С чего бы ему?
Я в порядке.
Он изогнул бровь, бросив взгляд на ее стиснутые дрожащие кулаки.
В самом деле?
Да, процедила она сквозь зубы.
Каяс не стал возражать и небрежно закинул лодыжку на колено. Фейт оставалось только недоверчиво смотреть на него и продолжать злиться.
Я хочу побыть одна, выдавила она, стараясь не выплеснуть на него все свое недовольство. Он меньше всего заслуживал ее гнева.
Нет, не хочешь.
Ее ноздри гневно раздувались от брошенного вызова, хоть и служившего благой цели. Она не отрывала взгляда от его карих глаз таких невинных и теплых и чем дольше смотрела на мальчишеское лицо, тем сильнее злилась в попытке понять, почему он так добр к ней. Что бы он ни прочел на ее лице, легкая улыбка тронула его губы. Фейт не смогла ответить тем же. Если вина и горе пересиливали гнев, то она лучше впадет в холодное оцепенение.
Тебе не обязательно навещать меня, Каяс. Слова слетели с ее губ как шепот, приглушенная мольба.
Каяс поерзал на стуле и небрежно заметил:
Все мы нуждаемся в компании.
Ее брови дрогнули.
Кроме того, у меня нет более достойного занятия.
Он усмехнулся, и тогда Фейт все же улыбнулась и даже коротко рассмеялась над его попыткой заставить ее забыть, всего на мгновение, что она окутана тьмой.
С глубоким вздохом, от которого стало немного легче, Фейт снова села в кресло.
Долгое время они молчали, прислушиваясь к треску огня и собственным мыслям. Добрый друг действительно помог успокоить ее накаленные эмоции. Даже не произнося ни слова.
Она скользнула взглядом по фейри:
Разве у тебя нет семьи, которая ждет тебя после службы?
На его лице мелькнула грусть, но он тут же скрыл ее за своей обычной усмешкой.
Только я, ответил он и тяжело вздохнул. Это случилось давно, поэтому не нужно меня жалеть, добавил он с понимающим взглядом, но тень горя от утраты, пусть и давней, все же омрачило его лицо.
Фейт напряглась:
Что произошло?
Он опустил ногу и оперся на руки, но не встретился с ней взглядом, а словно погрузился в воспоминания, которые она разбудила. Фейт терпеливо ждала и уже собиралась сменить тему при виде его печального лица, когда Каяс заговорил.
Я полукровка, признался он.
Фейт была потрясена. Каяс бросил на нее быстрый взгляд, оценивая реакцию, и она представила себя, сидящую с раскрытым от недоумения ртом, когда увидела, что он немного повеселел.
Но снова нахмурился, пока продолжал:
Мой отец фейри, но я никогда его не видел. А мама была человеком, но умерла при родах. Мне повезло, что у акушерки было доброе сердце. Она усыновила меня, вместо того чтобы бросить на произвол ужасной судьбы, которая выпала на долю большинства полукровок.
Несмотря на все, мое детство выдалось не таким уж плохим. У меня были дом и пища, хоть я и рос в изоляции. Она скрывала меня, но время шло, и я мог лишь наблюдать, как она стареет и наконец умирает, старая и немощная, тогда как я даже не повзрослел по меркам фейри.
С тех пор мне приходилось прокладывать путь самому. Тогда я и присоединился к королевской страже, достигнув нужного возраста, чтобы пройти их начальное обучение. Здесь я нашел друзей, семью и сейчас думаю, что, в конце концов, жизнь полукровки может оказаться не такой уж плохой. Понимаешь, воспитавшая меня женщина пыталась внушить, какие трудности меня поджидают за пределами нашего маленького дома.
Лицо Каяса было добрым и светлым, пока он говорил о женщине, вырастившей его, но, когда оно снова стало мрачным, Фейт приготовилась к печальному повороту истории.
Черты его лица стали резкими, и янтарное пламя осветило суровую маску, которую он надел, чтобы пересказать следующий период своей жизни.
Долгое время многие смотрели на меня так, словно я прокаженный и не достоин находиться в их рядах. Я страдал, вглядываясь в каждую деталь. Я выглядел как фейри, был силен и быстр и никогда не отставал на тренировках, но все равно всегда чувствовал себя слабее по сравнению с ними. И до сих пор иногда чувствую.
Каяс поймал ее пристальный взгляд, его глаза были полны понимания.
Кажется, даже в друзьях я видел то, чего они никогда не испытывали, ненависть и отвращение. Я отличался и уже был готов принять этот факт и смириться с тем, что таким и останусь. Чужим и недостойным. Он замолчал в нерешительности, слегка нахмурившись. Думаю, я рассказываю тебе это потому, что знаю, каково это считать себя никому не нужной обузой, даже близким людям. Именно так мы постоянно себя чувствуем, словно должны доказать что-то другим и самим себе, вероятно, веря, что так наше извращенное существование будет чего-то стоить в этом мире.
Фейт сглотнула, не зная, что сказать, даже если бы могла выдавить слова сквозь ком в горле. В том, как Каяс говорил о них, пусть их переживания и отличались, она ощущала непривычное раскрепощение. Он действительно понимал. Все темные и безутешные мысли, которые посещали ее, были ему знакомы.
Она никогда бы не узнала, что он только наполовину фейри. Что в чем-то похож на нее. За все время она не заметила, что он чем-то отличается от фейри. Но в глубине его души всегда будет жить эта неуверенность. Она знала это, потому что чувствовала то же.
Спасибо, что поделился со мной, наконец выдавила она.
И ответила улыбкой на его улыбку, почувствовав себя немного лучше.
Твои отличия делают тебя слабее, только если ты им позволяешь, Фейт. Но когда ты принимаешь их, именно тогда начинаешь жить так, как тебе предначертано. Не у всех есть такая сила. Он встал, глядя на нее с вызовом: Я верю, что она кроется в тебе, но позволь сказать, что легко оттолкнуть тех, кто рядом. Нужна не меньшая сила, чтобы принять помощь, а тем более чтобы о ней попросить.
Фейт тоже встала, выпрямив спину и расправив плечи с новой уверенностью. По блеску в глазах Каяса становилось ясно, что он тоже увидел в ней эти изменения.
Ты храбрый, Каяс.
Он коротко рассмеялся, а когда смех стих, они посмотрели друг на друга, и он раскинул руки, как только Фейт шагнула к нему, чтобы упасть в объятия.
Она крепко зажмурилась и прижалась к нему:
Спасибо.
Он сильнее сжал ее:
Обращайся.
Когда они отпустили друг друга, Фейт глубоко вздохнула, чувствуя, как разум проясняется, пока его ободряющие слова проникают в душу. Они помогли разобраться в хаосе мыслей, которые она бесконечно прокручивала до его прихода.
Встреча королей состоится только через несколько дней, и она не могла рисковать и часто отлучаться, чтобы доставить мальчиков в безопасное место. Она вдруг осознала, что могла попросить о помощи всего двух человек, но после последней трудной встречи не могла думать о том, чтобы снова принести опасность в дом Джейкона и Марлоу, тогда как именно поэтому должна была держаться от них подальше.
Но это была не эгоистичная просьба, и когда она отбросила неуверенность, то поняла, что друзья захотят помочь ей, если в противном случае мальчиков схватит стража.
О чем ты думаешь?
Робкий голос Каяса прервал ее размышления, и она наконец-то почувствовала себя свободной рассказать, что так напряженно обдумывала.
Если завтра ночью я присоединюсь к патрулю, проводишь меня к Джейкону и Марлоу?
С помощью Каяса отделиться от патруля оказалось проще, чем она ожидала. Окна дома, в который переехали друзья, светились оранжевым и желтым светом, свидетельствуя о том, что они внутри и еще не спят.
На пороге появилась блондинка, и Фейт замерла, когда ошеломленные глаза подруги уставились на нее. Впервые в жизни она не знала, как вести себя в присутствии Марлоу, чувствуя, что легкое напряжение последней ссоры все еще витает между ними. В голове проносились десятки слов, но когда она собиралась что-либо произнести, слова будто застревали в горле.
Фейт поняла, что им с Марлоу не хватает времени. Чтобы выслушать все, что подруга держит внутри с тех пор, как их разлучили. Посреди своей жизненной неразберихи и чувства вины за то, что втянула друзей в свои проблемы, Фейт даже не подумала, как сильно арест и их последующее разлучение могли повлиять на девушку, наряду с потерей отца и бременем дара.
Глядя на нее сейчас, Фейт лишь молча раскрыла рот. Прежде чем она попыталась произнести хоть что-то, чтобы снять напряжение, Джейкон позвал ее по имени, и они обе обратили внимание на дом.
Марлоу уставилась в пол и шагнула в сторону. У Фейт упало сердце от такого холодного приема.
Когда она вошла внутрь, Джейкон оглядел ее с ног до головы, медленно приближаясь.
В замке все в порядке?
Фейт думала, что сможет держать себя в руках, закалившись от стыда и горя, чтобы все-таки попасть сюда. Но услышав вопрос и зная, что придется объяснять свой ужасный поступок, ее маска мгновенно слетела и все эмоции разом обрушились на нее. Ей пришлось закрыть лицо руками, пока она сотрясалась от рыданий, не в силах смотреть ему в глаза. Он даже не подозревал, какое чудовище скрывается за ее золотистыми глазами.
Не говоря ни слова, Джейкон крепко обнял ее. Фейт заплакала еще громче и поняла, что до сих пор не позволяла себе выплеснуть душевную боль. Словно окаменела до этого мгновения. Друг продолжал молча обнимать ее, пока она яростно рыдала, и гладить по голове. Она не заслуживала его утешения, но эгоистично не могла отказаться.
Я должна была это сделать, прохрипела она, когда немного успокоилась и смогла говорить. Он глубоко вздохнул, и она двигалась в такт его дыханию, прижавшись к груди.
Знаю, тихо ответил он.
И хотя он не знал, что именно она сделала, но словно уже был готов к этому моменту и давно простил ее за все, что случится за стенами. От этой мысли она снова разрыдалась. Джейкон просто продолжал обнимать ее, пока она не выплакала всю боль и не остались лишь пустота и жуткая усталость.