Перевернувшись на бок, я опираюсь на локоть и делаю вид, что собираю катышки с матраса. Было глупо пытаться вывести наше кофейно-матрасное знакомство на новый уровень. Теперь я это поняла. Уже собираюсь признаться в этом, как вдруг Рис прочищает горло. Я поднимаю глаза, но он не двигается. Мне видна лишь его широкая спина, мускулы вырисовываются под застиранной футболкой. Кажется, шея у него напряжена, потому что на ней выступают сухожилия. Он издает звук, похожий на зубной скрежет. Внезапно атмосфера накаляется. Его молчание и поза неожиданно кажутся угрожающими. Наверное, наивной девочке из Росдэйла не стоило так просто приглашать домой незнакомого сильного мужчину.
Если я тебе сейчас кое-что расскажу, тихо произносит Рис не своим голосом, обещаешь поверить, что я говорю правду?
Я в панике. Его голос звучит так серьезно, настойчиво.
Да. Конечно, соглашаюсь без раздумий. Сердце бешено бьется в груди.
И больше ни о чем не будешь спрашивать?
Да.
Он проводит рукой по светло-русым волосам. Мне кажется, он молчит вечность. Но потом начинает рассказывать. Очень тихо, так, что я боюсь пошевелиться, чтобы ничего не пропустить.
Я родился и вырос в Перли. И последние несколько лет тоже провел здесь. Но не в городе, а Он замолкает, и я не осмеливаюсь сдвинуться с места, пока он не договорит. А в тюрьме.
Я замираю. Меня пугает его признание. В тюрьме? Из-за чего?
Рис продолжает:
Я шесть лет просидел за решеткой. Попал туда в пятнадцать. Невиновный. А блондинка, которую ты видела в кафе, Эми, это мой социальный работник.
У меня вырывается вздох, в котором звучат жалость, удивление и ужас. Я прикрываю рукой рот.
Это как как такое возможно? заикаюсь я. Что ты сделал?
Сказал же: «невиновный», хрипло откликается он. И ты обещала больше не спрашивать. Последние слова он цедит сквозь зубы.
Да, конечно, прости. Это просто не верится!
Знаю, шепчет Рис, и у него дрожит голос.
Я сажусь и смотрю на него. Он буравит взглядом стену, на его лице будто застыла маска.
И как ты сейчас? спрашиваю я, после такого откровения тишина между нами кажется невыносимой.
Нормально вроде бы, говорит Рис обычным голосом. Вдруг он словно вспоминает, где находится, расслабляет плечи и поворачивает голову, чтобы посмотреть на меня. Мы на мгновение встречаемся взглядами, и он вновь опускает глаза.
Странно быть снаружи, признается он. Мир какой-то слишком полный. А для меня в нем места нет.
Что ты говоришь! Естественно, для тебя есть место! А иначе кто будет готовить мне кофе? пробую пошутить я, надеясь, что он не поймет меня неправильно.
Рис слабо улыбается:
Да, думаю, это я могу.
Не знаю, как быть. Мне хочется, чтобы он объяснил, что произошло, но я помню о своем обещании. Если это правда Рис почти всю юность провел в тюрьме. Я дала слово верить ему, как бы сложно это ни было. Осторожно кладу ладонь ему на плечо, давая ему знать, что он может мне доверять. Когда дотрагиваюсь до него, Рис вздрагивает. Я отдергиваю руку.
Все в порядке, пока ты об этом не думаешь. А раньше я часто думал. Но пришел к выводу, что есть вещи, которые нужно терпеть. Которые все равно не изменишь. Тяжело говорить о них. Они становятся только более реальными, и возвращаются воспоминания.
Окей. Тогда не будем это обсуждать. Разве что ты ну если у тебя возникнет желание. Я хочу, чтобы он знал, что всегда может со мной поговорить.
Спасибо. Этого не потребуется. Рис смотрит на меня, его голос звучит как раньше. Он выглядит абсолютно нормально. Или настолько нормально, насколько он вообще выглядит. Он пристально смотрит мне в глаза, отчего мой пульс подскакивает. Похоже, это признание задело меня так же сильно, как Риса. Образ его искаженного страданием лица навсегда запечатлелся в моей памяти. Как жаль, что не могу иногда отключать чертову воображаемую фотокамеру.
10
Рис
Итак, все сказано. Я поделился секретом с незнакомым человеком. Неожиданно понимаю, что уже несколько секунд смотрю ей прямо в глаза. Тамсин отворачивается. Само собой. Как она может комфортно себя чувствовать рядом со мной? С осужденным. С изгоем, выброшенным из общества? Зачем я только ей рассказал! Почему решил, что она мне поверит? Нужно уходить отсюда. Пока невозможно понять, какие последствия повлечет мое признание, но я не собираюсь сидеть и ждать, когда эта странная девчонка меня осудит. Я встаю:
Ладно, мне пора. Лиз одна в кафе.
О да, конечно. Спасибо за помощь. И за ну, сам знаешь. За то, что рассказал.
Увидимся, говорю, махнув рукой, а потом быстро выхожу из квартиры, спускаюсь по лестнице и пересекаю улицу, чтобы вернуться в кафе. Я почти бегу.
Стоит мне переступить порог, как появляется ощущение безопасности. Я на знакомой территории. Ну что за идиот! И как только тот момент доверия, который я себе нафантазировал, мог стать причиной для подобного признания? Понятия не имею, что на меня нашло. Неужели я посмотрел на жизнь других людей и на секунду подумал, что могу стать ее частью? Словно прошлые годы не преподали мне урок. Никому не доверяй. В том числе самому себе. Нужно сделать это девизом. Я здесь не для того, чтобы искать друзей. И не пробуду тут достаточно долго. Мне надо сосредоточиться на плане.
Где ты пропадал? У тебя такой вид, будто ты увидел призрака, говорит Лиз, выходя из кухни. Еще один человек, который стремится загнать меня в угол своими вопросами. В руке у нее тарелка с сэндвичем, которую она с улыбкой ставит перед единственным посетителем в кафе. Прошу, обращается Лиз к пожилому мужчине.
Просто помог кое-кому, ворчу я. Моя жизнь ее не касается. И если я ненадолго выхожу на улицу, не надо потом устраивать мне допрос.
Эми звонила. Передала, чтобы ты зашел к ней, когда будет время. Сегодня она в офисе до девяти.
А она не объяснила, что хотела? Только этого мне не хватало. Человека, который меня доконает.
Сказала, это срочно. Ей нужна твоя помощь.
Моя помощь? А это еще что значит? Я в недоумении хмурюсь. Но Лиз лишь пожимает плечами и уходит в подсобку.
Когда я переступаю порог кабинета Эми, она работает с папками. Но услышав меня, поднимает глаза и улыбается.
А, Рис, рада тебя видеть! говорит она. Ну что? Как идут дела?
Я вздыхаю. Вечно одно и то же!
А как они могут идти? огрызаюсь я. К чему эти допросы? Тамсин, Лиз, ты достало, что меня постоянно контролируют. Как в тюрьме. «Где ты был?», «Как дела?», «Как ты себя чувствуешь?». Будто я полный придурок или типа того. Поздновато для таких вопросов, внезапно вырывается у меня. Меня удивляет, что я говорю так громко, но она сама нарвалась.
Э, отзывается Эми, в растерянности глядя на меня. Честно говоря, я спрашиваю об этом всех, с кем давно не виделась. Из вежливости. Но то, что мне кажется милым, когда кто-то интересуется моими делами, не означает, что ты относишься к этому так же. Если тебя это раздражает, я больше не буду. Запомню это.
Прекрасно. Я повел себя как настоящий кретин.
Наверное, у меня просто был длинный день, отвечаю виновато. Лиз сказала, тебе нужна моя помощь?
Да, верно. К счастью, Эми, похоже, не обиделась. Мне пришел список рекомендаций для нашей программы. Когда у нас есть места, тюремные психологи присылают мне подходящих кандидатов из тех, кто скоро освободится. Когда твой сосед по квартире получил новый срок, у нас освободилось одно место. И я подумала, что, возможно, в твоих же интересах будет взглянуть на эти имена. В конце концов, тебе придется жить с тем, кого мы выберем.
Она пытается быть особенно доброй ко мне? Хочет, чтобы я почувствовал, будто у меня есть право голоса? Или так уменьшится вероятность конфликтов? Что бы ею ни двигало, меня это устраивает.
Эми приглашает меня подойти к письменному столу и открывает одну папку. Сверху находится письмо от мистера Брентфорда, тюремного психолога, которого я посещал несколько раз. В первое время он особенно настаивал на частых встречах. Пока я не перестал с ним разговаривать. Потому что помочь мне он все равно не мог. Никто бы не смог ничего изменить в чертовой ситуации, в которой я оказался кроме меня самого. Под письмом в папке лежат документы.
Это очень конфиденциальный материал, заявляет Эми. Но я могу сообщить тебе имена. Может, ты знаешь кого-то из этих троих и поддержишь предложение мистера Брентфорда. Она протягивает мне письмо.
Мне бросается в глаза одно из имен. Малик Капела. Афроамериканец. Он выглядел как спортсмен. Мы с ним почти не пересекались, потому что в тюрьме заключенных строго разделяли по цвету кожи, чтобы избежать конфликтов, так утверждала официальная версия. Но я считаю, что сотрудники хреновы расисты. Я запомнил Малика. После драки с тем, кого хочу вычеркнуть из памяти, меня посадили в одиночную камеру на несколько дней. А утром, когда вышел, Малик кивнул мне в коридоре. Такое не забывается. Второе имя принадлежит бледному парню лет двадцати, о котором я ничего не знаю. Третье ни о чем мне не говорит, но звучит как южноамериканское имя. Я принял решение.
Малик, отвечаю, указывая на бумагу со списком кандидатов.
11
Тамсин
После признания Риса мы с ним не виделись почти неделю. Надеюсь, он не подумает, что я его избегаю. С тех пор мне всего дважды удавалось забежать в кафе, но его там не было. Учеба в университете шла полным ходом, и у меня было много дел. Помимо основных лекций я записалась на три семинарские программы. Вводный семинар по истории литературы, семинары по произведениям Джона Стейнбека и по криминальной прозе, список чтения к которым не дает мне расслабиться. Вводный семинар включает практические занятия, которые ведет Сэм. Я понятия об этом не имела и опешила, когда подняла голову от книги и увидела, как Сэм пишет на доске свое имя. После занятия его окружили мои одногруппницы, у которых, по словам Сэма, остались вопросы по теме. Полагаю, скорее, вопросы о номере его телефона. Рада, что в университете он нашел работу, которая побуждает его раскрывать все лучшее в себе. Надеюсь, у меня тоже получится это сделать. Как преподаватель Сэм объясняет материал понятно и интересно. И невозможно не желать произвести на него впечатление.
Сегодня я договорилась встретиться с ним после занятия. Мы давно не проводили время вместе и собираемся попить кофе. Кроме того, я кое-что планирую и мне требуется его помощь.
После пары Сэма окружает стайка студенток. Зельда, которая сидит возле меня, фыркает.
Да-да, мы знаем. Он красавчик, а еще и умный. Но неужели не стыдно так вешаться ему на шею?
Я не могу сдержать смех. Мне нравится прямолинейность Зельды. Люблю, когда она садится рядом со мной и пишет саркастичные комментарии у меня в тетради.
Как думаешь? У кого-нибудь из них есть шанс с Макперфектом[4]?
Фамилия Сэма Макферсон, и я снова смеюсь над словесной игрой Зельды.
Вряд ли. Сложно представить, чтобы он увлекался поклонницами, отвечаю я.
Девушки постепенно расходятся, и, когда у стола Сэма остаются всего две студентки, он отвлекается от разговора и громко говорит:
Я почти закончил, Тамс. Дашь мне еще минуту?
Чтоооо? шепчет мне на ухо Зельда. Между вами что-то есть? И почему ты ничего не сказала? Она с широкой ухмылкой пихает меня в бок.
Нет, Сэм мне просто друг. Мы целую вечность знакомы, объясняю я, но она многозначительно мне подмигивает. Серьезно, между нами ничего нет. И даже если бы мне хотелось быть с ним, я перебралась сюда, чтобы сбежать от парня. Так что не стала бы сразу начинать новые отношения.
Ты перебралась сюда? На занятия Макперфекта? Чтобы сбежать от парня? Ну, если это не идеальный план, то с иронией парирует Зельда.
Хватит уже, усмехаюсь я. Наверное, не так уж глупо предположить, что мы с Сэмом можем быть парой. Но сейчас только мое время. И пусть раньше я была влюблена в Сэма, не стала бы отказываться ради отношений от свободы студенческой жизни.
Ладно. Но дай знать, если что-то изменится. Ведь тогда нам придется сообщить остальным печальную новость, что они могут прекратить его осаждать. Нужно быть честными, говорит Зельда и выходит из класса. К тому времени Сэм заканчивает отвечать на вопросы, и мы вместе выходим из аудитории и направляемся к кофейному киоску.
На газоне перед главным университетским корпусом расположились компании студентов. Мы находим себе место под старым кленом и устраиваемся в тени. Я немедленно перехожу к делу.
Есть ли что-нибудь за последние шесть лет, начинаю я, что ты не хотел бы пропустить? Если бы ты, например Я колеблюсь. улетал на другую планету?
Как тебе в голову пришла такая мысль? спрашивает Сэм.
История литературы заставляет меня много думать, пытаюсь найти подходящий ответ. Что происходит в наши дни и оставляет след?
Много чего! отвечает Сэм. Кино, музыка, литература. Актуальные события. Конечно, пока невозможно сказать, что из этого сохранится в истории, но пару-тройку вещей я бы назвал.
Так назови же! настаиваю.
Например, не хотел бы пропустить второй роман Харпер Ли. Большое событие спустя почти пятьдесят лет. Или «Виноваты звезды». Представь, что ты бы ее не прочитала.
Сэкономила бы много слез, замечаю я, но понимаю, что он имеет в виду. У нас с Сэмом это одна из любимых книг.
Или «Ла-Ла Ленд»! По-моему, ты любишь этот фильм. О боже, конечно, два фильма о Бонде! Джеймс Бонд это guilty pleasure[5] Сэма. Он прекрасно понимает, что это «сексистские картины с устаревшим образом врага и разделением на черное и белое», но все равно обожает их смотреть. И стоп! Я забыл самый главный фильм! Как насчет «Холодного сердца»?
Мы оба разражаемся хохотом. Каждый год на Рождество мы с Сэмом смотрим «Холодное сердце». Это наша традиция. А потом несколько месяцев не можем забыть Let it go[6].
И к тебе никогда не прицеплялась Call me maybe[7]? добавляю я. Было время, когда, услышав где-нибудь эту песню, один из нас сразу отправлял другому сообщение со строчками из нее, чтобы заразить прилипчивой мелодией.
Точно, откликается Сэм. Думаю, я был бы раздавлен, узнав, что Дэвид Боуи мертв. Причем уже два года. И вообрази: ты прилетаешь обратно на Землю, а тот, кого нельзя называть, внезапно стал президентом!
С другой стороны, может, не так уж и плохо, если тебя ставят перед свершившимся фактом. Шок, конечно, но страданий меньше, замечаю я.
Не знаю. Мне кажется, я бы предпочел быть здесь во время конца света, чем вернуться и обнаружить, что мир перестал существовать. Помнишь концерт группы Sparks три года назад? Ради одного этого стоило жить на Земле.
Помню этот концерт. Родителям я сказала, что буду ночевать у подруги, но вместо этого поехала с Сэмом в Бостон. Это был один из самых грандиозных моментов в моей жизни. Музыка, атмосфера, незабываемый вечер с лучшим другом.
Это был идеальный вечер, отвечаю я.
Да, правда, соглашается Сэм.
Мы еще немного болтаем, но я думаю о своем. Составляю список в голове. На этот раз список покупок.
12
Рис
Теперь у меня есть ноутбук. Модель далеко не новая, но намного лучше того старья, которое было у нас в тюрьме. Тем не менее мои запросы в поисковике пока не принесли никаких результатов. У меня не получается вспомнить много имен из прошлого. Но и тех, кого помню, не удается найти. Буду продвигаться от одного контакта к другому. Надо с чего-то начать.
Последнее, что мне известно о моей семье: отчим продал наш дом. Так было написано в письме, которое мама прислала мне через год:
«Рис, мне очень жаль. Мы продали дом и начнем все сначала где-нибудь в другом месте. Береги себя, сынок.
Люблю, мама».Я сижу за столиком кафе перед раскрытым ноутбуком. Пытаюсь использовать каждую свободную минуту, пока у нас мало народу. Кроме того, поиск отвлекает меня от мыслей, что Тамсин не приходила почти две недели. Мне было бы плевать на это, но я злюсь, что подарил ей тот краткий миг доверия. Хотя она и заставила меня, но, черт возьми, следовало быть умнее. Сильнее. Продолжаю вспоминать, как она на меня посмотрела, когда услышала мое признание. В ее взгляде отражалась жалость? Презрение? Или страх? Трудно сказать. Не умею читать эмоции.