«Белая рубашка
И будто бы салют, но как же тяжко
Сверкает неба нервная затяжка
Ему не возразишь.
И хочется скулить
И нечего искать
И снится снегопад»
Моя остановка встречают бомж на лавке и бабка с поломанной тележкой. В прошлый раз приехала по другой дороге. Теперь по навигатору. Дом в этот раз показался еще более старым и еще более дряхлым, что ли. К двум этажам сверху пристраивали зачем-то этаж.
Потом пришли маляры и выкрасили дом в самый противный из всех цветов грязно-желто-оранжевый цвет. Кажется, таким было здание в Питере, где квартировал Раскольников. И мне понятно, почему он схватился за топор.
К запаху кошачьей мочи добавился, как водится, «аромат» помойки. Здесь такое раздолье для крыс, что идешь будто к крысиному королю. Не случайно код домофона включает букву «К».
Вхожу, и снова меня притягивает лестница с коваными перилами. Ее загробная тишина. Тишина, как на кладбище, будто вместе с теткой вымерли все жители подъезда. Ни шороха-ни звука, ни единой живой души. Мрак.
«Сердце нараспашку
Затянет руки кабельная стяжка
Никто не мог подумать, что так страшно
Бывает наяву.
Идет бычок, качается и плачет
Терпение кончается, а значит
Сейчас я зареву
Ву-ву-ву»
В этом месте я нажала на паузу и на звонок в дверь, рабочие должны были меня дождаться. Но дверь никто не открыл. Они уехали. Но чей-то взгляд изучает мою спину, это уж точно. Чьи-то глаза наблюдают за мной.
Стучу, пинаю дурацкую дверь, бесполезно. Позади скрипит дверь соседей, за темной щелью кто-то прячется и тяжело дышит.
Да кто там, черт возьми?!
Сразу защелкали замки, и вновь мертвая тишина. Будто мертвец вышел из склепа, поскрипел тут костями, посмотрел в дверную щель, и пошел, улегся в свой вечный сон. Это ж какие представления здесь по ночам, прям царство призраков и крыс. Но чур без меня.
На улице сначала отдышусь, как после спринтерского забега, потом позвоню отцу, мол, что делать, рабочих нет.
Отец сказал, чтобы не лазила там, «шуровала» домой рабочие уехали надолго за стройматериалами, и сейчас их газель застряла в пробке.
«Овечка ехала зря», моя дополнительная строчка к песне Палины.
Через некоторое время телефон начал «пикать» как оглашенный, кто-то скидывал мне фотки. Одна, вторая, в итоге набралось шестнадцать черно-белых, полутемных фотографий. Мутные такие и мой силуэт размазанный. Узнаю интерьер это квартира на Таганке. Хожу там, как ходячая сомнамбула. Но откуда фотограф, там вообще никого не было. С того света?
Может, «прикалывается» кто-то. Надо показать тому, кто шарит в таких снимках, может фотошоп? Дождусь, когда объявятся «ноунеймы» со своими дурацкими «комментами».
Глава 4
Завалив домой, просто упала, загнанная лошадь и только. Бывает же так, набрасывается усталость, ноги гудят, да еще ПМС. А ведь признаки те же, что и обычно: резкие перепады настроения, повышенная раздражительность, тревожность, ну хотя бы нет плаксивости и апатии.
И ничего не хочется, ничего не греет. Не попала в квартиру тетки, значит, не судьба, пусть начинают свои ремонты, зато получила галерею фотографий. АХАХ, у меня фотограф призрак. Еще начнет меня «пикапить». Но я не особенно огорчена.
В таких случаях спасает дневник, мой тайный друг. Нет-нет, не онлайн, не дождетесь. Не люблю публичные раздевания, как другие девочки.
Завтра займусь своими волосами. Рецепт помню наизусть. В начале яичная маска для моих цветных волос. Выливаю яичный желток, 3 столовые ложки оливкового масла и 1 столовую ложку мёда в миску. Смешаю, чтобы получить однородную текстуру, и нанесу маску на волосы. Это произведение будет обернуто пищевой плёнкой для пущего эффекта и оставлено в покое на полчаса, до прополаскивания волос.
А пока я глажу и обнюхиваю свой дневник. Обнюхивать это моя слабость. В дневнике люблю его секретики, наклейки, цитатки, и глупые наивные мысли, куда ж без них, они мне дороги.
В «Дневнике» Раймон Кено признается: «Раньше я не смог бы вести такой дневник. На это мне не хватило бы откровенности. Тогда я хотел оставить о себе совершенный образ; и я себя перечеркивал. Здесь речь идет не о произведении искусства и не о документе, а об испытании, испытании моей посредственной, изменяющейся и тленной личности короче, это должно быть свидетельство откровенности».
Пролистнула хрупкие пахучие шелестящие листочки. Подсознательно искала одну запись. Вот эту:
«Я не буду зверьком, которого бросил дрессировщик. Я не ударюсь мотыльком в стекло дома, обещавшего тепло и свет. Я не отмою стакан от лживых губ, твоих и моих он улетит в мусорное ведро. Я не удалю буквы так знакомого имени из списка абонентов просто переименую тебя в того, кем ты стал. Я не поднимусь из той Марианской впадины, куда упала по ошибке. Я не стану скручивать рассыпанную жизнь жирными веревками абстрактного экспрессионизма, абстрактного в моей жизни через край. Я не вспомню слов, подаренных словарем для оправданий. Я просто буду стойкой, как мой терновник за околицей бабушкиного дома».
Улыбнулась. Наивно. Зато честно. Завтра напишу о странных ощущениях от теткиной квартиры, которые у меня появились во время первого посещения. Может поэтому мне стало дурно во время второго визита. Хорошо, что не вошла в нее.
Стоп! Может не стоит? Вдруг она все это время где-то рядом и наблюдает за мной? Опа!
Прикасается ко мне невидимыми руками, меня, естественно, передергивает от этого. Ох-ох!
Касается своими грязными прядями волос моих обнаженных плеч. Б-р-р-р.
Шепчет мне в ухо заклинания, и тут уже срабатывает тошнотворный рефлекс. Магия рулит, черт возьми. «Ой-йо, ой-йо, ой-йо» запою, как Чайф.
Нет уж, возьмусь за уборку квартиры. Надо возвращаться в «норму». Когда убираюсь в квартире, у меня привычка пить Колу, и делать перестановку всего подряд, включая крема, шампуни, гели. Короче, сама у себя работаю мерчендайзером. Вот этот навык мне сейчас в самый раз.
У меня есть дар предвидения, например, я знала, что ни с того-ни с сего объявится Катька. Катька красивая «тяночка», и звонит мне через день. Ничего не поделаешь, такова динамика коммуникаций, как учили нас в институте.
Она: привет)) ты как?)
Я: привет))норм))а ты?)
И вот я уже у нее на даче. Катерина без меня ничего не может, правда, со мной тоже.
Но ее беседка, это что-то. Остров в океане. Оазис в пустыне. Коворкинг, где идеи рождаются как потомство у малагасийской землеройки.
Представьте. Сижу в беседке. Природа в ожидании дождя. Воздух насыщен влагой. Высовываю носик, а затем тыльную сторону правой ладони, где на запястье нет фенечек за пределы своего временного убежища перед надвигающимся дождем, вожделенно вдыхаю воздух с запахом грозы, и вижу бюст Эпикура, с которого стекают капли дождя.
Вот! Эпикур блаженствует, он ведь собрал в свой сад рабов и женщин, дабы преподнести миру философию телесного удовольствия, а заодно обессмертить свое эпикурейство, жаль у философа нет под рукой подходящей видеокамеры, а потому ему остается только охладить голову, заодно свой пыл, и дождь омывает его голову и его деяния.
Хочу насытиться бесстыдно благоухающим ароматом роз и мыслью о том, что надо ездить сюда почаще, хочу увидеть, какие лабиринты дождь чертит на клумбах, где цветочные развратницы сбились в стайки, где каждая раскрыла свое лоно, от лилии до астранции.
Глава 5
В «Зойкину квартиру» я попала в субботу (раз тетку звали Зоя, то почему бы так не называть квартирку), на другой день после съемок Лерки.
«Мы вчера такую крутую фотосессию запилили)»
Ага! Лерка от моей квартиры в восторге, если не сказать, в экстазе, говорит, таких «заброшек» еще не видела. Завидуешь, подруга?
Строители, наверняка, в шоке от Лерки, такую помесь винтажа с хиппи они вряд ли когда-нибудь видели в своем Таджикистане.
Теперь к миссии выбора комнаты добавилось спецзадание забрать у строителей квитанции по закупкам стройматериалов. На хрена они нужны отцу этого я не понимаю.
Закинула ногу на ванну, начала краситься. Я всегда так крашусь, но тут мама набросилась на меня с криками, что я что-то делаю не так. Еле отбилась, когда собралась, мать возмутил уже мой наряд, короткое платье с воланами.
На призыв натянуть джинсы я ответила решительным отказом. И чего она взбесилась, я так и не поняла. Последний ее аргумент, что к строителям в таком виде неприлично, не сработал. Плевать я хотела на строителей, одеваюсь так, как мне нравится. Маме выдала фразу Донн Карен из прочитанной книжки: «Life as You Wear It». И пошла, как дура.
На улице вдруг хлестанул дождик, родители в таких случаях более предусмотрительны, но что вызвало нервозность матери, было непонятно.
Второе вхождение в квартиру: запах подземелья не исчез, наоборот усилился. Ощущение, что там что-то произошло не рассеялось. Но я шла сжала кулачки, и как учили, пальцами изображала дулю.
Старые санки без спинки, одинокий детский велосипед с тонкой-претонкой рамой, подшивка журналов «Юность» и «Новый мир», мельхиоровая шкатулка, приспособленная строителями под пепельницу, табуретка с подпиленными ножками, видимо для того мальчика, которого тетка потеряла
Помните, у Чехова в "Душечке": "Отец давно уже умер, и кресло его валялось на чердаке, запыленное, без одной ножки».
У тетки, наверное, не валялось при том, что она нещадно избавлялась от лишних вещей, все детское сохранила.
Само собой, там есть особая атмосфера от прошлых событий и историй. Она может вызывать чувство ностальгии по старым временам. Я не исключала и так называемый «привет от тетки». Вдруг она оставила какой-нибудь знак, записку или что-то в этом роде?
Войдя в коридор, я сразу припомнила свой недавний сон, где я видела эту квартиру.
Она мне приснилась с этим же длинным темным коридором, обшарпанными стенами, на которые можно вешать траурные ленты и обитателями дома, вылезающими из щелей, проемов и нор, и никогда не выходящими за порог своего убежища. Как такое может быть? Странно.
Пристроила мокрый зонт на вешалке с рогами, как для средневековых пыток, хотя ее придумали советские инженеры. Видимо, тетка была от вешалки в восторге.
Я, если честно, замерзла, хотела согреться и прошлась по пустым комнатам, уже был застелен ламинат, уже были сняты старые двери, уже белели свежей краской стены, но все равно из каждой комнаты веяло холодом, я остановилась прислушаться к голосам прошлого. Тетка как бы говорила с того света: «Вы у меня еще попляшете».
Заходить в дальнюю комнату снова не решилась. Еще не отошла от прошлых видений черной мебели, выглядывающих призраков, шорохов и того существа, что подошел ко мне и уколол меня в спину. Допускаю, что там был пожар или во всяком случае, задымление, поэтому такие миражи.
Прохожу мимо батареи банок из-под пива, узнаю знакомую марку, Леркина бригада поработала.
А что эту кучу вы не собираетесь выносить? этот вопрос я адресовала трем строителям прямо из кладовки, где наткнулась на гору мусора.
Они заулыбались восточными улыбками, мол, хозяйка, какие проблемы.
Видели бы мои фотки в этой квартире, улыбки бы быстро закончились. А пока они уставились на меня, как баран на новые ворота. Девушка с красными волосами для них инопланетное существо.
Еще раз поднимаю глаза на эту свалку ненужных вещей. Тряпье, чашки, тарелки, бумаги, обломки мебели, фарфоровые статуэтки с отбитыми ушами зайцев и рогами коровушек, старое радио, выломанные замки, связки ключей, через все тянутся разноцветные нити. Тетка их разматывала, будто искала выход из только ей ведомого лабиринта.
Странно тут как-то. Передо мной холмик земли высотой до колена. Это в кладовке. «Зашквар» какой-то. Сам по себе вырос в кладовке, чего уж там. Пытаюсь сориентироваться.
Поднимаю скомканный тетрадный листок.
Корявым женским почерком надпись:
«Кладу врага спать,
Не на пухову кровать, а соборовать.
Ты, враг (имя), не вреди,
А, как червь, в земле сиди.
Пока печать моя цела,
Не будет у меня врага.
Ключ, замок, язык. Аминь».
Текст переписан с какого-то источника.
Бросилось в глаза, как сильно она нажимала на карандаш во время написания слов, буквы выдавлены почти до дыр. Тетка, похоже, зря времени не теряла. Колдовала малость. Делаю шаг в сторону, запинаюсь, теряю равновесие, падаю, сижу, расставив руки и ноги по сторонам, и вижу на ноге порез.
Кричу: «Бть! Бть! Бть! Да что же мне так не везет. Да еще жой на эту кучу земли».
Выбираюсь, хромая, как солдат с поля боя, осматриваюсь, нет ли где врагов, врагов нет, сама себе враг, с раны кровь. Вот дура, платье испачкала, надо было надеть джинсы.
«Теткину Горку» повредила. Передо мной появились мелкие косточки, засушенные палочки и все такое, короче, набор ведьминых приворотов, наговоров, заклинаний. Стоп! Поймала себя на мысли, будто на меня снова смотрят чьи-то глаза. Б-р-р-р. Все повторяется, как в прошлый приход.
Но раздались приглушенные голоса строителей, и полегчало.
Три строителя сращу отвесили подбородки и уставились на мою ногу. Струйка крови их явно смутила. Самого шустрого отправили в аптеку с моей банковской карточкой, ногу бережно обработали, смотрели с вожделением, но и почтением, типа дочь хозяина, надо уважать.
Ну как тут стены? Дом не рухнет? обратилась я с вопросом.
Они отнеслись со всей серьезностью, а потому отвечать не стали. Решили, что я не в себе. Отпоили чаем и выпроводили. Хорошие ребята, за ремонт «хромая лошадь», то бишь я, Настя, спокойна.
С перебинтованной ногой покинула жилплощадь. На улице вспомнила, что до дальней комнаты вновь не добралась, оно может и к лучшему.
Дома теперь я зависаю не в соцсетях, а на сайтах магов и колдунов. Загуглила тот текст из тетрадки, и на тебе слова на бумажке означают наговор против врагов. К нему прилагается четкая инструкция: «Берут червя с ножки гриба, капают на него воском от свечи, купленной в пятницу, и, так «запечатав» червя, кладут его в вырытую ямку, а сверху насыпают холмик, как на могилке».
То есть, типа упала на могилку, весело, ничего не скажешь.
Тетка была не совсем целомудренна, зато изобретательна, причем действовала по инструкции, которая была теперь у меня. Вот так новость. Видно, у тетки были те еще таланты. Могла б на «Битву экстрасенсов».
Это ж в лес пойти да гриб найти сперва, а там уже беднягу-червя для пытки.
Так вот зачем холмик в кладовке. Прямо лайфхак. Кое-что прояснилось. Холмик-то возник не просто так, а в результате наговора и ритуала против врагов. Нас это не касается, мы-то с ней не враги, раз завещала жилплощадь, смекнула я.
Глава 6
Ночью долго не могла заснуть впечатлила теткина горка. Долго ворочалась, но когда провалилась в сон, почувствовала, как кто-то стягивает с меня одеяло, тянет так, как овчарка одной моей подруги, когда мы ее выгуливаем.
Держу одеяло, а оно натягивается, его тянут оттуда, из-под кровати. Кровать в спальне состыкована со шкафом (издержки малометражек). Шкаф на всю стену, до потолка. Оглядываюсь дверца шкафа приоткрыта. Меня обдает холодным потом, ощущение схожее с тем, как в бане тебя накрывают ледяной водой с ковша. Заглянуть в шкаф или под кровать я не решаюсь. Мой разум вращается юлой, на ходу пытаясь компоновать картину происходящего, но самое неприятное, что помимо страха, есть потерянное ощущение реальности. Неизвестное существо упорно и с чертовым зловещим стоном тянет это несчастное одеяло. Я вцепилась в него, и вытаращив глаза держу оборону. Будто одеяло меня может как-то защитить.
Включился свет, передо мной стоит мама.