Я хочу домой, тихо пискнула я. Сил на какие-то объяснения, расшаркивания, препирательства уже не оставалось.
Я отвезу, спокойно сказал Беркут. Говори адрес.
Черешневая двадцать семь.
Квартира?
Я живу в одноэтажном домике. В частном.
Язык уже едва ворочался. Пережитое потрясение, длинная дорога в город и ночная усталость сделали свое дело. Я прямо вырубалась на ходу. Тем более, что обычно я ложилась значительно раньше и в это время уже видела десятый сон.
Беркут опустил сиденье, чтобы я оказалась в более удобном положении, и вытащил из бардачка надувную подушку для путешествий. Быстро надул ее и вручил мне.
Следом на мои ноги перекочевал мягкий кашемировый плед.
Спи. Нам дороги еще минут тридцать по пробкам в этом районе.
Какие пробки? Ночью?
Это вопрос не ко мне. Все вопросы к нашим градостроителям.
Но если я засну
Я разбужу, как доедем.
Он казался слегка раздраженным и одновременно чуть ошарашенным.
Я списала все на приключение, в которое мужчина вляпался по нашей с Ириной милости.
Вначале угодил на реслинг. Потом сыграл роль скорой помощи, что собирает пьяных по улицам. И последним аккордом становился моим личным водителем.
Я послушно надела подушку на шею, накрылась пледом и устроилась поудобней.
Ммм Красота Тепло, хорошо
Казалось таким соблазнительным не выходить, не пытаться найти такси Что все во мне проголосовало за вариант Беркута.
Стоило закрыть глаза, как я тут же вырубилась.
Глава 2
Аля
Очнулась я в темноте. Определенно не на своей постели.
Подо мной оказался внушительных размеров диван, наверное, рассчитанный человек на десять. Он тянулся от одной стены сумеречной комнаты к другой. И еще огибал угол.
Мягкая ткань ворсистой обивки казалась приятной к коже.
Тонкая простынь, что выполняла роль одеяла, похрустывала чистотой. Чуть более жесткая, чем мне нравилась, она пахла лавандой.
Стоп!
Огромная комната! Диван! Простынь! Лаванда!
Я подскочила на месте и села, суматошно оглядываясь.
Свет немедленно врубился, чтобы нокаутировать меня паникой.
Шок сработал почище двойного кофе. Меня буквально подбросило на ноги. Кожу обдало прохладой, и я суетливо прижала к голому телу простынку. Оглядывалась, не в силах сделать нормальный вдох. Горло сдавили тиски спазма.
Комната оказалась поистине огромной и хорошо, со вкусом обставленной.
Фотообои с лесом и озером теоретически должны были навевать спокойные, расслабляющие мысли. Правда, не в моей ситуации. Когда очнулась неведомо где и неведомо почему.
Тут уже не до релаксации. Как бы совсем крыша не съехала. Тем более, после моих ночных приключений
Брр
Белые жалюзи на окнах оказались слегка приподняты и обнажали вид на настоящий парк, а точнее даже кусочек леса.
Реально! Самый настоящий уголок нетронутой человеком природы!
Кроме дивана в комнате обнаружился небольшой столик, возле стены. На нем выстроились ладным рядком ажурные вазочки с сухофруктами и орешками. Рядом высился красивый, изящный графин с соком. Наверное, с апельсиновым, судя по цвету и запаху.
Я расхаживала по мягкому паласу с высоким ворсом босыми ногами, одетая как древнегреческая богиня в тунику из простыни, под которой уже ничего не было.
Завершив обход комнаты, я собиралась двинуться дальше. Уже зацепила взглядом две двери. Одна, видимо, вела куда-то в коридор или в соседнее помещение. Вторая, судя по объемному изображению стекающих вниз капель в ванную комнату.
Однако стоило сделать несколько шагов к первой двери, как в проеме выросла знакомая мощная фигура Беркута. Его босые ступни перекатывались по паласу совершенно бесшумно. Будто этот мужчина учился подкрадываться незаметно
Сейчас он выглядел еще более внушительным и гораздо более пугающим, чем прежде.
Белая футболка придавала Беркуту объема и акцентировала внимание на размахе его плеч. Поистине богатырском, иначе и не скажешь. Синие трико очерчивали мускулистые ноги мужчины.
При этом Борислав совсем не казался массивным. Его фигура была поджарой, как у матерого хищника.
Беркут казался просто огромным, а я совсем маленькой.
Все в нем излучало силу, от которой у меня мурашки бежали по коже и неприятно сосало под ложечкой.
Есть такое выражение излучать спокойную силу. И, наверное, оно вполне подходило к Беркуту. Потому что двигался он очень медленно, плавно и совершенно спокойно. Но одновременно словно лишал меня пространства. Шаг за шагом сокращал комнату до размеров расстояния, что нас разделяло
Брр Аж мурашки побежали по спине, вызвав холодок и передергивание.
Чуть прищуренные серо-голубые глаза Беркута сверлили, как и во время нашего вчерашнего путешествия.
От неожиданности я попятилась, и нога предательски подвернулась. Секунда и я на руках у мужчины, практически в чем мать родила!
Беркут сделал натужный глоток, словно в горле у него что-то мешало и вдохнул порциями, как на трассе.
Кхм вырвалось из его рта. После чего мужчина с минуту просто прижимал меня. Крепко, уверенно, будто так и положено. Словно он мне хозяин, владелец или вроде того.
У меня сердце грохотало в ушах. Я искала на красивом, мужественном лице Беркута ответы. Но на нем застыло нечитаемое выражение. Борислав будто окаменел весь, с головы до ног.
Я даже поежилась. Сжалась и до боли свела челюсти.
Беркут беззлобно оскалился и тихо, но очень грязно выругался. Осторожно вернул меня «на родину» на диван, где я и проснулась.
Я, наконец-то, смогла дышать и даже разговаривать.
Что я здесь делаю? И где я вообще? Вы же обещали отвезти меня домой? Я, что, похищена?
Что вы собираетесь со мной делать? Почему я голая? Где мои вещи?
Я засыпала мужчину вопросами, а он все больше хмурился. Медленно пересек комнату и, присев на краешек стола, скрестил мощные руки на груди. Я заметила, как вздулись на них вены. А еще на шее и груди Беркута
Когда поток моих вопросов иссяк, Беркут отделился от мебели и вновь совершил променад. Словно ему требовалось для чего-то это движение Было буквально необходимым занять себя чем-то после моего монолога.
Ух Как же все это странно! Какой же он странный и непонятный!
Причем, все это время Беркут не сводил с меня взгляда и одним этим взглядом почти обездвиживал, пришпиливал к месту. Как пойманную бабочку к игольнице.
Наконец, Борислав вернулся на прежнее место, и снова присел на край стола.
Ответил он на удивление дружелюбно, спокойно и даже почти ласково:
Аля. Вы дали мне адрес Черешневая двадцать семь. А таких улиц в городе, как выяснилось, четыре! Причем, все они в разных уголках города. Потому, что когда-то это были поселки. Затем их присоединили к столице, не озаботившись тем, что названия улиц идентичны. Я доехал до нужного адреса. Но оказался в гостях у незнакомцев. Которые про вас даже не слышали. После этого я сверился с картой города и решил, что объезжать следующие три поселка, по принципу вдруг повезет, придется всю ночь. Поэтому я временно привез вас к себе домой.
Я сглотнула. Звучало логично. Даже вроде бы вполне правдоподобно. Но для меня ничего толком не объясняло. Поэтому я обрушила на Беркута новый град вопросов.
Почему я голая-то? И почему вы меня не разбудили? Я бы пояснила куда ехать!
Кхм, он хрипло откашлялся и отвел взгляд от моей груди, едва прикрытой полупрозрачной белой простынкой. Вся ваша одежда была в грязи и пыли. А лосины и вовсе превратились в драные тряпки
Он сделал паузу, позволяя мне немного глотнуть воздуха. Потому что сразу вспомнилась причина того, во что превратились мои лосины. И адреналин буквально ошпарил жаркой волной.
Горячая пятерня на интимном месте и рывок Скрип и треск ткани И влажный, твердый мужской орган, что почти вошел куда надо Если бы не подоспел Беркут.
Я тряхнула головой, будто пыталась вытрясти эти мысли и вновь сфокусировалась на собеседнике.
Тот мягко улыбнулся. Как-то почти приветливо. Даже непривычно было видеть на его лице подобное выражение. Как будто хищник внезапно не обнажает клыки в оскале, а радушно улыбается во все губы. Или протягивает руку для пожатия вместо того, чтобы вцепиться в горло.
Я взял на себя смелость раздеть вас, немного окатить душем и отдать вещи в стирку. С минуты на минуту вам должны привести новые, вашего размера.
Почему вы меня не разбудили?! возмущенно спросила я, встала и даже топнула. Однако простынь сыграла со мной злую шутку. Похоже, в этой схватке она выступала на стороне хозяина. Я наступила на краешек ткани, и та сползла к ногам белой кляксой.
Я оказалась совершенно обнаженной и тут же прикрыла грудь руками.
А потом лобок. А потом одной рукой то и другой другое.
Беркут снова хрипло прокашлялся. Скользнул голодным взглядом по моему телу и торопливо засунул руки в карманы. Словно прятал их, чтобы чего-то не сделать.
Я подхватила простынь и заполошно укуталась. А затем с вызовом воззрилась на мужчину.
Почему вы меня не разбудили?! становясь заезженной пластинкой, настойчиво повторила я.
Беркут привычно уже втянул воздух порциями. На сей раз, это у него вышло еще дольше прежнего. Затем Борислав сделал тяжелый, с усилием глоток и опять прокашлялся.
Вы спали, как убитая. Не проснулись даже, когда я вас окатывал душем
Он выдержал паузу, сцепив зубы так, что я видела, как напряглись мышцы челюсти. И желваки заходили ходуном.
Я бы сама приняла душ. Переоделась и все остальное. Почему вы меня не разбудили?! Что вы собираетесь со мной делать?!! Зачем вы привезли меня к себе домой?
Вместо ответа Беркут налил мне соку в высокий, изящно граненый стакан. Сунул в руку. И отошел на приличное расстояние, словно не мог находиться поблизости.
Сядьте, успокойтесь и давайте поговорим.
Это предложение, сделанное хрипловатым басом под журчание сока, который Беркут наливал и себе тоже, несколько меня ошарашило.
В мыслях творился полный кавардак.
Обсудить? Что нам с НИМ нужно обсуждать?
Боже! Во что я опять вляпалась?
Что делать? И как бежать?
Я послушно села на диван, и замерла. Со стаканом в руке.
Беркут, тем временем, взял себе стул, устроился напротив, выдержав расстояние в пару шагов, и залпом осушил свой бокал. Будто бокал крепкого алкоголя.
Ну чего ты, как неживая? спросил с заметной досадой и будто бы даже встревоженно. Разве я тебя хоть чем-то обидел? Почему ты думаешь обо мне так?
Я изучала его лицо. Чего добивается этот мужчина? Чего он от меня хочет? Привез меня к себе домой! Это звучало настолько пугающе, что мне бы сейчас сок в глотку не пролез.
Почему я о нем «так» думаю?
Да черт побери! Я в его власти. Во власти богатого и, видимо, развращенного самца. Который черт знает, что хочет со мной сделать. Определенно одно точно хочет. Конфигурация трико Беркута говорила об этом лучше всяких слов.
Я инстинктивно прижимала к себе простынь, словно она могла спасти меня от посягательств Беркута и дышала, кажется, через раз.
Молчание воцарилось в комнате. Настолько напряженное, что, казалось, еще немного и воздух всколыхнется взрывами.
Беркут пялился на меня. Именно пялился! Словно голодный зверь, который яростно следит за мелким животным, уже готовый проглотить его со всеми потрохами. А я глупо куталась в тонкую тряпочку, нервно комкая ее кулаками.
Я даже не знала, что лучше: убежать в таком виде и попытаться выбраться из владений Беркута, а потом нестись куда глаза глядят или остаться тут. Потому, что разгуливать в таком виде Ну это же все равно что напрашиваться. Остаться тут, судя по виду Беркута тоже.
Да-а-а. Кажется вчерашние мои приключения плавно перетекают в сегодняшние. Потому что за окнами занимался рассвет. Рассыпал розоватые блики по кронам деревьев и золотистыми искрами проскальзывал сквозь густой частокол их стволов.
Малиновые языки лизали небо и потягивались, будто после долгого сна.
В окно повеяло росой, прохладой и влажной хвоей.
* * *
Беркут
Вопросы, которые ласточка сейчас задавала, Беркут уже несколько часов задавал себе самому. Слонялся по собственному дому, как неприкаянный, не в силах ничего предпринять или решить.
Он даже не прикорнул ни на минуту.
Да и не хотелось. Беркут всю ночь провел на ногах, а сна не было ни в одном глазу!
Да и какой уж тут сон? Когда в крови бродил дикий коктейль из сжигающего изнутри желания и совершенно не свойственных Беркуту сомнений и противоречий. Тут главное удержать себя в рамках рассудка. Не сорваться. Не утратить контроль.
Зачем он привез Алю к себе в коттедж? Он, действительно, приехал по нужному адресу. Постучался в калитку забора. Столкнулся с не очень уважительным приемом от мужика в семейных трусах и женском халате. Эдакой помесью хозяина и хозяйки.
И понял, что попал не в тот «жилой массив». Так теперь называли поселки, включенные в состав города.
Беркут мог растолкать пассажирку, которая мирно посапывала на переднем сидении и уточнить куда, на самом деле, «направить колеса». Но почему-то этого не сделал.
Хотя мысль, определенно, вертелась в мозгу. И лгать, что этот простой, буквально просящийся ход, не пришел в голову, Беркут не хотел. Он вообще почему-то не хотел лгать Але.
И все-таки он повез ее к себе домой.
И что самое поганое Беркут поступил бы так снова. Потому что ну просто не мог по-другому.
Он в лепешку готов был расшибиться, чтобы это было не так
Но все обстояло именно так.
А вот теперь Аля задавала все те же вопросы, которые роились в голове Беркута и всю ночь не давали покоя. Он, правда, не знал, что ей сказать.
У Борислава решительно не получалось облечь в слова все то, от чего давило и распирало в груди. Все то, от чего, глядя на Алю, он до зуда хотел ее к себе на руки. Не просто чтобы завалить. А чтобы ощутить ее тепло, ее доверие и ее близость. Как недавно, когда поймал Алю, прежде чем она успела упасть.
Было легко решить привезти к себе спутницу, затащить ее в свое логово. Потому, что дико хотелось присвоить ее. Вот уж чего от себя не ожидал Беркутов, за глаза прозванный подчиненными и партнерами «все под контролем», так это подобного финта ушами.
Он сам не понимал зачем и почему действовал так, как действовал.
Попробуй-ка объяснить зачем отдернул руку от раскаленной сковороды.
Инстинкт! И все тут! Какие еще могут быть объяснения?
А Аля настойчиво требовала ответа.
И ее вполне можно было понять.
Ласточка проснулась в чужом особняке. Голая. Растерянная. Перепуганная.
Пыталась найти ответы на свои вопросы. И не получала их. Вернее, не получала ответа на главный. Когда и как она сможет попасть домой и чего хочет от нее Беркут.
В глобальном смысле, по всей видимости. В перспективе.
Нет, чего от нее хочет прямо сейчас, Борислав знал хорошо. Даже слишком. Эти мысли не оставляли ни на минуту. Тем более, что почти обнаженный вид ласточки не позволял крови вернуться в мозг. Все изящные линии, изгибы, округлости отлично просвечивали сквозь тонкую ткань простынки.
А тут еще тряпица, которой она прикрывалась, вообще упала, стекла к ногам Али.
Вот это был удар ниже пояса. Да, да, прямо туда. Между прочим, вполне реальный удар! Довольно болезненный!
Беркут аж закашлялся, ощущая, как неприятно свело все в паху.
Сел на стул, закинув ногу на ногу. Потому что Аля скользнула взглядом по его штанам и, похоже, все поняла.
Поставила знак равенства между ним и теми ублюдками, что пытались взять ее на дороге.
Нет. В плане желаний между ними разницы не было.
Непривычно сильный, ошалелый голод по женщине не давал Беркуту думать о чем-то другом. Во всяком случае, нормально подумать, осмыслить.